CC BY
56
авторов, эмоциональные произведения русских поэтов, связанных с болгарскими сюжетами. Все это с интересом было воспринято участниками собрания. Вечер закончился общей дискуссией.
С.Д. Ковалевский
Сведения об авторе: Ковалевский Сергей Дмитриевич, аспирант кафедры славянской филологии филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: edit@ philol.msu.ru
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2010. № 1
ЛИЦО МОДЕРНИЗМА
С 18 по 20 июня 2009 г. на филологическом факультете МГУ проходила Вторая всероссийская научная конференция «Лики ХХ века», посвященная памяти выдающегося ученого и педагога профессора Леонида Григорьевича Андреева (1922-2001). В центре внимания участников конференции, организованной при поддержке Франко-российского центра гуманитарных и общественных наук кафедрой истории зарубежной литературы, которую много лет возглавлял Леонид Григорьевич, была проблема научного и педагогического осмысления явления модернизма в литературе. Многим памятны времена, когда слово «модернизм» у нас в стране носило характер ярлыка, вешавшегося на всё идеологически запретное или подозрительное, не подлежащее изучению или популяризации. Именно тогда студенты и аспиранты - и далеко не только филологи-зарубежники - ходили на лекции профессора Л.Г. Андреева, чтобы узнать, что же все-таки происходило и происходит в западной литературе ХХ в.: «протаскивать идеологически чуждое» на своих занятиях профессор - сам современник многих великих модернистов - умел виртуозно. Сейчас времена иные, однако глубина освоения наследия модернизма в России - да и за ее пределами - по-прежнему кажется недостаточной. Рабочее название конференции - «Модернизм: метод или иллюзия?» - напоминало о том, что распространенный способ описания явления модернизма в литературе и шире - в культуре - предполагает опору на теоретические построения непосредственных участников литературного процесса, на разработанные ими «громкие» стратегии, подразумевающие, что художник сам внятно очертил поле своего творческого поиска, определив степень «авангардности» своего письма, не просто указав на нечто броское, отделяющее его стиль от стиля предшественников, но тем самым сформулировав самую суть «модерности», адекватного ответа на вызовы эпохи. Исследователи литературы как бы идут по стопам ее «делателей», проявляя иногда
подозрительную доверчивость. Нередко в прикладном (педагогическом) смысле понимание модернизма в литературе сводится к некоей сумме приемов, обозначенных стратегий (модернистский «монтаж», «поток сознания», «объективный коррелят», «объективизм», «слова на свободе», «автоматическое письмо», «симультанность» и т.п.).
Участникам конференции предлагалось подвергнуть такой подход (даже если он для них по-прежнему значим) критической оценке, удостовериться, не скомпрометированы ли эти привычные формулы, не носят ли они иногда чисто «орнаментальный» характер, стоит ли за ними непосредственная творческая и словесная реальность, обладает (может ли обладать) модернизм как явление иным словарем, иной системой координат, отличных от устоявшихся в литературной науке, наконец, не пребывают ли исследователи модернизма (сознательно или бессознательно) в плену у творческой / теоретической иллюзии его создателей, - иными словами, в состоянии ли мы описать модернистские методы, не пребывая в плену у иллюзии, создаваемой его творцами? На эти вопросы в ходе конференции были получены самые разные ответы, но особенно заметна была убежденность большинства участников в необходимости расширить контуры «континента модернизма» - не с тем чтобы растворить его среди соприродных явлений, но, скорее, перестать закрывать глаза на эту соприродность: к примеру, писатели, назвавшие себя модернистами, открываются исследователю в большей степени не в попытке отделить их от символистов, а при стремлении обнаружить общую основу их творчества (это продемонстрировали в своих докладах А.И. Жеребин (РГПУ, Санкт-Петербург), анализировавший литературный манифест австрийского критика и писателя Г. Бара, Д.В. Токарев (Пушкинский дом, Санкт-Петербург), сблизивший Б. Поплавского и А. Рембо, М.А. Ариас-Вихиль (ИМЛИ РАН), увидевшая в М. Метерлинке творца социальной утопии, Т.В. Балашова (ИМЛИ РАН), описавшая (в основном на материале французской поэзии рубежа XIX-XX вв.) особое художественное пространство, где модернистские стратегии сочетались с традициями натурализма). Н.А. Соловьева (МГУ) и Н.Т. Пахсарьян (МГУ) настаивали на связи модернистской прозы с теми литературными традициями, от которых она вроде бы отказывалась: так, Н.А. Соловьева утверждала, что нелинейность смены литературных эпох можно усмотреть в том, что проза Г. Джеймса, О. Уайлда, В. Вулф в какой-то степени реализует не исчерпанный до рубежа XIX-XX вв. потенциал готической традиции, изобретая новые нарративные структуры на фоне использования приемов массовой литературы (Б. Стокер). Н.Т. Пах-сарьян же доказывала, что категорически не приемлющий роман XVIII в. М. Пруст все-таки не был способен как прозаик полностью избавиться от этого наследия.
Расширение рубежей понятия «модернизм» - процесс небезболезненный, что следовало из сообщения О.М. Ушаковой (ТюмГУ, Тюмень), которая сделала попытку уточнить значение этого термина в современной отечественной критической мысли и пришла к парадоксальному выводу, что в педагогической практике модернизм понимается как нечто исторически случайное (чего могло и не быть) и нередко утилитарно рассматривается как практическая необходимость («полезное понятие»). ИВ. Кабанова (СГУ, Саратов) представила в своем докладе ход эволюции представлений о модернизме в англоязычной критике: от неокритического понимания модернизма как свободного владения культурной традицией в пору формирования модернистского канона западноевропейской литературой (Э. Уил-сон) до компрометации модернизма как осмысленного понятия в 80-е - 90-е годы прошлого века, до желания видеть в термине лишь пустоту (П. Андерсон), нечто политически и исторически ангажированное. В современных англоязычных теоретических трудах, заметила И.В. Кабанова, модернизм не существует как этическая и эстетическая целостность (М. Берман): речь, как правило, идет о возможности соотнести тот или иной тип литературного сознания, ту или иную литературную практику (включая и все национальные варианты) с модернизацией, модерностью, понимаемыми как социально-культурные, историко-политические категории. (На конференции национальные разновидности модернизма были представлены докладами Т.В. Кудрявцевой (ИМЛИ РАН) и Ю.Л. Цветковой (ИвГУ, Иваново) - на материале немецкой литературы, Е.В. Фейгиной (МГУ), Е.З. Шакировой (МГУ), А.Г. Шешкен (МГУ) - соответственно на примере итальянской, венгерской и македонской литератур.) В целом же И.В. Кабанова напомнила, что модернизм был и остается англоамериканским культурным проектом с некоторым естественным «смещением ценностей» в свою сторону. В докладе И.А. Делазари (СПбГУ) была предложена и наглядная иллюстрация этого - несколько иронически, с опорой на англоамериканские источники, было предложено посмотреть на роман У. Фолкнера «Пилон» как на нормативный с точки зрения модернистского канона. В то же время Е.Ю. Гениева (ВГБИЛ) недвусмысленно показала, что для нее модернистский канон, как и для многих англоязычных критиков, укладывается в творчество Дж. Джойса. (В каком-то смысле с Е.Ю. Гениевой поспорила Е.Д. Гальцова (ИМЛИ РАН), проследившая, как отечественное восприятие модернизма - Б.А. Грифцовым, М.М. Бахтиным, Л.Я. Гинзбург - шло под влиянием эстетики не Джойса, но М. Пруста.)
Для того чтобы понятие «модернизм» приобрело новое наполнение, по мнению В.М. Толмачёва (МГУ), следовало бы понимать эру модернизма (хронологически распространенную на 1860-1960-е гг., с безусловным включением в орбиту модернизма времени декадан-
са) как знающую несколько кульминаций единую волну культуры, наследующую в широком смысле Реформации (через романтизм, делающий творчество религиозным). В этом смысле модернизм, согласно В.М. Толмачёву, может быть понят как последний взлет христианской культуры перед наступлением эпохи, к христианству равнодушной, взлет, сопровождаемый прежде всего верой в новое личное слово как магический жест, вырывающий человечество из оков всего косного, «ставшего» (О. Шпенглер). Представление о Боге неведомом, о сакральности кощунства, о неизбывном одиночестве художника, «неантропности» творчества, неискоренимая серьезность представлений о нем, подразумеваемый прогресс культуры, желание реформировать буржуазное понимание культуры XIX в. - по В.М. Толмачёву, родовые черты модернизма, без опознания которых едва ли возможно построить новую «теорию» модернизма, до завершения которой, с точки зрения В.М. Толмачёва, еще далеко.
Поиск личного, обновленного слова как единственно мыслимый способ творческого существования художника-модерниста был в центре докладов А.Н. Таганова (ИвГУ, Иваново) и В.Г. Зусмана (НГЛУ, Нижний Новгород). В выступлении А.Н. Таганова рассказывалось о стремлении М. Пруста преодолеть традиционные миметические границы словесности, создать слово, равноценное «фрагменту бытия», наполнить традиционные языковые формы авторским субъективным опытом. В.Г. Зусман показал, как в слове Ф. Кафки происходит «отслоение имени от сущности», создается «поэтика мнимых величин» (в духе о. П. Флоренского). А. Ливри (Сорбонна, Париж) продемонстрировал, как отношения с современниками (М. Барресом) и увлечение митраизмом в равной степени влияли на поэтику П. Клоделя. Об особого рода минимализме как варианте модернистской театральности рассуждала Е.Г. Доценко (УрГПУ, Екатеринбург) - с опорой на модернистский кинематограф. Соотношение утопических представлений модернизма в немецких прозе и кинематографе стали предметом сообщения А.В. Елисеевой (СПбГУ), посвященного О.М. Графу и Р.В. Фасбиндеру. О путях ухода от модернистских представлений о слове в сторону постмодернистского внимания к субъекту чтения и восприятия говорили М.-Ж. Фуртанье (Тулузский университет) в докладе о переписке Ж.-П. Сартра с С. де Бовуар, М.Ф. Надъярных(ИМЛИ РАН) в сообщении об «инвенцион-ных» стратегиях Борхеса, В.Н. Ахтырская (СПбГУ), развенчавшая репутацию В.Г. Зебальда как одного из последних модернистов («модерниста в постмодернистском мире») и доказавшая причастность писателя постмодернистским представлениям.
Взгляд на модернистов как на своего рода иллюзионистов от теории литературы оказался близок О.И. Половинкиной (ВГГУ, Владимир), настаивавшей на том, что знаменитый «объективный коррелят» Т.С. Элиота - род культурной провокации, инструмент в
борьбе с эстетическими воззрениями У. Пейтера, а также М.Ю. Ошу-кову (ПетрГУ, Петразаводск), критически подошедшему к ранней эстетике Э. Паунда. О.Ю. Панова (МГУ) указала, как навязчиво предлагают модернисты потенциальному читателю определенный способ прочтения своих произведений - например, психоаналитический (в случае с Э. Хемингуэем и Ф. Кафкой).
Разумеется, далеко не все участники конференции высказались в пользу обновления современной отечественной теории модернизма: более консервативной в своих выступлениях была «русская секция» - О.А. Клинг (МГУ) и М.М. Голубков (МГУ) говорили о модернизме как об особом качестве литературного сознания, вполне отделимом от символистского; Ю.Н. Гирин (ИМЛИ РАН) четко отграничил авангардную эстетику от модернистской. Т.Н. Красавченко (ИНИОН РАН) и М.И. Свердлов (ИНИОН РАН) описали вариант сосуществования, но никак не слияния с модернистской поэтикой (на материале британской поэзии первой половины ХХ в.).
Кафедра истории зарубежной литературы филологического факультета МГУ очень надеется на продолжении обсуждения затронутых проблем на будущей - Третьей - Андреевской конференции. Лицо модернизма - даже если кажется кому-то знакомым - может меняться до неузнаваемости; возможно, главная исследовательская задача - объяснить характер подобных метаморфоз.
А.Ю. Зиновьева
Сведения об авторе: Зиновьева Александра Юрьевна, канд. филол. наук, преподаватель кафедры истории зарубежной литературы филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: sasha_zinovieva@mail.ru
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2010. № 1
V АХМАТОВСКИЕ ЧТЕНИЯ В ТВЕРИ И В БЕЖЕЦКЕ
21-22 мая 2009 г. прошли традиционные Ахматовские чтения, которые были организованы кафедрой филологических основ издательского дела и документоведения филологического факультета Тверского государственного университета и Тверским отделением Союза писателей России в тесном сотрудничестве с Тверской областной универсальной научной библиотекой им. А.М. Горького, отделом культуры администрации Бежецкого района и бежецким музеем В.Я. Шишкова. Организаторы привлекли к участию в конференции литературоведов, лингвистов, философов, культурологов, историков, документоведов, издателей, музееведов из Москвы, Санкт-Петербурга, Твери, Воронежа, Владимира, Пензы, Вологды.
