CC BY
507
О. М. Крижовецкая
ЛИТЕРАТУРА,, БЕЛЛЕТРИСТИКА,, МАССОВАЯ ЛИТЕРАТУРА:
ПРОБЛЕМА ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ
OKSANA M. KRIZHOVECKAJA LITERATURE, FICTION, MASS LITERATURE, THE PROBLEM OF DIFFERENTIATION
Оксана Михайловна Крижовецкая
Кандидат филологических наук, старший преподаватель Тверского государственного технического университета ► krizhok@mail.ru
Статья представляет фрагмент исследования, посвященного современному литературному процессу. Дистанцируясь от принятой в отечественном литературоведении оценочной категоризации таких смежных форм словесности, как классическая художественная литература, беллетристика, массовая литература, автор работы проясняет дифференциальные признаки последних с учетом социологического и поэтологического подходов, а также приводит примеры анализа современной беллетристики, которые позволяют уточнить ее специфику в современном литературном процессе.
Ключевые слова: современный литературный процесс, современная беллетристика, массовая литература.
The article reveals the fragment of the research that is dedicated to the modern literature process. Moving away from the evaluative categorization ( taken by the native study of literature) such as classical fiction, fiction, mass literature, the author of the work clarify the differential features of the last taking into consideration sociological and poetological approaches and also give some examples of the analyses of the modern fiction, which let to specify its specific character in the modern literature process.
Keywords: modern literature process, modern fiction, mass literature.
В настоящее время проблемы, связанные с изучением литературы «высокой» и массовой литературы, беллетристики, приобретают особую актуальность, учитывая внимание к художественному тексту, взятому в его соотнесенности с социокультурным контекстом.
В современной науке существует несколько концепций дифференциации явлений словесности, в основе которых проявление художественности — художественная литература («высокая» литература, классика), беллетристика, массовая литература. Эту дифференциацию следует уточнить с учетом социальных и эстетических параметров.
Существующее в науке разделение художественной литературы и беллетристики носит в значительной степени этимологический характер — оно исходит из различий в источниках слов, которые претендуют на терминологический статус, и во времени их заимствования российскими эстетиками. Термин беллетристика существовал в российской эстетике в XIX веке, потом был выведен из активного лексикона литературо-
ведения и критики, и вновь входит в него сейчас. Термин же художественная литература традиционно используется на протяжении двух веков.
Попытки «разведения» того, что в словесности относится к художественному творчеству, и того, что таковым не является, отражены в терминах: классическая, «высокая» литература (эстетически полноценное художественное творчество), массовая литература и беллетристика (нечто, имеющее связь с литературой, но вторичное по отношению к ней).
Современная беллетристика — феномен, который может быть определен в своей художественной и эстетической специфике только в соотношении со смежными фактами литературы — литературой «высокой» классики и массовой литературой.
В отличие от классики, которая формирует «незыблемый» канон литературы, беллетристика — живой, становящийся феномен, который испытывает воздействие читающей публики и, в свою очередь, влияет на нее. Современная беллетристика — факт массовой культуры (хотя она не сводится к ней, а отношения между беллетристикой и так называемой «массовой литературой» — не менее сложны, чем между беллетристикой и «высокой» классикой).
Считается, что беллетристика подражательна по отношению к литературе, она эксплуатирует приемы и способы литературы, но — для решения уже не эстетических, а других (чаще всего — развлекательных и/или коммерческих задач). Беллетристика актуальна, она обращена не к «вечному», а к сиюминутному: беллетристика «.. .размывает границы между внеэстетической и эстетической сферами деятельности. При этом не только происходит естественное обогащение литературной области за счет контактов с жизнью, но и — на уровне массовом — возникает особая опрощенно-обытовленная эстетика» [5: 8].
Основными признаками беллетристики — в ее соотнесенности с литературой — в существующих научных источниках называются подражательность и шаблонизация, что не отменяет способности беллетристики выражать оригинальное авторское мировидение и глубоко проникать в за-
коны бытия [5: 9] Таким образом, «качественная» беллетристика близка литературе по ряду существенных параметров, хотя и отличается от нее — тогда, когда речь идет об оригинальности авторского мировидения и способах его воплощения.
Если дифференцировать массовую, коммерчески ангажированную и классическую литературу не составит труда читателю, наделенному и опытом чтения «высокой» классики, и вкусом, то как определить место в современном литературном процессе для таких, например, писателей, как М. Веллер, Б. Акунин, Л. Улицкая, Д. Рубина? Их тексты по ряду принципиальных параметров отличаются от того, что принято именовать массовой литературой, аппелирующей к примитивным составляющим читательской личности (например, романы О. Робски, А. Бушкова). Но и поставить их рядом с книгами писателей «первого» ряда пока затруднительно.
Можно предложить использовать термин «беллетристика» (буквально: изящная словесность), который указывает на вне-ангажированный характер текста («Под беллетристическим типом текстов понимаются такие, которые имеют своей первой ценностью сам текст как источник эстетического (не ангажированного утилитарной внешней целью) чтения» [2]), но и, одновременно, «мягко» разводит «высокую» классику и то, что высокой классикой не является.
Данная дифференциация практически совпадает с тем, что — в более жестких вариантах — имеется в литературоведении: и в XIX веке беллетристика выполняла роль «срединного звена между классикой и „низким" чтением» [11: 9].
Беллетристика — средство вписаться в существующие культурные стереотипы, «освежить» их и слегка активизировать (подробнее: [6: 81-86].
Характеризуясь серьезным художественным потенциалом, беллетристические тексты чаще всего не столь масштабны в эстетическом плане — если подходить к ним с мерками, принятыми в эстетической оценке высокой классики. Таким образом, в беллетристике (и это, вероятно, ее типологическая черта) очевидным фактом является несоотносимость, конфликт художественного и эстетического начал.
Говоря о том, как осмысливается феномен массовой литературы, необходимо учитывать, что есть массовая литература как продукт массового творчества (творчества «масс»), а есть коммерческая литература, обращенная к массовому читателю. Возникает вопрос: если произведения Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского читает «масса» людей — будут ли они, Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский, массовыми писателями?
Современные литературоведческие и социологические исследования явления «массовости» позволяют выделить три ветви литературы, ставшей доступной массам [7]. Первая — мировая классическая литература, сохраняющая в массовом сознании ориентацию на духовную традицию. Другую ветвь представляет литература «высокой моды» — значительные произведения современной читателю литературы, получившие широкое признание (в том числе благодаря СМИ, престижным премиям и т. д.). Третья — особая разновидность литературного чтения, определяемая как массовая литература в узком понимании, для которой ряд исследователей используют термин «беллетристика» [5; 8]. А. В. Михайлов подчеркивает в беллетристике установку на читателя, а не на авторское самовыражение или эстетический идеал [9: 282-283]. Это обстоятельство отделяет третью ветвь массовой литературы от двух первых. Термин «беллетристика», употребляемый А. В. Михайловым и другими учеными, содержит менее негативный оттенок, чем другие его синонимы, но его использование, на наш взгляд, нуждается в уточнении.
Современная беллетристика олицетворяет культурное «настоящее» как повседневное и удовлетворяет тривиальный интерес читателя. Более того, творчество отдельных беллетристов играет роль обновляющего фактора. Это так называемая «качественная» беллетристика, на почве которой в дальнейшем возникает и расцветает высокое искусство, отражающее духовные, эмоционально пережитые состояния человека и его удовлетворенность или неудовлетворенность миром, а также устремленность к достижению гармонизированных взаимодействий с ним.
В настоящей статье принята следующая дифференциация смежных форм словесности:
классическая художественная литература, беллетристика, массовая литература. Массовая литература — термин, имеющий два значения. Во-первых, массовая литература есть понятие социологическое, и относится оно к социальному статусу литературного текста, к тому, какую роль он играет в современном ему культурном процессе. Измеряется этот статус востребованностью текста, объемом тиражей, которыми издано произведение. Востребованность как социологическая характеристика произведения может быть стратифицирована как синхронная (произведение востребовано «здесь-и-сейчас», значительны разовые тиражи текста, потребляемые современной автору читающей публикой) и как диахронная (писатель, в силу своей значимости для культуры, издается на протяжении значительного количества лет и даже веков и по совокупным объемам тиражей не уступает массовому писателю первого типа).
Второе значение термина массовая литература существует в режиме противопоставления термину элитарная литература, качественная литература. Характеристики данного феномена не столько количественные, сколько качественные (ориентация на редуцированные этические, эстетические и художественные ценности, вторичность, формульность, шаблонизация). И в этом значении массовость будет поэтологи-ческим понятием, так как относится к имманентным характеристикам литературного произведения и литературного процесса.
С этой точки зрения можно сказать, что произведения А. С. Пушкина или Л. Н. Толстого, безусловно, относятся к массовой литературе как социологическому феномену (первое значение термина), но к ним неприложимо понятие массовой литературы во втором значении.
Не исключено, что данным образом понимаемая массовость может стать основанием для причисления литературного произведения к разряду классических: диахроническая массовость есть своего рода мерило исторической востребованности произведения — как определенного эталона, лучшего образца литературного произведения, актуального в этом смысле для многих поколений читателей, а потому и востребованно-
го ими. В частности, понятие диахронной массовости позволяет увидеть и соотношение между «качественной» беллетристикой и классикой: это соотношение не парадигматическое, а синтагматическое: то, что современниками воспринимается как беллетристика (часть массовой культуры), может со временем, «отфильтрованное» постоянным читательским интересом, войти в канон, то есть быть причисленным к классике.
Понятие массовости и в первом и во втором значении относится к современной коммерческой литературе: криминальному роману, детективу, женскому роману, фэнтези [11]. Вместе с тем и здесь отсутствуют резкие границы перехода от беллетристики к перечисленным жанрам, поэтому приведенная классификация, которая во многом повторяет (хотя и уточняет) существующие, демонстрирует скорее тенденции, чем фиксированные точки литературного процесса.
Адекватная оценка (а также анализ и интерпретация) беллетристики возможна только с учетом контекста, в который она вписана — как ретроспективного, так и перспективного. Беллетристика, как и массовая литература, системно связана с литературой «высокой» классики, это проявляется в сходстве повествовательных приемов (нарративных моделях) и характерологии (актантных структурах). Это — общность в различном, и выявление ее специфики позволяет объективно описать современную беллетристику, которая не вырастает на «пустом месте».
Своей поэтикой и содержанием ориентированная на удовлетворение вкуса определенной категории читателей, беллетристика являет собой результат использования приемов, отработанных на предшествующих этапах литературного творчества. В этом случае читатель имеет дело с продуктом, изготовленным по принципу серийного производства. Такого рода литературу отличает стереотипность, схематичность основных сюжетных ходов, шаблонность героев и др. Но за этой стереотипностью и схематизмом скрываются базовые характеристики классической литературы, обычно не замечаемые исследователями.
Обратимся к примерам. Материал, на котором мы строим анализ в данной статье — романы
М. Веллера «Приключения майора Звягина» [3] и «Гонец из Пизы» [4].
Главный критерий популярности автора — эстетическая оценка произведения — предъявляется к текстам «высокой» литературы, что происходит ретроспективно, поскольку проверить правильность эстетических оценок может только время. Иная стратегия — создание формульной литературы (знаки канона, прогнозирование читательской рецепции), гаранты успеха которой — тиражи и гонорары.
Одно из слагаемых популярности М. Веллера — сознательный беллетризм. Хотя автор принадлежит к кругу современных писателей, все его произведения, будь то рассказы, новеллы, романы, философские размышления, отвечают запросам среднего потребителя, так называемого читателя «золотой середины».
Романы Веллера социальны и жизнеутверждающи. Его популярность связана с эффектом «узнавания себя». Герои Веллера — обыкновенные люди, реальный средний класс современного российского общества. В прозе Веллера прослеживается опора на традицию авантюрного и детективного романов: «исключительная инициативность случая», в результате которого события получают неожиданный оборот, неизменность, «абсолютное тождество героя с самим собой» [1: 142], ложная смерть, измена, испытания, везение, неуязвимость и т. д.
Классическое начало в анализируемых романах Веллера представляет собой монтаж из нескольких жанрово-тематических канонов, в котором автор соблюдает принцип соответствия ожидаемому читателем. Взаимопроникновение, конвергенция жанров, стремление к всеохватности и всеобъяс-нимости, механическое комбинирование частей бытия — черты, представленные в творчестве М. Веллера. Романы Веллера — это синтез элементов бытового, любовного и приключенческого романов с элементами классического и иронического детектива. Обращение к разнообразным жанровым традициям прослеживается как в событийном ряду, так и в построении образа главного героя.
Так, роман «Приключения майора Звягина» представляет собой своеобразный жанровый
монтаж. В тексте присутствует атрибутика детективного, приключенческого, любовного и бытового романов. Веллер монтирует ряд отдельных, разрозненных историй, общий смысл которых строится на базовой оппозиции «активное / пассивное начало». Эти довольно заурядные истории изображают самых различных людей, по которым читатель может составить представление о человечестве в целом. Приключения Звягина — тексты с повторяющимися сюжетными единицами (подобно функциям Проппа). Прецедентом подобной схемы — однотипные сюжетные построения, «выводимые из единой темы (или комплекса взаимосвязанных тем) и имеющие единый репертуар мотивов» [10: 96] — являются новеллы А. Конан Дойла о Шерлоке Холмсе, описание которых впервые были предприняты В. Шкловским в работе «Новелла тайн».
Ситуация современного культурного потребления диктует необходимость свертывания, сужения канонов культурной коммуникации. Все модели и культурные коды в романах М. Веллера редуцируются. Модель героя веллеровской бел-летризованной прозы узнаваема читателем, но, в отличие от классической модели, где образы героев не статичны, а находятся в процессе формирования, становления, где авторское внимание сосредоточено на внутреннем мире персонажей, она видоизменена: герой проявляет себя только в определенном ракурсе, он неполноценен в целом ряде жизненных сфер, редуцирован.
Опираясь на нарративную традицию классической романистики, современный беллетрист выводит тип и философию исключительной личности. Смысл существования героев — преобразование, гармонизация мира в результате деятельности. Отсюда сведение жизни героев до исполнения роли преобразователя, «концентрация» тех черт внешности и характера, которые только и необходимы для осуществления подобной миссии (железная воля, жесткий взгляд и т. п.). Мир романов Веллера редуцирован, он является функцией героя. Вся последовательность событий и поступков его героев направлена к позитивному результату деятельности, а не к постоянному углублению и прояснению смысла ситуации.
Подчеркнутая неординарность и избранничество Звягина, его функция — указать на то, что сделать необходимое по развитию сюжета не может никто, кроме протагониста. Он — центр действия, который задает ход и событийное членение (ритм), сам распоряжается собой и происходящим. «Антропология индивидуальной инициативы и персональной ответственности» [7: 254] выступает в романе Веллера мощным средством вовлечения читателя в процессы проекции и самоидентификации.
В перспективе (проекции) исторической социологии культуры Звягин соединяет в себе черты нескольких моделей человека, сложившихся в Европе и европейской словесности традиционалистской эпохи и фигурирующих далее на правах литературной фикции в популярном романе Х1Х-ХХ веков. Во-первых, это аскет, во-вторых, представитель воинского «сословия», в-третьих, авантюрист, азартный охотник за удачей, игрок и даже плут, но особого рода: не ищущий для себя ни денежной, ни статусной выгоды.
Возраст, профессия, статус Звягина, везение и неуязвимость — черты, присущие центральным персонажам авантюрного, приключенческого и детективного романов. Веллер не стремится создать идеального героя. С одной стороны, это человек со сложившейся системой ценностей, имеющий большой жизненный и профессиональный опыт, способный объективно оценить себя и окружающих, с другой — это авантюрист, неутомимый искатель опасностей и сильных ощущений.
Герой классического детективного и авантюрного романа счастлив тем, что раскрывает преступление, обретает любовь, чин, богатство и т. д. Основа счастья Звягина — сильные положительные ощущения, желание изменить действительность, которые и инициируют авантюры героя.
Нарративная структура романа «Гонец из Пизы» также представляет собой одну из современных вариаций на тему добра и зла, однако способ организации актантной структуры иной: если в «Приключениях майора Звягина» «концентрация» стабильных, устойчивых черт внешности и характера, воссоздающих архети-
пы мужского поведения, наблюдается в фигуре основного актанта, в романе «Гонец из Пизы» архетипы маскулинности воплощаются в ряде персонажей романа.
Организующим началом повествования в романе «Гонец из Пизы» является не герой-одиночка, а целая команда, каждый из членов которой наделен собственной жизненной историей, что дает большие возможности для идентификации читателя с героями. Здесь, как и в «Приключениях майора Звягина», Веллер пропагандирует и реконструирует модель мужественности, ориентированную преимущественно на достижения в публичной сфере.
Носителем базовых мужских черт в данном случае являются наиболее яркие представители команды «Авроры»: капитаны Ольховский и Колчин, лейтенант Мознаим, доктор Оленев, философ-артиллерист Беспятых, старшина Шурка Бубнов, лейтенант Иванов-Седьмой, матросы Саша Габисония и Груня Принсип. Это своего рода былинные богатыри, преодолевающие различные препятствия, при этом сохраняющие свои принципы и убеждения. Иными словами, в современном романе читатель узнает «знакомое в незнакомом», сопоставляет свой опыт проживания и переживания моделей классики с современным повествованием и испытывает комфортное чувство узнавания.
Продемонстрированные в данной статье, а также проанализированные ранее примеры [8] позволяют говорить о специфике беллетристики в современном литературном процессе. Современная беллетристика реализует деформированную модель литературного процесса, подвергнутого воздействию внелитературных факторов (включая коммерческий), а также демонстрирует вторичность по отношению к ряду литературных жанров, прежде всего повествовательных. Являясь закономерным этапом литературного процесса и развиваясь на основе и параллельно развитию литературы «первого» ряда, она кодифицирует, формализует основные, наиболее продуктивные модели классической прозы (формульная литература). Будучи результатом «формализации» повествовательных моделей
и образной системы классической литературы, беллетристика является полем разработки новых нарративно-актантных моделей.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе // Литературно-критические статьи. М., 1986. С. 121-290.
2. Богатырев А. А. Схемы и форматы индивидуации ин-тенционального начала беллетристического текста. Тверь, 2001.
3. Веллер М. Приключения майора Звягина // Веллер М. Романы. СПб., 2004. С. 7-440.
4. Веллер М. Гонец из Пизы // Веллер М. Романы. СПб., 2004. С. 443-830.
5. Вершинина Н. А. Русская беллетристика 1830-х — 1840-х годов (проблемы жанра и стиля). Псков, 1997.
6. Волкова Н. А., Миловидов В. А. Интертекстуальность как средство организации воздействия кинематографического текста // Языковой дискурс в социальной практике: Матер. Межвуз. науч.-практ. конф. Тверь, 2007. С. 81-86.
7. Гудков Л. Д., Дубин Б. В. Литература как социальный институт. М., 1994.
8. Крижовецкая О. М. Нарратология современной беллетристики (на материале прозы М. Веллера и Л. Улицкой): Дис. ... канд. филол. наук. Тверь, 2008.
9. Михайлов А. В. О Людвиге Тике, авторе «Странствий Франца Штернбальда» // Тик Л. Странствия Франца Штернбальда. М., 1987. С. 279-340.
10. Щеглов Ю. К. К описанию структуры детективной новеллы // Работы по поэтике выразительности: Инварианты — Тема — Приемы — Текст. М., 1996. С. 95-112.
11. Щировская Т. Н. Типология сюжетов в произведениях отечественной массовой литературы 1990-2000 годов: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Армавир, 2006.
