CC BY
119
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 811.161.375 (045)
Л. Ф. Килина
ЛИНГВОТЕКСТОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ РУССКИХ ЛЕТОПИСЕЙ:
К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ
Рассматривается отличие лингвотекстологического исследования от текстологического, предлагается проведение комплексного анализа языковых фактов русских летописей с использованием методов лингвотекстологии.
Ключевые слова: лингвотекстология, русские летописи, языковой факт, фрагмент.
Сегодня уже очевидно, что дальнейшее развитие лингвистической науки невозможно без понимания исторических предпосылок тех или иных языковых процессов. Более того, диахронические исследования позволяют отчетливее увидеть современную языковую ситуацию, а также спрогнозировать развитие отдельных языковых явлений. Анализ функционирования языковых единиц в памятниках письменности помогает сделать выводы относительно истории протекания процессов, происходивших в определенный период развития языковой системы. В этом смысле русские летописи содержат не только богатейший материал для лингвистов, но и являются источником комплексных исследований, которые становятся все более актуальными и востребованными.
В научной литературе постоянно указывается на языковую и литературную неоднородность летописей, что обусловлено участием в создании текстов этого жанра разных авторов: «Принадлежа разным поколениям, будучи носителями разных диалектов, обладая различными представлениями о нормах литературного языка и разными литературными пристрастиями, эти авторы - в большей или меньшей степени - оставляли на страницах летописи отпечаток своей индивидуальности» [3. С. 8]. Однако все русские летописи представляют собой списки вторичных летописных сводов, поэтому их первоначальный состав можно лишь реконструировать (в оригинале можно было бы без особого труда вычленить фрагменты, принадлежащие разным авторам).
Предметом нашего исследования являются языковые факты «Повести временных лет» (ПВЛ) по нескольким спискам: Лаврентьевскому, Ипатьевскому и Радзивиловскому. Комплексное исследование языковых фактов представляется возможным осуществить с помощью методов лингвотексто-логии, поэтому неслучайно именно лингвотекстологические исследования в последнее время вызывают большой интерес у историков языка. В первую очередь принципиально важным нам кажется отличить собственно текстологию от лингвотекстологии.
Текстология сегодня располагает богатым арсеналом исследовательских работ, проверенной годами методологической базой. Неоценима заслуга академика А.А. Шахматова, который создал гипотезу о составе, источниках и редакциях «Повести временных лет». Согласно его теории, ПВЛ предшествовали, по крайней мере, два свода. Непосредственно ПВЛ предшествовал свод (Начальный Киевский), составленный около 1095 г. (известный по Н1Л), а тому, в свою очередь, еще более древний, который А.А. Шахматов назвал Древнейшим Киевским сводом [7. С. 17].
Первая редакция ПВЛ (1113 г.), судя по всему, не сохранилась, вторая редакция (1116 г.), созданная игуменом Выдубицкого монастыря Сильвестром, отразилась в Лаврентьевской, Радзивилов-ской и Академической летописях (а также в утраченной Троицкой), третья редакция лучше всего сохранилась в Ипатьевской группе летописей. Таким образом, сохранившиеся известные русские летописи отражают (в той или иной степени) вторую и третью редакции ПВЛ [1. С. 31].
Идеи А.А. Шахматова развили в своих трудах М. Д. Приселков, А.Н. Насонов, М.Н. Тихомиров и др. Однако, как указывают исследователи, общепринятая в отечественной текстологической традиции схема становления ПВЛ и основных этапов летописания представляется спорной в западной славистике (и не только), высказываются сомнения по поводу достоверности некоторых выводов текстологов, так как первоначальный текст ПВЛ не сохранился, в том числе сомнительно и определение Лаврентьевской и Радзивиловской летописей как второй редакции, а Ипатьевской как третьей [1. С. 43].
В последнее время появились интересные исследования, посвященные структуре русских летописей (в частности ПВЛ). А.А. Гиппиус называет подход, реализованный в работах А.А. Шахматова и его последователей, «стратификационным» или «реконструктивистским», приводя в качестве альтернативного «интегральный» или «культурно-исторический» подход (работы В.Я. Петрухина, И.Н. Данилевского, С.Я. Сендеровича, А.А. Шайкина и др.), при котором делается акцент на
Данилевского, С.Я. Сендеровича, А.А. Шайкина и др.), при котором делается акцент на «целостности» летописного текста (при ориентации на поиск тем, идей, определения «сквозной» историософской концепции) [3. С. 3]. Сам А. А. Гиппиус заявляет себя приверженцем текстологического реконструктивизма и находит, что «возможности данного направления в отношении исследуемых памятников не только не исчерпаны, но использованы пока в очень ограниченном объеме» [3. С. 4]. Для текстологической стратификации А. А. Гиппиус предлагает использовать метод внутренней реконструкции наравне со сравнительно-текстологическим методом, а точнее, в их взаимодействии, при этом «анализ формальной, в первую очередь языковой гетерогенности «сложного» текста является одним из главных исследовательских методов» [3. С. 5].
В своей докторской диссертации А. А. Гиппиус предложил следующую реконструкцию сложения текста ПВЛ начиная с 90-х гг. XI в.:
1) создание в Киево-Печерском монастыре Начального свода (около 1091 г.);
2) создание «Повести временных лет» путем основательной переработки Начального свода и его анналистического продолжения (Печерской летописи) (1114-1115 гг.);
3) одновременно с созданием ПВЛ создание в Новгороде летописного свода Мстислава Владимировича, отразившегося в Н1Л обоих изводов;
4) переписка киево-печерского оригинала ПВЛ игуменом Выдубицкого монастыря Сильвестром (1116 г.);
5) изготовление еще одного экземпляра ПВЛ на основе рукописи Сильвестра после перевода Мстислава из Новгорода в Белгород («княжеский» или «мстиславов» экземпляр ПВЛ, который является общим протографом Ипатьевской летописи и южнорусского источника летописного свода 1479 г.);
6) перенесение наиболее значительных дополнений «княжеского» экземпляра (путем замены и вставки листов) в рукопись Сильвестра, с утраченным новым окончанием кодекс Сильвестра лег в основу местного летописного свода, к которому (через ряд промежуточных звеньев) восходит архетип лаврентьевской группы, к которому в свою очередь полностью восходит текст ПВЛ в Лаврентьевской и Троицкой летописях и частично - в Радзивиловской летописи, использовавшей также источник ипатьевского типа [3. С. 19, 20].
Таким образом, А.А. Гиппиус дополнил историю создания ПВЛ, основываясь на концепции А. А. Шахматова. Для нас же наибольший интерес представляет раздел, в котором ученый демонстрирует возможности использования лингвистических данных для стратификации ПВЛ, в этом случае уже можно говорить о лингвотекстологии. На примере оппозиции старых и новых форм аориста глагола речи (рЬша-рекоша, рЬхъ-рекохъ и т.д.) автор показывает расхождение между двумя частями памятника (первая часть - с начала текста до 6524 г., а вторая - статьи 6552-6612 гг.): в первой части старые и новые формы встречаются в соотношении 61 к 12, а во второй - в соотношении 24 к 23. А.А. Гиппиус делает вывод, что из 16 новых форм, представленных в Лаврентьевской и Новгородской Карамзинской летописях, все, кроме последней (под 6524 г.), выступают во фрагментах, которые могут считаться вставками в первоначальный текст (этой проблеме посвящена также отдельная статья А. А. Гиппиуса [2]). Таким образом, фрагменты, квалифицируемые как добавления ПВЛ к Начальному своду, оказываются маркированными и в языковом отношении, в чем исследователь видит лингвистическое доказательство гипотезы А.А. Шахматова [2; 3. С. 24].
О.Б. Страхова, анализируя результаты исследования А.А. Гиппиуса, замечает, что «история старых и новых форм аористов - это история их бесконечной вариативности в памятниках, и вариативность эта может быть обусловлена разными факторами: временем и местом создания памятника, модой, влиянием престижного текста, сознательной архаизацией языка или его сознательной модернизацией, орнаментальными принципами, наконец» [6. С. 242]. Кроме того, согласно исследованиям самой О.Б. Страховой, текст, который А.А. Гиппиус предлагает в качестве первоначального текста ПВЛ (содержащий старые формы аориста от рещи в большом объеме и датируемый ученым тридцатыми годами XI в.), содержит также «новомодные аугментные имперфекты типа бяхуть/бяшеть, причем в таком объеме и в таком контексте, который невероятен не только для текстов 30-х гг. XI в., но даже и для текстов 30-х гг. XII в.» [6. С. 243].
Проведенное О.Б. Страховой сопоставление всех имеющихся списков ПВЛ позволило сделать вывод, что аугментные имперфекты в этой части ПВЛ характерны только для Лаврентьевского списка и не отражают протографа (аналогична ситуация и со старыми формами аориста, которые на этом участке текста тоже в подавляющем большинстве случаев характерны для ЛСЛ) [6. С. 243]. Мы со-
__________Л
2010. Вып. 2
гласны с О.Б. Страховой прежде всего в том, что на основании одной формы вряд ли возможно делать какие-то глобальные выводы. Необходим всесторонний комплексный анализ, при котором будут учтены особенности функционирования языковых единиц, а также особенности структурносмысловой организации текста, иначе исследование может получиться одноплановым и больше текстологическим, чем лингвистическим.
Подход к исследованию текстового материала, осуществленный А. А. Гиппиусом и О.Б. Страховой, с уверенностью можно назвать лингвотекстологическим. И в том, и в другом случае применялся лингвотекстологический метод, при котором сопоставляются языковые факты разных списков одного памятника либо разные фрагменты одного списка. Данный метод применил в своей кандидатской диссертации и Д. В. Аникин, который исследовал отдельные фрагменты ПВЛ по разным спискам, определяя их текстологические, литературные и другие особенности, а также описывая лексические замены (разночтения) в целях исследования языковой личности составителя ПВЛ: «Летописи XIV - XV вв. донесли ПВЛ в измененном виде, поэтому мы обращаемся к исследованию разночтений (ЛЗ) - показателей изменений (лексических, смысловых, целевых), привнесенных в ПВЛ летописцами последующих веков. На основе выявленных ЛЗ мы решаем вопрос о сохранности черт ЯЛ составителя ПВЛ в книжно-письменной традиции, на которую ориентировались летописцы XIV - XV вв., а также определяем преемственность особенностей, привнесенных в книжно-письменную традицию русской средневековой анналистики ЯЛ составителя ПВЛ по избранным летописям» [1. С. 84].
Исследование Д.В. Аникина, как он сам указывает, проведено в соответствии с требованиями лингвотекстологической методики, базируется на текстологической интерпретации ПВЛ и учитывает литературные особенности летописных сводов как произведений культуры Древней Руси [1. С. 82]. Можно сделать вывод, что в качестве основы для данной работы привлекается материал ПВЛ, структурированный текстологами (рассматриваются отдельные погодные статьи, при этом анализируется их текстология), а ведущим принципом лингвистического анализа является принцип выделения лексических замен (термин «разночтение» автор посчитал неудачным) с последующим объяснением возможных причин этих замен.
Выбор для анализа именно лексических замен, конечно, неслучаен. В свое время еще Л.П. Жуковская (которую многие считают родоначальником лингвотекстологии) установила, что наибольшее текстологическое значение имеют те разночтения, которые относятся к содержанию текста: «... среди языковых явлений большую текстологическую значимость имеют те различия, которые относятся к содержанию, к значению, чем различия, отражающие закономерные исторические изменения в языке (или хотя бы в отдельных территориальных диалектах)» [4. С. 25].
Л.Г. Панин свое лингвотекстологическое исследование минейного Торжественника также проводил на основе анализа лексических разночтений, которые ученый классифицировал, выделив регулярные / нерегулярные и т.д. Л.Г. Панин указал, что текстологические различия (пропуски, вставки, грамматические и лексические различия, которые исключают возможность их объяснения только как вариантных форм или синонимических пар) создают отличия в содержании текста, зафиксированного несколькими списками, «языковые же различия между списками возникали благодаря наличию в языке регулярных отношений между его элементами», «языковые различия, как правило, не приводили к возникновению расхождений на уровне текста» [5. С. 9]. Впрочем, исследователь признает, что разбиение разночтений на текстологические и языковые (особенно лексические) весьма условно, в том числе и потому, что мы можем предполагать взаимное их наложение.
Особо следует отметить, что в качестве минимальной единицы лингвотекстологического анализа Л.Г. Паниным предлагается фраза, которая определяется как оформленная синтаксическая конструкция (словосочетание, предложение), передающая относительно законченный, замкнутый образ. За отправную точку в анализе фразы принимается рассмотрение лексических различий, которые представлены содержательными, вариантными и синонимическими разночтениями [5. С. 10]. В нашем исследовании мы в качестве единицы анализа выделяем формулу-синтагму (термин В.В. Колесова), считаем, что языковые изменения (и семантические, и грамматические) необходимо рассматривать именно в пределах формул, которыми насыщены летописные тексты.
Исследование семантики единиц категории оценки, репрезентирующих ключевые концепты христианской картины мира (благо, добро, зло, истина и т.д.), показало, что необходим комплексный анализ языковых фактов, при котором бы учитывалось не только семантическое наполнение языковой единицы, но и ее грамматические особенности (в том числе специфика функционирования). Го-
воря о комплексном исследовании, мы также имели в виду исследование фактов разных языковых уровней: графико-орфографического, фонетического, лексического, грамматического.
Лингвотекстологическое исследование, в свою очередь, предполагает сопоставление не только разных списков одного и того же памятника, но и сопоставление разных частей одного списка (см. выше). На материале трех летописных списков (Лаврентьевского, Ипатьевского и Радзивиловского) ранее нами был проведен анализ графико-орфографического явления выноса согласных букв над строкой (с привлечением материала деловых текстов того времени), а также анализ семантики единиц категории оценки. Если в первом случае мы опирались на деление по писцам (почеркам), то во втором ориентировались прежде всего на содержательное наполнение фрагментов, в которых отмечались единицы.
В результате нами были сделаны следующие выводы:
1) сопоставительный анализ отдельных языковых фактов в трех списках «Повести временных лет», а также во фрагментах одного списка свидетельствует о том, что исследование разночтений (лексических и грамматических) действительно способствует выявлению процессов языкового развития;
2) при анализе особенностей употребления слова в тексте должны учитываться его лексическое значение, морфологические характеристики, синтаксическая структура высказывания, а также контекстное окружение и стилистический фон;
3) есть фрагменты, различия между которыми по спискам не так значительны, и фрагменты, которые различаются существенно (на что указывают и текстологи).
Таким образом, исследование русских летописей мы проводим с учетом достижений текстологов, опираясь на текстологические разыскания, при этом для выделения фрагментов, которые сопоставляются в языковом плане (анализируются особенности употребления языковых единиц), мы используем методы лингвотекстологии. Так, например, нами разрабатываются принципы фрагментирования летописных текстов в зависимости от жанровых характеристик, разрабатывается типология событий, представленных в летописи (военный поход, убийство, рождение, смерть, основание монастыря и т. д.).
Считаем, что сегодня актуален именно лингвотекстологический подход к исследованию русских летописей, кроме того, современные компьютерные технологии позволяют обрабатывать достаточно большое количество материала, а значит, мы имеем возможность привлечь для анализа большой круг источников, что, в свою очередь, сделает наши выводы более убедительными (исследование проводится с использованием материала информационно-аналитической системы «Манускрипт», содержащей коллекции древнейших и средневековых славянских и русских текстов (URL: http://manuscripts .ru)).
Благодарности
Работа выполнена в рамках проекта «Лингвотекстологические и корпусные исследования грамматической семантики древнерусского текста» (регистрационный номер 2.1.3/2987), аналитическая ведомственная целевая программа «Развитие научного потенциала высшей школы» (2009-2010 гг.) Федерального агентства по образованию РФ.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аникин Д.В. Исследование языковой личности составителя «Повести временных лет»: дис. ... канд. филол. наук. Барнаул, 2004.
2. Г иппиус А. А. Рекоша дроужина Игореви.: к лингвотекстологической стратификации Начальной летописи // Russian Linguistics. 2001. Vol. 25, № 2. Р. 147-181. URL: http://www.springerlink.com/content/ /l483681g57545027/fulltext.pdf
3. Гиппиус А.А. История и структура оригинального древнерусского текста (XI-XIV вв.): комплексный анализ и реконструкция: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2006.
4. Жуковская Л.П. Лингвистические данные в текстологических исследованиях // Изучение русского языка и источниковедение. М., 1969. С. 3-26.
5. Панин Л.Г. Лингвотекстологическое исследование минейного Торжественника. Рукописи XIV-XVI вв. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1988. 264 с.
6. Страхова О.Б. Рекоша дружина Игореви... К статье А.А. Гиппиуса о лингвотекстологической стратификации Начальной летописи // Palaeoslavica. 2008. XVI/2. Р. 217-258.
7. Шахматов А. А. Разыскания о русских летописях. М.: Академический Проект; Жуковский: Кучково поле, 2001. 880 с.
Поступила в редакцию 24.03.10
L.F. Kilina, candidate of philology, associate professor
Linguistic-textological researches of Russian chronicals: statement of a problem
The article considers the difference between linguistic-textological and textual researches, complex analysis of the language facts of Russian chronicals using linguistic-textological methods has been carried out.
Keywords: linguistic, textological, Russian chronicles, language fact, fragment.
Килина Лилия Фаатовна, кандидат филологических наук, доцент ГОУВПО «Удмуртский государственный университет»
426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 2)
E-mail: kilin@idz.ru, kilin 74@mail.ru
