CC BY
130
Вик8/РЫ1о8/геуко/02,рЬр(дата обращения: 19.10.2013)
References
1. What is everyday?http://www.on1inedics.ru/s1ovar/fi1/p/povsednevnost.htm1(reference date: 19.10.2013)
2. Schutz A. 1) The structure of everyday thinking // socio1ogic research 1988. № 2) Co11ected papers.I-HI.Hague, 1962-1966. 3) The phenomeno1ogy of the socia1 wor1d. L., 1972.
3. Kuznetsov M.V., Simdjanov I.V. Socia1 engineering and socia1 charactershttp://www.softtime.ru/sq1/?id_artic1e=106(reference date: 19.10.2013)
4. Revko P. Artificia1 inte11igent systems and the dai1y 1ife.http://www.gumer.info/bogos1ov_Buks/Phi1os/revko/02.php(reference date: 19.10.2013)
УДК 141.131
UDC 141.131
C.B. ШКУРО
кандидат богословия, зав. кафедрой богословия и философии Казанской духовной семинарии E-mail: [email protected]
S.V. SHKURO
candidate of Theology, head of Theology and Philosophy Department of Kazan Theological School E-mail: [email protected]
ЛОСЕВСКИИ ПЕРЕВОД ТРАКТАТА «О БОЖЕСТВЕННЫХ ИМЕНАХ» ДИОНИСИЯ АРЕОПАГИТА
LOSEV'S TRANSLATION OF THE TREATISE «ON THE DIVINE NAMES» OF DIONYSIUS THE AREOPAGITE
Cтатья посвящена переводу трактата Дионисия Ареопагита «О божественных именах», выполненному А.Ф. Лосевым. Выявляются причины повышенного интереса философа к данному тексту, характеризуются особенности лосевского переводческого стиля в сопоставлении с греческим оригиналом и переводом Г.М. Прохорова.
Ключевые слова: Corpus Areopagiticum, трактат «О божественных именах», А. Ф. Лосев, особенности перевода.
The article is devoted to the translation of the treatise by Dionysius the Areopagite «Of the divine names», performed by A.F. Losev. The causes of the increased interest of the philosopher to this text are detected, the features of Losev's translation style are characterized in comparison with the Greek original and translation, made by G.M. Prokhorov.
Keywords: Corpus Areopagiticum, treatise «Of the divine names», A.F. Losev, features of translation.
Выдающийся русский религиозный мыслитель Алексей Федорович Лосев (1893-1988), которому выпал тернистый путь философа «из подполья» в годы воинствующего советского атеизма, всю свою долгую жизнь оставался убежденным приверженцем и страстным защитником православного вероучения. В секулярном мире, из которого всеми способами изгонялись даже воспоминания о православных традициях, о церковном прошлом русского общества, не приходилось ожидать глубокого понимания религии. Само Священное Писание в то время было недоступным для думающего человека, не говоря уже о богатом гимно-графическом, агиографическом и богословском наследии, накопленном православием в течение столетий. И в первую очередь это относится к литературе на иностранных языках, особенно древних, традиция изучения которых в отечественной образовательной практике практически прервалась после революции.
Вне сомнения, Лосев прекрасно осознавал это и считал делом всей своей жизни разъяснение соотечественникам тех идей, знакомства с которыми они были
начисто лишены. Во многих работах Лосев выступает не только как внимательный и вдумчивый исследователь античной и средневековой философии, эстетики, но и как популяризатор учений платоников, неоплатоников, христианских богословов, умело пользующийся «эзоповым языком». Одним из ярких примеров может служить его полемически заостренная работа «Неоплатонизм, изложенный ясно, как солнце» [1, с. 183200] (она представляет собой главу из книги «История эстетики», завершенной к 1936 г., но так и не вышедшей в свет). Просветительская направленность этого текста очевидна: его автор стремится убедить неискушенного читателя в том, что интерес к неоплатонизму в современном обществе должен быть возрождён (а неоплатонизм он рассматривает как философский фундамент православия).
Еще одним серьезным шагом в религиозно-просветительской деятельности Лосева можно считать перевод трактата «О божественных именах». Этот текст, написанный, вероятно, в У-начале VI в. на греческом языке, дошел до нас в составе собрания богос-
© С.В. Шкуро © S.V. Shkuro
Ученые записки Орловского государственного университета. №1 (57), 2014г. Scientific notes of Orel State University. Vol.1 - no. 57. 2014
ловских сочинений, надписанного именем Дионисия Ареопагита и известного под названием Corpus Areopagiticum. Переводы корпуса были знакомы еще древнерусскому читателю, однако качественный ком -плексный перевод на современный русский язык впервые был издан только в 1994 г. Г.М. Прохоровым, а при жизни Лосева об этом и речи не было. Именно поэтому Лосев, стремясь донести до своих современников идеи и образы оригинала, дважды (!) переводил с греческого этот весьма объемный корпус сочинений, что свидетельствует об осознававшейся Лосевым чрезвычайной значимости Ареопагитского корпуса для православного богословия и религиозной философии.
Причина лосевского особенного внимания к этим текстам очевидна. Достаточно вспомнить об имяслав-ских исканиях философа, чтобы понять, почему именно Ареопагит вызывал у него живейший интерес, почему именно этого автора Лосев хотел сделать «удобочитаемым» и переводил столь настойчиво. На Corpus Areopagiticum с его учением об исхождении божественных энергий, развитым впоследствии Григорием Паламой и воспринятым всей исихастской традицией, в первую очередь опирались приверженцы имяславия в своей энергетической доктрине.
Судьба лосевских переводов была печальной: они дважды исчезали (после ареста 1930 г. и после бомбежки 1941 г.), и «больше испытывать волю Божию Алексей Федорович, по его словам, не стал» [4, с. 105]. Однако в 1995 г. в архивах ФСБ были обнаружены рукописи, изъятые в 1930 г., и среди них оказались два машинописных экземпляра перевода трактата «О божественных именах» с утраченными первыми страницами (сохранившийся текст начинается с главы I, 2). Этот перевод был сверен с греческим подлинником В.В. Бибихиным и увидел свет только в 2009 г. (см. [3, с. 142-218]), благодаря чему теперь мы имеем возможность оценить его по достоинству.
Отношение Лосева к Дионисию Ареопагиту в целом и к его сочинению «О божественных именах» в частности представляется совершенно однозначным: русский философ дает высочайшую оценку как самим текстам Ареопагитского корпуса, так и их влиянию, оказанному на всю последующую православную мысль. В работе «Историческое значение Ареопагитик» он пишет: «Значение же это настолько огромно, настолько исключительно и глубоко, что надо сказать без всякого преувеличения, это есть исповедание веры всей византийской мистики и философии» [3, с.121-122]. По мнению философа, это «самая гуща... того глубокого и органического соединения живейшей и ожигающей мистики и отвлеченно-философских утончений, которым так отличается восточное богословие и философия» [3, с. 107].
Прямые параллели проводит Лосев между учением Ареопагита о божественных именах и имяславием: «. Имяславие зиждется на мистически-символической и диалектической антиномии сущности Божией и идеи (энергии) Божией. <...> Эти принципы - всецело принадлежат Дионисию Ареопагиту и составляют центр
его умозрения» [3, с. 110-111]. В своей работе (к сожалению, незавершенной в дошедшем до нас виде) «Дионисий Ареопагит с точки зрения имяславия» (1923) Лосев приводит множество цитат именно из трактата «О божественных именах», содержащего ключевые для имяславской доктрины рассуждения, центральные понятия (Божественное имя, энергия и под.), основополагающие утверждения о сущности божественных энергий и их действии в человеке. Молитва определяется здесь как «произнесение имен и умное всматривание в Божественные идеи, энергии» [3, с. 114].
Итак, Лосев, придавая столь большое значение творениям Дионисия («одного из наименее известных теперь, но одного из наиболее популярных писателей в древней и Византийской церкви» [3, с. 107]), неоднократно настойчиво переводил Ареопагитики, из которых до нас почти полностью дошел только его перевод трактата «О божественных именах». Не подлежит сомнению, что одной из целей философа была просветительская - донести до современного читателя, не искушенного в средневековом греческом, словесно-образное многоцветье оригинала, в которое облечены важнейшие для православия (и прежде всего имяславия) идеи. Перевод Ареопагитик - первый (и самый необходимый) шаг к пониманию христианского неоплатонизма Дионисия, а значит (по мысли Лосева), и философских основ православного мистического богословия в целом.
Обозначим некоторые особенности лосевского перевода трактата «О божественных именах» в сопоставлении с греческим оригиналом и переводом (ставшим классическим) Г.М. Прохорова [2]. В первую очередь следует упомянуть о лаконизме лосевского стиля. Нередко у Лосева формулировки более кратки и емки (что больше соответствует специфике греческой грамматики), чем в [2]. Например, фрагмент ои§£ то каки-'уестбш тй ка1 то какоу ауа0иуоут1 (БМ IV, 21) Лосев переводит как и нет порока в делающем добро из зла [3, с. 177] (ср. витиеватую фразу в [2, с. 365]: да и Тому, Что обращает во благо и само зло, несвойственно воспринимать зло).
При этом, что характерно, Лосев очень часто для удобства читателя вставляет в текст перевода собственные слова и обороты, делающие понятнее значение сказанного («В тексте встречаются излюбленные Лосевым квадратные скобки, поясняющие смысл...» [4, с. 105]), а также приводит в сложных случаях греческие соответствия. Вот типичный пример такой разъяснительной работы: Действительно, от блага [исходит] свет, и он подобие благости <...>. Поэтому оно и солнце (г|аАю"), что оно все творит совокупно (аоАА^ ро1еТ) и собирает рассеянное (БМ IV, 4) [3, с. 163-164]. В данном и подобных случаях без указания греческих параллелей остались бы неясными языковые тонкости оригинала (в частности, подразумевающего, как в приведенном фрагменте, этимологическую связь лексем).
Кроме того, лосевский перевод нередко отличается чисто лексическими находками. Так, греческое 1аУ lovgia в [2] переводится ближе к оригиналу как Речения,
но это непривычно для русского читателя. Лосев же соблюдает православную традицию, употребляя лексему Писания. Еще пример разночтений: абстрактному понятию tajgaqovn соответствуют Добро в [2] и Благо у Лосева. Второй вариант кажется нам логичнее хотя бы потому, что в производных номинациях с тем же греческим корнем в обоих переводах используется, как правило, корень благ- (благость, благодатный, благолепно и под.), что обеспечивает смысловую корреляцию между исходным и производными понятиями.
Встречаются разночтения и в употреблении синонимических пар. Греческие синонимы ерш" и ауапг| последовательно переводятся Лосевым (например, в БМ IV, 12) как вожделение и любовь соответственно, тогда как в [2] им соответствует пара Любовь и Приязнь. Представляется, что лосевский вариант точнее выражает смысловые нюансы греческих слов, так как избранные им синонимы имеют соответствующие понятийные акценты и коннотации в современном русском языке. Еще пример: любопытна попытка Лосева передать средствами русского словообразования сходства и различия между греческими синонимами: ш" цо-уа§а ка1 еуа§а - как единственность и единичность (тогда как в [2] первый термин просто заимствуется: как Монада и Единица (БМ I, 4)).
Интересно проследить в связи с этим, как менялись переводческие установки Лосева в подобных случаях. В работе «Дионисий Ареопагит с точки зрения имяс-лавия» (1923) Лосев цитирует небольшой фрагмент анализируемого трактата в собственном переводе, где находим следующий контекст, посвященный Причине всего сущего: ... Она - эйдос (идея), творящая идею в том, что лишено идеи, поскольку она - первоначальная идея всего; она не-идеальна в эйдосах, поскольку выше эйдоса [3, с. 115]. Греческое слово е!§о", как близкий
самому Лосеву философский термин, ученый оставляет без изменения. Однако в основном переводе, который был сделан, вероятно, позже, Лосев заменяет греческое слово на русское: Образотворный образ в безобразном, как начало образности; но и безобразное в образах, как пребывающее превыше образа (БМ II, 10) [3, с. 155]. Смысл текста несколько модифицируется при такой лексической замене (эйдос (идея) > образ), Лосев апеллирует к языковому опыту неискушенного русского читателя, высвечивая смысловую глубину исконного славянского слова. Иной, но близкий эквивалент находит и Прохоров: Вид, творящий виды в том, что не имеет вида, как видоначало; безвидная среди видов как превосходящая вид [2, с. 273]. При этом оба переводчика успешно сохраняют «плетение словес» греческого фрагмента, изобилующего однокорневыми повторами.
Как и любой перевод, лосевский не обходится, впрочем, без некоторых недоразумений. Так, на наш взгляд, греческое слово та^1" удачнее переведено в [2, с. 361] как порядок, чем в лосевской версии - как сложение: ...И болезнь является недостатком сложения (БМ IV, 20) [3, с. 176]. Еще пример: Лосев допускает неточность в переводе цитаты из 23 псалма (Пс. 23:7, 9) «'Епар0г|т£, риЛа1 шшто1» («Поднимитесь, двери вечные»), заменяя обращение прямым объектом и страдательный оборот - действительным: «Откройте вечные двери» [3, с. 208].
В целом лосевский перевод трактата «О божественных именах» (с утраченной главой I, 1) написан прекрасным, доступным философским языком, несущим отчасти отпечаток и собственного лосевского стиля. Этот перевод обладает несомненными достоинствами и мог бы прекрасно выполнять просветительскую задачу, сложись его судьба не столь печально (как, заметим, и философская судьба его автора).
Библиографический список
1. Алексей Федорович Лосев: из творческого наследия: современники о мыслителе. М.: Русскш м1ръ, 2007. 776 с.
2. Дионисий Ареопагит. Сочинения. Толкования Максима Исповедника. СПб.: Алетейя; Изд-во Олега Абышко, 2002. 854 с. (Византийская библиотека. Источники).
3. Лосев А.Ф. Избранные труды по имяславию и корпусу сочинений Дионисия Ареопагита. С приложением перевода трактата «О Божественных именах» / А.Ф. Лосев; подг. текста и общ. ред. А.А. Тахо-Годи. СПб.: Изд-во Олега Абышко; «Университетская книга СПб», 2009. 224 с.
4. Тахо-Годи А.А. Тексты, связанные с Ареопагитским корпусом // Лосев А.Ф. Избранные труды по имяславию и корпусу сочинений Дионисия Ареопагита. С приложением перевода трактата «О Божественных именах». СПб.: Изд-во Олега Абышко; «Университетская книга СПб», 2009. С.105-106.
References
1. Aleksei Fedorovich Losev: From Creative Heritage. Contemporaries About The Thinker. - Moscow: Russkii mir, 2007. 776 p.
2. Dionysius the Areopagite. Writings. The Interpretation of Maximus the Confessor. S. Petersburg: Aletheia; Publishing House of Oleg Abyshko, 2002. 854 p.
3. Losev A.F. Selected Works on Onomatodoxy and Corpus Areopagiticum Dionysiacum. With Application of the Translation of the Treatise «On the Divine names». S. Petersburg: Publishing House of Oleg Abyshko; "Universitetskaya kniga. SPb", 2009. 224 p.
4. Takho-Godi A.A. Texts Related to Corpus Areopagiticum // Losev A.F. Selected Works on Onomatodoxy and Corpus Areopagiticum Dionysiacum. With Application of the Translation of the Treatise «On the Divine names». S. Petersburg: Publishing House of Oleg Abyshko; "Universitetskaya kniga. SPb", 2009. P. 105-106.
