CC BY
268
+ от - «трава») - «горец птичий»; къаргъа - «ворона»: къаргъагёз (къаргъа -«ворона» + гёз - «глаз») - «вороний глаз обыкновенный», къаргъасогъан (къаргъа - «ворона» + согъан - «лук») - «дикий лук»; къуш - «птица»: къушкъонмас (къуш - «птица» + къонмас - «не сядет») «держидерево», къушэкмеги (къуш -«птица» + экмеги - «его еда») - «ярутка полевая».
Наименования растениям давались не только по какому-то одному признаку, но и с использованием нескольких различительных признаков. Несколько признаков лежат в основе номинации слова сувдабийийгенот - «десмодиум». Данное название отражает в своей семантической структуре несколько разли-
Библиографический список
чительных признаков: 1) место локализации растения (водное растение), 2) признак по действию.
Таким образом, в основе мотивировки названий в кумыкском языке лежат соматический, топонимический, этологический, функциональный и темпоральный типы мотиваций. Самым частотным является мотивация по внешнему виду растения, которая отражает глубочайшие знания народа об окружающем мире, его предметах, явлениях, представлениях. Самое меньшее количество номинаций фитонимов составляют единицы с темпоральным типом мотивации.
1. Бамматов Б.Г, Гаджиахмедов Н.Э. Кумыкско-русский словарь. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2013.
2. Саидов А.М. Гиччиреккъумукъча-орусча темалар сёзлюк. Краткий кумыкско-русский тематический словарь. Махачкала, 2008.
3. Степанов Ю.С. Номинация, семантика, семиология (виды семантических определений в современной лексикологии). Языковая номинация (Общие вопросы). Москва: Наука, 1977: 294 - 357.
4. Летова А.М. Семантические особенности фитонимов в русском фольклоре. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Москва, 2012.
5. Хапаева Л.В. Когнитивные и прагматические стратегии именования единиц флоры (на материале карачаево-балкарского и русского языков). Диссертация ... кандидата филологических наук. Нальчик, 2016.
References
1. Bammatov B.G., Gadzhiahmedov N.'E. Kumyksko-russkijslovar'. Mahachkala: lYaLI DNC RAN, 2013.
2. Saidov A.M. Gichchirek k'umuk'cha-oruscha temalar sezlyuk. Kratkijkumyksko-russkij tematicheskijslovar'. Mahachkala, 2008.
3. Stepanov Yu.S. Nominaciya, semantika, semiologiya (vidy semanticheskih opredelenij v sovremennoj leksikologii). Yazykovaya nominaciya (Obschie voprosy). Moskva: Nauka, 1977: 294 - 357.
4. Letova A.M. Semanticheskie osobennosti fitonimov vrusskom folklore. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2012.
5. Hapaeva L.V. Kognitivnyeipragmaticheskiestrategiiimenovaniya edinic flory (na materialekarachaevo-balkarskogoirusskogoyazykov). Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Nal'chik, 2016.
Статья поступила в редакцию 03.05.20
УДК 821.161.1
Guo Wei, teaching assistant, Linyi University (Linyi, China), E-mail: [email protected]
FOX WEREWOLVES IN CHINESE LITERATURE AND CULTURE AND IN THE WORK OF V. PELEVIN. The paper considers the motif of the "fox werewolf" borrowed from Chinese culture in the work of V. Pelevin. The main material of the research is the novel "The Sacred Book of the Werewolf," with additional materials numerous references to Chinese literature and culture in other texts from the entire body of the writer's works. The author concludes that the fox A Huli in the novel is not a bearer of bright, distinctive features of Chinese culture, but the first-person narrative gives a number of vivid pictures of Chinese life, culture and politics of the past. The sources of the image of the fox from Pelevin and its connection with Chinese mythology, philosophy and literature are shown, the main directions of the influence of Chinese literature and culture on Pelevin's work are indicated.
Key words: Pelevin, "The Sacred Book of the Werewolf," fox werewolf, Chinese literature, Chinese culture.
Го Вэй, ассис. каф, Линьиский университет, г. Линьи, КНР, E-mail: [email protected]
ЛИСЫ-ОБОРОТНИ В КИТАЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И ИСКУССТВЕ И В ТВОРЧЕСТВЕ В. ПЕЛЕВИНА
В данной работе рассматриваются заимствованный из китайской культуры мотив «лисы-оборотня» в творчестве В. Пелевина. Основным материалом исследования является роман «Священная книга оборотня», дополнительными материалами - многочисленные отсылки к китайской литературе и культурам в других текстах из всего корпуса произведений писателя. Автор приходит к выводу, что лиса А Хули в романе не является носителем ярких, самобытных черт китайской культуры, однако повествование от 1-го лица дает ряд ярких картин китайской жизни, культуры и политики прошлого. Показаны источники образа лисы у Пелевина и его связь с китайской мифологией, философией и литературой, указываются основные направления влияния китайской литературы и культуры на творчество Пелевина.
Ключевые слова: Пелевин, «Священная книга оборотня», лиса-оборотень, китайская литература, китайская культура.
Как известно, Виктор Пелевин всегда интересовался древней восточной культурой и часто вводит в свои произведения элементы восточной и особенно китайской культуры. А. Балод писал о романе «Священная книга оборотня», что можно «провести параллели между знакомством с романом и экскурсией по музею человеческой истории и культуры - скорее не по его главным маршрутам, а по боковым улочкам, закоулкам и проездам, проводимой фантастически талантливым, эрудированным и самобытным экскурсоводом» [1]. Китаец увидит в этих «боковых улочках» много знакомых культурных кодов, которые Пелевин использовал в романе. Они являются важными элементами классической китайской мифологии и литературы, а их источниками - древние китайские литературные произведения, такие как «Записки о поисках духов» и «Рассказы о людях необычайных».
Главная героиня романа «Священная книга оборотня» - проститутка, которую зовут А Хули. «Китаянка» А Хули долго жила в России, но вместе с тем это двухтысячелетняя лиса-оборотень, которая влюбилась в русского генерал-лейтенанта. «Хули» по-китайски обозначает «лисица», но перед нами необычная лиса: «Мы, лисы, не рождались, подобно людям. Мы происходим от небесного камня и состоим в отдаленном родстве с самим Сунь-у-Куном, героем "Путешествия на Запад"» [2, с. 12]. Согласно древнекитайскому роману «Путешествие на Запад» Сунь-у-Кун, царь обезьян, действительно родился от «волшебного камня», существующего с начала мира [3, с. 37]. Пелевин неоднократно упоминает о «Путешествии на Запад» в своих произведениях. По словам В.Б. Шкловского, в отличие
от оборотней русских сказок, в китайской традиции оборотни «никогда не меняют формы своего существования» [4, с. 141]. Это сохраняется и в романе: А Хули и ее сестры, имеющие человеческий облик, на протяжении тысячелетий жили во всех уголках мира и продолжают жить в человеческом обществе, не испытывая никаких сложностей. Благодаря повествованию от первого лица, проникнутому волшебными красками, атмосфера романа кажется одновременно и абсурдной, и магической.
Как пишет сам Пелевин в романе, «в китайском фольклоре слово "оборотень" ассоциируется, скорее, с лисами» [2, с. 213]. По словам современного исследователя китайской литературы, «[лиса] живет в легендах мира... [очень] давно. Китайцы приписывают свойства оборотня именно старой лисе» [5, с. 322]. Если говорить о самом раннем появлении лисы в китайской мифологии и литературе, то надо обратиться к III тысячелетию до н.э., к временам легендарного китайского императора Юя Великого, который считается одним из прародителей китайской нации. По легенде, он женился на лисе. Согласно исторической хронике «У-Юэ чуньцю», написанной жившим во времена династии Восточная Хань (I - III вв. н.э.) историком Чжао Е, когда Юй Великий приехал в Тушань, там неожиданно появилась красивая девятихвостая лиса по имени Нюйцзяо. Глаза Юя Великого загорелись, он почувствовал, что эта лиса была олицетворением блага, несмотря на то, что у нее было девять белых хвостов (а люди издавна боялись животных с разного рода внешними отклонениями). Он услышал песню местных жителей о том, что если император и лиса поженятся, то у них будет много детей.
Император Юй почувствовал большую радость в сердце и вскоре женился на лисе. Брак Юя Великого и Нюйцзяо - символ любви между человеком и лисой.
В романе Пелевина «Священная книга оборотня» также можно найти упоминание брака между человеком и лисой: младшая сестра А Хули, которую зовут Е Хули, в 1739 году вышла замуж за Юань Мэя. Юань Мэй, согласно Пелевину, -это ученый «из Академии Ханлинь, который изучал маньчжурский язык и собирал истории о нечисти» [2, с. 166]. Хотя этот брак - романтический авторский вымысел, тем не менее у упомянутого в романе Юань Мэя был реальный исторический прототип. По хронологии романа Пелевина, свадьба Е Хули и Юань Мэя состоялась в 1739 году, а настоящий Юань Мэй родился в 1716 г и скончался в 1798. Он действительно был членом Академии Ханьлинь и автором множества книг, одна из которых называется «О чем не говорил Конфуций». В романе «Священная книга оборотня» Пелевин пишет о том, что Юань Мэй знал, что Е Хули на самом деле лиса, а книга «О чем не говорил Конфуций» наполовину состоит из фантастических рассказов Е Хули. В реальности эта книга действительно представляет собой собрание историй о сверхъестественном. Название книги происходит из классического произведения конфуцианства «Беседы и суждения» («Лунъюй»). В книге «Беседы и суждения» говорится: «Конфуций не говорил о чудесном, о физической силе, о смутах и о духах» [6, с. 68]. Это значит, что в книге Юань Мэя как раз и рассказывается о таких «странных событиях, насилии, беспорядках и сверхъестественных вещах». В романе «Священная книга оборотня» Пелевин отчасти использовал содержание 16-го тома из собрания «О чем не говорил Конфуций» [2, с. 166]. Возможно, автор придумал историю с Юань Мэем и Е Хули, которая теперь живет в Таиланде, для того, чтобы она могла выступать в романе в качестве «представительницы» нынешнего Востока. А Хули, уже ставшая русской, не может прямо ассоциироваться с Востоком, а И Хули (еще одна сестра) долгое время жила в Англии. В романе «Чапаев и Пустота» герои Просто Мария и Сердюк также представляют западные и восточные ценности. Пелевин описывает «алхимический брак» Марии со Шварценеггером с целью выражения стремления России к Западу, а история Сердюка представляет собой путь развития по восточной модели.
Как гласит легенда, Юй Великий женился на лисице, и поэтому в Китае девятихвостая лиса издавна служит очень популярным символом процветания семьи и благополучия детей. Возможно, в те древние времена лису еще нельзя было называть «оборотнем», так как она признавалась благородной и священной, как богиня, ее появление считалось хорошей приметой; лиса символизировала мир и процветание.
Однако позднее образ лисы трансформируется. Китайский писатель
IV в. н.э. Гань Бао в своем собрании сверхъестественных историй «Записки о поисках духов» зафиксировал предание, гласившее, что когда девятихвостая лиса стала предметом поклонения, некоторые лисы постепенно морально деградировали и превратились в оборотней. Первая группа очеловечившихся лис-оборотней, если верить Гань Бао, жила уже во времена династии Восточная Цзинь (III -
V вв. н.э.). В «Записках о поисках духов» он пишет о прекрасной лисе, которую звали А-Цзы. Она превратилась в красивую женщину, чтобы соблазнить мужчину, и этот образ также оказался очень близок к женщинам-лисам последующих поколений. Древние китайцы считали лису-оборотня похотливой женщиной, которая, принимая облик красивой девушки, наносит вред мужчинам и заставляет их сходить с ума. А-Цзы - воплощение этого образа. «Красивая женщина» А-Цзы соблазнила Ван Линсяо (Сяо) кокетливым взглядом и, используя волшебство, переместила его в пустую могилу, где он пребывал, пока не был найден и спасен. Сюжет с А-Цзы стал основой мифолого-культурного образа лисы-оборотня, способной соблазнить мужчину. В настоящее время этот образ широко используется для описания поведения кокетливых, распутных и бесстыдных женщин. Героиня А Хули думает, что она и есть А-Цзы, она нашла вышеупомянутую главу об А-Цзы в «Записках о поисках духов» и с тех пор носит «с собой этот листок как талисман» [2, с. 13]. Для того, чтобы показать знакомство А Хули с содержанием этой легенды, Пелевин дословно процитировал текст «Записок о поисках духов», впрочем, убрав из перевода Л.Н. Меньшикова одно слово - «не» («И так было не один раз, пока я, сам того не ожидая, [не] последовал ее призыву» [2, с. 14]. В романе «Священная книга оборотня» говорится, что книгу «Записки о поисках духов» можно найти в книжном магазине, и оригинальные цитаты из нее делают повествование более достоверным и приближенным к духу древнекитайских оригиналов, а также подводят читателя ближе к А Хули. Тем не менее A Хули в романе считает, что история о ней и Ван Линсяо была записана неточно, и она не «развратная женщина», которая позже стала лисой [2, с. 14]. Однако при этом А Хули говорит, что перечитывать этот отрывок из древнекитайской прозы для нее волнительно [2, с. 14].
Во времена династии Цин (1644 - 1912) литераторы по-прежнему часто писали о лисах-оборотнях, и «Рассказы о людях необычайных», написанные Пу Сунлином (1640 - 1715), были одним из наиболее популярных произведений. Пу Сунлин развил многие сюжеты своих предшественников. Его лис-оборотней можно условно разделить на три категории: это лисы, которые вредят душам, невинные лисы и любвеобильные лисы. Рассказы о лисах являются кратким изложением представлений о лисах-оборотнях в китайской культуре. Сюжеты о лисах-оборотнях в произведении Пу Сунлина богаты и красочны. Самые трогательные из них - это истории любви лис и неудачливых ученых. Лисы предпочитают жалких и педантичных ученых. Они часто ходят в заброшенные места, которые
редко посещают аристократы. Поэтому велика вероятность того, что красивые лисы-оборотни встретят там бедных ученых. После несдачи экзаменов (государственные экзамены в императорском Китае) наивным ученым нужно духовное утешение. Более того, любовь - это всегда самая трогательная часть легенды. В Древнем Китае тяжелая феодальная этика угнетала молодых юношей и девушек, они часто чувствовали себя беспомощными перед лицом жизни. Но лисы, как особенные существа, жили естественно, без ограничений. Любовь между человеком и лисой-оборотнем выглядела более красивой и трогательной, чем человеческая. Героиня романа Пелевина А Хули тоже общалась с учеными до своего приезда в Россию [2, с. 294]. Впрочем, была ли у нее трогательная история любви, А Хули не рассказывает, и мы об этом ничего не узнаем.
Главная героиня романа «Священная книга оборотня» сожалеет, что сама она «не оставила в истории такого заметного следа, как другие представители» ее рода [2, с. 13]. Что касается подобных «представителей», то в китайской мифологии известно немало «лис-оборотней». Образ лисы, похожей на А-Цзы из «Записок о поисках духов», появляется в книге «Фэнь шэнь янь-и» («Возвышение в ранг духов»), созданной Сюй Чжунлинем (умер в 1560 г.) во времена династии Мин. В книге «Фэнь шэнь янь-и» лиса-оборотень впитала в себя душу Су Дацзи, императорской наложницы Чжоу-вана, и, приняв ее образ, заставила Чжоу-вана преследовать честных и порядочных граждан и тем самым губить свою страну и народ. Этот образ глубоко укоренился в памяти людей, и даже сейчас в Китае при упоминании лис-оборотней все еще возникают ассоциации с кокетливыми женщинами, которые, используя различные средства, соблазняют мужчин. Хотя А Хули - тоже лиса-оборотень, она не позиционирует себя как кокетливая женщина. Она работает проституткой и, как сказано в романе, поглощает «человеческую сексуальную энергию» [2, с. 28], считая при этом, что просто подбирает «то, чем разбрасывается неразумный человек» [2, с. 28]. «Кроме того, в отличие от людей, которые убивают животных» [2, с. 33], она уже несколько веков никого не лишает жизни.
Кроме Су Дацзи, в китайском историческом фольклоре существует еще довольно много лис-оборотней, например, Бао Сы, Чжао Фэйянь, Чжао Хэдэ, Ли Шиши, Чэнь Юаньюань и т.д. Эти лисы-оборотни для китайской культуры являются символом легендарной и невероятной красоты, но оцениваются в основном отрицательно. В древнюю эпоху народ всегда относился к внешне красивым женщинам как к ведьмам (или другим представительницам нечистой силы), возлагая на них ответственность за гибель страны в военное время. Среди них - Бао Сы и Чжао Фэйянь, косвенно упомянутая в романе «Священная книга оборотня». Имя последней упоминается в связи с тем, что И Хули, которую А Хули знала еще со времен Сражающихся Царств, «много веков назад прославилась на весь Китай как императорская наложница по имени Летящая Ласточка» [2, с. 49]. Имя «Летящая Ласточка» можно перевести на китайский язык как «Фэйянь», а кроме того, Летящая Ласточка упоминается как «императорская наложница», что открыто намекает на реально существовавшую Чжао Фэйянь. Чжао Фэйянь была известна своей необычайной красотой. Слово «Янь» в китайской идиоме «Ху-ань была полной, а Янь - худощавой» относится именно к Чжао Фэйянь. Чжао Фэйянь была талантливой певицей и танцовщицей: именно благодаря ее легким танцевальным движениям ее и назвали «Фэйянь» - «Летящая Ласточка». Чжао Фэйянь очаровала императора Хань Чэн-ди своим нежным голосом и грациозными движениями. Он привел ее во дворец и официально присвоил ей титул императрицы. Но позднее император Хань Чэн-ди прослышал, что у Фэйянь есть сестра Чжао Хэдэ, которая тоже была очень красива, нежна и очаровательна. Император приказал Чжао Хэдэ прибыть ко двору, и она завоевала милость императора. Через год молодой и сильный Хань Чэн-ди внезапно скончался, и все придворные направили остриё обвинений против Чжао Фэйянь и Чжао Хэдэ, называя их роковыми женщинами. В романе «Священная книга оборотня» Пелевин также говорит, что в результате наблюдений за полетами И Хули «император прожил лет на двадцать меньше, чем мог бы» [2, с. 49]. Однако И Хули не умерла такой же одинокой, как настоящая Чжао Фэйянь. У Пелевина И Хули все-таки «всемогущая» лиса-оборотень, и ее могли наказать только «духи-охранители». Нетрудно обнаружить, что образ Чжао Фэйянь, созданный в романе Пелевина, особенно похож на образ Су Дацзи из «Фэнь шэнь янь-и», которую мы уже упоминали выше. И Су Дацзи, и Чжао Фэйянь являются реальными историческими фигурами Древнего Китая, а в художественных произведениях на основе сведений о них создаются образы лис-оборотней, которые впоследствии совершают абсурдные действия.
Итак, в традиционной китайской культуре лиса может быть и положительным, и отрицательным персонажем. Китайцы очень уважают, но в то же время и боятся таких вымышленных животных, как цилинь (животное, сочетающее в себе черты оленя и коня), феникс, писю (существо в виде крылатого льва) и т.д. С ними, как и с лисами, связано много легендарных историй. Упомянутая выше девятихвостая лиса впервые появилась в книге «Каталог гор и морей» («Шань хай цзин»): «Там [в горе под названием Зеленый Холм] водится животное, похожее на лису, но с девятью хвостами» [7, с. 39]. Легенда гласила, что эта лиса обладает великой жизненной силой: девять хвостов - это девять жизней, и если девять хвостов лисы не будут отрезаны за один раз, лиса никогда не умрет. Фактически девять хвостов олицетворяют сильную способность к деторождению. В этом отношении девятихвостая лиса имеет сходство с богиней рождения Иштар из шумеро-аккадской мифологии, потому что древние нуждались в боль-
шом числе работников, а это напрямую зависело от числа детей в семье. Именно поэтому китайцы в древнейшее время все еще поклонялись лисе. Но позднее образ лисы все больше стал ассоциироваться с лисами-оборотнями, и здесь можно отметить ряд сложных исторических факторов, обусловивших переплетение двух фольклорных традиций. Пелевинская А Хули считает, что их род «сильно деградировал - наверно, из-за постоянной близости к людям» [2, с. 27]. В этом замечании звучит обычная пелевинская ирония над современным обществом.
В «Записках о поисках духов» говорится, что «дожившая до тысячи лет лиса становится прямо и превращается в красавицу» [8, с. 160], а некоторые лисы способны принимать разные обличья [8, с. 250]. А Хули, будучи двухтыся-челетней лисой-оборотнем, тоже красивая женщина, и разница лишь в том, что ее внешность с течением лет не меняется, зато примерно раз в пятьдесят лет она предъявляет людям «новый симулякр души» [2, с. 11]. Лиса, по народным поверьям, подозрительна, осторожна, а ее красивый мех вызывает у охотников головную боль. Возможно, ввиду вышеупомянутых двойственных характеристик образа лисы в древней китайской культуре в период многобожия божество-лисицу представляли гендерно нейтральным. А Хули говорит: «У лис нет пола в строгом смысле, и если про нас говорят "она", это в силу внешнего сходства с женщинами» [2, с. 25].
А Хули работает куртизанкой в Москве, потому что ей нужно выживать с помощью «сексуального желания» своих клиентов. Когда она разворачивает свой большой и красивый лисий хвост, клиент оказывается в трансе, а сама А Хули использует это время для медитации. Как гласят древнекитайские мифы, большинство людей полагает, что вышеупомянутая лиса имеет девять хвостов. Однако каждый новый хвост у девятихвостой лисы появляется только через 100 лет. И лишь когда у лисы вырастут все девять хвостов, то есть только к моменту, когда девятихвостая лиса проживет почти 1 000 лет, она сможет стать человеком. Но некоторые исследователи древнекитайской мифологии объясняли, что у девятихвостой лисы не девять хвостов, как можно понять из буквального прочтения древних легенд, а, напротив, только один хвост [9, с. 87]. Вполне вероятно, что хвост девятихвостой лисы мог выглядеть как состоящий из девяти частей. А Хули описывает свой хвост немного не так: в романе говорится, что каждые сто восемь лет у нее «в хвосте появляется новый серебряный волосок» [2, с. 13]. По мнению А Хули, серебряные волоски появляются потому, что ее разум может быть симулятором «человеческих личностей, способным к мимикрии в любой культуре» [2, с. 364]. Это во многом похоже на китайские мифологические представления о том, что лиса самосовершенствуется и закаляет себя, чтобы стать человеком.
В древних китайских легендах лисы могут приобретать человеческий облик, чтобы запутать людей, но их хвосты никогда не меняют свой вид, они остаются неизменной частью первоначальной формы оборотня и в то же время являются средством его распознавания. Позднее выражение «хвост лисы» использовался как метафора плохих идей или плохого поведения. В Китае существует хорошо известная поговорка «лисий хвост не спрячешь», которая означает, что даже если плохой человек очень хитер, он все равно не может скрыть свои злодеяния. Китайцы часто говорят: «Хвост лисы наконец-то открылся», то есть тайное стало явным. В романе «Священная книга оборотня» А Хули однажды случайно показывает людям свой лисий хвост. Затем она говорит, что лисы увлекаются двумя видами охоты: охотой на английских аристократов и охотой на кур. При охоте на кур с лисами «происходит нечто отдаленно похожее на трансформацию волка-оборотня» [2, с. 179], а «при охоте на английских аристократов с лисами
Библиографический список
не бывает физических изменений» [2, с. 179], но, достигнув успеха, «лиса открывает ему [аристократу] всю правду и обнажает свой хвост» [2, с. 183]. В свете указанных выше китайских источников эти высказывания приобретают двойной, иронический характер.
А Хули работает своим хвостом, но никому не может его показать, впрочем, как говорит сама А Хули, за исключением зеркал и духов. Что это значит? В древнекитайской литературе, описывающей сверхъестественные явления, зеркало упоминается довольно часто. Согласно древним легендам, в зеркале может раскрыться первоначальный облик оборотня. В древние времена китайский народ верил, что в зеркале оборотни предстают в своем истинном виде, поэтому, когда заканчивалось строительство нового дома, зеркало всегда помещалось над воротами. В тридцать девятой главе романа «Путешествие на Запад» говорится: «Бодисатва тем временем вытащил из рукава зеркало, обладающее свойством вылавливать духов и оборотней, и навел его на волшебника» [3, с. 274]. Зеркало упоминается и в «Фэнь шэнь янь-и»: Цзян тай-гун с помощью зеркала раскрыл истинный облик лисы-оборотня Су Дацзи, а затем убрал зеркало в сумку и убил лису деревянным пестом. А Хули знает, что зеркала обладают таким свойством, поэтому говорит, что зеркало может видеть ее хвост.
Из-за этого неудавшегося опыта и ряда негативных последствий А Хули пришлось изменить свою жизнь: после этого начинается ее роман с Сашей Серым. Поэтому можно сказать, что развитие сюжета романа начинается с этой невольной демонстрации хвоста. Развитие любовной линии иронично: Когда А Хули высвободила свой хвост, Александр внезапно превратился в чудовище с волчьими клыками, похожее и на человека, и на волка. Оказывается, что Александр - это волк-оборотень, и он уже давно по запаху понял, что А Хули не человек. Два оборотня полюбили друг друга, но во время полового акта Александр превращается в волка и утрачивает способность говорить. В итоге герои расстаются: Александра зовет служебный долг В китайской литературе, особенно в «Рассказах о людях необычайных», где лисы-оборотни появляются многократно, «лиса-оборотень является в виде красавицы и вступает в связь с человеком» [5, с. 322]. В произведении Пелевина ситуация с любовью лисы-оборотня меняется. Упоминаемые в романе случаи любви между лисой-оборотнем и человеком бывали только в древние времена. Теперь же А Хули больше не любит людей, напротив, она просто торгует своим телом. От лица А Хули в романе большей частью описывается либо прошлое, либо Александр и его товарищи (тоже являющиеся оборотнями), но не реальные люди. Влюбленность А Хули в Александра, такого же оборотня, как и она, в какой-то степени символизирует упадок современного социума.
В отличие от вышеупомянутых образов лис в китайской литературе и культуре А Хули из романа Пелевина умеет мыслить философски, и сам роман «Священная книга оборотня» наполнен философскими мыслями и диалогами. В романе можно найти довольно много размышлений в духе буддизма, а также отдельные реминисценции из даосизма.
Литературовед В. Курицын указывает на свойство вещей в постмодернистской художественной литературе, которое выражает своеобразное единство ряда мыслей и чувств. Он считает, что «предмет может "открываться" тебе навстречу, обнаруживать свою внутреннюю структуру» [10, с. 128]. В романе «Священная книга оборотня» китайские образы и элементы культуры «открываются» очень своеобразно, показывая свойственное Пелевину двойственное, одновременно ироническое и серьезное отношение к духовным практикам и древним легендам.
1. Балод А. Иронический словарь А Хули. Available at: zhurnal.lib.ru/b/baloda/slowarx.shtml
2. Пелевин В.О. Полное собрание сочинений: в 16 т. Москва: Эксмо, 2015; Т. 8.
3. У Чэн-энь. Путешествие на Запад: Роман в 4-х т. Перевод с китайского А. Рогачева. Москва: Эннеагон Пресс, 2008; Т. 1.
4. Шкловский В. О теории прозы. Москва: Советский писатель, 1983.
5. Васильев В.П. Очерк истории китайской литературы. Перевод на китайский язык Янь Годуна. Санкт-Петербург, 2013.
6. Беседы и суждения. Перевод с китайского, предисловие П.С. Попова. Москва: Артефакт-пресс, ООО Издательство АСТ, 2016.
7. Каталог гор и морей (Шань хай цзин). Предисловие, перевод и комментарий Э.М. Яншиной. Москва: Наталис: Рипол Класик, 2004.
8. Гань Бао. Записки о поисках духов (Соу шэнь цзи). Перевод с древнекитайского Л.Н. Меньшикова. Санкт-Петербург: Азбука, 2000.
9. МЙШ. ХКШШЩ. Ж/lA^^ft (Aitt^fW®). 2004; № 1: 86 - 92 (Цай Тангэнь. Новое толкование девятихвостой лисы. Вестник Чжэцзянского университета. 2004; № 1: 86 - 92.
10. Курицын В.Н. Русский литературный постмодернизм. Москва: ОГИ, 2001. References
1. Balod A. Ironicheskij slovar'A Huli. Available at: zhurnal.lib.ru/b/baloda/slowarx.shtml
2. Pelevin V.O. Polnoe sobranie sochinenij: v 16 t. Moskva: 'Eksmo, 2015; T. 8.
3. U Ch'en-'en'. Puteshestvie na Zapad: Roman v 4-h t. Perevod s kitajskogo A. Rogacheva. Moskva: 'Enneagon Press, 2008; T. 1.
4. Shklovskii V. O teorii prozy. Moskva: Sovetskij pisatel', 1983.
5. Vasil'ev V.P. Ocherkistoriikitajskojliteratury. Perevod na kitajskij yazyk Yan' Goduna. Sankt-Peterburg, 2013.
6. Besedy i suzhdeniya. Perevod s kitajskogo, predislovie P.S. Popova. Moskva: Artefakt-press, OOO Izdatel'stvo AST, 2016.
7. Katalog gor i morej (Shan'hajczin). Predislovie, perevod i kommentarij 'E.M. Yanshinoj. Moskva: Natalis: Ripol Klasik, 2004.
8. Gan' Bao. Zapiski o poiskah duhov (Sou sh'en'czi). Perevod s drevnekitajskogo L.N. Men'shikova. Sankt-Peterburg: Azbuka, 2000.
9. ШШ. %ШХШ. iiilAffft (Aitt#fl#®). 2004; № 1: 86 - 92 (Caj Tang'en'. Novoe tolkovanie devyatihvostoj lisy. Vestnik Chzh'eczyanskogo universiteta. 2004; № 1: 86 - 92.
10. Kuricyn V.N. Russkijliteraturnyjpostmodernizm. Moskva: OGI, 2001.
Статья поступила в редакцию 12.05.20
