CC BY
150
DOI 10.24411/2499-9679-2018-10216
УДК 008
Т. И. Ерохина
https://orcid.org/0000-0002-8328-2546
Максим Горький: культурный герой и память культуры
В статье рассматриваются особенности мифологизации личности М. Горького в советской культуре, которая, по мнению автора, была не только связана с мифотворчеством, реализуемым самим писателем, но и обусловлена историко-культурным контекстом отечественной культуры начала ХХ в., а также идеологическими установками советского периода. Автор отмечает двойственность и амбивалентность личности М. Горького, чья биография и деятельность могут быть представлены в советской мифосистеме как жизнь и подвиги культурного героя. В центре внимания - механизмы формирования культурной памяти и забвения, функционирующие в культурном континууме и в сознании человека, в семиотическом аспекте и аспекте культурной идентичности, а также в контексте мифокритики. Акцентируя внимание на качественном и амбивалентном характере действия механизмов культурной памяти, автор отмечает, что личность М. Горького представлена и на уровне сохранения памяти (посредством сакрализации имени писателя, идеологической пропагандой его творчества в советский период), и на уровне забвения (попытки забвения). В статье обозначены основные тенденции трактовки образа писателя в русской культуре, основанные на анализе биографии писателя, а также воспоминаниях современников и мнении современных критиков. Автор осмысливает место личности и творчества М. Горького в памяти культуры в соотношении с концептами «постпамять» и «контрпамять», отмечая эволюцию и трансформацию памяти о М. Горьком в отечественной культуре. Формирование контрпамяти обусловлено культурной травмой поколения советской эпохи, в то время как постпамять осмысливает феномен личности как символ историко-культурной эпохи.
Ключевые слова: Максим Горький, мифологизация, культурный герой, культурная память, забвение, постпамять, контрпамять, амбивалентность.
T. I. Erokhina
Maxim Gorky: a Cultural Hero and Memory of Culture
The article considers the features of mythologization of Maxim Gorky's person in the Soviet culture, which, in the author's opinion, was connected not only with mythologization, realizable by the writer, but it was deterministic of the history-cultural context of native culture in the XX century and ideological principles of the Soviet period. The author of the article notices duality and ambivalence of Gorky's person, whose biography and activity can be represented as a life and feats of the cultural hero in the Soviet mythosystem. In the center of attention there is the mechanism of the cultural memory formation. It in relation to Maxim Gorky appears both and at the level of memory saving (by sacralization of the writer's name, the ideological propaganda of his art in the Soviet period) and at the level of oblivion (by the attempt of oblivion). The article considers the main tendencies of rendering of the writer's image in the Russian culture. It is established on the analyses of Gorky's biography and on contemporary's memoirs and on critic's opinions. The author makes sense of Gorky's art and the person's place in the memory of culture by a ratio of concepts «postmemory» and «countermemory», noting the difficulties and the ambiguousness of formation and transformation of memory about Maksim Gorky in the native culture.
Keywords: Maxim Gorky, mythologization, cultural hero, cultural memory, oblivion, postmemory, countermemory, ambivalence.
«Горький имел одну несчастную любовь: он безнадежно вздыхал по... культуре. Безнадежно, потому что как раз эта Прекрасная Дама ему не отвечала взаимностью. И кажется, он это чувствовал» (З. Гиппиус. Дмитрий Мережковский).
Максим Горький - фигура парадоксальная. Дискуссии о его творчестве, роли и месте в русской литературе, истории русской культуры
остаются острыми и актуальными, порождая новые теории и практики анализа биографии и творчества писателя.
Романтический герой, участник новой мифологии начала ХХ в. и советского периода, создатель нового типа героя (будь то знаменитые «босяки» или новые «прометеи» наподобие Данко), загадочный персонаж, закрепившийся в советской критике как один из самых революционных писателей (сокол и буревестник русской революции),
© Ерохина Т. И., 2018
идеолог нового метода социалистического реализма и «Несвоевременных мыслей», резко критикующий деятельность советской власти и Ленина, самая известная и популярная личность рубежа Х1Х-ХХ веков и один из самых нелюбимых, а потому забытых писателей постперестроечного периода - перечень противоречий и выстраиваемых бинарных оппозиций можно продолжать. Но все они, характеризуя сложность и многогранность личности М. Горького, не дают ответа на главный вопрос: каковы конкретные, сработавшие в случае с Горьким механизмы культурной памяти и забвения, создающие мифы культурных героев и способствующие демифологизации?
Невероятную популярность М. Горького при его жизни вплоть до последней четверти ХХ века зачастую объясняют образно и метафорически: Горький - герой, рожденный в нужное время и нужном месте, он вызван к жизни самим временем и создан этим же временем, смоделирован внешними обстоятельствами, которые требовали именно такого героя - героя из народа, романтизированного и исключительного, свободного и противоречивого.
История культуры демонстрирует нам множество примеров признания тех или иных писателей современниками и / или почти полное их забвение потомками: Николай Виленкин (Минский), Семен Надсон, Михаил Арцыбашев - были едва ли не самыми известными и модными поэтами и писателями начала ХХ века и оказались практически забытыми и невостребованными современной читательской аудиторией. В. Короленко, Вс. Гаршин и многие другие - имена, за которыми в современном литературоведении закрепилось определение «писателей второго ряда» (В. Хализев, [10]), то есть писателей, не выдержавших конкуренцию с теми авторами, которые оказались в «первом ряду» (например, И. Бунин и А. Куприн).
Ситуация, сложившаяся с М. Горьким, - особая. Его место в данном контексте остается неопределенным и спорным: писательское мастерство М. Горького неоднократно подвергалось резкой критике (чаще всего упрекали в стереотипности, схематичности, отсутствии вкуса), тем не менее, несмотря на переоценку творческого наследия писателя (в частности - практически полное забвение романа «Мать» как одного из самых «прореволю-ционных» романов), рассказы и драматургия М. Горького сохранили свое место в школьной программе и остаются востребованными современной культурой (особенно в современном театре).
В этой связи и сформулирована проблема, которая обращена к осмыслению памяти культуры и механизмов, ее формирующих. И речь в данном случае идет не о временном механизме (механизме времени, который требует наличия временной дистанции, позволяющей, спустя не менее пятидесяти лет, в полной мере выявить ценностный характер того или иного явления культуры). В центре нашего внимания - механизмы культурной памяти и забвения, которые существуют в культурном континууме и в сознании человека и функционируют самостоятельно, независимо от уровня таланта той или иной личности и ее признания современниками.
Опираясь на методологию анализа механизмов культурной памяти в семиотическим аспекте и аспекте культурной идентичности
(Я. Ассман, М. Бахтин, Л. С. Выготский,
А. В. Григорьев, Э. Дюркгеим, Т. С. Злотникова, Ю. М. Лотман, И. В. Малыгина, К. Э. Разлогов, П. Рикер, М. Хальбавкс, П. Хаттон, М. Хирш, А. С. Чикишева, В. О. Чистякова и др.), отметим, что наиболее важными для нас стали положения Ю. М. Лотмана, рассматривавшего культуру как пространство памяти, в котором тексты культур сохраняются и актуализируются [6], а также представление о том, что креативная память «сохраняет прошедшее как пребывающее» [6, с. 201].
Кроме того, отметим, что память культуры -это, прежде всего, память коллективная. Она обладает особыми характеристиками и свойствами, поскольку «удерживает образы событий и лиц с отчетливой позитивной или негативной окраской (курсив мой - Т. Е.) [2, с. 43]. Таким образом, память структурирует «полярные образы триумфа и страдания, жертвенных и победоносных героев, коварных и жестоких врагов» [2, с. 43].
В этом контексте очевидно, что образы прошлого лишаются исторических деталей, мифологизируются и существуют в определенной системе ценностей (подробнее эта тема была раскрыта автором в статье «Феномен памяти в массовой культуре: контрпамять и постпамять в отечественном кинематографе» [5]): культурная память формирует символический универсум, очерчивающий границы общности при помощи «маркеров, «излучающих» смыслы, нормы и эмоции» [2, с. 43].
Культурная память ориентирована на присутствие в ней неопровержимо значимых героев. Следуя логике мифокритики, главными действующими персонажами мифа являются боги и герои (как полубоги), чем и обусловлено внимание куль-
турной памяти к тем образам, которые могут претендовать на качества и функции данных персонажей.
Обозначение места М. Горького в советской мифосистеме - задача, не имеющая однозначного решения. Безусловно, М. Горький претендует на роль героя, поскольку биография писателя («из» народа, «в» народе, сохранявшего так или иначе черты народного персонажа, с оканьем, с безграмотностью письма, о чем неоднократно сообщали современники и биографы) полностью соответствовала мифологическим канонам биографии героя. Двойственность происхождения («полубог» -«отмеченный» партией, Лениным, затем - Сталиным; «получеловек» - выходец из народа, сохранявший всю жизнь принадлежность или видимость принадлежности человека из народа), романтизация и обращение к мифологическим образам, а главное - деяния героя, трактуемые в контексте советской мифологии как подвиги, - все это способствовало созданию в отечественной культуре мифа о М. Горьком как культурном герое.
Культурный герой - персонаж мифов, создающий или приносящий людям культурные дары. Культурный герой мог мыслиться и как реальная историческая фигура, и как аккумуляция человеческих достижений. Однако, как замечает Е. Ермолин [4], принципиальный смысл деятельности и функции культурного героя зафиксированы очень четко и пересмотру не подвергались: культурный герой личностно представляет идеи гармонии, порядка, причем реализует эти идеи в своей деятельности, в развитии от хаоса к космосу. В историческом контексте, образ культурного героя ассоциируется в культурной памяти с выдающейся исторической личностью, деятельность которой имеет позитивный смысл с точки зрения господствующих нравов, общественных критериев морали, эстетики и вкуса [4].
Роль культурных героев в социальном плане сложно переоценить: культурный герой является не только образцом для подражания, он демонстрирует возможность достижения цели. Именно поэтому формирование пантеона культурных героев прошлого и настоящего происходит в результате совместных усилий идеологических институтов, авангардных социокультурных групп и массового сознания, сориентированного на различные критерии [4].
Горький, с нашей точки зрения, вполне может быть идентифицирован как культурный герой, сформированный временем. Писатель быстро получил мировую известность. По словам
А. В. Луначарского, «уже первое появление, первые успехи Горького обратили на него пристальное внимание Европы. Поражало то, что это выходец из «низов». Поражала его разнообразная «многострадальная» биография. Особенно поражал только ему присущий тон - и в его гневных разоблачениях того ада, который общество устроило своим «низам», и в полетах его мечты к грандиозному и лучезарному человеческому счастью»
[7].
В начале ХХ века слава Максима Горького была сопоставима с популярностью А. П. Чехова и Л. Н. Толстого. Уже в 1902 году 34-летний Максим Горький был избран в почетные академики Императорской Академии наук, и хотя его избрание было аннулировано (в следствие неблагонадежности писателя), общеизвестный факт, что в качестве протеста от членства в Академии отказались А. Чехов и В. Короленко, еще раз подтверждают и популярность, и известность М. Горького.
Обратим внимание на то, что память культуры сохранила факты несомненной благосклонности общественного мнения к писателю, а не просто спонтанно возникавшие восторги или хулу: он пять раз был номинирован на Нобелевскую премию, в советский период был самым издаваемым советским писателем (с 1918 по 1986 гг.).
А если обратиться к еще одному механизму сохранения культурной памяти - механизму закрепления имени героя в культуре посредством «освящения», сакрализации места, наименования, созданию памятников герою, то мы обнаружим, что имя М. Горького до сих пор остается одним из самых «закрепленных» в культуре. Именем Горького названы многочисленные населенные пункты (поселки, села, деревни), улицы, библиотеки, самолеты и круизные лайнеры, станции метро, киностудия, многочисленные театры (Москва, Краснодар, Самара, Оренбург, Магадан, Симферополь, Ташкент, Волгоград, Минск и др.), парки и школы, вузы и дворцы культуры, водохранилища и заводы. Памятники М. Горькому установлены во многих городах и выполнены в традициях советской иконизации (напоминающей образы Ленина). Отметим, что все вышеперечисленные примеры сакрализации имени остались в культуре практически неизменными - исключением стало переименование (фактически возвращение) Горького в Нижний Новгород.
Вместе с тем, несмотря на «закрепленность» в памяти культуры, восприятие М. Горького в отечественной культуре - в научной литературе, в критике, в массовом сознании - продолжает оста-
ваться неустойчивым и неоднозначным.
Показательно, что зарубежные авторы были более доброжелательны к М. Горькому, признавая, что он - писатель с мировым именем. Его корреспондентами были Г. Уэллс, Р. Роллан, Б. Шоу. М. Горького сравнивали и ставили в один ряд с Т. Драйзером, Дж. Лондоном, А. Барбюсом, А. Франсом. Р Роллан считал, что М. Горький «словно высокая арка, переброшенная между двумя мирами - прошлым и будущим, а также между Россией и Западом» (из письма Р Роллана к А. М. Горькому от 18 марта 1918 г.). По-видимому, это объясняется тем, что для европейских и американских авторов М. Горький стал воплощением героя нового времени, борца за справедливость, защитником идеалов свободы и гуманизма - и эти характеристики были лишены негативной идеологической коннотации, сформированной в силу назойливости и навязчивости включения Горького в сознание публики в постсоветский период.
На наш взгляд, парадоксальность места М. Горького в памяти культуры обусловлена тем, что, будучи культурным (мифологическим) героем, писатель не стал воплощением культурного героя как героя исторического (реального). И, несмотря на то, что Горький как культурный герой, моделируемый властью, идеологией, не в полной мере совпадал с ценностями этой же власти и идеологии (не случайно «Несвоевременные мысли» были изъяты из литературного наследия и возвращены читателям в период перестройки), все же переоценка роли М. Горького, а именно - демифологизация культурного героя - стала последствием переоценки роли Октябрьской революции. Можно согласиться с мнением В. Пьецуха о том, что значимость Горького как писателя в советскую эпоху была гипертрофирована с идеологических позиций: «В сущности, Горький не был ни хитрецом, ни злодеем, ни ментором, впавшим в детство, а был он нормальный русский идеалист, склонный додумывать жизнь в радостном направлении, начиная с того момента, где она принимает нежелательные черты» [9], и, по нашему мнению, возник обратный процесс - процесс сознательного «забывания» М. Горького.
Вероятно, как мы уже отмечали выше, это связано с не всегда точно расставленными акцентами в биографии М. Горького, который, несмотря на деяния понятного и достойного народной любви культурного героя, которые заключались, в том числе, в его щедрости и готовности помочь (в числе спасенных или тех, кому эта помощь оказы-
валась - В. Розанов, А. Платонов и др.), оказался слишком близок к официально сформированному пантеону «советских божеств»: «Колоссальная трагедия Горького в том, что он, который на равных общался с Толстым и Чеховым, Короленко и Розановым, Блоком и Гумилевым, в конце жизни встал на одну доску со всеми этими «галифе». Вы можете себе представить душевный диалог Чехова и Ягоды? Абсурд! А Горький вполне душевно общался с Ягодой, который был «свой» в его доме. Можете себе представить конструктивную беседу Толстого и Сталина? Дикость! А Горький за шесть дней до смерти обсуждает с вождем будущее русской литературы» [1].
Абивалентность фигуры и судьбы М. Горького сегодня (скорее всего, к счастью) не дает возможности возвести его ни в сан героя (пусть даже героя революции), ни в сан мученика (пострадавшего от советской власти). А культурная память, как мы отмечали, требует однозначности истолкования образа героя. Именно амбивалентность писателя стала не всегда артикулированным, но очевидным, ключевым лейтмотивом воспоминаний о М. Горьком современников.
Приведем два примера, ставших, на наш взгляд, наиболее характерными и знаковыми. Это воспоминание Е. Чирикова: «Он - Янус: одно его лицо славянского типа с резким выражением доброты, мягкости, сентиментальности, широты порыва и размаха, расплывчатости в степных далях и волжских ширях; другое лицо азиатского типа, с резко выраженной жестокостью, твердостью, безжалостностью, хитростью, лукавством и с деспотическими наклонностями своего „я". Первое лицо воплотилось в художнике, второе - в революции» [13]; и столь же показательное воспоминание В. Вересаева: «Сам Горький очень резко обвинял Толстого в желании будто бы сочинять свое житие, но сам он в этом повинен гораздо больше. Уже при жизни о нем стали создаваться легенды, им не опровергавшиеся, уже при жизни писались казенно-хвалебные биографии и столь же хвалебные воспоминания, где он выводился в виде героической фигуры, самоотверженного бойца за идеалы человечества, цельным, сильным и безупречным в моральном отношении человеком. И только долгим и кропотливым трудом позднейших исследователей, если до них дойдут более объективные воспоминания о нем, будет восстановлена подлинная фигура Горького. Человек очень крупный, яро ненавидевший мир притеснения и рабства, страстно мечтавший о свободе и счастье человека, обладавший даром искреннего художе-
ственного умиления, он был в то же время изумительно двуличен (когда будет полно опубликована вся его переписка, самый пристрастный исследователь ахнет от размера этой двуличности); очень злопамятный; жадно любивший славу и восхваления, но умевший надевать на себя личину великой скромности; сильно любивший деньги и самый изысканный комфорт; яростно гремел против мещанства, а сам не жил как мещанин только потому, что жил как владетельный принц» [13].
Не комментируя явную предвзятость авторов данных высказываний, отметим, что спецификой действия механизмов культурной памяти по отношению к М. Горькому также становится амбивалентность и противоречивость, поскольку указанные выше мнения предлагают оценку не только и не столько личности и творчеству М. Горького, сколько демонстрируют вариант демифологизации культурного героя. И в этой связи мы вновь вынуждены обращаться к проблемам культурной памяти, акцентируя внимание на концепты «контрпамять» и «постпамять» [5].
Ссылаясь на определение постпамяти, представленное М. Хирш («Постпамять описывает, какое отношение имеют последующие поколения к личным, коллективным и культурным травмам, которым подверглось поколение предыдущее; к тому, что они «помнят» только благодаря историям, образам, поведению людей, среди которых они выросли» [12]), а также на определение контрпамяти, предложенное П. Хаттоном (Контрпамять -память, предлагающая альтернативную версию исторических событий, отрицающая общепринятые представления о прошлом [см. 11].), отметим, что, по нашему мнению, память о М. Горьком в современной культуре формируется, в первую очередь, в контексте постпамяти.
Культурная травма, пережитая поколениями, для которых М. Горький был символом русской революции, а произведения писателя не только были обязательными для изучения в школе и вузе, но и осмысливались однозначно, упрощенно, исключительно в контексте социалистического реализма - эта культурная память создает миф о М. Горьком как писателе, незаслуженно признанном и явно переоцененном. Но формирование контрпамяти само по себе не является свидетельством объективной аксиологии творчества Горького.
Напротив, изучение реакции и оценок на творчество М. Горького поколения, воспитанного в постсоветский период, свидетельствует, что негативные коннотации в отношении творчества и
биографии писателя не сформировались, и мы обнаруживаем действие механизмов контрпамяти, которая ориентирована на создание альтернативной версии исторических событий, и в которой феномен личности рассматривается как символ историко-культурной эпохи. Не случайно, на вопрос, что следует знать современному поколению о М. Горьком Д. Московская отвечает: «Биографию в контексте времени. Константин Федин, которому, как и Осоргину, не занимать тонкости и наблюдательности, заметил: «В мировой литературе мы знаем немало великих биографий. Биография Горького принадлежит к ним, но вместе с тем резко отличается от всех них своею сверкающей новизной. Это была жизнь, как в зеркале отразившая в себе историческую смену эпох». Биография, взятая в контексте эпохи, все расставляет по своим местам, дает возможность оценить феномен личности и творчества писателя» [3].
Таким образом, на сегодняшний день механизмы постпамяти и контрпамяти по отношению к личности и творчеству М. Горького не сформировались в полной мере, более того - они не только взаимодействуют, но и противопоставлены друг другу, что позволяет нам предположить, что культурная память о М. Горьком все еще находится в процессе трансформации.
В статье представлен материал публикации автора, сделанной в издании: Проблемы российского самосознания: Максим Горький и русская провинция. К 150-летию со дня рождения. - Ярославль-Москва : РИО ЯГПУ, 2018 [8].
Библиографический список
1. Басинский, П. Кому мешал Максим Горький? [Электронный ресурс] / П. Басинский. - URL: http://www.aif.ru/culture/person/26033
2. Васильев, А. Культурная память / забвение и национальная идентичность: теоретические основания анализа [Текст] / А. Васильев // Культурная память в контексте формирования национальной идентичности России в XXI веке : коллективная монография, 2 издание. - М. : Совпадение, 2015. - С. 29-57.
3. Вернуть Горького [Электронный ресурс]. -URL: https://www.postkomsg.com/interview/216936/
4. Ермолин, Е. А. Культурный герой [Электронный ресурс] / Е. А. Ермолин. -URL: //http://www. academia. edu/31229887
5. Ерохина, Т. И. Феномен памяти в массовой культуре: контрпамять и постпамять в отечественном кинематографе [Текст] / Т. И. Ерохина // Ярославский педагогический вестник, 2017. - № 5. - С. 269-274.
6. Лотман, Ю. М. Память в культурологическом освещении [Текст] / Ю. М. Лотман // Избранные статьи : в 3-х т. - Т. 1. - Таллин : Александра, 1992. -
С. 200-202.
7. Луначарский, А. В. Мировой писатель [Электронный ресурс] / А. В. Луначарский. - URL: http://gorkiy-lit.ru/gorkiy/kritika/lunacharskij -mirovoj -pisatel.htm
8. Проблемы российского самосознания: Максим Горький и русская провинция. К 150-летию со дня рождения : по материалам Российской научной конференции с международным участием [Ярославль, 5-7 июня 2018 г.] и XV Всероссийской конференции Института философии РАН [Москва, 31 мая 2018 г.]. -Ярославль - Москва : РИО ЯГПУ 2018. - 403 с.
9. Пьецух, В. Горький Горький [Электронный ресурс] / В. Пьецух. - URL: https://public.wikireading.ru/84656
10. Хализев, В. Е. Колебания литературных репутаций. Безвестные и забытые авторы и произведения [Текст] / В. Е. Хализев // Теория литературы. 3-е изд., испр. и доп. - М. : Высш. шк., 2002. - С. 172-175.
11. Хаттон, П. Х. История как искусство памяти [Электронный ресурс] / П. Х. Хаттон. - URL: www.gumer.info/bibliotek_Buks / ffistory/hatt/index.php.
12. Хирш, М. Что такое постпамять. Перевод К. Харланова [Электронный ресурс] / М. Хирш. -URL: urokiistorii.ru/node / 5327.
13. Фокин, П. Е. Максим Горький [Электронный ресурс] / П. Е. Фокин. Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX-XX веков. Том 2. К-Р - Режим доступа: https://biography.wikireading.ru/49395
Reference List
1. Basinskij, P. Komu meshal Maksim Gor'kij? = Who was disturbed by Maxim Gorky? [Jelektronnyj resurs] / P. Basinskij. - URL: http://www.aif.ru/culture/person/26033
2. Vasil'ev, A. Kul'turnaja pamjat' / zabvenie i nacion-al'naja identichnost': teoreticheskie osnovanija analiza = Cultural memory / oblivion and national identity: theoretical bases of the analysis [Tekst] / A. Vasil'ev // Kul'turnaja pamjat' v kontekste formirovanija nacional'noj iden-tichnosti Rossii v XXI veke : kollektivnaja monografja, 2 izdanie = Cultural memory in the context of formation of national identity of Russia in the XXI century: collective monograph, the 2nd edition. - M. : Sovpadenie, 2015. -S. 29-57.
3. Vernut' Gor'kogo = To return Gorky [Jelektronnyj resurs]. - URL: https://www.postkomsg.com/interview/216936/
4. Ermolin, E. A. Kul'turnyj geroj = Cultural hero [Jelektronnyj resurs] / E. A. Ermolin. -URL: //http://www.academia.edu/31229887
5. Erohina, T. I. Fenomen pamjati v massovoj kul'ture: kontrpamjat' i postpamjat' v otechestvennom kinemato-grafe = The memory phenomenon in popular culture: countermemory and post-memory in national cinema [Tekst] / T. I. Erohina // Jaroslavskij pedagogicheskij vestnik = Yaroslavl pedagogical bulletin, 2017. - № 5. -S. 269-274.
6. Lotman, Ju. M. Pamjat' v kul'turologicheskom os-veshhenii = Memory in culturological presentation [Tekst] / Ju. M. Lotman // Izbrannye stat'i = Selected articles : v 3-h t. - T. 1. - Tallin : Aleksandra, 1992. -S. 200-202.
7. Lunacharskij, A. V Mirovoj pisatel' = World writer [Jelektronnyj resurs] / A. V Lunacharskij. - URL: http://gorkiy-lit.ru/gorkiy/kritika/lunacharskij-mirovoj-pisatel.htm
8. Problemy rossijskogo samosoznanija: Maksim Gor'kij i russkaja provincija. K 150-letiju so dnja rozh-denija : po materialam Rossijskoj nauchnoj konferencii s mezhdunarodnym uchastiem = Problems of the Russian consciousness: Maxim Gorky and the Russian province. To the 150 anniversary since the birth [Jaroslavl', 5-7 ijunja 2018 g.] i XV Vserossijskoj konferencii Instituta filosofii RAN [Moskva, 31 maja 2018 g.]. - Jaroslavl' -Moskva : RIO JaGPU, 2018. - 403 s.
9. P'ecuh, V Gor'kij = Gorky [Jelektronnyj resurs] / V. P'ecuh. - URL: https://public.wikireading.ru/84656
10. Halizev, V E. Kolebanija literaturnyh reputacij. Bezvestnye i zabytye avtory i proizvedenija = Fluctuations of literary reputations. Unknown and forgotten authors and works [Tekst] / V E. Halizev // Teorija litera-tury. 3-e izd., ispr. i dop. = Theory of literature. The 3rd edition, corrected and added. - M. : Vyssh. shk., 2002. -S. 172-175.
11. Hatton, P. H. Istorija kak iskusstvo pamjati = History as memory art [Jelektronnyj resurs] / P. H. Hatton. -URL: www.gumer.info/bibliotek_Buks / Histo-ry/hatt/index.php.
12. Hirsh, M. Chto takoe postpamjat'. Perevod K. Harlanova = What is post-memory. Translation by K. Kharlanov [Jelektronnyj resurs] / M. Hirsh. - URL: urokiistorii.ru/node / 5327.
13. Fokin, P. E. Maksim Gor'kij = Maxim Gorky [Jelektronnyj resurs] / P. E. Fokin. Serebrjanyj vek. Portretnaja galereja kul'turnyh geroev rubezha XIX-XX vekov. Tom 2. K-R - Rezhim dostupa: https://biography.wikireading.ru/49395
Дата поступления статьи в редакцию: 19.08.2018 Дата принятия статьи к печати: 11.10.2018
