CC BY
17
тических) — перемен, сделавших возможным создание «Поэмы без героя» как вершинного творения Ахматовой. Выстроенные в хронологическом порядке, прочитанные как ступени творческого восхождения ранние стихотворения позволяют наблюдать за тем, как происходило «второе рождение» поэта. Четкое хронологическое построение исследования предоставляет прекрасную возможность рассмотреть лирику в свете поэмы, поэму — в свете лирики и личность Ахматовой — в центре всех пересечений.
Примечания
1 Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой: В 3 т. Т. 2. 1952—1962. М., 1997. С. 562.
2 Цивъян Т.В. Наблюдения над категорией определенности—неопределенности в поэтическом тексте (поэтика Анны Ахматовой) // Цивьян Т.В. Семиотические путешествия. СПб., 2001. С. 174.
3 Кшней Л.Г. Поэзия Анны Ахматовой: Тайны ремесла. М., 1997. С. 76.
К.Э. Слабких
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2008. № 4
LITTERARIA HUMANITAS XIV. PROBLEMY POETIKY / EDS.: J. DOHNAL, D. KSICOVA, I. POSPISIL. BRNO: MASARYKOVA UNIVERZITA, ÜSTAV SLAVISTIKY FILOZOFICKE FAKULTY MASARYKOVY UNIVERZITY, 2006. - 388 s.
В ноябре 2006 г. в г. Брно состоялась Международная конференция «Проблемы поэтики», в которой приняли участие слависты из Чехии, Словакии, России, Украины, Венгрии, Болгарии, Швеции, Германии, Австрии, Японии и других стран. По материалам этого научного симпозиума опубликован очередной сборнику «Litteraria Humanitas», издание которого Институтом славистики университета им. Т.Г. Масарика начиная с 1991 г. стало регулярным1.
Современное литературоведение, сказал во вступительном слове один из ведущих славистов Чехии И. Поспишил, находится в кризисном состоянии. Заметно падение его престижа в общественной жизни. Главное же — ощутим недостаток полноценных научных дискуссий, идейно толерантных и чуждых групповщине. Свои надежды на преодоление кризиса ученый связывает с дальнейшим развитием сравнительно-генологического направления, обогащенного современными герменевтическими и рецептивными методиками анализа художественного текста и «ареальных иссле-
дований»2 «мультикультурных процессов» на территориях Евразии, Центральной Европы и Балкан.
Теоретические размышления И. Поспишила дополняют содержательные статьи ученых из Чехии П. Кулдановой «Лингвистическая поэтика Р. якобсона» и из Словакии Л. Паверы «О некоторых современных проблемах польского, словацкого и чешского литературоведения». Глубокий анализ современного состояния науки о литературе, основных ее задач и тенденций в методологии содержит работа известного чешского слависта П. Кучеры «Интеркультурная литература и сравнительное литературоведение». Сравнительный метод, включая «новые направления герменевтически ориентированной компаративистики» (с. 256), считает ученый, играет сегодня ведущую роль во всех гуманитарных науках, доказывая свою продуктивность.
Прекрасный образец сравнительного анализа в «классическом» духе — статья нашего коллеги А.А. Смирнова «Метафорика водного потока в лирике А.С. Пушкина и английских романтиков». Рецептивный аспект компаративистики (перевод, восприятие и др.) реализуют в своих работах известный чешский русист О. Рихтерек («Поэтика стихотворений Н. Гумилева в чешском переводе»), исследовательницы из Болгарии Л. Малинова-Димитрова («Поэтика драматургии Петко Ю. Тодорова в исследованиях чешских авторов XX века /Вейнгарт—Вольман—Вилинский/») и из Швеции М. Славичкова («Богумил Грабал — читатель и поклонник русской литературы») и др.
Продуктивна методология «интеркультурной компаративистики» (с. 259), подчеркивает П. Кучера, при анализе мульти-культурных феноменов литературы XX в. (роман Г. Гессе «Сидд-хатха», соединивший европейское и «ориентальное» начала; ранняя поэзия Р.М. Рильке — симбиоз немецко-чешских культур; проза эмигрировавших в 1990-х гг. в Германию, Венгрию и Швейцарию чешских писателей Й. Груши, О. Филипса и др.). другая трагическая фигура чешско-немецкой культуры XX в. — якуб демл. Эта творческая личность, пишет в своей талантливой работе «Парадоксальный протест якуба демла» ученый из Токио Й.Н. Ростинский, соткана из кричащих противоречий: католический пастор и религиозный мыслитель, а в то же время выразитель настроения отчаяния и радикального отрицания, яркий представитель европейского авангарда.
Мультикультурный характер современного искусства предопределил и значимость категории интертекстуальности. Контекст (подтекст, надтекст, метатекст и т.д.), пишет украинский автор Н. Копыстянская («Контекст как литературоведческое понятие и категория»), всегда играл в искусстве важную роль, но в XX в. он стал едва ли не доминантным приемом поэтики: пользуясь им, писатель «вызывает на соавторство читателя, и тот предлагает
новую "игру"» (с. 252). Интертекстуальные структуры постмодернистской литературы анализируют ученые из Чехии М. Франкова («Постмодернизм в современной британской прозе»), из Вены С. Симонек («Уничтожить пропасть между "высокой" и "популярной" литературой? Более пристальный взгляд на роман Виктора Пелевина "Чапаев и пустота"»), а также из Еревана А. Егизарян («Поэтика Чаренца и европейская литература XX века»).
Интертекстуальность современного романа сочетается с его сложной нарративной структурой. Литературная наррация как «специальный режим» ментальной, когда субъект воссоздает в своем сознании синкретичный образ предмета — «описание / знак / фенотип» (с. 301), пишет словацкий ученый П. Маркович («Два уровня повествования (на материале романа Джеймса Джойса "Улисс"»), имеет в основе тройственную онтологию бытия: реальность физическая — духовная — вымышленная (концепция К.Р. Поппера). В многоуровневой модели повествования романа Дж. Джойса переход с одного уровня наррации на другой, когда «я» героя воспринимает импульсы внешнего мира, переключается из сферы сознательного в бессознательное, погружается в мир воспоминаний и ассоциаций, часто выступая в роли автора, выполняет гносеологическую функцию многомерного постижения мира. Так рождается «интуитивная» онтология» (с. 300) бытия. Начатки нарративного принципа «просвечивания разных плоскостей, перспектив и связанных с тем семантических плоскостей» (с. 148) известный чешский русист З. Пехал («Поэтика двойственности в эстетике русского романа») наблюдает еще в русской литературе XIX в. в произведениях петербургского «то-поса». Досадной терминологической оговоркой здесь выглядит то, что наряду с романом А. Белого «Петербург» другие анализируемые произведения — поэму А. С. Пушкина «Медный всадник», повесть Ф.М. Достоевского «Двойник» — автор почему-то называет тоже романами.
Благодатная сфера применения междисциплинарной компаративистики, как показала ведущий специалист по проблемам искусства Серебряного века в Чехии Д. Кшицова («Мифопоэтика русского символизма и авангарда — проблемы экфразии (Александр Блок, Велемир Хлебников, Григорий Мусатов)»), — изучение синкретичных художественных структур. Проведенный на материале поэзии А. Блока («Незнакомка») и В. Хлебникова (поэма «Разин») и картин Г. Мусатова («Катание на лодке», «Весеннее наводнение», «Стенька Разин» и др.) сравнительный анализ дискурсов русской поэзии и изобразительного искусства «в моменты их соприкосновения» (с. 113) обнаружил их типологические корреляции. Стремление создать словесные видеообразы, воплощающие философское или
абстрактное содержание, будет характерно, как показывают чешские авторы Я. Костинцова («Слово — форма — содержание: время и его материализация в поэзии Иосифа Бродского») и X. Ульбрехтова («Андрей Вознесенский — от параболы к кругу»), и для поэтов-новаторов второй половины XX в.
Другой вариант художественного синкретизма — взаимодействие в тексте «музыкальных и литературных форм, структур, принципов» (с. 291) — интересно проанализирован исследовательницей из Львова С. Маценкой («Литературный дискурс Моцарта: музыка в слове и слово в музыке (на материале современной немецкой литературы)») и чешским автором Р. Новаком («Поэзия и музыка в историческом и эстетическом контексте»).
Наконец, качественно новые симбиозы средств художественной выразительности предлагает современный театр. Смысл здесь, пишет известный русист из Праги И. Рычлова в статье «Динамика структурных элементов в современной русской пьесе (на примере пьесы М. Угарова "Газета Русский инвалидъ за 18 июля...)"», не «предшествует тому, что его выражает» (с. 171), но каждый раз рождается заново. Литературный текст знаменует лишь начало процесса сотворения «виртуальной реальности» спектакля, а «прочтение» пьесы совершается в результате взаимодействия усилий драматурга, режиссера и актера, равно как и зрителя, который «декодирует "театральный текст"» (с. 170).
Ценные наблюдения и оригинальные суждения содержат работы, посвященные другим аспектам поэтики художественного. произведения: роль иррационального начала исследуют ведущие русисты Чехии Й. Догнал («Переход от рационального к иррациональному в прозе начала 20 века (Л. Андреев и С.Н. Сергеев-Ценский)») и Словакии А. Червеняк («Сон в парадигмах искусства и литературы»); особенности метрической системы поэзии XX в. анализируют исследовательницы М. Гиёнгиёзи из Будапешта («"Память метра" (К возможным претекстам одного стихотворения А. Блока)») и Н.Н. Клюева из России («Метрические особенности рок-поэзии»); конкретные жанровые модели и «пограничные» жанровые структуры анализируют чешские авторы Р. Гржибкова («Эволюция жанра святочного рассказа в русской литературе») и Л. Штефан («Цзеслав Милош и Карол Войтила: между поэмой и стихотворным циклом»), исследовательницы из Украины О. Червинская («Пушкинская сказка как модель мира»), О. Степанова-Левицкая («Вопросы поэтики жанра в романе Джона Фаулза "Подруга французского лейтенанта"») и Г. О. Пастушук («Образ шута как жанрообразующий элемент комедий Шекспира»), наша коллега А.В. Злочевская («Жанровый парадокс пьесы Н. Евреинова "Шаги Немезида!"») и др.
Проделанная участниками конференции работа, бесспорно, стала важным шагом на пути преодоления того кризиса, о котором говорил И. Поспишил: большинство исследований проведено на высоком профессиональном уровне, многие носят новаторский характер, они дают богатую пищу для размышлений и импульсы к дальнейшим исследованиям.
Примечания
1 Litteraria Humanitas I—XIII. Brno, 1991—2005. Некоторые из выпусков рецензировались в «Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология» (см.: Злочевская А.В. Проблемы жанра: типологические параллели в общеевропейском литературном процессе // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1997. № 1. С. 136—139; Она же: Проблемы межнациональной литературной общности в трудах чешских ученых // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2003. № 4. С. 176—181).
2 Areal — Socialni vedy — Filologie. Brno, 2002.
Т.Н. Белова
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2008. № 4
ВОПРОСЫ ФИЛОЛОГИИ. СБОРНИК НАУЧНЫХ ТРУДОВ. ВЫП. 1. ЕРЕВАН: ЛИНГВА, 2005. - 232 с.; СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ АРМЯНСКОГО, РУССКОГО И ЗАРУБЕЖНОГО ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ (Вопросы филологии. Вып. 2). Ереван: Лингва, 2006. — 390 с.
В рецензируемых сборниках статей преподавателей ЕГЛУ (Ереванский государственный лингвистический университет им. В.Я. Брюсова) нашли отражение многие актуальные вопросы современного литературоведения. Если в первом сборнике внимание исследователей приковано только к русской литературе, то в «Современных проблемах...» армянские ученые обращаются к произведениям Дж. Толкиена, Г. Гессе, Т. Манна, а также к вопросам изучения национальной литературы, вследствие чего читателю предлагается несколько статей на армянском языке. Эти особенности обеспечивают широкий охват материала, что свидетельствует о высокой степени включенности армянских исследований в современную литературоведческую науку.
Значительная часть первого сборника (10 статей из 28) состоит из докладов, прочитанных на международной конференции, посвященной 190-летию со дня рождения М.Ю. Лермонтова. Лейтмотивом этой части становится исследование интертекстуальных связей Лермонтова с Серебряным веком: творчеством Ахматовой, Блока, Брюсова, а также с романами Бальзака и
