CC BY
61
Важнейшим компонентом любой экологической системы суши является и почва. На её базе происходит развитие растительных сообществ, в свою очередь составляющих основу пищевых цепей всех остальных организмов, образующих экологические системы нашей планеты, ее биосферу. Нельзя не признать, что благополучие любого общества определяется наличием и состоянием земельных ресурсов, плодородием почв, ведь благодаря этому почва обеспечивает существование человечества и его социальную эволюцию.
Как видим, сохранение окружающей природной среды и обеспечение её защиты - насущная потребность человека и общества. Если не решить эту задачу, то у современной цивилизации не будет будущего. В связи с этим, значимой задачей для современного человечества становится дальнейший поиск, применение и очеловечение методов, способствующих минимальному ущербу состоянию и воспроизводству природных систем. Экологическая этика, основывающаяся на принципах экологического гуманизма, может способствовать решению этой проблемы.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Леопольд, О. Календарь песчаного графства: пер. с англ. И.Г. Гуровой / Олдо Леопольд. - М.: Мир, 1983. -248 с.
2. Швейцер, А. Культура и этика: пер. с нем. А. Текорюс / А. Швейцер. - Вильнюс: Минтис, 1989. - 366 с.
3. Подберёзный, В.В. Экологическая культура учителя начальных классов / В.В. Подберёзный. - Таганрог: Изд-во Таганрог. гос. пед. ин-та, 2006. - 156 с.
4. Чередникова, Н.П. Проблемы бытия в истории философской мысли // Вестник Таганрог. гос. пед. ин-та. Гуманитарные науки. - 2010. - № 2. - С. 106-112.
УДК 130.2 ББК 87.6
Е.Е. Дудникова
ЛОГИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПОСТРОЕНИЯ НАРРАТИВА
Аннотация. В статье автор анализирует структуру текста с позиции рациональности и семантики. Рассматривается проблема природы смысла, проблема соотношения смысла и значения.
Ключевые слова: нарратив, текст, рациональность, семантика, субъект, предикат, смысл, контекст, знак, понимание.
E.E. Dudnikova
LOGIC AND SEMANTIC ASPECTS NARRATIVS
Abstract. In the articale the author analyzes the structure of the narrativ (text) from the point of rationalist and semantic position. It is discussing the problem of the nature of meaning, the problem of the correlation of meaning and significance.
Key words: narrativ, text, rationality, semantic, subject, predicat, the meaning of the text, the context, understanding.
В рамках философии истории под нарративом принято понимать реконструкцию прошлого, опосредованного нарративными структурами. Так, Ф. Анкерсмит пишет: «Обладать знанием прошлого значит обладать им в том виде, как оно выражено в нарративном языке» [2]. На уровне логического анализа нарратива Ф. Анкерсмит выделяет единичные фактические утверждения о прошлом и «нарративные субстанции». Но, единичные факты (сам текст) поддаются проверке на истинность (ложность), «нарративные субстанции» - нет, поскольку ония представляют собой «точки зрения» автора текста на прошлое и являются способами его концептуализации [2]. Поэтому, в рамках данной статьи, логическому анализу будет подвергнут первый структурный элемент нар-ратива, а именно, единичные факты, изложенные в форме текста.
«Текст» - понятие достаточно широкое по своему объему. Он может представлять собой и осмысленную последовательность любых знаков, и последовательность вербальных знаков, и фиксированное на письме речетворческое произведение.
Семантика понимает под текстом осмысленную последовательность любых знаков, любой формы коммутации, в том числе обряд, танцы, ритуал и т.п., а в языкознании текст представляет собой последовательность вербальных словесных знаков. «Текстом называется любая знаковая система, которая способна быть или в действительности есть носитель смысловой информации, и имеет языковую природу», - пишет В.Г. Кузнецов [8]. «Для текстов существенно то, что они являются знаковыми системами. Знаки не обязательно являются языковыми, но любой знак может
принципиально может быть выражен в языковой форме, представлен как текст», - такого мнения Н.М. Бахтина [3]. «Текст - последовательность предложений, построенная по правилам данной системы языка», - читаем в [10].
Текст как знаково-логическая конструкция обладает своей структурой. Структура как общенаучное понятие - это «совокупность устойчивых связей объекта, обеспечивающих сохранение его основных внешних и внутренних изменениях, основная характеристика системы, её инвариантный аспект» [1]. Поэтому структура представляет собой наиболее полную и устойчивую характеристику объекта, выявляющую его основные внутренние взаимосвязи, остающиеся неизменными в любых условиях.
В соответствии с [17], в структуре текста, с точки зрения формальной логики, выделяется субъект и предикат. Это четко прослеживается как на уровне отдельного предложения, так и на уровне текста в целом.
Простейший текст может быть представлен отдельными высказываниями, в структуре которых, естественно, будет выделяться субъект и предикат. Такую же субъективно-предикатную структуру имеют и более сложные тексты. Текстовой субъект, или тема, - это выражение, фиксирующее предмет, о котором говориться в тексте. Текстовой предикат - это, как правило, совокупность выражений, с помощью которых раскрывается тема.
Если тема формализует уже известное, знакомое, данное и вместе с тем запрос на его расширение и углубление, то рема приносит нечто новое в знание или понимание предмета, органически связанное с этим известным и выступает как отклик на запрос. С рационалистической позиции, в качестве текстового субъекта чаще всего выступает заголовок текста, тогда весь следующий за заголовком текст можно рассматривать как текстовой предикат.
Важно, чтобы содержание текста объединялось универсальной темой. Выполнение этого требования является необходимым условием формирования существенных черт правильного текста, с точки зрения последовательности грамматически правильных предложений. В качестве таких черт выступают связность и цельность.
Под связностью будем понимать смысловую соотнесенность отдельных компонентов текста, высказываний друг с другом. Цельность является прагматической характеристикой текста. Она обеспечивается тем, что текст выполняет единую коммуникативную программу отправителя и воспринимается получателем в качестве законченной смысловой единицы.
Синтаксический аспект связности обеспечивается логическими союзами и связками. Следует иметь в виду, что наличие внешней синтаксической связи между компонентами текста не всегда свидетельствует о его связности. Ведь связанный текст - продукт игнорирования принципов рациональности.
Обладая связанностью и цельностью, текст представляет собой осмысленное отражение того или иного фрагмента окружающей действительности с помощью языковых средств.
В естественном языке часто имеет место ситуация, когда один и тот же текст может выражать различные смыслы или иметь различные слои смысла. Эта многослойность текста бывает связана с самыми различными факторами, некоторые из них особенно заметны при рассмотрении текста в структуре коммуникативного акта. На сегодняшний день достаточно актуальна дискуссия о природе смыла. В современной литературе наиболее популярны две точки зрения.
Одна из них состоит в том, что смысл является частью «концептуальных систем» (термин предложен Р.И. Павиленисом) социального субъекта, как носителя естественного языка. Данной точки зрения придерживаются ряд российских ученых, таких, как А.Н. Леонтьев, И.А. Зимняя, которая считает, что «смысл текста - это совокупность замысла, отражающего тему и предметное содержание, воплощенное в сложной структуре смысловых категорий или связей» и дальше -«внутренняя структура смыслового содержания речевого высказывания в общем виде может быть представлена как последовательность ответов на все более конкретные вопросы - от самого общего вопроса («о чем сообщение») к более конкретному (что в сообщении») и самому конкретному («как предмет сообщения высказан в тексте»)» [4]. Таким образом, с этой точки зрения смысл текста носит субъективный характер, так как выражает личностную позицию его автора в отношении различного рода событий, отраженную в тексте. Поэтому социальный субъект, осваивающий текст, должен ограничиться постижением смысла этого текста, вложенного в него автором, поскольку авторы данной точки зрения не допускают существования у текста смыслов иного характера. Иными словами, в сознании понимающего субъекта должна возникнуть модель того исторического явления, либо любого явления вообще, о котором идет речь в тексте, как его видит автор текста. Однако, исследования, проведенные в этой области, позволили прийти к выводу о том, что личностные характеристики присутствуют в тексте как «совокупность его имплицированных и эксплицированных смыслов» [11].
С точки зрения уровней понимания (лингвистического, уровня постижения содержания) природа смысла может носить семантическую природу, символическую природу. В случае, если
социальный субъект является автором текста или осуществляет перевод текста с одного языка на другой, он выбирает при этом необходимые языковые знаки (слова, словосочетания). Согласно позиции Г.Д. Чистяковой [17], подобный выбор необходимых языковых знаков, обуславливается замыслом создаваемого или смыслом переводимого текста, выражает стремление, чтобы выбранное им слово (слова) наиболее точно отражало его мысль. Подобный выбор он будет производить, отталкиваясь от буквального, семантического значения языкового знака.
Зачастую при переводе текста с одного языка на другой социальный субъект испытывает сложности при подборе эквивалентных языковых знаков по своему смыслу, которые не искажали бы смысл оригинала. Но это не всегда удается, и тогда текст уже не является в полной мере отражением мировоззрения автора, поскольку не всегда смысл и значение языкового знака какого-либо языка будет соответствовать в полной мере смыслу и значению сходному с ним знаку другого языка. Это говорит о том, что знаки языка обладают присущим им смыслом и их неуместное использование может исказить смысл текста.
Конечно же, смысл текста определяется его создателем, но выражается им же в знаках языка, которые обладают определенным, только им присущим смыслом. И в этом случае создатель может в явной или в неявной форме дать понять понимающему субъекту, какой смысл он вкладывает в то или иное слово, словосочетание, речевой оборот. Но это вовсе не отрицает семантической природы смысла. Даже, если учесть, что язык является результатом деятельности человека, приписывавшего каждому языковому знаку определенное значение, то не следует забывать, что он существует по объективным, независимым от человека законам. Таким образом, автор при создании текста использует язык, как своего рода инструмент, и единственное, что он может сделать, так это сместить акценты в понимании им тех или иных языковых знаков в рамках создаваемого им текста.
На этом основании разделяются понятие смысла, как основного значения, и смысла, как контекстуальное значения языкового выражения. Проблема соотношения значения и смысла уходит своими корнями вглубь веков. Так, например, Августин отождествлял значение и смысл, в том плане, что понимал значение как внутреннюю сторону знака, являющуюся целью понимания. В частности, он указывал, что "понимание есть переход от знака к значению". При этом понимание значения носило абсолютный характер, и каждый знак обладал смысловой информацией. Данная концепция просуществовала вплоть до начала ХХ века и сменилась концепцией, в рамках которой смысловой информацией обладали высказывания или весь текст. В последствии этой проблеме очень много внимания уделял В. Гумбольдт в связи с изучением создания и понимания новых языковых выражений, внутренней формы языка, несовпадающей с внутренней формой мысли и другими проблемами языкознания.
Предметы окружающего нас мира многогранны и разнообразны. Все знание об окружающем нас мире и предметах, составляющих его, находит свое выражение в языке и выражается с его помощью. В свое время, В. Гумбольдт указывал на то, что язык является «миросозерцанием народа» и, наряду с тем, неким порождающим устройством. М. Хайдеггер, в свою очередь, указывает на то, что язык является свойством бытия, то есть вне языка невозможно осознать характер человеческого бытия. Поэтому каждое языковое выражение (языковой знак) очень тесно связан с представляемым им предметом. По идее, каждый знак языка должен в тех или иных аспектах отображать представляемый им предмет с точки зрения тех или иных существенных признаков, присущих предмету. В этом случае проблема поиска смысла того или иного знака будет сводиться к пониманию смысла обозначаемого им предмета.
Это говорит о том, что невозможно свести природу смысла как такового к одному источнику. Все указывает на то, что мы имеем дело с многоуровневой природой смысла. При этом смысл знака на одном уровне («концептуальной системы») не отрицает смысла этого же знака на другом уровне (семантика). Мы можем говорить об изменчивости смысла, как на уровне «концептуальной системы», так и на уровне семантики.
Причем на уровне «концептуальной системы» мы можем проследить изменчивость смысла в зависимости от вида контекста (предложение как контекст, текст как контекст, социально-исторические условия как контекст для понимания текста). На семантическом уровне смысл знака как материального представителя какого-либо предмета, процесса, явления также может изменяться. Все зависит от того, присутствуют ли представляемые знаком предметы, процессы, явления в изначальном виде или претерпели существенные изменения, или они вовсе себя изжили.
Поэтому смысл не является «застывшим» (абсолютным) раз и навсегда, он изменчив от уровня к уровню, от контекста к контексту. Если и говорить о «застывшести» (абсолютности) смысла, то только в отношении конкретного временного периода, который также выступает разновидностью контекста. Аналогичную мысль высказывает Л.Г. Интымакова, когда говорит об исследовании «текстов художественной литературы, которая также выступает своеобразным «свиде-
телем истины», раскрывая конкретно-исторический и одновременно универсальный характер бытия человека» [5].
Мы также знаем, что есть отправная точка смысла - семантический уровень (слово как представитель предмета), который можно расценивать как базис, и есть контекстуальный уровень смысла, который можно сравнить с надстройкой.
В этой связи возникает еще один немаловажный вопрос. Дело в том, что некоторые философы предполагают возможным произвольное приписывание смысла языковому знаку (слову) на уровне семантики. Все определяется природой происхождения предмета, представителем которого выступает языковой знак (слово). Следует отметить, что все предметы окружающего нас мира, с точки зрения причин возникновения, мы можем разделить на предметы, созданные человеком, и предметы, несозданные им. Так, А.Л. Никифоров в своем сборнике статей «Загадка человеческого понимания» обосновывает свою позицию тем, что явления природы не созданы человеком, значит, они не имеют языковой природы и лишены смысла, а следовательно «любой разговор об их понимании становится беспредметным». Но поскольку речь все же касается понимания природы, то им предлагается выход, состоящий в приписывании смысла тем предметам, которые мы хотим понять.
Если допустить подобный подход в процессе познания, то автоматически возникнет вопрос об объективности полученных знаний. Если цель познающего субъекта состоит в достижении адекватного понимания смысла познаваемого предмета, то он должен провести всестороннее исследование предмета, способствующее постижению его смысла и зафиксировать полученную смысловую информацию с помощью языковых знаков. Следует помнить, что предметы окружающего мира обладают своим собственным смыслом, независимо от того постигнут он нами или нет. Произвольное же приписывание смысла предмету поставит под сомнение адекватность его понимания.
Однако, если предмет (процесс, явление) имеет социальную природу, то в этом случае вполне правомерно говорить о приписывании ему смысла. В частности речь идет о двух ситуациях, в которых приписывание смысла обосновано. Одна из ситуаций предполагает создание человеком нового предмета, обладающего смыслом, который в него вложил создатель. Как, например, автор текста наделяет определенным смыслом свое произведение, заключая в нем все то, что он стремиться донести до других людей, тем самым, создавая текст либо другое произведение искусства с определенной целью.
В другой ситуации человек приписывает смысл какому-либо термину (понятию), обозначающему определенные процессы, предметы, но при этом подобное действие будет носить конвенциональный характер, а понимание смысла будет условным. Иначе говоря, когда возникает спорная ситуация в отношении определения смыслового значения какого-либо термина (к примеру, «абсолютная истина»), неразрешимая с точки зрения имеющегося в наличии концептуального аппарата, то исследователи приходят к определенному соглашению о том, что следует понимать под спорным термином на данный момент с учетом имеющихся знаний. Поэтому подобное смысловое значение будет носить условный характер.
Следовательно, можно сказать, что приписывание (наделение) смысла целесообразно по двум причинам, а именно по причине создания человеком совершенно нового предмета, а также в силу невозможности на данном этапе достижения адекватного понимания сущности какого-либо предмета, явления, отражаемого в рамках определенного понятия (термина).
Таким образом, если человек осуществляет понимание тех предметов, которые не созданы им непосредственно, то он не вправе самопроизвольно приписывать смысловое значение исследуемому им предмету, процессу, (за исключением понимания текста как знаково-логической информации на уровне интерпретации), в противном случае возникнет вопрос об адекватности подобного понимания относительно истинной сущности понимаемого им предмета. Поэтому, если мы сталкиваемся с совершенно неизвестным для нас объектом, то мы вправе делать высказывания, носящие гипотетический характер. При столкновении с неизвестным, совершенно новым для нас объектом, мы первоначально пытаемся понять само его явление, то есть внешнюю сторону исследуемого объекта. Но наше понимание его будет однобоким, неполным, если мы не узнаем, что стоит за этим явлением, какие механизмы и их взаимодействие его породили, и для чего он был порожден (если под объектом понимать какие-либо действия человека, исторические события, текст), иными словами сущность (смысл существования) объекта.
Анализ современного философского знания о языке показывает, что проблема смысла соотносится с предложением и текстом. Поскольку только в отношении предложения и текста ставится вопрос о смысле, в отличие от слова, в отношении которого ставится вопрос о значении. Текст, имеющий языковую природу, можно рассматривать как контекст для входящих в его состав предложений. Он является таковым, если ставиться вопрос об их употреблении. Предложение, в свою очередь, представляет собой контекст для входящих в него выражений, относящихся к вспомога-
тельным семантическим категориям. Сущность языка, бытия раскрывается в описании местоположения смысла, которое обнаруживается в точке совместного бытия предложения и текста.
Если предложение понимается в отрыве от текста, частью которого является, то его смысл будет совсем иным, нежели в составе текста, поскольку оно будет пониматься непосредственно, тогда как предложение понимается в рамках текста через контекст, то есть опосредовано. Соответственно и смысл отдельных выражений (слов, словосочетаний), являющихся частями предложения, понимается исходя из смысла всего предложения в целом.
Проблема определения смысла текста заключается в том, что с позиции рациональности и с позиции герменевтики можно рассматривать содержание как некоторую совокупность структурных единиц. Другое дело, что эти единицы имеют разное истолкование. В этом случае смысл предстает как единство значений, которое само по себе не формализуется, поэтому остаётся не проявленным. С этой же проблемой мы встречаемся и в отношении того текста, который именуется сложным синтаксическим целым, смысл которого составляется из смыслов, содержащихся в нём предложений.
Поэтому, при работе с текстом следует иметь ввиду, что смысл входящих в него предложений будет иным, чем у тех же выражений, взятых в качестве самостоятельных единиц, то есть составляющие текст предложения приобретают особую, дополнительную по отношению к первоначальной, смысловую наполненность.
При использовании многозначных слов и выражений, а также троп языка смысл более отдаляется от значения. В этом заключается одна из существенных трудностей при построении нарра-тива и в достижении понимания информации в форме текста. Очевидно, что текст как целое в данном случае не сводится к простой сумме частей, поскольку части , входящие в него, должны быть связаны по смыслу. Иными словами, между ними должны наблюдаться системообразующие связи.
Первоначально в процессе освоения текста социальному субъекту необходимо выделить множество предложений, в состав которых входят слова и словосочетания. Поскольку, согласно так называемого «герменевтического круга» от уяснения социальным субъектом отдельных слов и предложений, познание при чтении текста движется к уяснению значения текста в целом, а затем к пониманию смысла отдельных частей, т.е. значение конкретизированного текста. Только после этого текст осознается как концептуально наполненные целые и обучаемый достигает его полного осмысления, т.е. понимания.
Текст может содержать в себе несколько смыслов, причем его автор может и не знать о них. При этом рационалистический подход к многослойности текста предполагает выделение следующих основных элементов: прежде всего коммуникатора и коммуниканта, собственно текст, мысль, выраженная коммуникатором в тексте, мысль, воспринятая коммуникантом, продуцирование и восприятие текста, при этом рационалистический аспект в данном контексте предполагает обращение к тем моментам, которые связаны с выделением точки соотнесения, состоящей из времени, места, особых условий, физического состояния возможного мира, причин и целей продуцирования и естественное восприятие текста.
При этом разнообразные коммуниканты могут по-своему понимать смысл одного и того же текста, например, если какой-то знак или знаки в составе текста имеют несколько различных смыслов, то в этом случае у разных коммуникантов возникает проблема выбора того или иного из известных смыслов или же им просто известны различные смыслы. Об этом говорит Л.Г. Интыма-кова, которая утверждает, что « в этом контексте наиболее значимой становится ориентация не на социально значимые ценности, оценки и нормы, хотя, безусловно, они, как и смыслы, не могут быть индивидуальными в строгом смысле слова. Ключевыми становятся личностно значимые ценности и смыслы, ибо только они и важны в субъективном опыте...» [6].
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Алексеев, Б.Т. Процессуальный подход к семантике и герменевтика // Философия о предмете и субъекте научного познания / под ред. Э.Ф. Караваева, Д.Н. Разеева. - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. - С. 9-22.
2. Анкерсмит, Ф. Нарративная логика: пер. с англ. / Ф. Анкерсмит. - М.: Идея-Пресс, 2003. - 360 с.
3. Бахтин, М.М. Проблема текста // Вопросы литературы. - 1976. - № 10. - С. 45.
4. Зимняя, И.А. Смысловое восприятие речевого сообщения // Смысловое восприятие речевого сообщения (в условиях массовой коммуникации). - М., 1976.
5. Интымакова, Л.Г. Индивидуальное сознание: мифологизация и секуляризация // Вестник Таганрогского государственного педагогического института. Гуманитарные науки. - 2013. - № 2 - 176 с.
6. Интымакова, Л.Г. Персонализм: личность как первичная творческая реальность // Вестник Таганрогского государственного педагогического института. Гуманитарные науки. - 2014. - № 2 - 368 с.
7. Кузнецов, В.Г. Становление герменевтического обоснования гуманитарных наук (герменевтика Ф.Э. Шлейер-махера и В. Дильтея) // Проблемы логики и методологии научного познания. - М., 1988.
8. Кузнецов, В.Г. Герменевтическая логика // Логика, методология и философские науки. - Мн., 1990.
9. Леонтьев, А.А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания / А.А. Леонтьев. -М.: Наука, 1969.
10. Лотман, Ю.М. Семиотическое пространство // Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера -
история. - М., 1996.
11. Манекин, Р.В. Еще раз о понимании: герменевтика и «панпсихизм». Несколько замечаний к постановке проблемы // Вестник Москов. ун-та. Сер. 7. Философия. - 1993. - № 4.
12. Никифоров, А.Л. Понятие истины в философской науке ХХ века // Проблема истины в современной западной философии науки. - М., 1987.
13. Павлиенис, Р.И. Проблема смысла / Р.И. Павлиенис. - М., 1983.
14. Семантика, логика и интуиция в мыслительной деятельности человека: психологические исследования. -М., 1993. - 204 с.
15. Роберт, И. Учебный курс «Современные информационные и коммуникационные технологии в образовании» // Информатика и образование. - 1997. - № 8.
16. Хайдеггер, М. Бытие и время: пер. В.В. Бибихина / М. Хайдеггер. - М., 1997.
17. Чистякова, Г.Д. Формирование предметного кода как основы понимания текста // Вопросы педагогики. -1994. - № 4.
УДК 141.22 ББК 87.3
Л.Г. Интымакова
СОВРЕМЕННИКИ А. ШОПЕНГАУЭРА О ЕГО ПЕССИМИЗМЕ: ОЦЕНКИ И ИНТЕРПРЕТАЦИИ
Аннотация. Автор анализирует концепцию А. Шопенгауэра с точки зрения ее оценки современниками и концентрирует внимание на многообразии интерпретаций его пессимизма в рассматриваемый период как в России, так и за рубежом.
Ключевые слова: пессимизм, А. Шопенгауэр, философский пессимизм, страдание, мировой принцип, свобода воли, Мировая Воля, ценность жизни.
L.G. Intymakova
SCHOPENHAUER'S CONTEMPORARIES OF HIS PESSIMISM: EVALUATION AND INTERPRETATION
Abstract. The author analyzes the concept of A. Schopenhauer in terms of its assessment of his contemporaries. He focuses on the variety of interpretations of his pessimism in the period under review, both in Russia and abroad.
Key words: pessimism, A. Schopenhauer, the philosophical pessimism, suffering, world principle, freewill, Will World, the value of life.
В философской литературе общепринятыми штампами являются характеристики Артура Шопенгауэра как родоначальника пессимизма в философии, основателя теории вселенского пессимизма, философа мировой скорби и т.п. Потомки определили место этого мыслителя в истории философии. А как относились к его концепции современники, каким представлялся им пессимизм Шопенгауэра, когда его еще невозможно было сравнивать с позднее созданными концепциями? Проанализируем его концепцию с этой точки зрения.
Взгляд на мир как на царство зла и юдоль неисчислимых страданий, конечно же, не является прерогативой «франкфуртского отшельника». Его можно обнаружить в весьма древних источниках. Сам Шопенгауэр ссылается на многочисленных мыслителей, говоривших о бессмысленности жизни и ее горестях, начиная со свидетельств Геродота и Плутарха и заканчивая цитатами из Байрона и Леопарди, справедливо отмечая, что перечень высказываний великих умов всех времен и народов во враждебном оптимизму духе может быть бесконечно продолжен. Так почему же именно Шопенгауэр является первым теоретиком вселенского пессимизма?
Целый ряд мыслителей конца XIX века находит следующее объяснение. В основной своей массе все приведенные и не приведенные Шопенгауэром источники представляют собой либо поэтические образы и эмоциональные высказывания, навеянные чисто субъективным настроением, либо религиозные догмы и представления (достигшие апогея, в частности, в прекрасно известном Шопенгауэру буддизме), имеющие ярко выраженные пессимистические тенденции.
Однако пессимизм как субъективное исповедание веры в призрачность счастья и наслаждений, как нравственный протест против существующего миропорядка, представляет собой, как справедливо заметил Е. Каро, «не систему, а апофеоз личного страдания» [6, 31]. Поэтому, как правило, его представители тезис: «я лично разочарован в жизни» обобщают до вывода: «мир сам по себе плох». Их логическая ошибка заключается в том, что такой пессимизм априорно предрешает отрицательно вопрос о ценности жизни еще до всяких попыток его рассмотреть.
