CC BY
84
Ю. Н. Тимкин
«МАГИЧЕСКИЙ КРУГ» КАК ОДИН ИЗ СИМВОЛОВ РУССКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ
«Островная» концепция В. JI. Цымбурского при всей своей основательности и новизне выявила и описала лишь некоторые проявления изначальных мифологем. По нашему мнению, отмеченные В. JI. Цымбурским мифологемы носят в русском мировоззрении архетипический характер. Опираясь на «островную» концепцию В. JI. Цымбурского, автор по-новому трактует известный в науке фактический материал, выходя на уровень обобщений в сфере русского мировоззрения. Автор убежден, что описанные «мандалические» явления оказали большое влияние на формирование русского мировоззрения.
«Island» conteption of V. L. Tsymborskiy in spite of its thoroughness and novelty showed and described only some revelations of primary mythologems. In our opinion the mythologems marked by V. L. Tsymborskiy have archetypical character in Russian ideology. Guided by «island» conteption of V. L. Tsymborskiy the author gives a new interpretation of the well known scientific facts, generalizing the sphere of Russian ideology. The author is sure that described mandalic phenomena influenced on the forming of Russian ideology.
К размышлению о «круге» как одном из символов русского мировоззрения меня подтолкнула статья В. Л. Цымбурского, в которой автор вслед за историком А. П. Новосельцевым локализует «остров русов» арабо-иранских источников IX-X вв. в районе Новгорода и Пскова [1]. В этом В. Л. Цымбурский видит «изначальный исторический контекст» представления об «островной» Руси.
Идея В. Л. Цымбурского перекликается с наблюдением политолога М. В. Ильина, отмечавшего: у русских «коренным и древнейшим является славянское лесостепное мироощущение континентального островитянина, жителя речных и озерных урочищ, среди "пустынь" леса и степи», для которого в истории «выбор заключается в броске-переходе от одного урочища к другому через опасное... пространство».
Далее В. Л. Цымбурский связывает прасим-вол «острова» с мифологемой Московской России «Москва - Третий Рим», трансформацией которой стал «китежский миф».
В XX в. обе ипостаси прасимвола - «третье-римская» и «китежанская» - вновь ожили в сознании культурной элиты России в виде мифологемы III Интернационала.
«Островная» концепция В. Л. Цымбурского выявила и описала лишь некоторые проявления изначальных мифологем, что не позволило исследователю выйти на уровень обобщений в сфере русской духовности и мировоззрения.
© Тимкин Ю. Н., 2008
Отмеченные автором мифологемы, как будет показано ниже, носят в русском мировоззрении архетипический характер.
Начнем с того, что «остров» есть не что иное, как частное проявление круга. Круг же принадлежит к числу важных и наиболее распространенных символов с глубокой древности, его форма уже задается внешним видом солнца и луны. Изначально небосвод - вследствие вращения звезд вокруг небесного полюса - представлялся как круглый купол, поэтому круг соответствует небу и всему духовному.
Круг уже у древних индоевропейцев, а затем и древних славян принадлежал к числу основных форм структурирования пространства и времени, деления на «свое» и «чужое», где круг выступал как граница замкнутого, охраняемого пространства.
Представление о «своем» и «чужом» пространстве мыслилось как совокупность «концентрических кругов, при этом в самом центре находится человек и его ближайшее родственное окружение. Степень «чужести» возрастает по мере удаления от центра, свое (культурное) пространство через ряд границ (околица, река, гора и т. п.) переходит в «чужое» (природное), которое в свою очередь граничит или отождествляется с потусторонним миром» [2].
Во временном плане идея круга нашла отражение в циклической концепции времени: суточная и годовая цикличность. В русском языке слово время означает «то, что вращается». Причем время присутствует только в мире яви, на «том» свете время считается вечным.
Временной код традиционной культуры включает несколько относительно автономных циклов. Для народного восприятия природного времени характерен биологизм: каждый цикл имеет начало (рождение), расцвет, увядание (старость) и смерть, за которой следует возрождение и новый цикл. Разномасштабные циклы «изоморфны друг другу: весна (годовой цикл) соответствует рассвету (суточный цикл), молодому месяцу (лунный цикл), всходам и посевам (вегетативный цикл) и рождению, началу человеческой жизни (жизненный цикл)» [3]. Цикличность времени соединялась с цикличностью пространства.
Схема мирового дерева как пространственно-временной модели мироздания в русском язычестве подчеркивает идею круга.
Идея круга «реализуется в целом ряде обрядовых действий при помощи круговых движений и предметов, имеющих форму круга» [4].
Движению по кругу придается магическая сила. Круговое движение являлось важной составляющей народных медицинских практик.
Символику круга и движения совмещает колесо. Солярная символика колеса проявляется в
Философия культуры
фольклоре, верованиях и народном орнаменте: космогоническое поверье о том, что солнце - это «большое колесо»; популярный образ солнца как колеса в славянских обрядовых песнях.
На масленицу, на Купалу и другие праздники было принято устанавливать посреди села колесо на высоком шесте; это сооружение соотносилось с универсальным образом мирового дерева и в то же время обозначало ритуальный центр празднества.
В русском язычестве весьма символично имя бога Хорса (иранск. «сияющее солнце»), в основе которого лежит диск, т. е. круг. Отсюда вытекает все семантическое поле со значением круга: хоромы, позднее храм, хоровод, хор, хороший и т. д. Более того, русские языческие капища, во всяком случае богу Перуну в Новгороде Великом, создавались в форме круга. Кстати, другие иранские заимствования (или параллели) религиозной лексики - чаша, чары, небо - также указывают на символику круга.
В русской народной культуре и особенно фольклоре известно представление о магическом круге, детально проанализированное Н. И. Толстым [5].
Тексты, имеющие основным мотивом «житие и страдания культурных растений», встречаются в славянских охранительных обрядах, хороводах, играх, масленичных представлениях, в повествовательных жанрах фольклора, в загадках. В них последовательно перечисляются все этапы роста, созревания, переработки растений, излагается или изображается весь их «жизненный путь» от момента сева (или уборки) до получения конечного продукта.
Этимология и семантика слов «конец» и «начало» практически совпадают (например, загадка: без начала, без конца, а не бог (кольцо), пословица: плох конец, что не видать и начала).
Мифологические пространственно-временные представления уже в глубокой древности переносились на социальную, а затем и на политическую сферы.
Изначально слово община означало «вид владения семьей сообща». В его основе лежит лексема "оЬь-ti - «общая собственность». По наблюдению лингвиста О. Н. Трубачева, славянское ob-, obi означает движение по кругу (вокруг), а также - «круглое» [6]. Это образование могло обозначать - «поселение круглой формы», «деревня круглой формы», что вполне согласуется с наблюдениями археологов: поселения круглой формы относятся к наиболее древним эпохам славянской истории, к периоду родовой общности. Более того, поселения круглой формы восходят к индоевропейским и индоарийским древностям. Архитектурная конструкция древнерус-
ских городов - детинец в форме круга - продолжала древнюю традицию.
Наблюдения О. Н. Трубачева над наименованием рода в славянских языках выявили важную деталь: названия некоторых частей тела человека - колено и чело, ставшие позднее специальными терминами для обозначения членов рода (русское челядь и т. д.), восходят к славянскому ко1о, колесо, то есть «то, что вертится». Именно временные значения могли потом оказаться удобными для обозначения того, кто «стал, произошел», т. е. «родился». Учитывая, что в эпоху родового строя уже существовала идея переселения душ, то, вероятно, все это послужило основой для формирования идеи о колесе рождений.
Сюда же можно отнести и обозначение более крупных образований, маркированных в административном отношении (округ, область). Развивая идею В. Л. Цымбурского, можно указать, что остров в смысле «обособленного местообитания» вполне соотносится с формой социальной организации как русского крестьянства (община), казачества (круг), так и административно-территориальными образованиями. Иначе говоря, социальные, да и политические организмы так же подвержены цикличности в своем развитии, как и природные, и биологические.
Еще Н. А. Бердяев отмечал: в «русской истории есть уже пять периодов, которые дают разные образы...ь [7]. Сходные периоды выделяет и историк В. О. Ключевский [8].
Родившаяся в IX в. древнерусская государственность испытала юношеский взлет при Святославе Игоревиче, достигла зрелости при Ярославе Мудром, давшем стране «Русскую правду», затем появились первые симптомы старости: распад продолжался в ХП-ХШ вв. Нашествие монголов лишь способствовало ее окончательной гибели.
Московская государственность прошла тот же цикл развития: рождение в XIV в., возмужание и зрелость при Иване III и Иване IV, продолжительную «болезнь» в конце XVI - начале XVII в., старение и гибель в конце XVII в. Показателен в связи с этим XVII в., названный «бунташным», когда войны, бунты, раскол стали обычным явлением. Умерла московская государственность в руках (и на руках) Петра I.
Новый цикл русской государственности начался символическим прорубанием «окна в Европу». «Юность» империи (ср. выражение Россия молодая) сменилась зрелостью в конце XVIII - первой половине XIX в. Начиная со времени царствования Александра III происходит старение, завершившееся одряхлением и смертью империи при Николае II. Самодержавная государственность, рожденная еще при Иване Грозном, в начале XX в. умирала, умирала потому,
что исчерпала свои внутренние силы. Как умирает человек в старости, когда нет сил бороться с болезнью.
Советская государственность прошла тот же путь: рождение в Октябре 1917 г., лихая юность во время Гражданской войны, возмужание и превращение в сверхдержаву при И. В. Сталине, прорыв в космос при Н. С. Хрущеве, старение при Л. И. Брежневе, одряхление и смерть при М. С. Горбачеве. Бессилие ГКЧП в 1991 г. -свидетельство полного исчерпания сил.
Представление о цикличности в развитии стало весьма распространенным явлением в Х1Х-ХХ вв. Как-то Лев Толстой, рассуждая о религии, написал: «Религии подлежат такому же закону развития, как организмы и государства: зарождаются, развиваются, доходят до высшей степени и потом стареются и исчезают...» [9].
Вспомним цикличность в этнической истории, открытую и исследованную Л. Н. Гумилевым. Подобные идеи в области культуры высказывали Ф. Ницше и О. Шпенглер, в экономической науке - Н. Д. Кондратьев и т. д. Следует также отметить концепцию локальных цивилизаций, разработанную А. Тойнби и Н. Я. Данилевским.
Современный исследователь в области мифологии С. Ю. Неклюдов отмечал: «Модели "циклическая" или "линейная" доминируют в тех или иных традициях... однако их сочетание - с попеременным преобладанием в виде компромиссного синтеза - обнаруживается практически повсеместно. Продуктом такого синтеза является, например, представление о круговороте ре-инкарнируемых душ в чередовании смертей и новых рождений всех живых существ; эта концепция получила сложную разработку в религиозно-мифологических учениях Индии, но в гораздо более примитивной форме ее легко обнаружить и во многих архаических культурах» [10].
Весьма примечательны аналогии с индуистской и буддийской символикой круга. Мандала (др. инд. «тапс1а1а» - «круг», «диск», «круглый», «круговой» и т. п.) - один из основных сакральных символов в мифологии индуизма и буддизма.
По мнению В. Н. Топорова, «наиболее универсальна интерпретация мандалы как модели вселенной, "карты космоса", причем вселенная изображается в плане, как это характерно и для моделирования вселенной с помощью круга или квадрата». В такой модели выражается бесконечность и цикличность времени, «круг времени», что предполагает и вычленение аксиологических и этических структур (сансара).
Сам принцип мандалы практически универсален и как модель вселенной, и как средство достижения глубин подсознания в ритуале или медитации. Обе эти функции связаны воедино:
тот, кто предается медитации или участвует в соответствующем ритуале, помещает себя в центр мандалы и ожидает божественный дух, который должен снизойти на него. Сходный обряд в русской народной религиозности: чтобы уберечься от злых сил, нужно очертить вокруг себя круг. У русских раскольников бытовала пословица: сижу в лесу, молюсь колесу. Круг нашел отражение на государственном гербе СССР в виде земного шара.
В психологии мандала означает ритуальный или магический круг, используемый в ламаизме и в тантрической йоге в качестве средства медитации. Мандалы, используемые в церемониях, могут чертиться, или рисоваться, или даже представляться пластически. Истинная мандала - это всегда внутренний образ, который постепенно строится воображением в то время, когда нарушено психическое равновесие.
Итак, символика «круга», ставшая важной чертой русского мировоззрения и имеющая широкое распространение, является архетипическим явлением, уходящим своими корнями в славя-но-русские и индоевропейские древности. «Круг» выражает закономерности структурирования представлений человека о себе, социуме, природе и космосе, символизирует русское мировоззрение как целостную систему.
Примечания
1. Цымбурский, В. Л. «От великого острова Русин...». К прасимволу российской цивилизации [Текст] / В. Л. Цымбургский // Полис. 1997. № 6.
2. Белова, О. В. Свой-чужой [Текст] / О. В. Белова // Славянская мифология: энцикл. словарь. Изд. 2-е, испр. и доп. / отв. ред. С. М. Толстая. М.: Международные отношения, 2002. С. 425.
3. Толстая, С. М. Время [Текст] / С. М. Толстая // Славянские древности: энцикл. словарь: в 5 т. Т. 1. М„ 1995. С. 449.
4. Белова, О. В. Круг [Текст] / О. В. Белова // Славянская мифология: энцикл. словарь. Изд. 2-е, испр. и доп. / отв. ред. С. М. Толстая. М., 2002. С. 266.
5. Толстой, Н. И. Жизни магический круг [Текст] / Н. И. Толстой // Толстой Н. И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995. С. 223.
6. Трубачев, О. Н. История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя [Текст] / О. Н. Трубачев. М„ 2006. С. 168.
7. Бердяев, Н. А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX в. и начала XX в. [Текст] / Н. А. Бердяев //О России и русской философской культуре. М.: Наука, 1990. С. 45.
8. Ключеский, В. О. Русская история [Текст] / В. О. Ключевский М„ 2005. С. 6.
9. Толстой, А. Н. Полн. собр. соч. [Текст] : в 90 т. Юбил. изд. / Л. Н. Толстой. М„ 1928-1958. Т. 69. С. 62.
10. Неклюдов, С. Ю. Структура и функция мифа [Текст] / С. Ю. Неклюдов // Современная российская мифология / сост. М. В. Ахметова. Сер. «Тра-диция-текст-фольклор: Типология и семиотика». М., 2005. С. 15.
