CC BY
29
литературе. Сфера применения результатов исследования универсальна в силу их философского характера. Она охватывает целостную человеческую деятельность и предполагает социальную ответственность за ее последствия как в политике и экономике, так и в образовании и искусстве. Особенную актуальность обращение к социальному аспекту проявления гармонии приобретает в настоящее время перехода к созидательному этапу развития России.
ЛИТЕРАТУРА
1. Манн Т. Собр. соч. В 10-ти т. М., 1959. Т.4. С.194.
2. Хоун Г. Сокровенный лик музыки // Аум. № 2. М., 1990. С.288.
3. См. Килис Ю.А. Абсолютное и человеческое. Омск, 1999.
4. Сагатовский В.Н Философия развивающейся гармонии 4.2. С.215.
КИЛИС Юрий Альфонович - кандидат философских наук, доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Омского государственного института сервиса.
пл. зайцев СТАТИКО-ЦИКЛИЧНАЯ МОДЕЛЬ
ОмГПУ
В ПОЗНАНИИ ИСТОРИИ: УДК930 1 ОСНОВАНИЯ И СЛЕДСТВИЯ_
В СТАТЬЕ ВЕДЕТСЯ ПОИСК ОСНОВАНИЙ ПЕРВОЙ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА. СРЕДИ ЕЕ АТРИБУТОВ - ЧЕТКО ОПИСЫВАЕМОЕ ПРОШЛОЕ, ОБЛАДАЮЩЕЕ АБСОЛЮТНОЙ ЦЕННОСТЬЮ. АНАЛИЗ ПРИНЦИПОВ ЦИКЛИЧНОЙ МОДЕЛИ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА ПРОВЕДЕН НА ОСНОВЕ ГРЕЧЕСКИХ АВТОРОВ.
«Нынче горе, завтра счастье -Как медведицы небесной Круговорота вечный ход»
Софокл (Трахиники)
Статико-цикличная модель в познании истории, по всей видимости, является исходной конструкцией исторического процесса, продуктом архаичных, доперспектив-ных темпоральных представлений человека цивилизаций древности, первым масштабом предзаданных принципов и смыслов, предоставляющим субъекту возможность самоидентификации во временном потоке. Очертания этого цикличного конструкта аидны в том общем, родовом, что объединяет сказания о «золотом веке» (в эллинской традиции) и «сатья-юге» (в арийской традиции), с историческими концепциями Гесиода и Овидия, трудами историков от Геродота, Фукидида и Сыма Цяня до аль-Биру-ни, социально- этической мыслью Соломона, Конфуция, Платона.
Уже на самых ранних этапах развития человечества, судя по дошедшим до нас источникам и современным этнографическим наблюдениям, в сознании людей возникают циклические представления о развитии жизни и общества. Культ времени составлял особый пласт мифологического сознания. Этиологические циклические конструкции - значимая часть древнешумерской, древнеиндийской, древнекитайской мифологии. Однако, причинно детерминировать весь комплекс темпоральных представлений, приведших к формированию статико-циклич-ной модели в познании истории, - задача заведомо невыполнимая именно вследствие нерасчлененности последних, их первозданной целостности. Впрочем, выделить ряд наиболее общих оснований статико-цикличной модели представляется возможным. Осуществление этой задачи естественным образом вытекает из поэтапного анализа тех механизмов в функционировании повседневности, которые позволяли «увидеть» время, формируя его объемные аналоги. Такими механизмами, на наш взгляд, являются: во-первых, жизненные циклы референтной группы (в данном случае рода, семьи), осуществля-
ющей идентификационную привязку индивида, во-вторых, техника как способ деятельности, порождающий искусственные (промежуточные по выражению Ясперса) средства овладения миром, орудийное множество, элементы которого могут выступать в качестве темпоральных моделей, и, конечно же, природа.
У истоков доперспективных темпоральных представлений следует поместить время референтной группы. Родовое, семейное время существует даже в самых примитивных культурах. Важнейшей функцией родового времени с древнейших времен была сегментация прошлого, инструментом которой выступал счет поколений. История рода периодизировалась по смене его глав. На уровне родового времени поколение обычно измерялось периодом: от момента смерти старейшины рода (семьи) и до момента смерти его старшего наследника. Так, выражение «это было во времена моего деда» подразумевает, что прадед в это время уже умер, иначе бы событие датировалось по нему. Из семейного времени концепция поколений перешла в историю. Неудивительно, что поколение, как единица времени, используется в самых ранних исторических описаниях, в частности в Ветхом Завете, у Гесиода, знаменитые «пять веков» которого на самом деле не что иное как пять «поколений». Мерили поколениями историю и Геродот, Зенон, Платон, Аристотель, Полибий, а так же Вергилий, Лукреций, Плутарх. В самой своей основе поколение являлось той зримой моделью мира, которая не только задавала единицу исторического времени, но и формировала первичные представления о цикличности исторического развития. Чередование поколений от рождения к рождению или от смерти к смерти символизировало бесконечную повторяемость и однотипность исторического развития.
Техника древних цивилизаций является вторым мощнейшим основанием доперспективных темпоральных представлений. Всё то, что позже назовут «прототипами научных теорий», возникало в результате проб и ошибок в практической деятельности, в рамках техники. Практическое овладение предшествовало осмыслению закономерностей. Достижения техники не разрушали миф (по
мнению А.Ф.Лосева, и не могли это сделать, ибо наука всегда мифологична),1 а видоизменяли, формировали его, побуждая понять остальную часть вселенной с точки зрения успешной человеческой деятельности. Здесь мы встаем на позициюДж.Бернала, считавшего, что «...важнейшие мифы о сотворении мира предполагают именно такие объяснения. Сотворение мира уподобляется действиям верховного ирригатора, отделившего землю от воды, а сотворение человека - действиям верховного гончара, вылепившего его из глины. Такие мифы являются скорее техноморфическими, чем антропоморфическими».2 Подчеркивая воздействие техники на жизненно - практическое миропонимание человека эпохи первых цивилизаций, в качестве одного из технических источников доперспек-тивного темпорального взгляда на историю, приведем следующую гипотезу Дж. Бернала: «Прядение, кроме разве лучкового сверла, было первой промышленной операцией, использовавшей вращение, и, вероятно, в свою очередь, привело к употреблению колеса, которое в следующий период должно было революционизировать механику, промышленность и транспорт.»3 Здесь, мысля по аналогии с контекстом предыдущей берналовской цитаты, можно предположить, что, как гончарное дело оказало влияние на мифологические представлений о божестве, как носителе максимума этого мастерства, вылепившего из глины человека, так прядение, а именно: операция изготовления нити, связанная с вращением веретена, детерминировала миф о мойрах - «множестве», ответственном за судьбу рода и каждого человека в отдельности. В той или иной форме этот миф характерен не только для греков, но и для римлян, хеттов, германцев и скандинавов. Восточнославянская мифология знает образ Мокоши - единственного женского божества древнерусского пантеона, чей идол стоял в Киеве на вершине холма рядом с кумиром Перуном. Память о ней сохранилась на Украине до сер. XIX века. По данным северорусской этнографии Макошь представлялась женщиной, прядущей по ночам в избе, поверья запрещали оставлять кудель, "а то Мокоша опрядет".4 После принятия христианства непосредственным продолжением образа Мокоши стала Параскева - Пятница, связанная, как и русская Среда (Середа) с нечетом, враждебным женским началом, носителем судьбических атрибутов. Жертвоприношение Пятнице свершалось бросанием в колодец пряжи, кудели. Наиболее явно раскрывает перед нами формирование представлений о связи судьбы, предопределения жизненного пути человека (коллектива), богов и космоса в целом с прядением греческая мифология. Первоначально мойра - участь каждого, мыслилась греками, воплощенной в неком материальном предмете -фетише, носителе жизненных потенций. Это мог быть камень, головня жертвенного костра, животное. Когда возобладали анимистические представления, магическая сила, заключенная в фетише, стала представляться самостоятельным божеством или, точнее, «множеством», которое наделяет той или иной участью человека. Мойра понимается теперь как рок «то, что изречено», и судьба «то, что суждено». Представления греков о мойрах-судьбе во многом определили стратегию в поведении коллектива, отсюда роль гаданий оракулов и прорицателей. Не случайно имя старшей мойры - Лахесис, означает: дающая жребий. Ее сестер звали Клота - прядущая нить и Атропа - неотвратимая. В представлении греков эти персонажи были соотнесены с мировым порядком, они помогали своей матери, богине необходимости Анан-ке вращать веретено, ось которого - мировая ось. Кстати, именно так описывает их действия Платон в «Госу-
дарстве» - как вращение прошлого, настоящего и будущего.
Сам Дж.Бернал не предавал прядению такого значения в формировании в рамках единого мифолого-практи-ческого мировосприятия представлений о континуальности, текучести и, в конечном счете, замкнутости космоса, частью которого являлся коллектив. Подобные мировоззренческие последствия для него имело использование колеса,«.. .из которого должны были возникнуть водяные колеса и блоки, должно было создать на этих основах новое здание теории, которая смогла подняться с земли до вращающихся небесных сфер. 12 спиц жертвенного колеса означали месяцы года, в то время как само колесо в движении превращалось в солнечный крест или свастику».5 Воспроизводя точку зрения Бернала, отметим, что данные причинно - следственные связи, представленные им, в некоторых аспектах могут быть оспорены. Так, свастика, один из наиболее архаичных солярных символов, как обозначение приятного, счастливого объекта, встречается уже в неолитических изображениях, то есть имеет «доколесное» происхождение (колесо стало использоваться в эпоху бронзы). В энеолите корни шаманского бубна, металлическая крестовина которого - «быа-рык», имеет схожее со свастикой символическое значение. А ведь для северных народов (иркутских бурят, алтайцев, якутов), этот «доколесный» период продлился до XIX века, вплоть до русской колонизации, когда колесные повозки стали постепенно вытеснять волокуши. Разумеется, в данном случае нельзя упускать возможность заимствования космологических идей и сюжетов от кочевых народов, возможность контактов с которыми не исключается этнографами.6 Тем не менее «прядильная» версия в границах технической детерминации статико-цикличной модели исторического процесса представляется наиболее предпочтительной. На это указывает не только ее архаичность. Упомянутая Берналом свастика, как протосимвол цикличного представления о времени,7 по некоторым косвенным данным может быть связана с прядением. В «Язычестве древних славян» Б.А.Рыбакова на обширном иллюстратиином материале по прас-лавянской этнографии свастика выступает важнейшим эвеном резного орнамента, украшающего древнерусские прялки.8
Как это видно из вышесказанного, техническая детерминация статико-цикличного пред-видения истории имеет свои подводные течения,3 подробное освящение которых не является непосредственной задачей данного исследования. Описание проблематики такого подхода наводит на мысль, что основания статико-цикличного моделирования истории не могут быть исчерпаны одной причиной, пусть даже существующей в нескольких вариантах, они не монокаузальны. Очевидно, что для полноты анализа необходимо в раскрытии оснований статико-цикличной модели отталкиваться не только от продуктов деятельности человека, в данном случае от техники, но и от других оснований. На этапе формирования до-перспективного видения истории символическая ткань обволакивающая человека, была слишком прозрачна, и техника, по всей видимости, не являлась той нитью, которая увязывала в единство структуры прочие элементы. Ситуация сегодняшнего дня, когда вторая природа определяет отношение к первой была несвойственна временам архаики, напротив, закономерности естественного порядка активно влияли на облик символической архитектоники. Поэтому, делая вывод о безусловном влиянии открытия ротационного принципа в технике на формирование цикличного представления о природном
и социальном пространстве, времени, обратимся к примерам их натуралистической детерминации.
Саму натуралистическую детерминацию стоит разделить на ряд связанных между собой общей (цикличной) смысловой нагрузкой, но меж тем формально ограниченных позиций. Наиболее видимы среди них космические факторы. Едва ли не древнейшие представления о циклических процессах земной жизни были связаны с космосом, точнее, с идеей о влиянии космических тел на человеческую жизнь. Естественно, что обнаружение цикличности или периодичности движения Луны, планет, комет и т.д. рождало убежденность в цикличности оказываемого ими влияния, а тем самым и цикличности земных событий. Эти представления распространялись на жизнь не только отдельных людей, но и государств и народов. Уже в первых, дошедших до нас работах греческих философов, отчетливо проступает идея о циклическом характере протекания процессов во времени. При этом циклический ритм рассматривался как проявление высшего, космического порядка. Есть основания полагать, что «для древнегреческой культуры представление о мировом бытии в пространстве и времени было связано, прежде всего, с идеей порядка. Само слово "космос" означает "порядок"».10 Эти воззрения проявлялись и в философских концепциях упорядоченного исторического движения, понимаемого как «круговорот веществ и душ внутри замкнутого космоса, а также вращение самого космоса».11 Достаточно ярко картина влияния космических, (в данном случае лунарных) фаз на историческое представлена в работе М.Элиаде «Миф о вечном возвращении». Элиаде пишет: «Фазы луны - зарождение, рост, уменьшение, исчезновение, и через три темные ночи новое ее появление - сыграли огромную роль в выработке циклических понятий. Подобные концепции мы встречаем главным образом в апокалиптических видениях и архаических антропогониях; потоп или наводнение уничтожает человечество, исчерпавшее себя и погрязшее в грехах, заново возрожденное человечество зарождается обычно от некоего мифического "предка", спасшегося от катастрофы, или от лунарного животного. Это означает, что лунарный цикл не только определяет короткие отрезки времени (недели, месяцы), но также служит архетипом для длительных сроков; в самом деле, "рождение" человечества, его взросление, его одряхление (его "изношенность") и его исчезновение уподобляется лунарному циклу».12 Возникнув в глубокой архаике, астрологические концепции цикличности земных событий существовали в Вавилоне, Ассирии, Египте, Китае, Индии, Древней Греции и Риме. Вслед за космическими факторами в пределах натуралистического основания цикличного темпорального пред-видения истории необходимо отметить фактор «жизненных циклов», базирующихся на аналогии с живыми организмами. Наблюдаемая в природе бесконечная повторяемость рождения, взросления и умирания биологических организмов не могла не натолкнуть на мысль о существовании аналогичных процессов в общественной жизни. Идею о существовании одного вселенского цикла жизни, охватывающего всю историю человечества, можно обнаружить не только в античной традиции, но и в иудео-христианской традиции, зороастризме и исламе. Наиболее известными историческими схемами, построенными на основании «жизненного цикла» являются "четыре возраста Рима" Аннея Флора, "шесть возрастов мира" Аврелия Августина и "четыре возраста мира" Георга Гегеля. Натуралистическая детерминация не исчерпывается отражением в историческом космических и жизненных циклов. Пример оригинального истори-
ческого изыскания на этот счет демонстрирует в своей работе «Язычество древних славян» - Б.А. Рыбаков. Говоря о славянской свастике - «колесе Перуна» или «шес-тилучевом громовом знаке», как символическом воплощении календарных представлений, он связывает ее формирование с трансформацией в сознании предков славян «...единственного во всей природе, но повсеместного и устойчивого изображения шестилучевой фигуры -снега. Кристаллы снега, как правило, состоят из шести основных радиально расположенных лучей, осложненных маленькими поперечными черточками./.../ На юге, в Средиземноморье, где снег редок, а горы высоки, снег неизбежно ассоциировался с высотой, с поднебесным пространством, где он раньше всего появлялся осенью и дольше всего держался весной. Вершины же с вечным снегом особенно прочно закрепляли в сознании южан ассоциативную пару: небо - снег. Изобразить же снег можно было только при помощи идеограммы, повторяющей основную конструкцию снежинки из шести / реже 12/ лучей».'3 Вторая причина, или как он сам пишет: «.. .объяснение связи рассматриваемого круглого громового знака с природными явлениями», заключается в его близости к форме шаровой молнии. «В северорусской деревянной резьбе нередки громовые знаки в форме круга с шестью изогнутыми пламенеющими язычками, как бы передающими вращение шара. Такие варианты еще более сближают «громовой знак» в виде колеса с «родией» - шаровой молнией...»14 Идя далее по пути натуралистической детерминации, Рыбаков указывает на особенность древнерусской лексики, объединяющей понятие молнии и плода граната в слове «родиа». А ведь именно плод граната всегда имеет внутри шесть перегородок. Б.А. Рыбаков завершает свой анализ происхождения этого праславянского символа интересной констатацией включения слова «родия» в круг представлений о небесном божестве Роде, связанном с верованиями в судьбу и продолжение рода, в его единство, а также сопутствующем ему «множестве» родениц, определяющих долю новорожденного.
Быть может попытка детерминировать вслед за Б.А. Рыбаковым цикличность доперспективнопо пред-видения истории преломлением в пределах мифологического сознания такого редкого явления природы, как медленно плывущий над землей огненный шар, сама кажется мифом, но и сбрасывать со счетов такой вариант в натуралистической детерминации тоже нельзя. Ведь известны слова А.Ф.Лосева о том, что «...мифологическое сознание скорее, пожалуй, задумается над небывалыми, эффективными и единичными явлениями и скорее даст не их причинное объяснение, но какое-нибудь выразительное и картинное изображение».15
За пределами рассмотренной типологии оснований цикличных темпоральных предпосылок познания истории осталась версия К.Г.Юнга, довольно убедительная по своему содержанию. Попытка объяснить основания ста-тико-цикличной модели со стороны психики человека, т.е. поиск внутренней, находящейся "при-роде" или "в-роде" человека детерминации данной структуры, проводится Юнгом на базе «архетипов коллективного бессознательного». Юнговское «коллективное бессознательное» существует до и вне индивидуального «Я», его импульсы всеобщи по форме и по содержанию. Коллективное бессознательное по сравнению с индивидуальным представляет более глубинный и важный слой, в своей наиболее фундаментальной части общий для всего человечества. Это генетическая память рода, врожденная каждому человеческому существу. Содержание коллективного бессозна-
тельного является сознанию в вид^ сгйнтанных образов и символов, за которыми угадываются черты универсальных структур, которые Юнг называет архетипами. Юнгов-ские архетипы - это те устойчивые формы, в которых существует коллективное бессознательное. Их универсальная природа показывается тем, что ¡порождаемые ими символические представления и мотивы с удивительным постоянством повторяются во снах, видениях, фантазиях и галлюцинациях совершенно различных лкэдей при совершенно различных обстоятельствах, а также в мифах совершенно различных народов, в том числе заведомо не имевших между собой никаких контактов. Один из важнейших архетипов - это осуществленная целостность, в символической форме известная как мандала,16 круг с вписанным в него крестом. «Данный символ ни в коей мере не принадлежит к современным изобретениям, он существовал во все времена и везде, сохраняя один и тот же глубинный смысл. /.../ Мандала обнаруживается в доисторическом «солнечном колесе», в магическом круге, в алхимическом микрокосме; наконец, она выступает, как современный символ, упорядочивающий и охватывающий целостность душевного мира», - пишет Юнг в своей работе, посвященной современному мифотворчеству - «Современный миф».17 В подтверждение своего мнения о врожденном характере, архитипичности мандалы Юнг приводит, как этнографический материал, так и описание сновидений, одно из которых, принадлежащее шестилетней девочке, наиболее красочно рисует этот общий для всего человечества образ: «...Фея становится в центре помещения и превращается в столб пламени. Три змеи ползут вокруг огня, составляя подобие движущегося кольца».18 Применительно к нашей проблеме значение этой теории таково: цикличный взгляд на историю, ее своеобразное доперспективное видение врождено человечеству, как частный случай или частное применение общего архетипа целостности - вращающейся мандалы. Очевидно, что именно этот взгляд должен быть первым и общим для большинства народов, проявляясь на этапе формирования культурной, в том числе и исторической традиции.
Все сказанное об основании цикличного взгляда на историю наталкивает на некоторые выводы, прежде всего, необходимо признать, что ни одно из приведенных выше оснований статико-цикличной модели не покрывает ее пространство целиком: ни особенности архаичных структур психики человека, ни время референтной группы, ни отражение в символической архитектонике при-
родных явлений и результатов человеческой деятельности (главным образом технической). Некоторые из представленных позиций достаточно спорны, что признают и сами их авторы. Б.А. Рыбаков свою концепцию считал лишь догадкой, которая за неимением более убедительных гипотез является единственным объяснением того комплекса идей, который преобладал в бронзовом веке.19 Учитывая всю сложность в нахождении и причинном объяснении оснований статико-цикличного мировосприятия древности и его преломления во взглядах на историю. Тем не менее, отметим, что эта проблема не является неразрешимой. Культурное наследие древности обладает достаточным количеством «теоретически наполненных» фактов, заставить заговорить которые пытаются исспедователи. Выше приведены наиболее убеждающие точки зрения, совокупность которых, еспи смотреть с позиции поликаузальности, составляет довольно подробную картину кристаллизации в символическом мире статико-цикличной модели истории.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аверинцев С. С. Порядок космоса и порядок истории в мировоззрении раннего средневековья // Античность и Византия. М., 1975.
2. Бернал Дж. Наука в истории общества. М., 1956.
3. Гесиод. Труды и дни // Хрестоматия по античной литературе. Т. 1. М., 1958.
4. Косенофонтов Г.В. Пастушеский быт и мифологические воззрения классического востока // Ксенофонов Г.В. Шаманизм. Изб. труды. Якутск.1992.
5. Лосев А.Ф. Античная философия истории. М., 1977.
6. Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991.
7. Максимов С В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб.1994.
8. Марк Аврелий Антонин Размышления II, 14; VI, 37.
9. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М. ,1994.
10. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1993.
11. Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1.М., 1989.
12. Фукидид. История. Т. 1. М., 1915.
13. Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993.
14. ЭпиадеМ. Миф о вечном возвращении. СПб., 1998.
15. Эсхил. Прометей прикованный // Хрестоматия по античной литературе. Т. 1. М.,1956.
16. Юнг К.Г. Современный миф // Юнг К. Г. О современных мифах. М., 1992.
1 Лосев А.Ф. Диалектика мифа//Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С. 32.
2 Бернал Дж. Наука в истории общества. М., 1956. С.81 3Ук. соч,С.62
4 Максимов C.B. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб. 1994. С.55.
5 Бернал Дж. Ук. соч. С. 72.
6Косенофонтов Г.В. Пастушеский быт и мифологические воззрения классического востока // Ксенофонов Г.В. Шаманизм. Изб. труды. Якутск.1992.
7 Лосев А.Ф. В отличие от более поздних, и возможно производных от свастики «жертвенных колес», «громовых колес», «колеса Юпитера», «тайдзы», «капачакры».
8 Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М. ,1994.С.297.
9 Наряду с «прядильной» и «колесной» детерминацией имеет место и «гончарная», менее представленная в исследовательской литературе.
19 Аверинцев С. С. Порядок космоса и порядок истории в мировоззрении раннего средневековья // Античность и Византия. М., 1975. С. 266.
" Лосев А. Ф. Античная философия истории. М., 1977. С. 32. 12Элиаде М. Миф о вечном возвращении, СПб., 1998 С. 134-135.
13 Рыбаков Б.А. Ук. соч. С. 289.
14 Там же. С. 301.
16 Лосев А. Ф. Ук. соч. С. 35.
'6 Мандала (на санскрите круг, диск) один из центральных символов буддизма.
17 Юнг К.Г. Современный миф// Юнг К. Г. О современных мифах. М„ 1992. С. 40.
18 Там же. С.41.
19Рыбаков Б.А. Ук соч. С. 340.
ЗАЙЦЕВ Павел Леонидович - старший преподаватель ОмГПУ, к.ф.н.
