CC BY
36
Я с благодарностью вспоминаю то время, ту страну, где жили добрые и отзывчивые люди, которые ради дела не считались с личными интересами, для которых долг и ответственность были не пустыми словами, которых постоянно обременяла совесть. -"=
Мне хочется от всех бывших студентов - выпускников Алтайского сельскохозяйственного института - поблагодарить ученых и педагогов АГАУ за их благородный труд, который они вкладывали и вкладывают в образование сельской молодежи и подготовку сельскохозяйственных кадров, поздравить их с 60-летним юбилеем и пожелать им здоровья, счастья и творческих успехов на благо процветания нашей Родины. Ведь Родина у нас одна. к;:-
М.А. ЛИСАВЕНКО В МОЕЙ СУДЬБЕ Т.Ф. Корниенко
Кафедра плодоовощеводства в Алтайском сельхозинституте была организована в феврале 1950 г., и ее первым заведующим стал Михаил Афанасьевич Лисавенко, талантливый ученый-селекционер, потом академик, Герой Социалистического Труда, директор Алтайской опытной станции садоводства.
Он руководил кафедрой до 1955 г., всего пять лет, но остался в её делах как выдающийся организатор учебного процесса. Ему при организации кафедры многое пришлось начинать с нуля. А сегодня эта кафедра уже четвертый год готовит агрономов по специальности «плодоовощеводство».
Я никогда не работала в Алтайском сельскохозяйственном институте, ныне Алтайском госагроуниверситете, я всю жизнь отдала селекции яблони НИИ садоводство Сибири, который сегодня носит имя Михаила Афанасьевича Лиса-венко. Этот человек сыграл определенную роль в моей судьбе, и мне хочется поделиться своими воспоминаниями о нем.
В жизни мне очень повезло. Прежде всего, при поступлении в институт. С детства хотелось стать агрономом, познать тайны живых растений, научиться их выращивать, и не просто растений, а, прежде всего, садовых и овощных. Единственным вузом, ведущим подготовку ученых агрономов-плодо-овощеводов для Сибири, в далеком 1957 г. был Омский сельскохозяйственный институт имени С.М. Кирова, ныне Омский госагроуниверситет. Туда я и подала документы сразу после окончания десятилетки. Шансов победить в конкурсе на право быть студенткой престижного института было очень мало, потому что в тот год даже среди абитуриентов-производственников и отслуживших в армии срочную службу, и пользующихся преимущественным правом при зачислении на учебу конкурс был большой и нам, вчерашним школьникам, оставалось надеяться не только на свои знания, но и на удачу. Она улыбнулась мне, и стала я студенткой.
А потом были встречи на двух практиках с двумя академиками. Сначала с A.B. Алпатьевым на Грибовской овоще-селекционной опытной станции после третьего курса, потом с академиком Михаилом Афанасьевичем Лисавенко на практике после 4-го курса, в 1961 г. Этому способствовала преподаватель института Галина Константиновна Ренард. Она хотела, чтобы мы, члены кружка
селекционеров плодовых и ягодных растений, прошли практику в ведущих научных учреждениях Сибири по садоводству. Можно было поехать в Горно-Ал-тайск, на свою родину, но я спросила Ренард: "А где живет и работает Лиса-венко?”. Он работал уже в Барнауле, куда из Татанаковского лога, что в окрестностях Горно-Алтайска, перебралась Алтайская плодово-ягодная опытная станция. Это определило выбор места практики.
Михаил Афанасьевич Лисавенко
(фото А. Качабухова из книги «Человек Большого сердца». - Барнаул, 1971)
Я с подругой, Ольгой Андрющенко, занималась селекцией и сортоизуче-нием яблони под руководством Иды Павловны Калининой. Заканчивался месяц практики, а Михаила Афанасьевича Лисавенко, известного в Сибири ученого-садовода, доктора наук, академика, мы еще не видели. Размечтались как-то перед рабочими, присевшими на краю яблоневого сада на минутный отдых: "Увидеть бы живого академика!". И услышали неожиданно в ответ: "Да вот и он идет!". Мы кинулись к ореховой защитке, отделяющей сад от аллеи, что вела к лабораторному корпусу станции. Сквозь негустую прядь ветвей и листвы деревьев увидели человека небольшого роста, но коренастого, плотно сложен-
ного. Он медленно шел, слегка покачиваясь, и о чем-то сосредоточенно думал. Руки сцеплены за спиной, голова чуть наклонена вперед, глаза зорко осматривают попадающие на пути случайные предметы. Увидит, подойдет, покачает находку ногой или повернет ее ногой же, рассматривая со всех сторон, и отшвырнет за ненадобностью к краю аллеи, чтобы не мешала ходить. А если увидит бумажку, кем-то оброненную, непременно вытащит спички и бумажку ту сожжет. Идет внимательный и рачительный хозяин большого хозяйства и коллектива. которые зовутся опытной станцией.
Практика шла своим чередом. Каждый день был наполнен работой и отличался разнообразием. Нам находили возможность показать все, что касалось садоводства и питомниководства: принять участие на обрезке и посадке смородины, на отборе гибридов вишни и смородины, на вырезке ветвей яблони, разбивке сада и закладке лесополос в четвертой бригаде ОПХ "Барнаульское”, в уборке урожая. Кроме того, выделялся день в неделю для работы в библиотеке с научной литературой. Так было заведено в те годы Михаилом Афанасьевичем. Будущий садовод, ученый или практик, считал он, по своей специальности должен знать и уметь делать практически все. Побывав на практике на опытной станции, студенты уже никогда не помышляли о смене профессии, были верны садоводству всю жизнь. Например, Ольга Артемовна Андрющенко после окончания института стала агрономом-садоводом промышленного сада в совхозе "Солнечный" Поспелихинского района Алтайского края. И проработала агрономом всю жизнь.
Меня удивляло на опытной станции разнообразие сортов яблони и других культур и обилие их гибридного фонда. Сорта собраны и гибриды созданы благодаря интересу и таланту Лисавенко, которого все безгранично уважали и любовно называли Михлисом.
Особое место в моей практике занимали гибридизация яблони и наблюдения за ее гибридами, их описание. Я ежедневно отмеряла километр за километром, шагая по кварталам гибридного сада, с удовольствием отмечала то новое, что появлялось во взрослеющих деревьях и созревающих плодах. Вот встретилось дерево, не пораженное паршой, хотя многие соседние деревья не смогли противостоять этой болезни. Вот необычно рано начинают зреть плоды у ка-кого-нибудь гибрида, а у другого приобретают необыкновенную форму, окраску, растут в размерах.
От Иды Павловны Калининой и опытнейших техников-лаборантов Федо-сии Петровны Сусловой и Екатерины Ивановны Кузнецовой, наблюдательных от природы, не ускользнули мой энтузиазм, оптимизм, веселый характер и интерес к яблоне. А он - из пришкольного сада в Татарске, где я училась, где старенький учитель-биолог посадил яблони и организовал кружок садоводов, в котором я была единственным кружковцем. Ухаживала за яблонями. Теперь, имея опыт, могу сказать, что были там высажены "Вузовское", "Октябрьское", ”Хо-рошавка фермская" и "Ранетка пурпуровая".
Мои наставники, думаю, рассказывали своему шефу о студентках-практикантках. Михаил Афанасьевич любил молодежь, особенно ту, которая, как и он, обожает сады, ничего не знает лучше, любит свою профессию. Это проявлялось
у него как-то естественно и непринужденно. Вот иду я утром мимо него, скромно здороваюсь, а он улыбается и говорит: "Здравствуй, Тамарочка! Хорошего тебе дня!”. И вручает невесть откуда взявшуюся маленькую лесную фиалку. Глаза его при этом излучают необыкновенный свет. Вообще глаза Михаила Афанасьевича могли покорить и расположить к себе любого, кто хотя бы однажды беседовал с ним. Они, словно маленькие, но мощные источники, испускали лучики добра, внимания и участия. И пленяли, не отпуская потом всю жизнь. Уже давно нет с нами Михаила Афанасьевича, а глаза его и голос, то добродушный, насмешливый, а, бывало, и беспощадно строгий, помнятся, словно глаза смотрели и голос звучал лишь вчера, а не тридцать пять лет назад.
Лидия Юрьевна Жебровская, старший научный сотрудник, селекционер, создатель сортов яблони, в том числе и известнейшего сорта Горноалтайское, ушла с опытной станции. Была вакансия селекционера. И Михаил Афанасьевич, зная меня лишь как студентку-практикантку да пользуясь характеристикой на меня, данной И.П. Калининой, решил пригласить меня на опытную станцию и заполнить вакансию. Сделал, как положено, заявку в Главк. Но на каком-то этапе процесса превращения молодого специалиста в научного сотрудника произошел сбой.
Я приехала в Барнаул в конце одного из рабочих дней недели. Пришла в отдел кадров Алтайского краевого управления сельского хозяйства. ^Мне сказали, что направление из Омского института пришло и решено меня направить в один из совхозов края, на выбор. Но направление не выдали, а велели придти за ним завтра утром.
- Ах, Вы хотели на опытную станцию? - удивились в отделе. - Но в совхозах тоже есть сады, и там нужны работники. Вы сообщите о нашем разговоре Лисавенко? Да хоть двум Лисавенко говорите! Наше решение окончательное!".
Проявилось пренебрежение производственников к работникам науки, бытовавшее тогда, существующее и сейчас. В учреждениях управления и в сфере практики все понимают, что без науки не существовали бы современные сорта и технологии выращивания сельскохозяйственных культур, не было бы садоводства в современном виде. Понимают, но сила инерции многих такова, что научный сотрудник, не создающий ежеминутно материальные блага, как, скажем, питомниковод, выращивающий саженцы, представляется как балласт общества, отношение к нему адекватное, не очень доброжелательное.
Мне, девчонке, доказывать седеющему дяде в отделе кадров управления свою мечту казалось бесперспективным. Я согласилась прийти за направлением утром следующего дня.
И стала думать о ночлеге. Хотя раздумывать долго не пришлось. От недавней практики на опытной станции осталось много друзей. Я поехала к Августе Петровне Талышевой. Конечно, рассказала ей о том, что меня чиновники краевого управления направляют вовсе не на опытную станцию, а "бросают" на укрепление практического садоводства и овощеводства. Результат рассказа был необыкновенным. Конечно, утром меня никуда не отпустили. Августа Петровна рассказала обо мне Калининой, а та - немедленно Лисавенко. И повели меня прямо к Михаилу Афанасьевичу.
Он был приветлив, как всегда, но узнав о решении кадровиков краевого управления, помрачнел, стал даже суровым, улыбка исчезла с его лица, а глаза стали излучать недобрые молнии. Отложил все самые срочные дела и вызвал машину. Сказал мне, показывая на заднее сиденье "Волги": "Садись!". И мы помчались в центр Барнаула. Лисавенко молчал, не проронил ни слова, был мрачным. Видно, думал о предстоящем где-то разговоре.
Машина остановилась около управления сельского хозяйства. Лисавенко повел меня через тяжелую парадную дверь на верхний этаж. Около какого-то кабинета велел подождать и вошел сам. Отсутствовал недолго. Переговорил с начальником отдела кадров управления, велел мне зайти, а сам пошел по коридору на выход. Я получила направление на работу на опытную станцию.
Вскоре был вывешен приказ о том, что я принята в штат научного коллектива Алтайской плодово-ягодной станции старшим научным сотрудником. Удивительно, но сразу - старшим! На этой должности была Лилия Юрьевна Жебровская. Михаил Афанасьевич не захотел вносить изменения в штатное расписание, оставил все, как было, изменилась только фамилия в ведомости. Я и сидела за столом, где прежде сидела Жебровская.
Так определилась моя судьба на всю жизнь. И началась удивительная работа по созданию сортов яблони. Шесть лет она проходила под руководством Михаила Афанасьевича, умного и чуткого наставника, интуитивно чувствующего в гибриде не только элитную форму, но и будущий сорт. Он всегда одобрял мой выбор из обширного гибридного фонда, оставленного мне в наследство от Лилии Юрьевны и увеличивающегося с каждым годом в результате непре-кращающихся скрещиваний.
Я всегда в саду была в рабочем халате с глубокими карманами, и те карманы нагружались яблоками, обычно гибридных форм, которые мне нравились, когда обнаруживала их, проходя по селекционному саду. Потом, придя в лабораторный корпус опытной станции, предлагала гибридные яблоки своим коллегам. Пусть и они отведают их вкус и аромат да подтвердят или отвергнут мое мнение.
Однажды в таком виде меня в своей директорской приемной увидел Михаил Афанасьевич. Увидев молодого научного сотрудника, который занимается селекцией любимой им яблони, улыбнулся своей приветливой улыбкой и спросил:
- Ты чем, Тамарочка, сегодня всех угощаешь?
Я дала ему яблоко. Он попробовал и заметил:
- Хорошее яблочко. Ты, Тамарочка, размножь эту яблоню.
Я обрадовалась, что наши вкусы к этому гибриду яблони совпадают, да и сказала ему, что Иде Павловне Калининой вкус плодов не понравился.
- Ты, Тамарочка, послушай меня и яблоньку эту размножь. Хорошие она
родит яблочки, - ответил Михаил Афанасьевич. ~
Думал он и о научном росте своих сотрудников. Мне советовал основательно изучить влияние подвоя сибирской ягодной яблони и Ранетки пурпуровой на создаваемые новые сорта, молодые в стадийном развитии, имеющие еще не закрепленную десятилетиями выращивания генетическую наследственность.
Я с удовольствием занималась этой темой, обнаружив, что тип плодов не влияет на морфологию листа, форму и окраску плода, но может несколько изменить химический состав плодов и их вкусовые качества, зимостойкость и габитус дерева.
На опытной станции жизнь кипела. К научным сотрудникам и нашему Михлису потоком шли садоводы-любители, бородатые и молодые, выясняя свои вопросы. Это было в порядке вещей.
Запомнилась мне обычная для тех лет проба сил сотрудников, начинающих научную жизнь. Она проходила на семинарских занятиях. По инициативе Зинаиды Ивановны Лучник нам, только окончившим институт и проработавшим в научном саду до осени, дали на прочтение только что вышедшую из печати книгу о растительности и почвах Алтайского края. Каждый получил для реферирования какую-то одну главу. Мне досталась глава о серых лесных почвах Алтая. Надо было рассказать о содержании главы и предложить использование полученной информации в практической жизни опытной станции.
Семинарское занятие проходило в музее станции. Председательствующий
- Живко Иванович Гатин. Слушатели - научные сотрудники и Лисавенко. Мы, молодые, выходили к трибуне, докладывали свою тему. Это был экзамен, и потруднее, чем выпускной в институте. От исхода семинарского занятия могло сложиться впечатление о научном сотруднике, и надолго, может, на всю жизнь. Я очень волновалась и помню, как внимательно Михаил Афанасьевич всех слушал, а мне задал вопрос о почвах в наших садах. Глаза его при этом излучали какое-то тепло и заинтересованность.
Лисавенко заботился о том, чтобы научные кадры опытной станции знали передовые методы получения сортов, увеличивали свой теоретический багаж и использовали его на практике. Потому зимой после написания отчета подписал мне командировку на учебу на биологическом факультете МГУ на три месяца со специализацией по селекции и сортоизучению плодовых культур.
Лисавенко знал, какие сорта нужны Сибири, знал и чувствовал искусство подбора исходных форм в селекции. Этому он терпеливо учил своих селекционеров, не гнушаясь, впрочем, выслушать мнение подчиненных и использовать рациональное зерно в этом мнении. «Закваска» Михаила Афанасьевича потом сказывалась все время и действует сегодня. Благодаря ей создано 36 сортов яблони, 25 передано в государственное испытание, 16 с моим участием в авторстве включены в государственный реестр. Есть много элитных форм, которые превосходят сорта, включенные в Госреестр и распространенные в садах Алтайского края и Сибири. И может, когда-нибудь они тоже станут сортами. -
Михаил Афанасьевич любил и тонко чувствовал юмор. Помню, в 1963 г. к какому-то осеннему празднику была выпущена стенгазета «Мичуринец» большого формата, не формальная, как было раньше, а интересная, с множеством рисунков, дружеских шаржей, текстом к ним в стихах. Сегодня эта газета утеряна, не сохранились и черновики, осталось только кое-что в памяти. Вот большая мясорубка, в которую научные сотрудники ссыпают мелкие плоды, кто-то «подливает» зимостойкость, «подсыпает» витамины. Ведущие специалисты крутят эту мясорубку, и из нее выходят сорта яблони «Космическое»,
«Лучистое», «Осенняя радость», малины «Барнаульская», смородины «Алтайская десертная». Помологи описывают сорта. А Лисавенко в черном костюме и с жезлом регулировщика управляет селекционным процессом. .
Михаил Афанасьевич долго рассматривал рисунки, читал к ним стихи, потом, повернувшись ко мне и излучая глазами искорки, спросил: «Смешно?». И ответив себе одобрительно: «Да, смешно», пошел к себе в кабинет на второй этаж лабораторного корпуса. Его ответ звучал для меня как одобрение немалого труда, истраченного на рисунки и стихи.
Годы труда под руководством Михаила Афанасьевича Лисавенко сегодня, спустя десятилетия, мною расцениваются как лучшие годы творчества на опытной станции, а потом и в институте. Он был настоящим селекционером человеческих душ. Память хранит высокий интеллект этого человека, его обширные знания в отрасли садоводства и удивительную любовь и приверженность к избранному делу и людям, которые этим делом занимаются.
ФЕСКО КИПРИЯН ЯКОВЛЕВИЧ - СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИ
Г.М. Казанцев, В.Д. Шнайдер ¡?
Феско Киприян Яковлевич родился 11 июля 1916 г. в с. Черга Шебалин-ского района Горно-Алтайской автономной области. Отец в 1917 г. погиб в Петрограде. Киприян Яковлевич воспитывался в разных детских учреждениях. По окончании 7 классов работал на различных работах. В 1933 г. закончил Омский рабфак. В 1934 г. поступил и в 1940 г. окончил Омский СХИ по специальности «Инженер-землеустроитель». Затем был направлен на работу в Красноярский край, где работал начальником землеустроительного отряда до ухода в РККА в 1940 г.
С декабря 1940 по декабрь 1945 гг. служил в РККА. Является участником ВОВ. В декабре 1945 г. демобилизовался и приехал в г. Бийск, где работал с января 1946 по июнь 1949 гг. в Бийском сельскохозяйственном техникуме МПП.
С июля 1949 г. К.Я. Феско начал работать в Алтайском СХИ: сначала ассистентом по курсу с.-х. мелиорации и геодезии, затем старшим преподавателем. С 1966 г. в течение 23 лет К.Я. Феско заведовал кафедрой с.-х. мелиорации и орошаемого земледелия. В течение 7 лет он являлся деканом агрономического факультета. За время работы он проводил большую научно-исследовательскую работу по вопросам повышения эффективности орошаемого земледелия в условиях Алтайского края. В 1956 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Вопросы регулирования водного режима засоленных почв Алейской оросительной системы». Как специалист часто привлекался к Государственной комиссии для разработки проектов орошения Кулундинской степи Алтайского края. К.Я. Феско написано более 50 научных статей, в том числе 4 брошюры. Под его руководством выполнили и защитили кандидатские диссертации 8 соискателей. К.Я. Феско выполнял большую общественную работу. Он избирался членом ревизионной комиссии Барнаульского ГК КПСС, неоднократно был секретарем первичной партийной организации факультета и института, избирался депутатом Барнаульского городского Совета депутатов трудящихся. За
