CC BY-NC-ND
24
Е. А. Иванова
М. В. Панов в научной судьбе «Технической редакции книги» А. А. Реформатского1
§1. Вступление
Роль М.В. Панова как хранителя традиции Московской лингвистической школы может без преувеличения быть названа решающей. Во всех его работах видна забота о преемственности научных идей, о том, чтобы она не подменялась механическими отсылками к хрестоматийным названиям, чтобы идеи предшественников всякий раз были учтены и соответствующим образом вписаны в логику рассуждения. Творчество М.В. Панова - образец глубокого нравственного и научного отношения к сделанному предшественниками. Наряду с сочинениями классиков он всегда учитывал и труды ученых, обойденных вниманием современников и потомков, и в наследии классиков тоже не упускал из виду малоизвестных работ. В очерке о А.А. Реформатском он сетовал: «часто мы, в 60-е годы, оказываемся людьми с короткой памятью и считаем ново-приобретением то, что было уже, в самом основном и главном, найдено в эпоху бурного лингвистического развития - в 20-е годы» [Аванесов, Панов 1971, с. 6].
В этой связи представляет большой интерес история обращений М.В.Панова к первой большой книге А.А. Реформатского ([Реформатский 1933], далее при ссылках на нее в тексте будет указываться аббревиатура ТРК). У этой книги - одной из самых крупных по объему печатных работ ученого - странная судьба. На нее в течение десятилетий не было ссылок в лингвистической литературе, да и сегодня ее упоминают редко.
Как и многие другие ранние работы Реформатского, она была адресована полиграфистам, и лингвистическое ее богатство, непроявленное в заглавии, осталось неосознанным научным сообществом. В трудах же послевоенного периода Реформатский вопросов книжной и печатной репрезентации речи не рассматривал (если не считать статьи [Реформатский 1963], посвященной в целом более общей семиотической проблематике). Между тем без ТРК нельзя представить себе не только характер научного творчества самого Реформатского, но и
историю развития семиотических взглядов в отечественной науке.
Сам Реформатский считал ТРК одной из наиболее важных своих книг. Именно ТРК, о существовании которой (несмотря на усилия М.В. Панова и работы Б.С. Шварцкопфа [Шварцкопф 1988, см. также об этом Иванова 2005]) нынче знают лишь немногие специалисты, преимущественно занимающиеся историей лингвистики, он в конце жизни открыл перечень 20-ти «наиболее значительных» своих печатных работ (опубликован в статье: [Мельчук 1995, с. 585]. При этом считал ее важной именно для лингвистических и семиотических исследований, всегда подчеркивая при этом и ее прикладной (полиграфический) характер.
В данной статье мы попытаемся проследить, насколько это позволяет доступный нам материал, историю одной из самых последовательных и плодотворных попыток включения этой части научного наследия Реформатского в поле внимания современной общей лингвистики - работы М.В. Панова, охватывающие почти четверть века - с 1964 по 1987 гг.
Сначала в §2 как отправная точка будет охарактеризовано применение идей ТРК в собственных исследованиях М.В. Панова [Панов 1964]. Затем в §3 мы проанализируем трактовку ТРК в историографических очерках М.В. Панова об отечественной фонетике и о A.A. Реформатском [Панов 1967, Аванесов, Панов 1971]. Далее в §4 будет рассмотрена публикация М.В. Пановым извлечений из ТРК в избранном издании [Реформатский 1987], впервые после более чем полувекового забвения, вводившая сам текст ТРК в лингвистический узус. Наконец, в заключение, обратившись к свидетельствам о реакции A.A. Реформатского на высказывания М.В. Панова о ТРК [Реформатским 2001, Реформатский 1973], мы постараемся реконструировать собственное отношение Реформатского к его книге.
§2. Идеи ТРК в научном творчестве М.В. Панова
Использование идей ТРК в научном творчестве М.В. Панова мы рассмотрим на примере его первой книги [Панов 1964]. Это обращение Панова к идеям ТРК в свое время было отмечено и прокомментировано самим А.А.Реформатским (см. ниже в §5). В названной книге М.В. Панова материал ТРК применен
для осмысления функциональных особенностей пунктуации. Симптоматично, что и сам A.A. Реформатский в это время развивал идеи ТРК в этом же направлении [Реформатский 1963].
В центре внимания М.В. Панова была так называемая «теория защит», с помощью которой в ТРК объясняются правила использования шрифтовых признаков (выбора кегля, шрифта, начертания и проч.) и пространственного расположения текстовых элементов для адекватной передачи смыслов, заложенных в тексте. Эта теория позволяла разводить ненужную синонимию и омонимию частей текстов и отдельных знаков (например, основного текста и текста примечаний, заголовков разных уровней, примеров и проч.)
Панов привлекает «теорию защит», и особенно одно из ее понятий («избыточная защита»), - чтобы объяснить, почему для обозначения границы между предложениями используются сразу два знака: точка и написание первого слова следующего предложения с прописной буквы. Разберем это объяснение в деталях, поскольку оно не только подтверждает органичность и плодотворность понятий, введенных в ТРК, для решения лингвистических проблем, но и блестяще иллюстрирует самый принцип изложения материала, которого придерживался М.В. Панов. Его «пересказ» безукоризненно «адаптирует» текст ТРК к законам научно-популярного изложения, принятого в книге, жанр которой автор определял как «рассказ о русской орфографии, ее достоинствах и недостатках» [Панов 1964, с. 1].
Сообщив, что «понятие избыточной защиты» было введено первоначально шахматистом A.^ Нимцовичем, М.В. Панов сначала дословно цитирует популярное объяснение смысла понятия защиты в шахматах из ТРК: «...если на какую-нибудь фигуру, пешку, или вообще на какой-нибудь пункт (квадратик доски) направлено два нападения, нам необходимы две защиты (двумя пешками, пешкой и фигурой, или двумя фигурами), - такая защита будет достаточной; если при тех же двух нападениях наш пункт защищен один раз (одной пешкой или одной фигурой), это будет защита недостаточная; если он защищен трижды (фигурами или пешками), это будет избыточная защита» [Панов 1964, с. 160; ср. ТРК, с. 114].
Закрыв кавычки после этой цитаты, Панов, однако, еще не сообщает ее источник, а переносит читателя в другую область -полиграфию2. «Понятия избыточной и достаточной защиты были перенесены в полиграфию, и здесь оказались очень нужными. В книгах часто бывает нужно что-то выделить, разграничить: основной текст и сноски внизу страницы, названия глав
и названия частей книги и т.д. Как это сделать? Можно примечания печатать более мелким шрифтом - это будет достаточно, чтобы читатель различил, где основной текст и где сноски. Или можно печатать тем же шрифтом, но строчки в примечаниях сдвинуть вправо; тоже все будет ясно. Но если используем и то и то - и шрифт возьмем мельче, и отступление вправо сделаем, то мы явно перестараемся. Отличие примечаний от основного текста мы будем защищать сразу двумя способами, а такое усердие не нужно. Это избыточная защита» [Панов 1964, С. 160].
Рассказав о защитах в полиграфии, Панов, наконец, указывает на источник своего рассказа, дав в сноске ссылку на ТРК, а на правой стороне разворота фотографически воспроизводит примеры со стр. 112-113 ТРК [Панов 1964, с. 161].
А после ссылки в сноске добавляет такую историко-научную параллель: «Читатель, может быть, заметит, что в понятиях "избыточной" и "достаточной" защиты были предвосхищены некоторые положения теории информации» [Панов 1964, с. 160].
И только теперь совершается переход к основной проблематике книги: «Из полиграфии понятие избыточной защиты перекочевало и в орфографию, в пунктуацию, и здесь оказалось полезным» [Панов 1964, с. 160-162]. Доказать этот общий тезис в 1964 г. было бы затруднительно. Вместо этого Панов сам применяет «теорию защит» в сугубо языковедческом рассуждении [Панов 1964, с. 163], объясняя читателю необходимость использовать на стыке двух предложений одновременно точку и прописную букву. Порознь ни точка (из-за малой величины и возможной омонимии со случаями сокращенного написания слов внутри предложения), ни прописная буква (из-за омонимии с началом собственных имен) не являются самодостаточными маркерами границы между предложениями [Панов 1964, с. 162].
Не ограничиваясь этим объяснением с позиций теории защит, Панов добавляет аргументы, связанные с также затронутыми в ТРК закономерностями восприятия печатных знаков и удобочитаемости текста. Он указывает: «Мы не одинаково четко воспринимаем нижнюю и верхнюю половину строки <...> Чтение нижней дается труднее <...> Точка стоит внизу <...> Стоит нам отказаться от больших букв, и чтение станет труднее: глаз невольно придется вести понизу.» [Панов 1964, с. 163]. Свой вывод Панов подтверждает цитатой из статьи [Реформатский 1938, с.95] (одной из первых после ТРК) о прописной букве как «графическом "рупоре", "усилителе"» предшествующей точки.
Проблемы удобочитаемости и различимости шрифтовых знаков затрагиваются Пановым и в других главках, например, «Фотоклин» и «Прожектеры и дилетанты» [Панов 1964, с. 79-86]. Правда, ссылок на ТРК в них нет, однако влияние идей Реформатского о «шрифтовых графических признаках» совершенно очевидна [ТРК, с. 103-108].
§3. Трактовка ТРК в историографических описаниях развития фонетической науки и научного пути A. A. Реформатского
Показав на примере пунктуации плодотворность идей ТРК для лингвистики М.В. Панов затем осмысляет место этой на первый взгляд нелингвистической книги в творчестве ее автора-языковеда и в общем развитии отечественного языкознания.
Первый шаг к историографическому осмыслению ТРК, как мы видели, был сделан в примечании при разговоре о теории защиты в [Панов 1964, с. 160]. Но там указывалось лишь на предвосхищение в ТРК идей теории информации - дисциплины негуманитарной (хотя и популярной среди гуманитаров в 1960-е гг.) В капитальном очерке «Из истории изучения русской фонетики», завершающем его следующую (одну из главных) книг [Панов 1967] замечание о теории информации сохранено и развито, как и приведенная выше большая цитата о понятии защит в шахматах. Но главное внимание М.В. Панова в посвященном Реформатскому параграфе очерка уделено теперь языковедческим и семиотическим аспектам ТРК. На этот раз он включает ее в контекст истории МФШ, иллюстрируя на этом примере семиотический подход к решению общих фонологических задач, свойственный основателям новомосковской школы.
Собственно, языковедческое и семиотическое не разграничиваются здесь Пановым. Рассказ о ТРК он прямо начинает утверждением: «Свою языковедческую работу он (Реформатский - Е.И.) начал книгой 'Техническая редакция книги"» [Панов 1967, с. 407]. Отмечая парадоксальность своего утверждения, Панов доказывает его так: «практический учебник по технической редактуре книги был в то же время глубокой работой по теории знаковых систем. Эта работа предвосхитила некото-
рые идеи теории информации» [Панов 1967, с. 407]. Чуть ниже он конкретизирует свою позицию, указывая уже собственно языковые объекты, к которым приложимы идеи ТРК: «Эта избыточная защита была переосмыслена A.A. Реформатским применительно к печатному и устному тексту; она implicite содержала идею избыточной информации» [Панов 1967, с.407].
Помимо прочего, это служит косвенным подтверждением того, что ученый учитывал и периферийные с точки зрения лингвистики темы ТРК и других полиграфических работ Реформатского. К сожалению, точные указания на то, какие именно работы имел в виду М.В. Панов, отсутствуют. И пока нельзя сказать с уверенностью, был ли он знаком с работами Реформатского, например, по проблемам удобочитаемости. Это требует дополнительных исследований.
Упоминание же устного текста вписывает ТРК в историю фонологии и, в частности, Московской фонологической школы. Но завершается рассказ о ранних работах Реформатского новым возвратом к семиотике: «В других работах того же исследователя, посвященных полиграфической технике, уже прямо обсуждался вопрос о необходимых и достаточных показателях при реализации знаковых системных единиц» [Панов 1967, с.407].
Характеристика ТРК из монографии 1967 г. практически дословно перекочевала в историографический очерк, открывавший юбилейный сборник в честь 70-летия A.A. Реформатского [Аванесов, Панов 1971]. Сам Реформатский оценивал этот очерк очень высоко: «Р. Да, безусловно. Хотя эта статья несколько хвалебного свойства, но в ней много рассказано того, что обо мне не знают, хотя со мной тесно соприкасаются» [Реформатский 2001, с. 531]. Он считал единоличным автором очерка М.В. Панова. В его беседах с В.Д. Дувакиным читаем: «Р. Это Панов писал. Аванесов тут только свою фамилию дал. Это Михаил Викторович Панов, это его стиль, его манера, его любимые темы. И эти все рассказы студентов - это его запись была и так далее и так далее. Так что...» [Реформатский 2001, с. 531]. Прав или нет Реформатский в вопросе об авторстве очерка в целом, но о ТРК в нем безусловно писал Панов.
Почти дословно повторив сказанное о ТРК и «других работах, посвященных полиграфической технике» из книги 1967 г., Панов добавляет к ней принципиально важную характеристику стиля научной деятельности Реформатского: «В работе 'Техническая редакция книги" нашли отражение сильные
стороны научной деятельности A.A. Реформатского: его роль в формировании "невиданных", т.е. новых научных дисциплин, его умение наглядно раскрыть истины этих новых отраслей знания, его умение сочетать высокую отвлеченность ("схема") с конкретным объяснением, полным примеров и применений» [Aванесов, Панов 1971, с. 11].
Но один из аспектов характеристики ТРК, данный в книге [Панов 1967], оказался в очерке 1971 г. ослабленным: исчезла ударная формулировка о том, что ТРК была началом «языковедческой работы Реформатского». Без такого зачина последующие слова о «печатном и устном тексте», сохраненные в [Aване-сов, Панов 1971, с. 11], лишились семантической переклички и, попав в контекст терминов семиотики и информации, почти утратили собственно лингвистическое звучание.
Впрямую вопрос о значении ТРК для лингвистики в очерке 1971 г. не обсуждается. Не включил М.В. Панов ТРК и в число «голубиных (любимых, стержневых) книг» Реформатского, отнеся к ним только «Введение в языковедение» и «еще не собранную» книгу по фонологии русского языка [Aванесов, Панов, с. 13].
Такое отношение к ТРК аукнулось и в другом вводном материале юбилейного сборника. В библиографическом указателе, составленном одним из членов редколлегии, за исключением статьи «Лингвистика и полиграфия» все ранние его работы, в том числе и ТРК, остались вне раздела «Лингвистика» и были собраны в особом разделе «Психология чтения, текстология, теория оформления книги, книговедение» [Равич, с. 18, 24].
Тем не менее сам факт обсуждения ТРК в лингвистическом издании, пусть даже и в исключительно семиотическом контексте, был новаторским и имел важное значение для ознакомления лингвистов с ТРК. Ведь в предшествующей характеристике ТРК и всего творчества Реформатского говорилось:
«Система - это целостность, в которой каждый элемент определяется всеми другими элементами. Быть системой свойственно совокупности знаков. И язык в новомосковской школе (с самого начала ее истории) изучается именно как система знаков!» <.. .> Мысль о системности языка всегда была основной мыслью A.A. Реформатского» [Aванесов, Панов 1971, с. 6]. A значит, и семиотически истолкованная ТРК находилась, согласно Панову, на магистрали развития одной из главных школ отечественной лингвистики XX в.
§4. Публикация М. В. Пановым извлечений из «Технической редакции книги»
Следующим и последним шагом в ознакомлении лингвистической общественности с ТРК стала подготовка им впервые после 1933 года обширных фрагментов из нее в сборнике избранных работ A.A. Реформатского [Реформатский 1987]. Они составили здесь особый раздел «Семиотика печатного текста». В эту публикацию М.В. Панов включил «отрывки», «которые представляют собой наиболее значительный вклад в общую теорию знаков». [Реформатский 1987, с. 141]
Публикация М.В. Панова включает две части: «Теория защит» и «Теория знаков» (во вторую часть вошли несколько отрывков, посвященных знаковым свойствам графической системы. При этом извлечения М.В. Панов делает не только из IV-VI глав, которые сам A.A. Реформатский назвал «центральными по своей роли», дающими «общую теоретическую установку понимания графики в ее соотношении с текстом и содержанием» [ТРК, с. 4], но и из сугубо прикладных, периферийных с точки зрения изложения собственно семиотической теории графических знаков, глав ТРК. Более подробно судить о составе публикации М.В. Панова можно по Таблице 1, в которой для каждого раздела и подраздела издания 1987 г. указаны его источники в первом издании ТРК.
В левом столбце этой таблицы приведены заголовки разделов и подразделов публикации [Реформатский 1987]. При ее подготовке М.В. Панов пользовался экземпляром ТРК, принадлежавшим A.A. Реформатскому, и именно по нему воспроизвел некоторые названия «разделов написанные A.A. Реформатским на закладках» [Реформатский 1987, с. 141]. В нашей таблице такие заголовки помечены звездочками. Заголовки, введенные М.В. Пановым, стоят в квадратных скобках, как и в самой публикации [Реформатский 1987]. В ломаные скобки заключены заголовки, которые также принадлежат М.В. Панову, но не отмечены им квадратными скобками. Знаком тильда (~) отмечены подразделы, не имеющие самостоятельных заголовков в [Реформатский 1987].
В правом столбце таблицы даны названия глав, параграфов и пунктов [ТРК 1933], из материала которых скомпонованы соответствующие разделы публикации 1987 г.3
Aнализ Таблицы 1 показывает, что М.В. Панов внес существенные композиционные изменения в порядок расположе-
Таблица 1.
Разделы и подразделы публикации [Реформатский 1987] Их источники в первом издании ТРК 1933 г.
I. ТЕОРИЯ ЗАЩИТ*
ШРИФТ И СМЫСЛ*
Глава V. Принципы графической выразительности, §2. Шрифтовые графические признаки
[Внеалфавитные и внешрифтовые противопоставления] Глава V. Принципы графической выразительности, §3. Внеалфавитные и внешрифтовые графические признаки
Замены (эквиваленты) Глава V. Принципы графической выразительности, §4. Замены (эквиваленты)
«Защиты» Глава V. Принципы графической выразительности, §5. «Защиты»
Комбинированные «защиты» Глава V. Принципы графической выразительности, §6. Комбинированные «защиты»
«Защиты» в действии* Глава VI. Архитектоника книги и ее выражение в системе заголовков, §1. Архитектоника и логика; §2. «Этажи» и «оси»
ШРИФТОВЫЕ ГРАФИЧЕСКИЕ ПРИЗНАКИ Глава VI. Архитектоника книги и ее выражение в системе заголовков, §4. Графическое выражение архитектоники: 1) Шрифтовые графические признаки, 2) Внешрифтовые графические признаки; §5. Степени графического выражения архитектоники; Глава ТП. Титульные данные и титульные элементы книги, §3. Титульный лист: 1. Конструктивные и графико-выразительные задачи; Глава XI. Разметка отдельных видов текста, §3. Выноски
II. <ТЕОРИЯ ЗНАКОВ>
ТЕКСТ КАК ВЫРАЖЕНИЕ Глава IV. Текст книги, §2. Текст как выражение
ЗНАК И ОБОЗНАЧАЕМОЕ Глава IV. Текст книги, §3. Знак и обозначаемое
КОНТЕКСТ Глава IV. Текст книги, §4. Контекст
<СТРУКТУРА>
Глава IV. Текст книги, §5. Конструкция, структура и архитектоника книги
[Шрифтовые выделения как знак] Глава II. Типы изданий, §4. Внешнее оформление различных типов изданий
[Узнавание слова] Глава III. Бумага. Пространственные элементы книги. Стандарты форматов, §6 Строка
[Знаковая роль полей в книге] Глава III Бумага. Пространственные элементы книги. Стандарты форматов, §5 Страница и полоса: 2. Полоса, 3. Поля; Глава VI. Архитектоника книги и ее выражение в системе заголовков, §6. Выключка и отбивка заголовков
[Обложка и титульный лист. Их знаковые функции] Глава VIII. Титульные данные и титульные элементы книги, §2. Графика и монтаж титульных элементов; §1. Общее определение титульных сведений: 2. Общие требования к подаче титульных данных
<Синтагма> Глава VI. Архитектоника книги и ее выражение в системе заголовков, §6. Выключка и отбивка заголовков
ния материала. Часть «Теория защит» составлена М.В. Пановым преимущественно по V и VI главам. Первый раздел этой части «Шрифт и смысл» включает всю V главу, кроме §1; и в качестве иллюстрации действия теории защит - §§1, 2 VI главы. Второй раздел первой части - «Шрифтовые графические признаки» - составлен из §§5, 6 VI главы. Таким образом, из публикации полностью исключен §3 главы VI «Особые случаи "этажных" и "осевых" соотношений». В качестве иллюстраций добавлены небольшие отрывки из VIII и XI глав.
Более сложная перестройка произведена при компоновке второй части - «Теория знаков». Три первые раздела этой части («Текст как выражение», «Знак и обозначаемое», «Контекст») соответствуют §§2-4 IV главы. Далее идет раздел «Структура», который начинается с определения понятия «структура книги» (заметим, что М.В. Панов не включает в публикацию определения двух других понятий «конструкция» и «архитектоника книги», вводимых Реформатским в том же параграфе [ТРК 1933]). После этого следуют разделы - «Шрифтовые выделения как знак»; «Узнавание слова»; «Знаковая роль полей в книге»; «Обложка и титульный лист. Их знаковые функции»; «Синтагма» - иллюстрирующие применение знаковой теории к различным аспектам и частям печатного издания.
Таким образом, М.В.Панов придал ТРК своеобразную бинарную структуру, при которой теоретическое содержание ТРК разделено на «Теорию защит» и «Теорию знаков», существующие в публикации автономно друг от друга. Сейчас невозможно сказать, насколько такая трактовка была подсказана маргиналиями на авторском экземпляре, которыми пользовался М.В. Панов, или же беседами с A.A. Реформатским. Думается все же, что главным основанием к такому композиционному решению публикации были собственные взгляды Панова на ТРК, ранее сформулированные в работах [Панов 1967; Aванесов, Панов 1971].
Хотя публикация 1987 года и не могла дать представление о ТРК в целом, значение ее трудно переоценить. Благодаря ей идеи ТРК стали доступны читателям и были вновь включена в контекст современных семиотических исследований. Правда, возникшие в конце 1980-х годов трудности с книго-распространением, увы, все-таки не позволили ТРК обрести должную известность.
§5. Оценка A. A.Реформатским судьбы ТРК в связи с деятельностью М. В. Панова.
В случае ТРК мы имеем довольно редкую возможность познакомиться с тем, как сам автор реагирует на трактовку его книги его последователем и историографом. Источниками, по которым мы можем восстановить оценку A.A. Реформатским высказываний М.В. Панова о ТРК, являются: очерк «Из истории отечественной фонологии» [Реформатский 1970, с. 7-120] и расшифрованные звукозаписи его бесед с В.Д. Дувакиным. [Реформатский 2001; 1973].
В очерке сам Реформатский вспоминает о ТРК как о работе, с которой фактически он начал свой путь в лингвистику: «Я шел иным путем: служил в издательствах, думал о знаковости в письменной и печатной речи; в то же время была написана «Техническая редакция книги», которая сейчас больше интересуетлингвистов, чем полиграфистов» [Реформатский 1970, с. 14]. В доказательство последней фразы он ссылается надве работы М.В. Панова, о которых мы говорили выше -[Панов 1964, 1967] - и добавляет: «Да, действительно, в этой книге есть "семиотические наблюдения", которые пригодились будущим теоретикам по новой дисциплине - "теории информации"» [Реформатский 1970, с. 14].
Заинтересованно восприняв идею Панова о предвосхищении в ТРК «теории информации», Реформатский сам эту идею не развивал и, как будет видно из последующего, даже комментировал с некоторой иронией и настороженностью.
Об этом, как кажется, свидетельствуют записи бесед Реформатского с Дувакиным в ноябре 1973 г. Частично эти записи теперь опубликованы в [Реформатский 2001]. Начнем именно с опубликованной части беседы.
«Р. А вот что касается этой 'Технической редакции". Действительно, вскрыл этот вопрос Панов. Как и ни странно, этот Панов - один из продолжателей - второе поколение нашей Московской школы, наш ученик с Алексей Михайловичем (Сухотиным - Е.И.), человек очень большой одаренности. Он написал очень забавную книжку про русскую орфографию в виде такого рассказа под названием "А все-таки она хорошая". И в этой книжке вот он как раз и вернулся к моей "Технической редакции книги" и показал, что там многое есть то, что позднее отшлифовалось как теория информации и семиотические (нрзбр.). А я тогда и слова "семиотика" не знал, а так вот инстинктом куда-то такое шел, и чего-то находил. ...
Д. Значит, Вы один из, так сказать, зачинателей теории информации?
Р. Уж невольно получилось так, но хотя это... А как официальная дисциплина она пошла от математиков и от представителей точных наук. Это уже другая статья, и туда я не вмешивался» [Реформатский 2001, с. 526].
Мы видим, что Реформатский отдает должное М.В. Панову и как продолжателю традиции МФШ, и как ученому, введшему ТРК в современный контекст. Но развивать эту тему - «невольную» связь своей книги с «теорией информации» - «вмешиваться» в чужую область не хочет.
В неопубликованных частях тех же записей есть показательный отрывок, характеризующий интересы Реформатского в период написания ТРК и отразившуюся в ней проблематику.
«Р. В это время я решил подытожить весь свой опыт редак-ционно-издательской деятельности предшествующих годов и написал книгу, которая в тридцать третьем году вышла под названием "Техническая редакция книги. Теория и методика". В этой книге наряду с самыми такими деловыми прозаическими издательскими вопросами встают и теория знака, и Соссюр, и синтагмы, и алфавиты. Одним словом, все, что меня тогда увлекало и даже результаты работы вот этой комиссии
по унификации транскрипции там отражены. В это же время мы с Сухотиным опубликовали две статьи в ... Сборник назывался "Письменность и революция", номер один. Это было при ЦК нового алфавита опять же. Статья Сухотина называлась "О сложных словах в языках народов СССР", а моя называлась "Лингвистика и полиграфия" с идеей новой дисциплины линг-вографии.» [Реформатский 1973, Вторая дорожка записи второй беседы] 4.
Можно предположить, что возможности дальнейшего использования ТРК сам Реформатский видел скорее внутри лингвистики (расширительное понимание пунктуации, например [см. об этом: Иванова 2005]), нежели в модной тогда «теории информации».
§6. Работы М. В. Панова и перспективы дальнейшего внедрения идей ТРК в лингвистке
Разумеется, анализ приведенных работ М.В. Панова никак не может претендовать на завершенность. Потребуется еще достаточно обширное и кропотливое историографическое исследование, которое позволит восстановить картину в более или менее полном виде.
Однако уже сейчас видны характерные особенности судьбы ТРК. Все три известные собственно лингвистические попытки использовать идеи этой книги [Маевкий, Шварцкопф] и указанные работы М.В. Панова, с одной стороны демонстрируют ее потенциал и продуктивность для использующих ее идеи, с другой - не выводят ее из тени забвения.
Объяснение этому видится в следующем. Если не считать «теорию информации», которую так настойчиво упоминает М.В. Панов, но нигде не говорит при этом, что, собственно, заимствовано ею из ТРК и каким образом, реальных направлений, для которых ТРК в той или иной мере было основой - три.
1. Фонология, в которую идеи ТРК вошли совершенно органично, но implicite. Их надо искать в тех идеях, которые принадлежат самому А.А. Реформатскому как одному из основателей МФШ. А он на ТРК, в период становления фонологических исследований не ссылался. И, видимо, как это косвенно следует из приводимых архивных материалов, воспринимал свои полиграфические работы как своего рода субстрат для позднейших фонологических исследований.
Ср., например, следующее утверждение: «Р. <...> что изучает фонолог? Он изучает не саму природную материю языка, как это любили говорить, а ее семиотическое использование в языке. Поэтому, как и вся лингвистика, эта часть должна быть семиотична, пронизана семиотикой и исходить из того, что фонемы - это [в машинописи пропущено место для подстановки слова (иностранного термина?)], знаки диакритики, неполноценные знаки, но тем не менее необходимые, без которых язык не существует. Вот этому и была посвящена наша деятельность и вот в начале тридцатых годов, и позднее, когда мы все объединились на общей работе» [Реформатский 1973].
Эта цитата из беседы с Дувакиным еще раз подтверждает тот факт, что семиотический подход был базовым методологическим принципом всей деятельности МФШ. Отсюда и «стержень», объединяющий всю разнообразную деятельность Реформатского. «Последовательно семиотический подход», который H.A. Мельчук отнес к числу глубинных свойств личности и научного стиля Реформатского [Мельчук 1995]
2. Пунктуация. Это самый очевидный наследник ТРК. Сам A.A. Реформатский трактует пунктуационную систему расширительно, включая в нее не только знаки препинания, но и репертуар шрифтовых графических признаков текста, который, по существу, выполняет те же функции, что и ядерные пунктуационные знаки [см., например, Реформатский 1963]. Эти идеи чрезвычайно продуктивно были развиты в работах Б.С. Шварцкопфа. [См: Карапетян, Шварцкопф 1998, Шварцкопф 1988, 1994, 1996]. При этом автор неизменно ссылался на ТРК и прослеживал логику ее вхождения в собственные исследования [см.: Иванова 2005].
3. Графическая стилистика.. Это направление представлено монографическим исследованием японской графики [Маевский]. Однако A^. Маевский предполагал, что его работа станет базой для начала последовательных лингвографиче-ских стилистических исследований графики вообще. И ТРК здесь рассматривается как предтеча подобных исследований, во многом ее теоретическое обоснование, своего рода, грамматика.
Из сказанного видно, что судьба ТРК складывалась вполне закономерно. Фонология, бывшая форпостом отечественной лингвистики, впитала идеи ТРК, трансформировав их в собственные понятия. Пунктуация и, тем более, лингвостилистика, занимали значительно более скромные позиции в отечественных лингвистических исследованиях XX века.
Собственно семиотические исследования, о которых в данной статье речь не идет, в силу скорее субъективных обстоятельств, так и не восприняли работу, которая может считаться образцовым описанием одной из очень сложных семиотических систем.
На этом фоне усилия, предпринятые М.В. Пановым, кажутся особенно продуктивными и полезными для отечественной лингвистики.
Примечания
Статья подготовлена в рамках работ по теме «Филологические и лингвистические инструменты исследования корпуса текстов» (грант РФФИ №06-06-80429).
Отметим, что интерес к особенностям полиграфического представления текста (и шире - рукописной и печатной фактурам речи) был для М.В. Панова органичен. Хорошей иллюстрацией тому может быть перечень работ по изучению пушкинского произношения, приведенный в книге [Панов 1990], завершенной еще к 1970 году, т.е. вскоре после книг 1964 и 1967 гг. Среди семи самых актуальных работ первые три связаны с изучением рукописных и печатных материалов пушкинской поры, сохранивших свидетельства орфоэпической нормы [Панов 1990, с. 266].
Таблица не отражает степени полноты воспроизведения отдельных частей [ТРК, 1933]. Отметим лишь, что практически во всех разделах сделаны существенные купюры, определенная часть которых в тексте не обозначена отточием (<...>). В значительном количестве случаев при сокращениях нарушена иерархия исходного текста.
Искреннее благодарю МА. Реформатскую за возможность познакомиться с этой записью.
1
2
3
4
Литература
Аванесов P.M. Панов М.В. Александр Александрович Реформатский // Фонетика. Фонология. Грамматика. К семидесятилетию А.А. Реформатского. М.: Наука, 1971. С. 5-17.
ГиндинС.И., ИвановаЕ.А. Предисловие [к публ.:] Из неизданного линг-во-семиотического наследия А.А. Реформатского / Публикация и подготовка текста Е.А. Ивановой // Русский язык в научном освещении. 2005. № 1(9). С.229-234.
Иванова Е.А. Б.С. Шварцкопф и научная рецепция «Технической редакции книги» А.А. Реформатского // Язык и мы. Мы и язык. М.: Изд. центр РГГУ, 2006. С. 29-46.
Карапетян Г.К., Шварцкопф B.C. Пунктуация // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М., 1998. Изд. 2-е. С. 406-407. [1-е изд. - 1990]
Маевский Е.В. Графическая стилистика японского языка. М.: АСТ, 2006. 176 с.
Мелъчук И.А. Памяти Александра Александровича Реформатского (16.X. 1901 - 3.5. 1978) // Мелъчук И.А. Русский язык в модели «Смысл-Текст». Москва-Вена: Школа «Языки русской культуры», Венский славистический альманах, 1995. С. 583-593.
Панов М.В. И все-таки она хорошая! М.: Наука, 1964. 167 с.
Панов М.В. Русская фонетика. М.: Просвещение, 1967. 438 с.
Панов М.В. [Вступит. заметка к публ. Реформатский 1987] // Реформатский А.А. Лингвистикаипоэтика. М.: Наука, 1987. С. 141.
Панов М.В. История русского литературного произношения XVIII-XX вв. / Отв. ред. Д. Н. Шмелев; АН СССР: Ин-т рус. яз. М.: Наука, 1990. 453 с.
Равич Р.Д. Список научных трудов Александра Александровича Реформатского // Фонетика. Фонология. Грамматика. К семидесятилетию А.А. Реформатского. М.: Наука, 1971. C. 18-25.
Беседа В.Д. Дувакина с А.А. Реформатским 24 Ноября 1973 / Расшифровка Т.В. Жуковой // Научная библиотека МГУ. Отдел фонодо-кументов. Копия в архиве М.А. Реформатской.
Реформатский А.А. [При участии Каушанского М.М.] Техническая редакция книги. Теория и методика работы / Под ред. Д.Л. Вейса. Гос. изд. легкой промышленности, 1933. 414 с.
Реформатский А.А. О перекодировании и трансформации коммуникативных систем // Исследования по структурной типологии. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 208-215.
Реформатский А.А. Из истории отечественной фонологии. М. Наука, 1970. с. 368.
Реформатский А.А. Техническая редакция книги [Извлечения]; / Подгот. Текста М.В. Панова // Реформатский А.А. Лингвистика и поэтика. М.: Наука, 1987. C. 141-179.
Реформатский А.А. Тут и Пименом себя в некотором роде представишь: «Прошедшее проходит предо мною.» Из беседы с В.Д.Ду-вакиным / Расшифровка Т.В. Жуковой; Подгот. Текста В.Ф. Тей-дер // Жизнь языка: Сборник статей к 80-летию М.В. Панова. М.: Языки славянской культуры, 2001.C. 525-534.
Шварцкопф B.C. Современная русская пунктуация: Система и ее функционирование. М.: Наука, 1988. 191 с.
Шварцкопф B.C. Русская пунктуационная система и вставные конструкции // Russian Linguistics, 1994. V. 18. P. 267-279.
Шварцкопф B.C. Об одной лакуне в регламентации драматического (прозаического) текста // Поэтика. Стилистика. Язык и культура: Памяти Татьяны Григорьевны Винокур. М., 1996. С. 97-101.
