CC BY
161
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2011. № 5
Л.Н. Вдовина
(канд. ист. наук, доцент кафедры истории России до XIX века исторического
факультета МГУ имени М.В. Ломоносова)*
М.В. ЛОМОНОСОВ И В.Н. ТАТИЩЕВ:
К ИСТОРИИ НАУЧНЫХ КОНТАКТОВ В XVIII СТОЛЕТИИ
В статье анализируются научные контакты выдающихся русских ученых XVIII в. В.Н. Татищева и М.В. Ломоносова. Обращение к их деятельности и трудам показывает понимание ими задач истории и историка.
Ключевые слова: историография России, научные контакты, Академия наук, «Посвящение», «История Российская», М.В. Ломоносов, В.Н. Татищев, Г.-Ф. Миллер.
The article analyses the scientific contacts of the outstanding Russian scientists of the 18th century —V Tatischev and M. Lomonosov. Their works display their understanding of the role of history and the historian.
Key words: Russia's historiography, scientific contacts, Academy of Science, "Posvyaschenie" (Dedication), "Istoriya Rossiiskaya" (The History of Russia),
M. Lomonosov, V Tatischev, H.-F. Miller.
* * *
В.Н. Татищев и М.В. Ломоносов принадлежат к когорте выдающихся русских ученых и общественных деятелей XVIII столетия. Ломоносов был младшим современником Татищева, его вступление в российскую науку на поприще истории и литературы во второй половине 40-х гг. было замечено Татищевым. Последний хотя и находился в это время вдали от столицы, но продолжал живо интересоваться выходившими книгами и до последних своих дней поддерживал связь с Академией наук. Известна высокая оценка, данная Татищевым ломоносовской «Риторике» (опубликованной в 1748 г.), которую он отметил как книгу «особливо изрядную, хвалы достойную»1. По-видимому, это благоприятное впечатление о работе молодого ученого и вызвало просьбу Татищева к Ломоносову о написании «Посвящения» к его «Истории Российской». Этот факт известен исследователям, но не более чем на уровне простой кон-статации2. Представляется, что он заслуживает внимательного и всестороннего рассмотрения в кругу научных контактов и личных отношений между учеными в XVIII столетии.
* Вдовина Людмила Николаевна тел.: (495) 939-54-40; e-mail: [email protected]
1 История Российская с самых древнейших времен, неусыпными трудами через тридцать лет собранная и описанная покойным тайным советником и астраханским губернатором Василием Никитичем Татищевым. Кн. I. М., 1768. С. 463.
2 См.: Кузьмин А.Г. Татищев. 2-е изд. М., 1981. С. 331; Историография истории России до 1917 года: В 2 т. / Под ред. М.Ю. Лачаевой. М., 2003. Т. 1. С. 129.
В.Н.Татищев
Судить о причинах обращения Татищева к Ломоносову трудно, о них можно лишь догадываться. Бывший государственный сановник Татищев в это время живет в своем селе Болдино под Москвой, фактически в изгнании, удаленный от Петербурга и двора. В молодом профессоре Ломоносове он увидел литературный талант, почувствовал близкое своему понимание задач и целей истории. Но для написания «Посвящения» нужно было еще и некоторое знание придворной жизни, то, о чем Татищев, покинувший Петербург более десяти лет назад, имел скудные сведения. Это обстоятельство Татищев, выросший при дворе царицы Прасковьи, хорошо знавший жизнь петровского двора и двора Анны Иоан-новны, не мог не учитывать.
Ломоносов и Татищев лично знакомы не были. Свою просьбу к Ломоносову в январе 1749 г. Татищев передал скорее всего через И.-Д. Шумахера, библиотекаря Академии наук и советника канцелярии Академии, с которым находился в постоянной переписке. К сожалению, письмо Татищева не сохранилось. Ломоносов быстро откликнулся на просьбу. 27 января 1749 г. датировано его письмо к Татищеву с приложением к нему текста «Посвящения», которое он передал Шумахеру3. Тот факт, что Ломоносов обращался
3 См.: Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. М.; Л., 1952. Т. 6. С. 15—16; М.; Л., 1967. Т. 9. С. 461—462.
к Татищеву через Шумахера, подтверждает предположение о том, что и письмо Татищева было передано Ломоносову также через него. 30 января 1749 г. Шумахер писал Татищеву: «Я не хотел задерживать прилагаемое при сем письмо г. Ломоносова, сейчас мне переданное для отсылки, чтобы ваше превосходительство могли убедиться в нетерпеливом желании нашем видеть появление в свет на пользу общества вашего превосходного труда»4.
Письмо Ломоносова к Татищеву написано с большим уважением и почтением к адресату. Он не скрывал своего восторженного преклонения перед трудами Татищева и радости от полученного он него поручения. «Письмо, чрез которое ваше превосходительство изволили мне объявить о удостоянии меня вашего снисходитель-ства, принесло мне немалую радость, — писал Ломоносов, — ибо, кроме того, что особою вашего превосходительства к почтению всяк побужден быть должен, имел я издавна желание изыскать случай, как бы вашему превосходительству показать мою услужливость, для того что об охоте вашей к российскому языку слыхал довольно»5. Письмо выдержано в стиле обращения младшего к старшему, что объясняется и разницей в возрасте (Ломоносов моложе Татищева на 25 лет), и в статусно-служебном положении (Татищев для Ломоносова «ваше превосходительство», тайный советник, генерал-майор), и искренним уважением к заслугам Татищева.
Ломоносов писал, что совет «о преложении псалмов...весьма приятен», но его осуществлению препятствуют недостаток времени («главное мое дело есть горная наука, для которой я был нарочно в Саксонию посылан, также химия и физика много времени требуют, кроме текущих дел в Академических собраниях») и трудности стихотворного перевода. Вместе с письмом Ломоносов посылал Татищеву опубликованные отдельным изданием шесть своих од.
Из письма Ломоносова видно, что перед написанием «Посвящения» он ознакомился с татищевским «Предъизвещением» к «Истории Российской», которое он прочел «с великою охотою и радостию». Ломоносов писал, что Шумахер сообщил ему и «прочие примечания» Татищева. По-видимому, здесь речь идет о тексте «Предъизвещения», поделенном на разделы. Известно, что «примечания на историю» Татищев передал для перевода на немецкий язык Шумахеру еще в конце 1739 г.6 Если Ломоносов и смотрел «примечания», то без текста «Истории Российской», к которой он обратился несколько позднее в связи с полемикой с Г.-Ф. Миллером и написанием своей «Древней Российской истории». В акаде-
4 Там же. Т. 9. С. 804.
5 Там же. С. 461.
6 См.: Валк С.Н. О рукописях первой редакции второй части «Истории Российской» В.Н. Татищева // Татищев В.Н. История Российская. М.; Л., 1964. Т. IV С. 16.
мическом отчете Ломоносова за 1751 г. указан наряду с другими книгами, прочитанными «для собирания материй к сочинению Российской истории», первый том Татищева7. А в 1753 г. в письме к И.И. Шувалову Ломоносов просил «не забыть... доставить вторым томом Татищева "Истории" затем, что он в первом много на второй ссылается»8.
«Посвящение» Ломоносова к первому тому «Истории Российской» Татищева обращено к великому князю Петру Федоровичу. Ему же была посвящена «Риторика» Ломоносова. Что это — простое совпадение или желание Татищева, высказанное в недошедшем до нас письме, или выбор Ломоносова, хотевшего видеть в наследнике престола продолжателя дел его деда Петра I? Вероятнее всего, последнее.
«Посвящение» было написано Ломоносовым от имени Татищева. В форме посвящения автору удалось выразить и свое представление о задачах истории, и понимание взглядов Татищева, данное им в «Предъизвещении». Автор признается в том, что «искренняя любовь и горячее усердие к Отечеству» побудили его к созданию исторического сочинения. Главную задачу труда по истории России он видит в том, чтобы показать, как «возрастало русское государство и его могущество», описать «деяния государей. заслугами своими Россию одолживших. равно как и древнего российского народа». Особенно высоко оценивалась автором «Посвящения» деятельность Петра I, который побудил Татищева к написанию «Истории Российской» (о чем он писал в «Предъизвещении»). Автор «Посвящения» советовал великому князю Петру Федоровичу во всем следовать примеру деда, хотя и с оговоркой, что «несравненных дел Петра Великого человеческой силе превысить не-возможно»9.
Известно, что Татищев остался доволен «Посвящением». Верный своему принципу, что любой труд должен быть оплачен, он просил Шумахера сделать Ломоносову от него подарок «в десять рублей», что и было исполнено10.
И Ломоносов, и Татищев высоко оценивали Петра I и его деятельность «на благо и пользу Отечества». Но были некоторые отличия в понимании ими его заслуг. В письме от 27 января 1749 г. Ломоносов отзывался о «Предъизвещении» как о законченном произведении, которое не требует исправления. Единственное его возражение вызвал приведенный Татищевым разговор Петра I с Яковом Долгоруким в 1717 г., свидетелем которого был сам Тати-
7 См.: Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 573.
8 Там же. Т. 9. С. 490.
9 Там же. Т. 6. С. 15—16.
10Там же. Т. 9. С. 804.
щев. Долгорукий, на предложение Петра сравнить дела его отца Алексея Михайловича и его собственные, значительно выше оценил деятельность отца и в области правосудия, и в военных делах, похвалив Петра только за создание флота и активную внешнюю политику. Правда, окончательный ответ Долгорукий отложил до времени окончания войны со шведами. Татищев привел этот случай как пример нелицемерной оценки «дел предков», к которой надо стремиться в историческом сочинении11. Ломоносов советовал Татищеву исключить разговор Петра I с Долгоруким на том основании, что здесь Татищев отступил от провозглашенного им в «Предъизвещении» принципа не упоминать «худые дела знатных людей». Более пространно свою позицию Татищев объяснил в письме Шумахеру 14 февраля 1750 г. «Я в изъяснениях некоторые истории в пример внес в том разумении, что правила морали и закона естественно многим не столько как приклады и достоверные понятнее, вразумительнее и памятнее, персон я в случаях досадных не упоминал, а в похвальных всех положил, чрез что оное многим будет приятно, а некоторые собственно к чести государей принадлежат»12, — писал он. Но была и другая причина. Ломоносов не мог не увидеть в приведенном диалоге Петра I и Якова Долгорукова определенную критику дел преобразователя, который был для него идеалом монарха. Татищев не учел замечания и оставил описание этого случая в «Истории Российской». Разговором «на пиру» Татищев подтверждал свою мысль о том, что «досто-хвальные дела предков слышать гораздо приятнее, нежели хвалу собственную», в которой часто скрывается лицемерная лесть. К тому же в этой истории ему было дорого упоминание о его личном участии в событиях петровского времени.
«Посвящение» Ломоносова к первому тому «Истории Российской» Татищева не было напечатано при жизни ученых. Первый том «Истории.» вышел в свет в 1768 г. с «преуведомлением» Миллера и написанным им посвящением Екатерине II от лица сына Татищева Евграфа Васильевича. Миллер был тем человеком, с которым судьба столкнула и Ломоносова, и Татищева. Последнему была известна полемика Ломоносова и Миллера, развернувшаяся по его диссертации «О происхождении имени и народа российского» в конце 1749 — начале 1750 г. В январе 1750 г. советник канцелярии Академии наук Г.Н. Теплов на профессорском собрании предлагал послать возражения и ответы сторон — Ломоносова и Миллера — Татищеву13.
11 См.: ТатищевВ.Н. История Российская. Т. I. М.; Л., 1962. С. 87—88.
12 Исторический архив. Т. VI. М.; Л., 1951. С. 292.
13 См.: Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 549.
Татищев хотя и не был лично знаком с Миллером, отзывался в своих письмах к Шумахеру о нем с большим уважением: «.человек преученый, и многим читаниям преисполнился, памятию и разсуждением преодарен»14. Миллеру как историографу Академии наук Татищев хотел поручить чтение своей «Истории Российской». Зная взгляды Миллера на происхождение русского народа и не разделяя их, он подходил к этому спору прежде всего как к научному. 30 мая 1750 г. он писал Шумахеру: «И хотя вижу, что господин Миллер в разглагольствии о начале народа русского иначе, нежели я, писал, но я не хотел ни его порочить, ни моего более изъяснять, а отдам в его лучшее рассуждение, дабы ему дать причину лучшее изъяснение издать»15.
Татищев оказался прав в своей оценке Миллера: занимаясь историей Сибири, он сделал немало полезного в этой области. После бурной полемики с Ломоносовым Миллер в 1760-е гг. несколько изменил свои взгляды на этническое происхождение Рюрика и призвание варягов. В работе «О народах, издревле в России обитавших» Миллер по вопросу об этнической принадлежности Рюрика отчасти соглашается с Ломоносовым и полемизирует с Татищевым16. В общем, спор вполне вошел в научное русло.
Настойчивости и инициативе Миллера, глубоко уважавшего Татищева, обязаны мы публикацией первых томов «Истории Российской». У Миллера к Татищеву было не просто глубокое уважение, а какое-то трепетное отношение ученика к учителю. В 1747— 1748 гг. он трижды обращался в канцелярию Академии наук с предложением приобрести татищевские рукописи, которые могут погибнуть после смерти автора трудов. Сохранилась его характеристика Татищева: «Господин тайный советник Татищев, как известно, человек не завидливый, но весьма откровенный в делах, до простирания наук касающихся, и охотно он сообщать будет, что у него есть, для списывания Академии, а иногда он и сам изволит некоторые подлинные книги Академии уступить»17. До конца своей жизни Миллер стоял на страже интересов Татищева. С негодованием он пресек попытку адъюнкта Академии наук И.-К. Тауберта, зятя Шумахера, воспользоваться материалами Татищева и опубликовать их под своим именем. Стоило только другому немцу, И.-Э. Фишеру, объявить о составленном им «Лексиконе», как Миллер уличил его в том, что это не его материалы, а работа Татищева, известная под названием «Лексикон, сочиненный для приписывания иноязычных слов обретающихся в России народов.».
14 Исторический архив. Т. VI. С. 295.
15 Там же.
16 См.: Миллер Г.Ф. О народах, издревле в России обитавших. 2-е изд. СПб., 1788; Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа (Х\Ш — первая половина XIX в.). М., 1985. С. 24—25.
17 Цит. по: Татищев В.Н. История Российская. Т. VII. Л., 1968. С. 33.
Миллер сохранил чувство благодарности к Татищеву, поднявшего голос в его защиту в трудных для Миллера обстоятельствах. Печатание «Истории Сибири» Миллера проходило в атмосфере недоброжелательства, академических сплетен и интриг против него Шумахера и Теплова. Надеясь получить отрицательный отзыв о работе Миллера, Шумахер в марте 1749 г. послал только что отпечатанные ее листы Татищеву. Шумахер и Теплов были правы в выборе рецензента, трудно было найти более компетентного человека, чем Татищев. Сделанные им постранично «Примечания на сибирскую историю» носят уточняющий характер, в ряде случаев он ссылается на источники, которые были у него, и выражает готовность поделиться своими материалами. Из «Примечаний.» видно, что Татищев получил листы книги Миллера без указания имени автора. Но он еще в 1737—1738 гг. был знаком с некоторыми миллеровскими материалами по Сибири, и поэтому без колебаний назвал имя автора. Не вторгаясь прямо в академические дрязги, о которых Татищев не столько знал, сколько догадывался, он заканчивает свои «Примечания.» предложением указать имя автора, «а как всем известно, что оное Собрание он сочинял, то легко о авторе Сибирской истории дознаться можно. По которому и я имя его упомянул»18.
Татищев послал 30 марта 1749 г. письмо Шумахеру, в котором дал высокую оценку труда Миллера: «С великим моим удовольствием присланное от вас начало Сибирской истории прочитал. Сие есть начало русских участных историй. И нельзя иного сказать, как хваления и благодарения достоянная в ней. Сколько труда, сколько смысла сочинителя, а наипаче образец впредь пожелаю-щим о других пределах сочинять, чрез что слава, честь и польза России преумножится, а хотя в ней есть нечто поправления и до-полнки требующее и может достаточнее сочинена быть, однакож ее достояность похвалы тем не умалится, и недостатки ни к какому пороку сочинителя причтены не могут, ибо никто требовать по справедливости того не может, чтоб он все потребное к тому в архивах и историях, в разных руках находящихся, знать мог и во мнении не погрешил, а наипаче, что у нас такие истории все токмо письменные, и без росписей алфабетических невозможно потребного сыскать, разве что все самому читать, что весьма неудобно»19.
Шумахер и Теплов «ошиблись» в выборе рецензента. Честность и порядочность в науке были для Татищева (как и для Ломоносова) превыше всего. «Примечания.» Татищева были переданы Миллеру, ему стала известна высокая оценка его труда Татищевым, кото-
18 Татищев В.Н. Примечания на сибирскую историю (Г.Ф. Миллера) // Татищев В.Н. История Российская. Т. VII. С. 440.
19 Цит. по: Андреев А.И. Труды Г.Ф. Миллера о Сибири // Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. I. М.; Л., 1937. С. 86.
рый вряд ли знал, что значило все это для Миллера в сложившейся ситуации. Первый том его книги «Описания Сибирского царства и всех, происшедших в нем дел от начала, а особливо от покорения его русской державой по сии времена» был издан в 1750 г. Судьба самого автора сочинения была благополучно решена.
Свои взгляды на место и значение истории Ломоносов изложил во «Вступлении» к «Древней Российской истории». Некоторые мысли, уже высказанные в «Посвящении», были развернуты им в более расширенном варианте. Перекликаются его суждения о пользе истории, ее значении, древности собственно русской истории и с некоторыми мыслями татищевского «Предъизвещения». Ломоносовское краткое (3 страницы) «Вступление» по объему содержащейся в нем информации уступает обширному (90 страниц) татищевскому «Предъизвещению». Но по идейной направленности, по отдельным положениям и замечаниям эти произведения могут быть сопоставимы.
Татищев, развивая в «Предъизвещении» свои взгляды на историю как науку, дал широкое понимание ее предмета и задач. Историю он представлял как развитие общества в прошлом, настоящем и будущем. «История не иное есть, как воспоминовение бывших деяний и приключений добрых и злых, потому все то, что мы пред давним и недавним временем чрез слышание, видение или осчус-чение искусились и вспоминаем, есть сусчая историа, которая нас ово своих собственных, ово от других людей дел учит о добре прилетать, а зла остерегаться»20. Татищевым были выделены различные отрасли истории — естественная, гражданская или светская, церковная. В отделении церковной истории от светской отразились мировоззренческие взгляды Татищева, в основе которых лежала теория естественного права и общественного договора.
Татищев подчеркивал нравственную и воспитательную роль истории. Особое внимание уделил он в «Предъизвещении» доказательствам полезности истории. «О пользе истории не потребно бы толковать, которую всяк видеть и ощущать может, однакож как некоторые не обыкли о вещах внятно и подробно разсматривать и разсуждать... как то мне таких о безполезности истории не без прискорбности разсуждения слышать случалось и для того я забес-полезно рассудил о том кратко изъяснять», — писал он. Польза истории как опыта человечества бесспорна и бесценна, «никаков человек, ни един стан, промысел, наука, ниже кое-либо правительство, меньше человек единственный без знания оной (истории. — Л.В.) совершен, мудр и полезен быть не может»21.
20 Татищев В.Н. История Российская. Т. I. С. 79—80.
21 Там же. С. 80.
Знание русской истории Татищев ставил очень высоко, считая, что «всякому народу.. знание собственной истории и географии весьма нужднее, нежели посторонних». Правда, вслед за этим он указывал на необходимость изучения всеобщей истории, потому что «без знания иностранных своя не будет ясна и достаточна»22. В создании труда по истории России Татищев видел патриотическую задачу, считая этот труд необходимым как для соотечественников, так и для Западной Европы. С болью он отмечал незнание европейскими историками русской истории, что вело к прямым фальсификациям. «И хотя нас европейские историки тем порицают, — писал Татищев, — якобы мы исторей древних не имели и о древности своей не знали для того, что они о том, какие мы истории имеем, неизвестны. А хотя некоторые, сочиня выписки краткие или какое-либо обстоятельство, перевели, то другие, думая, что мы лучше оных не имеем, и для того оную презирают. Но я есчо точно и ясно скажу, что все европейские преславные историки, сколько бы о русской истории ни трудились, о многих древностях правильно знать и сказать бес чтения наших не могут»23.
Эта мысль получила дальнейшее развитие в ломоносовском «Вступлении к "Древней Российской истории"». Он писал: «...про-тиву мнения и чаяния многих, толь довольно предки наши оставили на память, что применяясь к летописателям других народов, на своих жаловаться не найдем причины. Немало имеем свидетельств, что в России толь великой тьмы невежества не было, какую представляют внешние писатели. Инако рассуждать принуждены будут, снесши своих и наших предков и сличив происхождение, поступки, обычаи и склонности народов между собою»24. Хотя Ломоносов не называет имен, здесь звучит прямая полемика с работами Г.-З. Байера и Миллера.
Создавая свою «Древнюю Российскую историю», Ломоносов руководствовался патриотическими чувствами: доказать древность русского народа, представить его величие с древнейших времен25. Главную задачу своего труда он видел в том, чтобы показать «народ российский от времен, глубокою древностию сокровенных, до нынешнего веку» и те перемены, которые выпали на его долю и «что по толь многих разделениях, утеснениях и нестроениях не токмо не расточился, но и на высочайший степень величества, могущества и славы достигнул»26. Он хорошо понимал сложность поставленной задачи: «Велико есть дело смертными и преходящими трудами для бессмертия множеству народа, соблюсти похвальных дел
22 Там же. С. 81.
23 Там же.
24 Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 170.
25 См.: Фомин В.В. Ломоносов. Гений русской истории. М., 2006.
26 Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 169.
должную славу и, пренося минувшие деяния в потомство и в глубокую вечность, соединить тех, которых натура долготою времени разделила»27.
Ломоносов видел главную цель истории в передаче человеческого опыта от поколения к поколению — «история повсюду распростираясь и обращаясь в руках человеческого рода. Стихии строгость и грызение древности презирает». История — учительница жизни, «она дает государям примеры правления, подданным — повиновения, воинам — мужества, судиям — правосудия, младым — старых разум, престарелым — сугубую твердость в советах, каждому незлобливое увеселение, с несказанною пользою соединенное»28. В этих словах наиболее ярко выражен характерный для историографии XVIII столетия подход к истории. Как и Татищев, Ломоносов размышляет о пользе истории. Он находит ее в силе нравственного воздействия исторических примеров прошлого на последующие поколения. С точки зрения рационалистического мышления он обращается к таким понятиям, как «разум», «польза», «правление», «правосудие». Любовь к истине и преданное ей служение были гражданскими и научными ориентирами для Ломоносова в истории, как и во всех других науках.
В понимании задач истории, в необходимости создания трудов по истории России, написанных на фоне всеобщей истории, в патриотической направленности изучения истории и труда самого историка у Татищева и Ломоносова много общего. Это было результатом как общего процесса развития исторической мысли в России XVIII в., так и того непосредственного (хотя и кратковременного) контакта, который был между двумя выдающимися людьми.
Список литературы
1. Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа (XVIII — первая половина XIX в.). М., 1985.
2. Андреев А.И. Труды Г.Ф. Миллера о Сибири // Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. I. М.; Л., 1937.
3. Валк С.Н. О рукописях первой редакции второй части «Истории Российской» В.Н. Татищева // Татищев В.Н. История Российская. Т. IV. М.; Л., 1964.
4. Историография истории России до 1917 года: В 2 т. / Под ред. М.Ю. Лачаевой. Т. 1. М., 2003.
5. Кузьмин А.Г. Татищев. 2-е изд. М., 1981.
6. Фомин В.В. Ломоносов. Гений русской истории. М., 2006.
Поступила в редакцию 13 апреля 2011 г.
27 Там же. С. 171.
28 Там же.
