CC BY
103
Т.Н. КАРПОВА
М.И. ЦВЕТАЕВА-ДРАМАТУРГ
КАК ИНТЕРПРЕТАТОР ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОПЫТА КЛАССИКОВ («ОРЛЕНОК» Э. РОСТАНА И «ПРИКЛЮЧЕНИЕ» М. ЦВЕТАЕВОЙ)
Юная Марина Цветаева при первой своей встрече с М. Волошиным на вопрос о ее литературных вкусах со свойственными ей максимализмом и искренностью ответила: «... люблю только Ростана и Наполеона II - какое горе, что я не мужчина и не тогда жила, чтобы пойти с Первым на Св. Елену и с Вторым в Шенбрунн» [4, с. 163].
Данное высказывание поэтессы свидетельствует о ее специфическом интересе к прошлым эпохам, иллюзорное погружение в атмосферу которых обеспечивало Цветаевой необходимый внутренний комфорт. Не находя понимания среди окружающих, не способных должным образом оценить душу поэта, Цветаева уходила в мир книг, где, идентифицировав себя с мифологической, исторической или литературной героиней, она общалась с замечательными людьми прошлого, чей внутренний мир, по ее мнению, был созвучен ее собственному.
Французский неоромантик второй половины XIX в. Э. Ростан и герой его пьесы «Орленок» герцог Рейхштадский были для Цветаевой как раз такими родственными душами и одним из сильнейших увлечений юности поэтессы. Цветаева была увлечена драмой Ростана настолько, что задолго до своих оригинальных драматических опусов пыталась переводить «Орленка» с французского. Это значит, что она не просто великолепно знала текст произведения, но и размышляла над его художественными особенностями, подбирая адекватный вариант переложения пьесы Ростана на русский язык.
Увлечение ростановским «Орленком» оставило глубокий след в душе Цветаевой. Пьеса французского неоромантика стала объектом интерпретации в творчестве поэтессы, в частности, в ее драме «Приключение».
Нам представляется интересным выяснить: а) почему именно «Орленок» привлек Цветаеву как интерпретатора; б) какие из композиционных элементов драмы Ростана она интерпретирует; в) какой новый смысл рождается в результате цветаевской интерпретации и как он характеризует поэтессу как личность.
Причиной увлеченности Цветаевой драмой «Орленок» было ощущение родства душ, своей собственной и герцога Рейхштадского. Как и поэтесса, герой ростановской драмы безмерно страдал от одиночества и невозможности преодолеть духовный вакуум собственного существования, на который его обрекло положение сына сраженного, но великого Наполеона. Подобно Цветаевой герцог Рейхштадский ощущал невозможность реализовать свои жизненные устремления и находил отдушину, лишь погрузившись в чтение книг о подвигах отца.
Может быть, отчасти способствовало восприятию ростановского героя как родственной души и самоидентификации Цветаевой с герцогом Рейхштадским и то, что в спектакле по пьесе Ростана, который Цветаева неоднократно смотрела, роль сына Наполеона исполняла женщина, актриса Сара Бернар. К тому же характер герцога Рейхштадского наделен Ростаном в пьесе чертами, больше свойственными женщине: нерешительностью, ранимостью, большой внушаемостью, зависимостью от ситуации. Наконец, вероятно, пронзительно близким Цветаевой оказался герцог Рейхштадский причиной своей смерти, туберкулезом, - от этой болезни скончалась совсем недавно мать поэтессы, воспоминания о кончине которой, конечно, были живы в ее душе.
Любовь к сыну Наполеона переживалась юной Мариной настолько остро, что, как свидетельствуют воспоминания сестры поэтессы, А. Цветаевой, на спектакле по этой пьесе Марина в конце зимы 191C г. пыталась покончить жизнь самоубийством, но револьвер дал осечку. Об этом своем намерении она написала в предсмертном письме к сестре, к сожалению, не сохранившемся [3, с. 353-354]. Имела ли место в действительности попытка самоубийства Цветаевой, или она выписала весь внутренний негатив в письме и, таким образом, дала разрядку гнетущему ее состоянию - неизвестно. Но даже само ее намерение совершить столь исключительный поступок - самоубийство - весьма красноречиво свидетельствует о том в высшей степени неординарном положении, которое занимал в духовном мире Цветаевой образ герцога Рейхштадского. Мечта юности, особенно мечта невоплотившаяся, каковой было желание Цветаевой обрести духовное равновесие в союзе с герцогом Рейхштадским, даже спустя многие годы, когда поэтесса, казалось бы, обрела атрибуты внешнего благополучия и жизненного равновесия, мужа, детей, по-прежнему была способна вызывать трепет, бурю воспоминаний и эмоций. С герцогом Рейхштадским она соотносит даже собственного сына, родив которого в возрасте тридцати двух лет, через пятнадцать лет после попытки самоубийства, считает, что он похож на сына Наполеона больше, чем сам наполеоновский сын. Таким образом, герцог Рейхштадский навсегда остался для Цветаевой одним из самых дорогих идеалов ее внутреннего мира.
Именно его образ, по нашему мнению, явился отправной точкой интереса Цветаевой к личности Казановы, героя ее пьесы «Приключение». «Не все ль равно: отец - Наполеон, I Сын - дон Жуан... Все то же ведь стремленье - I Вкусить побед несчастных упоенье, I Все та же ненасытная душа I Мятется, вечной жаждою дыша. I Я буду жить пленительным обманом, I Не Цезарем я буду - дон Жуаном, I И я вкушу восторг своих побед!» - восклицает сын Наполеона [2, с. 111-112]. Разуверившийся в надеждах на блестящее военное будущее, отчаявшись обрести славу полководца, герцог Рейхштадский готов глушить гложущую его тоску донжуанскими подвигами. Именно поэтому, несмотря на специфический образ жизни Казановы и обиду, вызванную равнодушием красавца, начинающего актера Ю. Завадского, к чувству Цветаевой (страсть к нему поэтесса переживает как раз в период работы над «Приключением», и его она идентифицирует с Казановой), для нее великий авантюрист и женолюб является героем положительным - на нем лежит печать личности боготворимого герцога Рейхштадского.
Внешне пьеса «Приключение» является интерпретацией одного из любовных эпизодов жизни Казановы, что неоднократно отмечалось в исследовательской литературе. Но из мемуаров Казановы Цветаева берет лишь фабулу, внешнюю, событийную канву, наполняя ее содержанием, представляющим собой интерпретацию мотивов ростановского «Орленка». Цветаеву интересуют, главным образом, два мотива: мотив любви графини Камераты к герцогу Рейхштадскому и мотив луны, который, по-видимому, привлек ее внимание в монологе герцога в IV акте драмы.
По мысли Г. Гадамера, интерпретация осуществляется уже в том случае, если интерпретатор демонстрирует хотя бы свою затронутость смыслом говоримого [1]. Именно это мы и видим в пьесе «Приключение»: цветаевская интерпретация изображает то, чего в пьесе Ростана нет, но причиной изображаемого поэтессой являются привлекшие ее внимание мотивы драмы «Орле-
нок», у Ростана лишь обозначенные. Цветаевой они интерпретируются через их развитие и трансформацию в иные композиционные элементы, что обусловлено особым, личным интересом поэтессы к данным мотивам.
Так, мотив любви Камераты к герцогу заинтересовывает Цветаеву, поскольку себя она, по нашему мнению, идентифицировала не только с самим сыном Наполеона, но и с графиней Камератой. У Ростана любовь Камераты - любовь деятельная; она проявляется не в слезах и вздохах, а в реальных поступках, способствующих освобождению любимого из заточения в Шенбрунне. Именно она является организатором заговора по освобождению сына Наполеона и возведению его на французский престол, она, переодевшись в костюм герцога, выдает себя за него и, таким образом, дает ему бежать, она сражается со шпагой в руке, стараясь скрыть тайну подмены герцога. Таким образом, Камерата способна на самые рискованные поступки во имя своего возлюбленного, чем и оказывается близка Цветаевой, так же, как мы заключили из эпизода попытки самоубийства, настроенной весьма решительно в отношении спасения сына Наполеона.
О том, что именно Камерата восхищает Цветаеву, воспринимается ею как родственная душа (а ведь Ростан рисует и образы других женщин, менее решительных, но также влюбленных в герцога Рейхштадского, Терезы де-Лоржэ и Фанни Эльслер), свидетельствует и факт написания поэтессой стихотворения, посвященного Камерате. Стихотворение было включено поэтессой в первый ее сборник, «Вечерний альбом».
О том, что Камерата влюблена в него, герцог Рейхштадский узнает лишь в финале драмы, перед самой своей смертью. Зрителям намек о влюбленности графини в герцога Ростан дает в четвертом акте драмы, когда Камерата в ответ на слова герцога о необычайной ценности для него любви Терезы говорит: «Другие вас полюбят» [2, с. 130]. Эти слова графини Ростан сопровождает ремаркой «тихо», превращающей реплику Камераты в непонятый герцогом намек - признание в любви. Таким образом, возможного развития отношений Каме-раты и герцога Рейхштадского Ростан не показывает.
Развитие этих отношений показывает Цветаева, превращая мотив ростановского «Орленка» в сюжетную линию своего «Приключения». О том, что именно взаимоотношения Камераты и герцога Рейхштадского интерпретируются в «Приключении», свидетельствует тот факт, что Анри-Генриетта является к Казанове в мужском костюме - гусарском мундире, подобно тому, как переодевается в мужское платье графиня Камерата. Но если у Ростана героиня надевает мужскую одежду с целью выдать себя за герцога Рейхштадского и дать ему возможность бежать (ею руководят причины внешнего характера -этого требует план заговорщиков), - то у Цветаевой Генриетта является перед Казановой лихим гусаром, желая продемонстрировать свой сильный и гордый характер, готовность сражаться за любовь, и показать таким образом свою исключительность, непохожесть на всех других женщин Казановы. Генриеттой, в отличие от Камераты, движут причины внутренние.
Исключительность, особенность Генриетты, по сравнению со всеми другими возлюбленными Казановы, подчеркивается мотивом луны, который в «Орленке» Ростана встречается единственный раз в монологе герцога Рейхштадского в четвертом акте драмы: «Да, буду я твоею бледной тенью, I О, мой герой. Ты побеждал войска, I Но буду толпы женщин побеждать я. I Оружие мое - мои объятья I И поцелуев страстная тоска. I Итак, пускай проходит вереница I Прекрасных жертв покорно предо мной, I И солнце славное Аустерлица I Твой сын заменит - бледною луной!» [2, с. 112].
Таким образом, для характеристики деяний Наполеона и намерений его сына Ростан использует диаметрально противоположные образы-символы: солнце - для обозначения военных побед Наполеона, луну - как символ любовных побед, которые собирается одержать его сын.
У Цветаевой мотив луны укрупняется и разрастается в средство характеристики героини, Анри-Генриетты, сопровождая ее образ на протяжении всей пьесы. Уже в афише пьесы поэтесса характеризует героиню как «лунный лед» [5, с. 133], и далее, по ходу действия драмы, внешний облик Анри-Генриетты, поступки и речи, ей произносимые, постоянно соотносятся с луной. «Прелестна - и до странности похожа / На лунный свет» [5, с. 148], «Учтивейшая всех подлунных жен» [5, с. 149], «А в жилах - лунный свет» [5, с. 136], - такие характеристики получает Анри-Генриетта по ходу пьесы.
В целом мотив луны, с учетом смысла, вложенного в него Ростаном, позволяет характеризовать Генриетту как венец всех любовных побед Казановы-Рейхштадского, как воплощение высших его достижений в любовной сфере. Следует отметить, однако, что если у Ростана достижения эти приписываются герцогу Рейхштадскому, который собирается завоевывать женщин - таким образом автор подчеркивает его исключительность, то у Цветаевой акцент исключительности ложится не на завоевателя женских сердец Казанову, а на объект завоевания, Генриетту, что позволяет говорить о смещении акцента с персонажа-мужчины на женский персонаж.
С такой характеристикой Генриетты согласовывается и многократно отмеченный в исследовательской литературе мотив капли масла, пролитой на спящего Казанову из лампы, которую держит героиня. Мотив этот, заимствованный из сказки об Амуре и Психее «Метаморфоз, или Золотого осла» Апулея, используется Цветаевой с целью создания впечатления, что именно Генриетта для Казановы, как Психея для Амура, - единственная настоящая, истинная любовь.
Таким образом, мотивы пьесы Э. Ростана «Орленок», интерпретируемые Цветаевой в драме «Приключение», претерпевают не только внешнюю, формальную, трансформацию, но и внутреннюю, идейную, - в соответствии с ценностями духовного мира поэтессы. Так, любовь, для ростановского герцога Рейхштадского оказывается оттесненной на второй, менее важный, по сравнению с государственной и военной деятельностью, план. У Цветаевой любовь, наоборот, заявлена как главная ценность жизни. А луна, выступающая у Ростана как символ обобщенный, характеризующий возможные любовные победы герцога Рейхштадского в целом, у Цветаевой превращается в символическую характеристику конкретной женщины, чей образ утверждается как олицетворение лучшей, достойнейшей избранницы Казановы.
В целом, интерпретация Цветаевой драмы Э. Ростана «Орленок» характеризует поэтессу как личность, для которой высшей жизненной ценностью является любовь, ради которой она способна на любые, даже самые отчаянные, жертвы и подвиги. Это еще раз подтверждает романтическую суть личности поэтессы.
Литература
1. Гадамер Г.-Г. Эстетика и герменевтика / Г.-Г. Гадамер // Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 93-112.
2. Ростан Э. Полное собрание сочинений; пер. Т.Л. Щепкиной-Куперник / Э. Ростан. СПб.: Издание т-ва А.Ф. Маркс, 1914. 474 с.
3. Цветаева А.И. Воспоминания / А.И. Цветаева. М.: Советский писатель, 1974. 543 с.
4. Цветаева М.И. Собрание сочинений: в 7 т. / М.И. Цветаева. М.: Эллис Лак, 1994. Т. 4. 688 с.
5. Цветаева М. Театр // М. Цветаева. М.: Искусство, 1988. 382 с.
КАРПОВА ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА родилась в 1971 г. Окончила Ярославский государственный педагогический университет. Преподаватель Ярославского училища культуры, соискатель кафедры культурологии и журналистики Ярославского педагогического университета. Автор 8 научных работ в области искусствоведения.
