Научная статья на тему 'Лирическая книга беллы ахмадулиной: ранняя книга «уроки музыки» (1969)'

Лирическая книга беллы ахмадулиной: ранняя книга «уроки музыки» (1969) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
997
111
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ЛИРИЧЕСКАЯ КНИГА / АХМАДУЛИНА / КОММУНИКАЦИЯ Я -ДРУГОЙ

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Михайлова М. С.

Исследуется феномен лирической книги Беллы Ахмадулиной на примере ранней книги «Уроки музыки». Посредством введения коммуникации Я Другой книга продолжает процесс индивидуализации поэтического «Я» молодой Ахмадулиной, здесь происходит размыкание границ «Я» и приоритеты подвигаются в сторону коммуникации Я мир.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Lirical book of bella ahmadulina: the early book "the music lessons" (1969)

In the present article we explore the early poetical book of Bella Akhmadulina «The Music Lessons» as phenomenon of lyrical book. The book continues the process of individualization of young Akhmadulina's poetical Self by means of communication Self the Other. In this book the bounds of Self become open and priorities move direct communication Self the World.

Текст научной работы на тему «Лирическая книга беллы ахмадулиной: ранняя книга «уроки музыки» (1969)»

когнитивные, проявляющиеся, В частности, В ЯЗЫКОВОЙ деятельности. Современные деловые издания формируют определенный стиль интеллектуального поведения, основанного на тонком понимании психологии и языка своих партнеров. Каждый предприниматель воспринимает предложенную ему информацию индивидуально: кто-то поверхностно, кто-то аналитически, но, тем не менее, регулярная трансляция информации посредством языка СМИ формирует единый когнитивный стиль, параметрам которого непроизвольно стараются соответствовать современные российские бизнесмены.

Когнитивный стиль человека зависит от внутренних (генетических) и внешних факторов — образования, опыта, круга общения, сферы деятельности личности. Когнитивный стиль личности можно рассматривать через категорию индивидуальности, через особую форму социальности, в контексте теорий стилей мышления и сознания. Но именно когнитивно-дискурсивный подход, по нашему мнению, является универсальным, так как язык деловых СМИ, язык предпринимателей, язык политиков — это непосредственный результат познавательной (когнитивной) деятельности.

это, конечно же, состоятельный в финансовом отношении человек, который может позволить соответствующие личному статусу дорогие часы, автомобили, дома, отдых и т.д.

- Человек интересующийся миром искусства, моды, спорта, гастрономии. Очень многие бизнесмены увлекаются коллекционированием — как правило, это нечто дорогое, претендующее на аристократичность (часы, картины, автомобили, редкие произведения искусства, вина). Отметим также увлечение классической и современной литературой (прослушивание в дороге аудиокниг, чтение в самолетах во время командировок). Учитывая тот факт, что бизнесмену крайне важно выглядеть в соответствии со статусом, мир моды также представляет умеренный интерес для деловых кругов.

- Человек семейный. Наличие семьи, детей — важный показатель успешности бизнесмена не только в профессиональной сфере, но и в личной жизни. Современная особенность российских бизнесменов — обучение детей в престижных учебных заведениях за границей (например, в Англии).

Средства массовой информации отражают сегодня не только событийные изменения делового мира, но и

Библиографический список

1. Корнилова, Т.В. Подходы к изучению когнитивных стилей: двадцать лет спустя / Т.В. Корнилова, Г.В. Парамей. — М.: «За рубежом», 1987.

2. Демьянков, В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода / В.З. Демьянков // Вопросы языкознания, 1994. № 4.

3. Холодная, М.А. Когнитивные стили: о природе индивидуального ума: учебное пособие / М.А. Холодная.— М.: ПЕРСЭ, 2002.

4. Смирнов, М.В. Темперамент, внимание, когнитивный стиль / М.В. Смирнов // Когнитивные стили. Тезисы научно-практического семинара.— Таллин, 1986.

5. Берулава, Г.А. Стиль индивидуальности: теория и практика / Г.А. Берулава.— М.: Педагогическое общество России, 2001.

6. Алексеев, А.А. Пойми меня правильно, или книга о том, как найти свой стиль мышления, эффективно использовать интеллектуальные ресурсы и обрести взаимопонимание с людьми / А.А. Алексеев, Л.А. Громова.- СПб.: Экон. шк., 1993.

7. Шюц, А. Структура повседневного мышления / А. Шюц // Социологические исследования. — 1988, № 2.

8. Шкуратова, И.П. Когнитивный стиль в общении / И.П. Шкуратова. — Ростов на/Д., 1994.

9. Кубрякова, Е.С. О когнитивной лингвистике и семантике термина «когнитивный» / Е.С. Кубрякова // Вестник ВГУ, Серия лингвистика и межкультурная коммуникация. — 2001.— Вып. 1.

10. Большой толковый психологический словарь. Т. 1 (А-О): Пер. с англ. / Роббер, А.— ООО «Издательство «Вече», 2003.

11. Климов, Е.А. Индивидуальный стиль деятельности в зависимости от типологических свойств нервной системы / Е.А. Климов.— Казань, 1969.

12. Толочек, В.А. Стили профессиональной деятельности как часть проблемы стиля в психологии / В.А. Толочек // Стиль человека: психологический анализ.— М.: Смысл, 1998.

13. Кубрякова, Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова и др. — М.: МГУ, 1996.

14. Толмен, Э. Когнитивная карта у крыс и человека / Э Толмен // Хрестоматия по истории психологии. — М.: 1980.

15. Сайт газеты «Ведомости», www.vedomosti.ru Статья поступила в редакцию 09.03.08

УДК 82.08:159.9

М.С. Михайлова, аспирант БГПУ, г. Барнаул

ЛИРИЧЕСКАЯ КНИГА БЕЛЛЫ АХМАДУЛИНОЙ: РАННЯЯ КНИГА «УРОКИ МУЗЫКИ» (1969)

Исследуется феномен лирической книги Беллы Ахмадулиной на примере ранней книги «Уроки музыки». Посредством введения коммуникации Я — Другой книга продолжает процесс индивидуализации поэтического «Я» молодой Ахмадулиной, здесь происходит размыкание границ «Я» и приоритеты подвигаются в сторону коммуникации Я — мир.

Ключевые слова: лирическая книга, Ахмадулина, коммуникация Я — Другой.

Проблема лирической книги как феномена поставлена в литературоведении недавно. Впервые о книге стихов заговорил поэт и литературный критик Александр Кушнер в статье, вышедшей в «Вопросах литературы» в 1975 году [5, с. 25]. На рубеже веков (ХХ-ХХ1 вв.) появились исследования обобщающего характера; к таковым относится монография О.В. Мирошниковой «Итоговая книга в поэзии последней трети XIX века: архитектоника и жанровая динамика». Определение лири-

ческой книги, данное О.В. Мирошниковой (лирическая книга — это «циклическая метаструктура в лирике», которая «является системным образованием, представляющим комплекс стихотворений, лейтмотивов и циклов-разделов в качестве проекции художественного мира автора» [6, с. 49]), взято нами за основу. Исследование, выполненное в структурно-семиотическом ключе, направлено на понимание текста как структурно-смыслового единства.

Музыкальная тема, заявленная в названии первой лирической книги Беллы Ахмадулиной «Струна», имеет продолжение в заголовке второй, изданной в Советском Союзе, книги Ахмадулиной — «Уроки музыки» (1969).

О значении музыкальности как формы организации поэзии Беллы Ахмадулиной писали многие критики и литературоведы. И. Бродский настаивает на важности звуковой формы стихотворений Ахмадулиной: «Ахмадулина в высшей степени поэт формы, и звук — стенающий — неповторимый, волшебно гипнотический звук — имеет решающее значение в ее работе». [4, с. 259]. Т.Алешка, автор монографического исследования «Творчество Б. Ахмадулиной в контексте традиций русской поэзии», считает музыкальность манерой организации материала в поэзии Ахмадулиной: «Ее стихам присущ особый распев, они во многом ориентированы на звучание» [1, с. 61].

Однако, музыкальный мотив не является центральным в книге. Эта книга — о произнесении Слова, понимаемом как совершенная форма выражения души. Мотив музыки входит в парадигму мотивов, реализующих в лирической книге идею о доминировании речи, языка, распространяющихся не только на мир человеческий, но и на мир вещный: «я слышу, как на диком языке // мне шлет свое проклятие транзистор...» («Сумерки») [3, с. 54]. Стихию Слова репрезентируют мотивы слова, немоты, голоса, речи, языка.

Впервые в книге «Уроки музыки» мотив голоса появляется в стихотворении «Магнитофон», главное в котором — мистическая, необъяснимая тайна голоса, отделенного от человека. Освобождение голоса от его носителя осуществляется в условиях удвоенного медиаторного пространства: онейрического (сон) и локального (чердак). Чердачная комната — нищенская, «суверенная», с нечистым столом; это пространство между верхом и низом отмечено темной тайной, колдовством и представляет собой подходящий фон для магнитофона-колдуна. «Темная тайна» отделенного голоса посредством аллюзий на гоголевскую «Страшную месть» актуализирует идею голоса как носителя человеческой души, и в данном контексте суверенность голоса и тела предстает противоестественной, «бесстыдной».

Семантика «технических» реалий в поэзии Ахмадулиной подразумевает двуплановость: обыденное и необычное, чудесное. Так, аппарат с газированной водой («Газированная вода») являет собой новую модификацию «водной» основы мироздания, где живительная влага — газированная.

Сопоставление лирического «я» с ребенком, столь частое в ранней лирике Ахмадулиной, раскрывает преимущества чистого, а оттого мудрого детского видения. В стихотворении «Газированная вода» непосредственные действия ребенка — «самонадеянного фантаста» — раскрывают нечто, скрытое от взрослого восприятия лирического «я», а именно: «темная» душа автомата на самом деле хранит простую тайну — это все та же вода, какой она была в любые времена.

Мотив детской игры, заявленной в первой книге «Струна» и имеющей продолжение в «Уроках музыки», выявляет механизмы сближения лирического «я» с современным пугающим миром в процессе игры. В стихотворении «Маленькие самолеты» не только наличие сновидческого мотива, но и обращение к игре фантазии делают возможной модификацию пространства. Громоздкий самолет, феномен нового скоростного мира, трансформируется в птенца, ребенка, таксу, рыбешку — в то, что отмечено семантикой невеликости, беззащитности, в конечном итоге — «детскости». Оппозиция большой/маленький снимается: представляющий собой огромную механическую силу самолет в небе представляется маленьким и «ручным».

Одушевление вещного мира имеет двоякую мотивировку. За обыденным и привычным миром существует необыкновенное, чудеса, доступные только романтическому сознанию лирического «я» — «чудесное» присуще миру, однако, увидеть это может не каждый. Взгляд на вещный мир представлен двумя противоположными точками зрения, возвышающей и снижающей. С одной стороны, оживление вещного мира — знак «иного», «своего» пространства. С другой — авторской мотивировкой для появления «живых вещей» служит преодоление отстраненности от мира лирического «я», оп-лотнение мира делает его более сущим: «Но темнотой напуганный рассудок / трезвеет, рыщет, снова хочет знать / живых вещей отчетливый рисунок, / мой век, мой час, мой стол, мою кровать» («Сумерки») [3, с. 54].

Дистанцирование лирического «я» от «детского» в стихотворении «Слово» («мне странно знать, / что есть в Перми ребенок, / который слово выговорить мог» («Слово») [3, с. 35]) метафорически означает новый этап развития «Я». Книга «Уроки музыки» завершается поэмой «Моя родословная», финал сюжета которой — рождение Ахмадулиной Беллы Ахатовны. Так обозначается символическое рождение, реализованное в окончательном заявлении о новой личности.

Если в первой лирической книге происходит заявление «Я», то в «Уроках музыки» фиксация на собственном «Я» сменяется определением отношений Я — Другой. Недавно рожденное, взрослеющее «Я» требует появления «учителя». Неслучайно знаковой для книги становится тема ученичества. Именно в этой книге складывается лишь намеченная в «Струне» традиция преклонения перед Поэтами. Благоговение перед именами М.Ю. Лермонтова («Тоска по Лермонтову»), М. Цветаевой («Уроки музыки»), Б. Пастернака («Он утверждал.»), А.С. Пушкина («Свеча», «Приключение в антикварном магазине»), ощущение своего ученичества сочетается с пониманием своего родства с ними, ощущения близости к ним: «Что, мальчик мой, великий человек?» («Тоска по Лермонтову»). [3, с. 38]

Поэзия (как род литературы) становится в лирике Ахмадулиной единым людским родом, в котором каждый истинный поэт обречен на одиночество, гениальность сопрягается с «сиротством». В обращении к Лермонтову и к Цветаевой есть общая формула — «твое сиротство». Отметим, что одиночество, «сиротство» — обязательный признак гения в романтизме [7, с. 181]. Сиротство — это не просто отсутствие родителей, но и незнание своего рода, выброшенность из семейных связей. Героиня «Тоски по Лермонтову», оплакивающая смерть «высочайшего юноши вселенной», ассоциируется с сострадающей матерью. Невозможная ранее материнская ипостась лирического «я» появляется сначала в контексте отношения к великим и давно умершим поэтам.

Стихотворение «Уроки музыки», давшее название всей лирической книге, как раз развивает тему одиночества гения, «сиротства» в слове. Музыка предстает сферой человеческой культуры, объединяющей всех: «Люблю, Марина, что тебя, как всех, <...> учили музыке» [3, с. 44]. Но наравне с музыкой выступает еще одна система человеческой культуры — речь. Дихотомия музыки и речи предстает и как гармония, и как оппозиция: «Две сильных тишины, два слабых горла — музыки и речи» [3, с. 44]. Познание абсолюта, сакрального первоначала («Марина, до! До — детства, до — судьбы, до — ре, до — речи, до — всего, что после.» [3, с. 44]) реализуется на уровне музыкальной семиотики — гений существует в состоянии «до», познании начала и конца, осознании «совершенного круга», как результат — замкнутого целостного «Я», коему не нужен Другой. Для рождения музыки требуется инструмент (рояль), музыкант («союзник»), но

чтобы «открыть в себе кровотеченье звука» поэтическому гению Цветаевой «союзник» не нужен.

В лирическом «Я», по отношению к которому поэтическая личность Цветаевой выступает как Другой, актуализировано стремление к коммуникации на одном уровне — до-тянуться, до-учиться (выбор лексики и разрядка мои — М.М.), которое выражается в рефрене «я — как ты, как ты» [3, с. 45]. Такое сочетание преклонения и тайного соперничества характерно для стихов Ахмадулиной, посвященных поэтам-женщинам. В стихотворении «Снимок», обращенном к Анне Ахматовой («Но я знаю, какая расплата за судьбу быть не мною, а ей» [2, с. 143]), в преклонении-соперничестве просматривается традиция: явная отсылка к стихам М. Цветаевой, посвященным А. Ахматовой.

В концепции творчества Ахмадулиной проблема благоговейно-сопернического отношения Я — Другой снимается за счет парадоксальной замены данной дихотомии на Я— «Другое». Подвластность лирического «я» — музыке, речи, ознобу — отрицает возможность одиночества: «Ударь в меня, как в бубен, не жалей, озноб, я вся твоя! Не жить нам розно!» («Озноб») [3, с. 98].

«Другое» — универсалия, метафорически обозначающая таинственное пространство творчества и вдохновения, — соотносится с проблемой двойничества. Творческий процесс сам по себе удваивает человеческое Я через проникновение некоего иного, неподвластного воле начала:

Как это прежде было?

Когда происходило — не строка — другое что-то. Только что? — Забыла.

Да, то, другое, разве знало страх, когда шалило голосом так смело, само, как смех, смеялось на устах и плакало, как плач, если хотело?

(«Другое») [3, с. 31]

В этих строках актуализируется два аспекта молчания: сакральное неназывание и поэтическая немота. «Сло-

во» и «немота» функционируют как два важнейших мотива лирической книги «Уроки музыки», в том числе, в одноименных стихах. Романтическая идея поэта-«Господ-ней дудки» Ахмадулиной трансформируется в концепцию, которая сродни Лого — и Рече-центристской поэзии И. Бродского, М. Цветаевой, отчасти — Ф.И. Тютчева. В стихотворении «Воскресный день» именно речь является Демиургом и «диктует» поэту «слово» («Я для нее — лишь дудка, чтоб дудеть», «Я — мускул, нужный для ее затей») [3, с. 50], то есть занимает то место, на котором у романтиков был Бог, у А. Ахматовой — Муза.

Сиротство поэта в ранней лирике Ахмадулиной выступает как коннотат, инвариантным значением которого является мотив одиночества. Наряду с мотивом ученического преклонения в лирической книге актуален также мотив дружбы («По улице моей который год.», «Мои товарищи», «Я думаю, как я была глупа.» и др.). Пушкинский контекст последнего стихотворения актуализирует светлую атмосферу дружеского лицейского единства, в котором преодолевается и снимается проблема одиночества человека: «Я поняла, я быть одна боюсь. Друзья мои, прекрасен наш союз!» [3, с. 70]. И вместе с тем, Ахмадулиной постулируется закон жизни, в которой человеку остается один бессменный и самый мудрый наставник — одиночество («По улице моей который год.»).

Лирическая книга «Уроки музыки» продолжает процесс индивидуализации поэтического «Я» через соотношение с Другим. Возникновение категории «Другое», обозначающей пространство творчества, актуализирует ситуацию двоемирия — «другого», «ночного» мира творчества и мира реалий, «живых вещей». Дихотомия родство/сиротство в романтическом ключе определяет положение лирического «я» в сфере творчества. Если в первой лирической книге — «Струна» — доминантным целеполаганием выступало выделение «Я» из безликости Общего, то здесь происходит размыкание границ «Я» и приоритеты подвигаются в сторону коммуникации Я — мир.

Библиографический список

1. Алешка, Т.В. Творчество Б. Ахмадулиной в контексте традиций русской поэзии. / Т.В. Алешка.— Минск: РИВШ БГУ, 2001.

2. Ахмадулина, Б.А. Стихотворения. / Б.А. Ахмадулина.— М.: АСТ: Олимп, 2001.

3. Ахмадулина, Б.А. Уроки музыки. / Б.А. Ахмадулина.— М.: Сов. писатель, 1969.

4. Бродский, И. Лучшее в русском языке / И. Бродский // Ахмадулина Б. Миг бытия, — М.: Аграф, — 1997.

5. Кушнер, А.С. Книга стихов / А.С. Кушнер // Вопросы литературы. 1975. № 3.

6. Мирошникова, О.В. Итоговая книга в поэзии последней трети XIX века: архитектоника и жанровая динамика: Монография. / О.В. Мирошникова. — Омск: Омск. гос. ун-т, 2004.

7. Турчин, В.С. Эпоха романтизма в России. / В.С. Турчин.— М.: Искусство, 1981.

Статья поступила в редакцию 07.04.08

УДК 811.11 Р.А. Чеснокова, аспирант, преподаватель АНО

«Бийский колледж экономики и права», г. Бийск

АКТУАЛИЗАЦИЯ СЕМАНТИКИ ТОЖДЕСТВА В АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ

Тождество рассматривается как понятийная категория, реализующаяся различными языковыми средствами на морфологическом, лексическом и синтаксическом уровнях. Анализ фактического материала позволяет предположить, что доминирующую роль в формировании тождественных структур играет прагматический фактор.

Ключевые слова: тождество, равенство, сходство, прагматический компонент.

В последнее время лингвисты довольно часто обра- ничивать значения языковых форм коренится в струк-

щаются к логике и философии при исследовании ка- туре человеческой практики, фиксированной сознани-

ких-либо явлений языка. Это объясняется тем, что ем, а также то, что нет последовательного изоморфиз-

философия и логика являются методологической ос- ма между структурами содержания (значения десиг-

новой лингвистики, а любая лингвистическая катего- натов) и структурами выражения (десигнатов формы,

рия имеет логико-философские «корни». М.В. Ники- собственно языковыми структурами) [1, с. 10]. Из вы-

тин отмечает, что способность отождествлять — разгра- шеизложенного следует вывод о принципиальной не-

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.