CC BY
96
Можно говорить о том, что в составе концепта «Дом» присутствует не только вербальная составляющая. Визуальное сопровождение вербального ряда в языке рекламы представляет собой неотъемлемую часть характеристики рекламируемого объекта, поэтому в структуре концепта возникает изменение иерархии когнитивных признаков.
К языковым средствам отражения концепта в рекламе можно отнести лексические и грамматические единицы, с помощью которых и формируется вербальная часть, к неязыковым средствам относятся: цвет, изображение, шрифт.
Таким образом, реклама предлагает адресату несколько трансформированную картину мира с уклоном в положительное саморефлективное восприятие и оказывает влияние на развитие мотивационно-потребностной сферы. Все эти процессы находят отражение в языковой репрезентации концепта «Дом».
О.В. Мамуркина
Литературное путешествие второй половины XVIII в.:
генезис и формы
XVIII столетие, предваряющее «золотой век» русской словесности, отличает неравномерность литературного развития, в том числе и генезиса жанровой системы прозы. Взаимодействие собственно литературных и художественно-документальных нарративов в истории русской литературы рассматриваемого периода обусловило возникновение гибридных жанровых форм, среди которых особое место принадлежит литературному путешествию.
В. М. Гуминский определяет путешествие как жанр, «в основе которого лежит описание путешественником (очевидцем) достоверных сведений о каких-либо, в первую очередь, незнакомых читателю или малоизвестных странах, землях, народах в форме заметок, записок, дневников, журналов, очерков, мемуаров. Помимо собственно познавательных, путешествие может ставить дополнительные - эстетические, политические, публицистические, философские и другие задачи; особый вид литературных путешествий - повествования о вымышленных, воображаемых странствиях <...> с доминирующим идейно-художественным элементом, в той или иной степени следующие описательным принципам построения документального путешествия»1.
1 Гуминский В.М. Путешествие // Лит. энцикл. слов. М.: Сов. энцикл., 1987. С. 314-315.
344
Иными словами, жанровые традиции литературного путешествия формируются на базе факта - достоверного сведения. Олитературивание путевого нарратива осуществляется в случае выхода за рамки познавательного в сферу эстетического, как правило, несвободного от идеологических коннотаций.
В литературе рассматриваемого периода зафиксированы минимум три текста, традиционно относимых к литературному путешествию (роману-путешествию, роману в письмах). Это «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790) А. Н. Радищева, «Письма русского путешественника» (1791) Н. М. Карамзина и «Письма из Франции» Д. И. Фонвизина (опубл. в 1830). Пристально изученные историками и теоретиками литературы обозначенные тексты, тем не менее, составляют основу еще не решенной исследовательской задачи: как формировался нарративный
инвариант путевой прозы, положенный в основу жанровой модели литературного путешествия?
Тезис о гибридных жанровых формах, являющихся результатом взаимодействия беллетристических и небеллетристических форм словесности, подтверждается не только теоретическими построениями, но и исследовательской практикой. Так, Е. А. Стеценко отмечает, что «небеллетристические жанры никогда не имели строгих границ, отделяющих их от художественной литературы, и никогда не были полностью свободны от элементов воображения. <...> С одной стороны, такая проза опирается на факт и документ, придерживается хронологической последовательности событий, стремится к непосредственному отображению реальности, объективности, изобразительности и рационализму. С другой стороны, она содержит моменты субъективизма и образности, заключающиеся в неизбежном проявлении авторской позиции, в попытках анализа происходящего и восполнения недостатка точного научного знания воображением»1.
Исследование «моментов субъективизма и образности» привело нас к мысли о возможности анализа жанровых особенностей конкретных образцов документальной путевой прозы второй половины XVIII в. как маркеров проявления субъективного авторского начала. Нами было исследовано 12 текстов, имеющих различные жанровые признаки: дневник, эпистолярий, мемуары, автобиография.
Жанровой модели дневника соответствуют шесть текстов. Это «Дневник графа Бобринского, веденный в кадетском корпусе и во время путешествия по России и за границею» (1779-1786); анонимный «Дневник путешествия неустановленного лица по
1 Стеценко Е. А. История, написанная в пути... (Записки и книги путешествий в американской лит. XVII-XIX вв.). М.: ИМЛИ: Наследие, 1999. С. 9-10.
345
немецким землям» (1786); «Дневник» (1782-1783) спутников Бобринского А. У. Болотникова и Н. Я. Озерецковского; «Журнал» (1793-1800) Ю. Ф. Лисянского; «Журнал путешествия мичмана Никифора Полубояринова в Индию» (1763-1764). «Вокруг Очакова. Дневник очевидца» (1788-1789) Р. М. Цебрикова.
Эпистолярий составляет нарративный инвариант двух произведений: «Объяснения Греческого Митрополита Хрисанфа Неопатрасского, бывшего в Турции, Персии, Армении, Бухарии, Хиве и в Индии, представленные в 1795 г. Генерал-Фельдцейхмейстеру Князю Платону Александровичу Зубову: о плодородии, богатстве, народонаселении тамошних стран и о возможности покорения их, при успехах Российских в Персии войск под предводительством Генерала Графа Валериана Александровича Зубова» (1795) и «Цареградские письма о древних и нынешних турках и о состоянии войск, о Цареграде и всех окрестностях оного, о Султанском Серале или Хареме, о обхождении Порты с Послами и Посланниками иностранными, о любовных ухищрениях турков и турчанок, о нравах и образе жизни их, о Дарданеллах, проливах и проч.; о Царедворцах, о Султанах и их важных делах от самого начала монархии и поныне, с обстоятельным известием о славных Кастриотовых подвигах; о державе их; о различных народах, порабощенных игу их и о их вере, языке и проч.; о Греческих патриархах и избрании их; о гражданских, духовных и воинских чинах и о многих иных любопытных предметах» (1789) П. А. Левашова.
Мемуарно-биографическая модель реализована в следующих текстах: «Описания двухлетней петербургской жизни» (1785-1787) Р. М. Цебрикова; «Странствование Филиппа Ефремова в киргизской степи, Бухарии, Хиве, Персии, Тибете и Индии и возвращение его оттуда через Англию в Россию» (1786); «Плен и страдание россиян у турков, или Обстоятельное описание бедственных приключений, претерпенных ими в Царь-граде по объявлении войны и при войске, за которым влачили их в своих походах; с приобщением дневных записок о воинских их действиях в прошедшую войну и многих странных, редких и любопытных происшествий» (1790) П. А. Левашова; «Нещастные приключения Василия Баранщикова, мещанина из Нижнего Новгорода, в трёх частях света: в Америке, Азии и Европе, с 1780 по 1787 год» (1787).
Анализ жанровых моделей путевой прозы второй половины XVIII в. с главенствующим документальным началом демонстрирует популярность наиболее емкой и структурированной композиционной формы дневника, выбор которой определяет стремление авторов (Р. М. Цебрикова, А. Г. Бобринского, А. У. Болотникова,
Н. Я. Озерецковского, Ю. Ф. Лисянского, Н. Полубояринова) организовать события в хронологической последовательности,
346
определяя существенное и важное в рамках подневной записи. Антропоцентричность текста определяет наличие элементов автобиографии в каждом из анализируемых документов, однако в мемуарах П. А. Левашова, Ф. Ефремова, В. Баранщикова и Р. М. Цебрикова исповедально-автобиографическое начало выражается наиболее полно. Эстетическая переработка модели путевого дневника, который, согласно данным исследователей, вели все три автора, свидетельствует о стремлении расширить рамки данной нарративной модели. Наряду с дневником и мемуарами автобиографического типа в литературном процессе второй половины XVIII столетия бытует эпистолярий, организующая форма записок П. А. Левашова и Х. Неопатрасского.
Сопоставление выявленных жанровых моделей с образцами литературных путешествий показывает, что, например, «Путешествие из Петербурга в Москву» только использует условную дневниковую форму - текст представляет собой последовательность микротем, структурированных по топонимическому признаку, причем исследователи, как правило, склонны видеть в перечне названий городов только условнометафорические координаты.
Оценивая степень олитературивания дневниковой формы в целом, следует отметить минимум два пути ассимиляции. Прежде всего, дневник может быть организующей формой текста - таковы «Записки сумасшедшего» (1835) Н. В. Гоголя, «Дневник лишнего человека» (1850) И. С. Тургенева, роман Е. И. Замятина «Мы» (1920), циклы и книги романного характера «Записки юного врача» (1925-1926) М. А. Булгакова, «Опавшие листья» (1913) и «Уединенное» (1913-1915) В. В. Розанова, «Ни дня без строчки. Из записных книжек» (1961) Ю. К. Олеши и др.
Второй формой усвоения дневникового нарратива является его частичное включение в текст: это «Журнал Печорина» в рамках «Героя нашего времени» (1838-1840) М. Ю. Лермонтова, записки Ипполита в романе «Идиот» (1868-1869) Ф. М. Достоевского, дневник в «Блокадной книге» (1977-1981) А. М. Адамовича и Д. А. Гранина.
Тем не менее в XVIII столетии наиболее востребованной оказывается эпистолярная форма литературы путешествий («Письма русского путешественника», «Письма из Франции»). Показательно, что эпистолярный жанр оказывается востребованным и романным нарративом:: «Письма Эрнеста и Доравры» (1766) Ф. М. Эмина, «Роза, полусправедливая и оригинальная повесть» (1786) и «Игра судьбы» (1789) его сына Н. Ф. Эмина, «Письмо Семирамиды к Пираму» (1787) П. Ю. Львова, «Письма русского путешественника» (1791) Н. М. Карамзина, «Российский Вертер» (1792) М. Сушкова.
347
Роман в письмах популярен и в литературе XIX в.: «Евгения, или Письма к другу» (1818) И. Георгиевского, «Бедные люди» (1846) Ф. М. Достоевского, «Письма из Франции и Италии» (1855) А. И. Герцена, «Фауст» (1856) И. С. Тургенева. Своеобразным образом трансформируется эпистолярий в XX в.: это «ZOO, или Письма не о любви» (1923) В. Б. Шкловского, «Чужие письма» (1968) А. Морозова и ряд других.
Иными словами, жанровая генетика литературы путешествий с неизбежностью возвращает исследователя к литературе факта, путевым дневникам, письмам, заметками, авторы которых эстетически переосмысляли документ, не отрицая его ценности как источника достоверных сведений.
М.А. Остренкова
Лингвокультуроведческий модуль как средство изучения констант национальной культуры на уроках русского языка
Реализация современной образовательной концепции взаимосвязанного изучения русского языка и национальной культуры требует введения в практику обучения русскому языку таких методических форм, которые способны обеспечить корреляцию и взаимодействие лингвистического и культуроведческого компонентов. К таковым мы и относим лингвокультуроведческий модуль, который имеет лингвокультурную доминанту, цель, систему задач, дидактические материалы, необходимые для систематической культуроориентированной работы. Лингвокультуроведческий модуль является, с одной стороны, автономным учебным компонентом, с помощью которого происходит освоение школьниками культурной информации в процессе изучения программных тем и формирование соотнесенных с названной задачей умений или коррекция цели применения предметных умений (умений, формируемых на всех уроках русского языка): так, например, языковой разбор становится приемом, направленным на экспликацию культурной информации, которая содержится в языковом явлении в «непроявленном» виде. С другой стороны, лингвокультуроведческий модуль интегрирован в систему - в систему уроков по программным темам по русскому языку; таким образом, изучаемые языковые и речевые явления становятся объектом двойного видения, двойной оценки - как собственно лингвистической, так и культуроведческой.
Предупредить спорадическое обращение к реалии национальной культуры и такого же характера освоение ценностно-
348
