CC BY
72
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. - М.: Правда, 1989. - 605 с.
2. Франк С.Л. Непостижимое // С.Л. Франк. Сочинения. - М.: Правда, 1990. - С. 183-559.
3. Лосский Н.О. Избранное. - М.: Мысль, 1991. - 234 с.
4. Гуссерль Э. Картезианские размышления. - СПб.: Наука, 1998.
- 315 с.
5. Шелер М. Избранное. - М.: Прогресс, 1988. - 319 с.
6. Вальденфельс Б. Своя культура и чужая культура. Парадокс науки о «Чужом» // Логос. - 1994. - № 6. - С. 77-95.
7. Мэйер-Дравэ К. Телесность и социальность. Феноменологические статьи по педагогической теории интерсубъективности // Топос. - 2000. - № 2. - С. 51-78.
8. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. - СПб.: Ювен-та, 1999. - 564 с.
9. Молчанов В.И. Различение и опыт: феноменология неагрессивного сознания. - М.: Модест Колеров и «Три квадрата», 2004. - 328 с.
10. Бердяев Н.А. Самопознание - М.: Книга, 1991. - 433 с.
УДК 930(091);930(092)
«ЛИТЕРАТУРА МЫСЛИ» И «ЛИТЕРАТУРА ЧУВСТВА»
(К ВОПРОСУ О ФОРМИРОВАНИИ ВЗГЛЯДОВ Г.С. БАТЕНЬКОВА)
В.Д. Юшковский
Томский государственный университет E-mail: Jushkovsky@VNK.tomsk.ru
Исследуются «пути к книге», читательские интересы и пристрастия декабриста Г.С. Батенькова, показаны духовный поиск и его отношение к просветительской традиции.
Начало александровской эпохи отмечено было небывалой жаждой новой духовности и новых знаний, что обусловило глубочайший интерес к литературе, философии, истории общественной мысли и собственной, отечественной истории. Просветительские идеи западных гуманистов проникали в Россию, оказывая на ищущие умы неоспоримое влияние, поскольку несли в себе мощный интеллектуальный и духовный заряд, и поскольку были по-настоящему востребованы. Благие семена просветительства падали на хорошо подготовленную, «взрыхленную» историческими событиями почву. Книга становилась важнейшим инструментом познания, печатное слово открывало дорогу в мир великих идей, сложных духовных поисков, напряженных переживаний.
Выросла роль всякого слова, печатного и устного, в формировании мировоззренческих установок и личной гражданской позиции. «Для просветителя XVIII века в начале было слово, - отмечал Ю.М. Лотман, - Для декабриста слово было и началом, и венцом, и импульсом к историческому действию, и его высшим смыслом» [1. С. 339]. Отсюда такое стремительное развитие кружков, салонов, клубов, где обсуждались события общественной и культурной жизни. Отсюда особое отношение ко всякого рода издательской продукции - художественным произведениям, философским трактатам, научным статьям. Книга становится средством воспитания: обширные по тому времени и разнообразные домашние книжные собрания упоминаются во многих мемуарах. Михаил Бесту-
жев, говоря об отце, подчеркивал, что он был «человек весьма просвещенный» и собрал в своей библиотеке «всё, что только появлялось на русском языке примечательного ...» [2. С. 12].
Но ситуация, когда любовь к литературе объяснялась влиянием среды и условиями воспитания, не исчерпывала всех путей к книге. Показательней примеры, когда устойчивая связь с литературой возникала словно бы «из ниоткуда», когда молодые дворяне приходили к пониманию важности книги под влиянием времени, ощущая потребность в самореализации и саморазвитии. Так было у ГС. Батенькова, выросшего в бедной дворянской семье, где влияние отца, отставного унтер-офицера, было неоспоримо, но ограничивалось сферой религиозного чувства. И тем не менее, потребность в знаниях сознавалась Г.С. Батеньковым уже в ранние годы, «алчность к собранию данных развилась во мне постепенно» [3. С. 89], вспоминал он. Хотя обстоятельства тому мало способствовали: скудная просветительская нива Тобольска основательно питать ростки самопознания была не способна. Даже в столице не хватало книг, и там «купечество ничего не читало, среднее сословие читало мало, а аристократия читала исключительно иностранные книги» [4. С. 91].
Незначительный выбор книг, однако, не препятствует углубленному самообразованию: читать много, полагает Г.С. Батеньков, менее важно, чем читать вдумчиво, повинуясь осознанной потребности в печатном слове. Поэтому «рано получаемые общие понятия» для него «имеют пользу как жиз-
ненные зародыши развития и направления ума», они «рано делают философом» [3. С. 101]. Самостоятельно постигнув грамоту, ГС. Батеньков показывает недюжинные способности, его отдают обучаться в монастырь, но уроки грубого невежественного монаха проходят даром. Настоящими учителями, как видно из воспоминаний, становятся родственник матери священник Гиганов и тобольский учитель Сейфулин, под руководством которого Г.С. Батеньков осваивает татарский язык. Круг чтения будущего декабриста, стоит отметить, складывается под влиянием общих вкусов: он читает в детстве «живительные» сочинения Н.М. Карамзина. Подобно многим, «восторгается и парит с Державиным, и находит ближе к сердцу Дмитриева, Богдановича, Долгорукова» [3. С. 99].
Главной же книгой, с которой ГС. Батеньков, научившись читать, не расставался всю жизнь, была Библия. Воспитываясь в семье с крепкими патриархальными устоями, где подлинное, не показное благочестие ценилось превыше всего, Г.С. Батеньков с детских лет проявлял интерес к религиозной литературе. Истинному христианину, внушали ему, подобает иметь при себе Писание и обращаться к нему постоянно, чтобы сохранять душевное равновесие и чистоту сердца. Но Г.С. Батеньков, с его пытливым умом и жаждой познания, подходит к Библии еще и как мыслитель, стремится проникнуть в тайны «священного слова», в глубинный смысл евангельских текстов. Писание становится для него универсальной, всеобъемлющей книгой, и в этом понимании он сходится с А.С. Пушкиным, который полагал, что «Библия для христианина то же, что история для народа» [5. С. 113]. Сходным образом трактовали Книгу книг и масоны, среди которых вполне закономерно оказался ГС. Батеньков.
Библия для масонов была источников мистических откровений, основой мировоззрения, она вдохновляла поэтическое творчество: из Ветхого Завета «вольные каменщики» черпали идеи и образы. «Псалмы для них, - писал В.И. Сахаров, - стали школой религиозной поэзии, философской оды, образцом величественного поэтического цикла» [6. С. 50]. Глубокое погружение в мир религиозных переживаний не мешало, однако, воспринимать свойственные эпохе философские построения. Г.С. Батеньков внимательно изучает немецких идеалистов Канта и Шеллинга, постигает учение знаменитых энциклопедистов, пополняет свою библиотеку книгами Вольтера, Дидро, Руссо, Монтескье. Знакомится с сочинениями Юма, Декарта, Рейналя, читает произведения Лесажа, Ша-тобриана, Ларошфуко. Его читательские пристрастия соответствуют времени - те же книги отвечали духовным запросам других декабристов, высокий образовательный уровень которых неизменно обращал на себя внимание.
Князь Е.П. Оболенский, отвечая Следственному комитету о причинах, повлиявших на развитие в нем либеральных идей, указывал важность бесед, личных наблюдений и чтения книг. «Какие же в
особенности книги действовали на мой образ мыслей, - добавлял он, - поистине сказать не могу, ибо чтение мое довольно разнообразно ...» [7. С. 214]. Действительно, трудно было выделить не только автора, но даже направление мысли, которое оказало бы решающее воздействие на умонастроение молодых просвещенных дворян. Зато в сфере эстетического такое направление просматривалось отчетливее: увлечение романтизмом, в той или иной мере, было свойственно едва ли не всем представителям «мечтательной» вольнолюбивой молодежи. Не избежал этого увлечения и ГС. Батеньков. Но если «литература мысли» сводилась для него, преимущественно, к зарубежным источникам, то «литературу чувства» представляли, главным образом, отечественные книги.
Оказавшись в г. Томске, молодой инженер ищет единомышленников, и в кругу их читает баллады ВА Жуковского, а над сентименталистами теперь добродушно иронизирует, забавляясь «Лизами с кузовками», которые плетут из цветов свои бесконечные «венки и гирлянды» [8. С. 92]. Г.С. Батенькову близко романтическое восприятие действительности, созвучны духовные поиски русских романтиков, он разделяет стремление к «идеальной духовности». ВА Жуковский для него - воплощение доброты, познакомиться с поэтом Г.С. Батеньков желает «не из тщеславия, но по склонности любить добрых» [8. С. 94]. И что особенно важно, его подкупает искреннее религиозное чувство поэта, ему открывается, что «романтизм по самой своей сути генетически близок религии» [9. С. 3], а значит, выражается, чаще всего, в ясно очерченном пространстве религиозного мировосприятия. «Романтик Ба-теньков . ставит свой главный акцент на абсолютных, вневременных ценностях» [9. С. 36].
Художественные романтические образы, масонские символы, евангельские притчи переплавляются в возвышенные идеи, создают внутренний мир, который противопоставлен «суете сует», обыденному миру с его пороками и недостатками. Потребность в литературе, питающей эти образы, ощущается чрезвычайно остро. Но для инженера ГС. Ба-тенькова известные философские и художественные сочинения, при всей их важности, не заслоняют другой пласт литературы: ему так же важны книги научного содержания, словари, руководства, пособия, справочники. И в этом, как в нерасторжимой связи с Писанием, сказывалась особенность читательских интересов декабриста. Знания сами по себе, без практического применения, мертвы. «Знать и уметь - две совершенно разные вещи», - убеждал И.Д. Якушкин, и сокрушался, что «у нас до сих пор мысль и знание не имеют того почета, каким пользуются на Западе» [10. С. 401]. И ГС. Батеньков, как специалист, стремился к тому, чтобы разрыв между словом и делом, решением и поступком, знанием и реальным их применением не был ощутим.
Он осваивает специальную литературу, вчитываясь в научные труды с тем же вниманием, с каким изучает философию. Интеллектуальная работа
нравится ему не меньше практической. Она поддерживает в нем «пылкое воображение и чрезвычайную память», развивает, как видно из писем, «логическую способность и умение приводить мысли в систему». «Можно сказать, - пишет Г.С. Ба-теньков, - что. всякое познание имеет у меня определенное место и . относится к прочим, как звено к непрерывной цепи» [8. С. 113]. В этой цепи знаний прочны все звенья: математика, статистика, механика. Точные науки и специальные предметы тоже входят в «литературу мысли», но Г.С. Ба-теньков расчетлив в выборе чтения, ему не свойственно слепое преклонение перед печатным словом, которое, как полагают, отличает натуры мечтательные. «Прочитанное в книге воспринималось» ими, «как непогрешимая истина» [11. С. 25], а Г.С. Батеньков, оставаясь «мечтателем», сохранял здравомыслие и независимость суждений.
Именно образованность Г.С. Батенькова, необыкновенная для сибиряка начитанность, склонность к анализу и привлекли Сибирского генерал-губернатора. Лишь такой просвещенный человек, как М.М. Сперанский, который «хорошо разбирался в вопросах математики, словесности . обладал большими познаниями в области истории и философии, читал Декарта, Локка, Лейбница, Канта, Шеллинга» [12. С. 67], мог оценить степень познаний тобольского инженера. Перед М.М. Сперанским в середине 1819 г. предстал молодой человек с вполне сформировавшимся взглядом на мир, который заметно выделялся из своей среды умом и дарованием, в котором «поражала . его исключительно широкая начитанность» [13. С. 15]. В жизни Г.С. Батенькова начинается новый важный период: его волнует уже не строительство мостов и благоустройство улиц, его заботят вопросы государственного устройства, реформирования края. «Батень-ков-идеалист превращается в практика, субъективно-моральные настроения уступают в нем общественным интересам» [13. С. 15].
С этого времени потребность в чтении, без того основательная, получает у Г.С. Батенькова новую мотивацию. «Под руководством Сперанского он начал изучать право и приобрел большие познания в области государства, права, законодательства» [9. С. 118]. Оказавшись в Петербурге, одаренный, деятельный сотрудник М.М. Сперанского окунается в литературную жизнь, посещает театры, великосветские салоны, следит за журнальными спорами, много читает, пополняя книжное собрание. Интересы его в эту пору изумительно обширны, «он интересуется раскопками раннеславянских городищ, увлекается Байроном, следит за последними новинками отечественной литературы, изучает и переводит из иностранных журналов технические статьи, редактирует для грамматики Н.И. Греча таблицы спряжений» [14. С. 331]. И всё эти интересы, пристрастия, увлечения находят отражение в довольно большой, со вкусом подобранной библиотеке, о которой мы узнаем благодаря описи книг, сделанной после ареста декабриста в январе 1826 г.
«Список книг Батенькова . очень любопытен. Все книги разбиты в нём прежде всего на русские и французские. Русских названий 173 в 456 томах, а иностранных названий 211 в 442 томах» [15. С. 18], - отмечал ГМ. Котляров, который первым опубликовал документы, касающиеся книг и вещей арестованного декабриста. Однако в полном виде опись библиотеки ГС. Батенькова увидела свет почти семьдесят лет спустя, благодаря стараниям томского исследователя В.В. Лобанова. Он попытался воссоздать оба книжных собрания «знаменитого несчастливца», петербургской и томской поры, снабдив публикацию «библиографически точным описанием изданий» [16. С. XII]. Даже беглое ознакомление с перечнем книг, вошедшим в полную опись, дает представление о том, как широки и разносторонни были познания ГС. Батенькова. Читательские интересы его весьма показательны, ведь «выбор книг характеризует человека. Простой их каталог ... выразителен» [17. С. 508].
ГС. Батенькова, мы видим, интересует всё, что способно хоть в какой-то мере обогатить представление об окружающем мире, расширить кругозор. Значительную часть раздела «Российские книги» составляют специальные издания, книги по механике, гидравлике, военному искусству и фортификации, артиллерии, навигации, минералогии, медицине, архитектуре и прочим отраслям знаний. Другая важная часть библиотеки на русском языке состоит из книг по философии, правоведению, политической экономии, статистике, истории, географии. Сюда же входят жизнеописания и «путешествия». Не очень широко, но все же заметно представлена словесность: пособия по грамматике, поэмы, повести, комедии, трагедии, правила красноречия и «труды разных обществ». Обращает на себя внимание список периодических изданий: все известные журналы, влияющие на вкусы и общественные настроения читающей публики, включены в библиотеку декабриста. И здесь же - первый сибирский журнал «Иртыш, превращающийся в Ипокрену».
На многих книгах сохранились карандашные пометы ГС. Батенькова, которые позволяют представить глубину проникновения в художественный или научный текст, характеризуют реакцию на прочитанное. Есть книги с владельческой надписью декабриста. Те и другие «дают в руки исследователя богатейший материал», показывая формирование взглядов оригинального мыслителя, поэта, общественного деятеля, отражая «процесс духовного становления» яркого представителя эпохи [18. С. ^^]. Книги помогали Г.С. Батенькову в его сложных духовных поисках, давали знания о мире и, что особенно важно, служили основой нравственного и духовного развития. Он «не был простым накопителем книг, как многие записные библиофилы прошлого ... Читал он обычно с карандашом в руках, делая пометки», и не имел ненужных книг [19. С. 6]. Сказанные о В.А. Жуковском, слова эти можно, безусловно, отнести в адрес Г.С. Батенькова, преклонявшегося перед талантом первого русского романтика.
Богословский раздел библиотеки отчетливо показывает темы, созвучные интересам сибиряка-де-кабриста: христианская мораль, «рассуждения» и «беседы» о душе, вечных истинах, божественной воле. Сюда входят Библия и псалмы, книги Фомы Кемпийского, сочинения митрополита Филарета, Евстафия Станевича, Феофана Прокоповича, архиепископа Иринея. Книги, которые дают образец любомудрия, являют высокий уровень духовного прозрения, к которому стремился Г.С. Батеньков. Он постигает эту литературу с пользой для себя: даже в равелине, когда все книги заменяла одна Библия, он думает с неослабевающим напряжением, совершенствуя духовное свое развитие. «Мыслить философски без связи с наукой и философией, без книг и живого слова было тяжело» [19. С. 56], но Г.С. Батенькову это удается, во многом, благодаря полученному прежде духовному опыту.
Именно там, в заточении, «внезапным осияни-ем ума» он понял, какое ему «свойственно богопоз-нание и верование» [3. С. 97], и выстроил для себя новые приоритеты. С того времени Писание, и только оно, вместившее достоинства «литературы мысли» и «литературы чувства», вместе взятых, стоит на вершине интересов Г.С. Батенькова. Хотя и философия сохраняет прежнюю притягательность: подчеркнутое внимание к философским вопросам не противоречит новому пониманию собственной миссии, стремлению донести свой «крест» до конца. Среди книг по философии, которые имеются в библиотеке Г.С. Батенькова, необходимо упомянуть «Метафизику» Баумейсте-ра, «Сокращенную историю философии» Брукке-ра, книгу Караччоли «Разговоры с самим собой». Из переписки узнаем, что Г.С. Батенькова в молодые годы интересовала «Божественная философия» французского мистика Дю-Туа, и что он занимался переводом книги Буланже «Древность, открываемая через обычаи и обряды» [8. С. 79, 104].
Своеобразно проявляются вкусы и пристрастия декабриста-поэта в сфере изящной словесности. Круг чтения и здесь довольно широк, но рассматривать его читательские интересы на основе литературного собрания, которое отличает некоторая пестрота и несоразмерность, значительно труднее. В библиотеке Г.С. Батенькова видим мало значащие переводные сочинения Ле Сажа, Делиля, Пиго-Ле-брюня, образцы «напыщенной» поэзии В.П. Петрова, незатейливую прозу В.С. Филимонова. И тут же встречаем собрания сочинений Н.М. Карамзина и М.В. Ломоносова, альманахи «Полярная звезда» и «Северные цветы», где публиковались произведения А.С. Пушкина, что соответствовало духовным запросам владельца библиотеки. «В истории . литературы Батеньков видел три вершины, три «шпиля», по его выражению: это Ломоносов, Карамзин, Пушкин, - указывал Т.Г. Снытко. - Каждый из них был главною русской литературы в определенный период ее развития» [20. С. 312].
Большое влияние на умонастроение декабриста оказали труды историков, записки о древностях,
жизнеописания «знаменитых мужей». Во время следствия он признавал: «Первые мысли о выгодах свободного правления . получил я во время обучения истории. Древние греки и римляне . сделались мне любезны, но природные мои склонности влекли к занятиям другого рода: я любил точные науки . » [21. С. 93]. Любовь к математике уживалась с другими интересами: на книжных полках Г.С. Батенькова стояли сочинения Тацита, Милота, Плутарха, трехтомное «Описание Еллады». Центральное же место в историческом разделе занимала, бесспорно, одиннадцатитомная работа Н.М. Карамзина, которой восторгались современники. Вместе с тем Г.С. Ба-теньков оставался сибиряком, «Сибирь . сыграла исключительную роль в формировании культурноисторической, религиозно-философской, эстетической концепции Батенькова» [22. С. 39]. Рядом с «Историей государства Российского» у него находилась «Сибирская история», Фишера, а в иностранной части библиотеки, просмотрев опись, нетрудно обнаружить труды Палласа.
Вообще говоря, книги на иностранных языках, преимущественно французских авторов, столь же важны при рассмотрении духовных ориентиров декабриста, его устремлений в сфере «литературы мысли» и «литературы чувства». В совершенстве владея французским и немецким языками, неплохо зная английский, латинский, древнегреческий языки, Г.С. Батеньков мог свободно знакомиться с издаваемыми за рубежом работами. Читал в подлиннике Шатобриана, Вольтера, Декарта, Давида Юма, г-жу де Сталь и Лдама Смита, произведения Стерна и Ларошфуко. И с бессмертным романом Сервантеса познакомился благодаря французскому изданию, именуя себя в одном из писем «дон Кишотом в горах Сиерры Морены» [8. С. 133]. Говоря об политических взглядах Г.С. Батенькова, исследователи отмечали влияние, которое оказали на него труды английских мыслителей. В конце 1825 г., по собственном признанию, он «читал две книги: 1. господина Тьери о завоевании Aнглии норманнами, 2. госпожу Сталь ...» [21. С. 101].
Оказавшись на поселении и придя в себя после двадцатилетнего заточения, декабрист вновь проявляет интерес к печатному слову. Пользуется книжными собраниями золотопромышленника И.Д. Aсташева и губернатора П.П. Aносова, читает газеты, журналы, отечественные и зарубежные издания. Постепенно формирует свою библиотеку, которая в 1857 г. перешла к МА. Бакунину. «Книги читаю охотно, - сообщает Aвдотье Елагиной, - но, не имея возможности проследить всё, что было до меня, стараюсь приводить к общим понятиям . читаю с равным участием и старое и новое» [23. С. 233]. Библиотеку ГС. Батенькова «ссыльной» поры высоко оценивал Г.Н. Потанин, посвятивший сибиряку обстоятельную работу. Даже после равелина, подчеркивал он, декабрист «не потерял духовную энергию и продолжал живо интересоваться наукой и литературой», составив «хорошую библиотеку из ценных книг» [24. С. 71].
Рассуждения о литературном процессе, демократизации образования, художественном даре Н.В. Гоголя, которые находим в письмах «томского десятилетия», свидетельствуют о напряженной внутренней работе ГС. Батенькова. Книги, как раньше, поддерживают его духовную энергию, направляют и стимулируют мысль, расширяют кругозор. Он много думает о назначении человека, свободе и необходимости, сущности бытия, его волнуют нравственные проблемы, беспокоят черты «железного века». В этих условиях писатель, по его мнению, должен глубже исследовать внутренний мир человека: Н.В. Гоголь интересен, прежде всего, тем, что «странствовал в себе, а такие туристы ... крайне редки» [25. С. 316]. Подобные требования к литературе, несомненно, накладывали отпечаток на выбор книг. Но целостного впечатления о томской библиотеке Г.С. Батенькова, в отличие от петербургской, полу-
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русских дворян XVIII - начала XIX века. - СПб.: Искусство-СПб, 1996. - 400 с.
2. Декабристы рассказывают. Сост. Э. Павлюченко. - М.: Молодая гвардия, 1975. - 335 с.
3. Батеньков Г.С. Повесть собственной жизни // Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х годов. - М.: Изд-во Всес. общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1933. -Т II. - С. 88-112.
4. Книжное дело в первой половине XIX века // Яковкина Н.И. История русской культуры. XIX век. - СПб.: Лань, 2002. -С. 91-113.
5. Пушкин А.С. Письма // Полное собрание сочинений в X томах. - М.-Л.: АН СССР, 1949. - Т. X. - 894 с.
6. Сахаров В.И. Иероглифы вольных каменщиков (масонство и русская литература XVIII - начала XIX века). - М.: Жираф, 2000. - 214 с.
7. Довнар-Запольский М.В. Идеалы декабристов. - М.: Тип. И.Д. Сытина, 1907. - 423 с.
8. Письма Г.С. Батенькова, И.И. Пущина и Э.Г. Толя / Под общей ред. Б.П. Козьмина. - М.: Изд-во Библиотеки им. В.И. Ленина, 1936. - 352 с.
9. Канунова Ф.З., Айзикова И.А. Нравственно-эстетические искания русского романтизма и религия (1820-1840 гг). - Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001. - 302 с.
10. Декабристы / Под общей ред. В.В. Бонч-Бруевича. - М.: Изд-во Гос. литературного музея, 1938. - Кн. III. - 562 с.
11. Бокова В.М. Эпоха тайных обществ (Русские общественные объединения первой трети XIX века). - М.: Пресс-релиз, 2003.
- 651 с.
12. Барер И. Сперанский и его реформы // Исторический журнал.
- 1938. - № 8. - С. 65-72.
13. Сабуров А.А. Декабрист Г.С. Батеньков // Письма Г.С. Батенькова, И.И. Пущина и Э.Г. Толля. Под общей ред. Б.П. Козьмина. - М.: Изд-во Библиотеки им. В.И. Ленина, 1936. - С. 11-47.
чить невозможно: «часть своих книг . Батеньков передал в гимназию», а «более популярные издания могли быть подарены» томичам [16. С. X].
И тем не менее, на основании имеющихся данных можно судить о читательских интересах «позднего» ГС. Батенькова, связывая их с особенностями мировоззрения. Материал, который содержит «опыт реконструкции» батеньковских библиотек, позволяет проникнуть в сложный внутренний мир декабриста, увидеть направление научных и литературных интересов. Личная библиотека «дает очень многое для понимания идейного, общественного, эстетического генезиса» любого творчества. «Это один из самых значительных реальных источников изучения» [26. С. 14] идейных взглядов, философских воззрений, эстетических установок человека.
14. Кацнельсон И.С. Неизвестная книга декабриста Г.С. Батенькова // Декабристы. Новые материалы. Под ред. М.К. Aзадов-ского. Отдел рукописей Государственной библиотеки им.
B.И. Ленина. - М., 1955. - С. 323-336.
15. Котляров Г.М. Aрест декабриста Г.С. Батенькова (по неизданным материалам) // Былое. - 1925. - № 6 - С. 13-29.
16. Лобанов В.В. Библиотека Г.С. Батенькова (опыт реконструкции). В 3-х ч. - Томск: Изд-во ТГУ, 1993. - Ч. 1 - 127 с.
17. Модзалевский Б.Л. Библиотека A.C Пушкина // Модзалев-ский Б.Л. «Пушкин и его современники». Избранные труды (1898-1928 гг.). - СПб.: Искусство-СПб, 1999. - 566 с.
18. Канунова Ф.З. От редактора // Лобанов В.В. Библиотека Г.С. Батенькова (опыт реконструкции). В 3-х ч. - Томск: Изд-во ТГУ, 1993. - Ч. 1. - С. V-VI.
19. Зверев В.М. Декабристы и философские искания в России первой четверти XIX века. // Декабристы и русская культура. -Л.: Наука, 1976. - С. 38-64, 335 с.
20. Снытко Т.Г. Г.С. Батеньков - литератор // Декабристы-литераторы. Под ред. В.В. Виноградова. - М.: AH СССР, 1956. - Т. 60.
- Кн. 1. - С. 289-319.
21. Восстание декабристов. Документы. Под ред. М.В. Нечкиной.
- М.: Наука, 1976. - Т. XIV. - 508 с.
22. Канунова Ф.З. Томск в литературной судьбе Г.С. Батенькова // Русские писатели в Томске. - Томск: Водолей, 1996. -
C. 39-58.
23. Батеньков Г.С. Сочинения и письма в двух томах. - Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1989. - Т. I. - 523 с.
24. Потанин Г.Н. Гавриил Степанович Батеньков // Сибирские огни. - 1924. - № 2. - С. 66-75.
25. Статья Г.С. Батенькова, написанная в связи с сообщениями о выходе в свет второй части «Мертвых душ» Гоголя // Декабристы-литераторы. Под ред. В.В. Виноградова. - М.: AH СССР, 1956. - Т. 60. - Кн. 1. - С. 316-318.
26. Канунова Ф.З. Некоторые проблемы изучения библиотеки ВА. Жуковского // Библиотека ВА. Жуковского в Томске. -Томск: ТГУ, 1978. - 528 с.
