CC BY
362
УДК 821.112.2-21.09
Луганский национальный университет Lugansk National University
имени Тараса Шевченко named after Taras Shevchenko
преподаватель кафедры The chair of Romanic
романо-германской филологии and Germanic philology
Безверхая И.В. Lecturer Bezverkhaya I. V.
Украина, г. Луганск, тел. +38(066)615-0-615 Ukraine, Luhansk, +38(066)615-0-615
e-mail: [email protected] e-mail: [email protected]
И.В. Безверхая
ЛИНГВОСТИЛИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ НОВЕЛЛЫ Ф. КАФКИ «ПРЕВРАЩЕНИЕ»
В данной статье представлена система лингвостилистических художественных средств и рассмотрены принципы лингвостилистического анализа немецкоязычной новеллы «Превращение» известного писателя Ф. Кафки. Актуальность темы обусловлена необходимостью комплексного изучения стилистических особенностей как средства лингвистического создания художественного текста, а также особенностей передачи внешнего и внутреннего портрета героев, их эмоционально-психологических и физиологических состояний, которые являются важными элементами интерпретации текстов немецкой художественной литературы. Целью данной статьи является анализ роли лингвостилистических средств в тексте немецкоязычной новеллы Ф. Кафки «Превращение». В качестве предмета исследования в данной статье выступают лингвистические и стилистические художественные средства, используемые в тексте немецкоязычной новеллы. Следует отметить, что лингвостилистические средства выразительности стали предметом исследования многих ученых. Концептуальной основой данной статьи стали труды таких ведущих отечественных и зарубежных лингвистов, как А. Белова, Е. Беренвальд-Райш, М. Брандес, Л. Калнынь, В. Коваленко, В. Лукин, О. Москальская, W. Fleischer, G. Michel, B. Sandig и др. Лингвости-листические средства играют важную роль в немецкоязычных новеллах. Средства выразительности дают возможность проанализировать эстетическое наполнение произведения, уровень владения автором литературным языком. Лингвостилистические средства побуждают читателя эмоционально оценивать окружающий мир и его отдельные аспекты. Средства художественной выразительности отражают субъективность автора, и задача читателя заключается в правильности трактовки мыслей писателя. В статье раскрыты особенности метафорического осмысления образа героя в новелле Ф. Кафки «Превращение». Само название повести уже несёт в себе метафору. Под «Превращением» понимается не только физические модификации Грегора, но и изменение его внутреннего мира, путём уничтожения всего человеческого, что было ему присуще. В данной новелле используется анималистическая концептуальная модель языковых средств, объединяющая в себе характеристики и человека, и животного, представляет собой живой организм с точки зрения физиологических параметров.
Ключевые слова: новелла, стилистический прием, Ф. Кафка, персонаж, анализ.
I.V. Bezverkhaya
LINGVUISTIC AND STILISTIC ANALYSIS OF F. KAFKA'S NOVELL
«THE METAMORPHOSIS»
This article presents the system of linguistic and artistic means and examines the principles of the linguistic analysis of the German-language novel «The Metamorphosis» by the famous writer F. Kafka. The relevance of the topic is due to the need for a comprehensive study of stylistic features as a means of linguistic creation of an artistic text, as well as features of the transfer of the external and internal portrait of heroes, their emotional,
© Безверхая И.В., 2018
psychological and physiological states, which are important elements in interpreting texts of German fiction. The purpose of this article is to analyze the role of linguistic methods in the text of F. Kafka's German-language novel «The Metamorphosis». As a subject of research in this article are linguistic and stylistic artistic means used in the text of the German-language novel. It should be noted that linguostylistic means of expressiveness have become the subject of research by many scientists. The conceptual basis of this article was the works of such leading domestic and foreign linguists as A. Belova, E. Berenwald-Reish, M. Brandes, L. Kalnin, V. Kovalenko, V. Lukin, O. Moskalskaya, W. Fleischer, G. Michel, B. Sandig, and others. Linguistic means play an important role in German-speaking novellas. Means of expressiveness provide an opportunity to analyze the aesthetic content of the work, the level of the author's knowledge of the literary language. Linguistic means encourage the reader to emotionally assess the world around him and his individual aspects. Means of artistic expression reflect the subjectivity of the author, and the reader's task is the correct interpretation of the writer's thoughts. The article reveals the features of the metaphorical interpretation of the image of the hero in the novel by F. Kafka «The Metamorphosis». The very title of the story already carries a metaphor. By «The Metamorphosis» not only the physical modifications of Gregor is meant, but also the change of his inner world, by the destruction of all human that was inherent in him. In this novel, an animalistic conceptual model of linguistic means is used that combines the characteristics of both human and animal, and represents a living organism from the point of view of physiological parameters.
Key words: short story, stylistic device, F. Kafka, character, analysis.
В «Превращении», новелле довольно большой по объему, Кафка сочетает психологические коллизии с социальными, делая именно это сочетание конструктивной основой текста. Согласно классическому определению В. Балакина, герой романа всегда незавершенный, «неготовый». Он вырисовывается в зоне контакта с теперешним [1, с. 7]. В новелле «Превращение» процесс формирования главного героя показан сокращенно.
Эволюция коммивояжера Грегора Замзы мгновенна. В отличие от романного, постепенного развития событий, становление главного героя имеет моментальный характер. «Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое» (... zu einem ungeheuren Ungeziefer) [2, с. 14]. Особый интерес представляет даже не образ самого насекомого, который и раньше встречался в произведениях Кафки, а эпитет «страшный» (в оригинале - «ungeheuer»).
Новелле присущи черты строгой конкретизации, которые дают точную характеристику всех изменений и нюансов. Поскольку прилагательные дают насыщенную эмоционально-оценочную характеристику предметам и явлениям, в произведении «Превращение» они представляют большой интерес. С первых строк новеллы, благодаря стилистически насыщенным прилагательным, перед читателем предстаёт жуткий образ внешнего вида Грегора Замзы:
«Er lag auf seinem panzerartig harten Rücken und sah, wenn er den Kopf ein wenig hob, seinen gewölbten, braunen, von bogenförmigen Versteifungen geteilten Bauch...». (Лежа на панцирнотвердой спине, он видел, стоило ему приподнять голову, свой коричневый, выпуклый, разделенный дугообразными чешуйками живот.) [2, с. 8].
«Seine vielen, im Vergleich zu seinem sonstigen Umfang kläglich dünnenBeine flimmerten ihm hilflos vor den Augen. (Его многочисленные, убого тонкие по сравнению с остальным телом ножки беспомощно копошились у него перед глазами) [2, с. 14].<...> Er hätte Arme und Hände gebraucht, um sich aufzurichten; stattdessen aber hatte er nur die vielen Beinchen, die ununterbrochen in der verschiedensten Bewegung waren und die er überdies nicht beherrschen konnte». (<■■■> Ему нужны были руки, чтобы подняться; а вместо этого у него было множество ножек, которые не переставали беспорядочно двигаться и с которыми он к тому же никак не мог совладать) [2, с. 16].
«<...> Gregor erschrak, als er seine antwortende Stimme hörte, die wohl unverkennbar seine frühere war, in die sich aber, wie von unten her, ein nicht zu unterdrückendes,
schmerzliches Piepsen mischte, dass die Worte förmlich nur im ersten Augenblick in ihrer Deutlichkeit beließen...» (<...>Грегор испугался, услыхав ответные звуки собственного голоса, к которому, хоть это и был, несомненно, прежний его голос, примешивался какой-то подспудный, но упрямый болезненный писк, отчего слова только в первое мгновение звучали отчетливо.) [2, с. 21].
Самоназваниеповестиуженесётвсебеметафору. Под «Превращением»
понимаетсянетолькофизическиемодификацииГрегора, ноиизменение его внутреннего мира, путём уничтожения всего человеческого, что было ему присуще. Ведь даже в облике насекомого, главный герой беспокоился и переживал за своих близких, поскольку чувствовал на себе ответственность за благополучие своей семьи. Первые мысли, которые тревожили его после пробуждения, был не страх за себя, а боязнь опоздать на поезд, не явится на работу, упустить свою должность и лишить свою семью материального обеспечения.
Становится очевидным, что Грегор одновременно вытесняется из двух ролей -семейной и социальной. Его «перевоплощение» в «страшное» насекомое является отображением этого двойного давления. Несмотря на то, что Грегор серьёзно подходил к выполнению своих обязанностей и за все пять лет своей службы ни разу не болел, управляющий не поощрял его и не придавал труду Грегора большого значения. Такая же ситуация сложилась и в семейном кругу. Грегор Замза был опорой для всей семьи. Он выплачивал долги отца, хотел помочь своей сестре Грете поступить в консерваторию, поскольку та хорошо играла на скрипке. Грегор чувствовал на себе большую ответственность за своих близких. Его семья, в свою очередь, относилась к нему больше как к кормильцу и добытчику. Возможно, что именно эта «неполноценность» и «нереа-лизованность» в социальной и семейной сферах и проявилась в виде такой странной метаморфозы.
Интересным с лингвистической точки зрения является то, как автор передает данное перевоплощение с помощью метафорических конструкций.
Рассмотримпервыйпример: «Seine vielen, im Vergleich zu seinem sonstigen Umfang kläglich dünnen Beine flimmerten ihm hilflos vor den Augen». (Его многочисленные, убого тонкие по сравнению с остальным телом ножки беспомощно копошились у него перед глазами) [2, с. 27].
Контекстуальный анализ, проведённый Л. Мартыновой, показывает, что главный герой сходит или сошел с ума, он сравнивает себя с «насекомым», у которого большое количество ножек, и они перед его глазами «мельтешат». Именно семантический компонент «мельтешения» проявляется в глаголе «flimmern». В отличие от насекомых у человека всего две ноги и по отношению к ним никак нельзя использовать данный глагол. Налицо процесс метафоризации: реальный денотат - человек, у которого есть ноги, и они должны ходить, у насекомого есть ножки, которые передвигаются с большим количеством физических затрат и с другой скоростью передвижения, чем у человека. Поэтому можно говорить о фиктивном денотате - насекомое, у которого ноги «копошатся». Так возникает метафорический образ живого существа с тонкими ножками, которые движутся, но той скорости, которую дают человеку ноги, не развивают. В метафорическом образе обнаруживается парадоксальное противоречие между движением и отсутствием такового. Скорее всего, именно эта противоречивость является основанием для использования глагольной метафоры [3, с. 254].
Обратимвниманиенаследующийпример: «Als Gregor schon zur Hälfte aus dem Bette ragte - die neue Methode war mehr ein Spiel als eine Anstrengung, er brauchte immer nur ruckweise zu schaukeln - fiel ihm ein, wie einfach alles wäre, wenn man ihm zu Hilfe käme». (Когда Грегор уже наполовину повис над краем кровати - новый способ походил скорей
на игру, чем на утомительную работу, нужно было только рывками раскачиваться, -он подумал, как было бы все просто, если бы ему помогли) [2, с. 50].
Таким образом, проанализировав вышеупомянутый пример, можно сделать вывод, что данные значения глагола указывают на то, что Грегор Замза «фактически торчит над кроватью, возвышается на чем-то над кроватью, поднимается в воздух с кровати». Такое состояние, вероятно, возможно, но не для нормального человека. Нормальный человек просыпается, встает с кровати и не ищет каких-либо методов, ускоряющих этот процесс, все происходит естественно, как бы «само собой». Использование глагольной метафоры «ragen» («торчать») позволяет создать образ человека, торчком находящегося в кровати, перед тем, как ему нужно с нее встать. Возникает метафорический образ вертикально стоящего предмета, который достаточно раскачать, и он вылетит из кровати. Реальным денотатом метафоры является одушевленное лицо, фиктивным денотатом метафоры является неодушевленная сущность [4, с. 57].
Рассмотрим еще один пример: «Als Gregor Samsa eines Morgens aus unruhigem Traum erwachte, fand er sich in seinem Bett zu einem ungeheuren Ungeziefer verwandelt». (Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое) [2, с. 3].
По мнению Л. Мартыновой, во всех значения представлены семантические компоненты: «то, что изменяется, переделывается, превращается, деформируется». Из них складывается метаморфоза Грегора Замзы, он действительно ощущает себя насекомым. Конечно же, в действительности он остается человеком, но его образ жизни сравним с поведением страшного вредного насекомого. Глагол «sichverwandeln» («превращаться»), по своей сути, является судьбоносным в жизни главного героя произведения и является индикатором метафоризации по типу «перенос с живого на живое». В значении глагольной метафоры-слова «sichverwandeln »заложен семантический компонент «трансформация, превращение». Ее использование позволяет создать метафорический образ живого существа, лишенного разума и поведения, свойственных человеку [3, с. 255].
В предложении «Er versuchte es wohl hundertmal, schloss die Augen, um die zappelnden Beine nicht sehen zu müssen und, ließen erst ab, als er in der Seite einen noch nie gefällten, leichten, dumpfen Schmerz zu fühlen begann». (Закрыв глаза, чтобы не видеть своих барахтающихся ног, он проделал это добрую сотню раз и отказался от этих попыток только тогда, когда почувствовал какую-то неведомую дотоле, тупую и слабую боль в боку) [2, с. 44] словосочетание «die zappelnden Beine» («барахтающиеся ноги») скорее характерно не для взрослого человека, а младенца, не умеющего ходить, который только учится осознавать себя как физическое тело.
В предложенном словосочетании возникает метафорический образ: а) младенца, б) человека в воде. Младенец очень сильно колотит ногами по кровати в силу того, что он хочет физически двигаться, но не умеет переворачиваться, не умеет вставать. Он еще не овладел другими физическими навыками и умениями. Тонущий человек в воде с барахтающимися ногами находится в состоянии паники, неуверенности в своих силах. Контекстуальный анализ позволяет предположить, что главный герой чувствует неуверенность физическую и социальную, он испытывает рефлексивный страх и боязнь. Паника, неуверенность, слабое физическое и моральное состояние лежат в основе мета-форизации причастия l«zappelnd» («барахтавшийся»). Скорее всего, причастие 1имеет метафорическое значение из разряда лексикализованных причастий, которые относятся по стилистической значимости к разряду стертых метафор...» [3, с. 255].
Проанализируемследующийпример: «...während die Mutter den Vater, der sich vor Erregung nicht mehr kannte, ins Schlafzimmer zu schleppen suchte; die Schwester, von Schluchzen geschüttelt, mit ihren kleinen Fäusten den Tisch bearbeitete; und Gregor laut vor
Wut darüber zischte, dass es keinem einfiel, die Tür zu schließen und ihm diesen Anblick und Lärm ersparen». (... тем временем мать пыталась утащить в спальню отца, который от волнения совсем потерял власть над собой; сотрясаясь от рыданий, сестра колотила по столу своими маленькими кулачками; а Грегор громко шипел от злости, потому что никому не приходило в голову закрыть дверь и избавить его от этого зрели-гща и от этого шума) [2, с. 120].
Обратимвниманиеназначение «etw. produziert Laute, die wie s, sch, z klin-gen»(Langenscheidt), а также синонимичное ему по значению определение «E-e Gans, ee Schlange o. Ä. gibt schnell hintereinander Laute von sich, die wie s, sch oder z. klingen». Анализ значений позволяет сделать вывод о том, что автор новеллы «Die Verwandlung» «наделил» главного героя качествами гуся/гусыни или змеи. Обнаруживается перенос форматива с реального денотата - человека, на фиктивный - представителя вида птиц, вида пресмыкающихся. Создается метафорический образ, в котором доминирующее положение занимает не человек, а незащищенный представитель животного мира, в образе которого предстает главный герой с признаками низкого положения в социальной иерархии, бедности, сумасбродства [3, с. 257].
Грегор тяжело переносит разрыв со своей семьёй. Превращение становится для него тяжким бременем, и жестокий мир уничтожает его сначала как личность, а затем и вовсе. В этом неравном сражении Грегор не оказывал сопротивления. Даже будучи отвергнутым, он оправдывал поведение своих близких, ссылаясь на свою неприятную внешность, на то, что он может доставлять дискомфорт и неудобства, и на разрушенные планы, которые не осуществились из-за его перевоплощения. Чувство вины развивается настолько, что он сам стремится к гибели.
Благодаря умелому использованию метафор, Ф. Кафке удалось создать образ, в котором главное место занимает маленький представитель животного мира, крошечное насекомое, но не человек. Грегор Замза занимает низкое положение как в социальной, так и в семейной сферах, его усилия хоть как-то изменить действительность и побороться за неё не имеют успеха. Безысходность, чувство глубокой несправедливости -именно так можно обозначить внутреннее состояние главного героя. Его усилия тщетны, он не в состоянии изменить своё положение и свою действительность.
Национальный юмор обладает определенным набором особенностей, которые отличают его от других. Немецкий юмор не стал исключением. О нем так часто говорят, пишут книги, проводят исследования, что он уже воспринимается как национальная черта немецкого характера.
Интересную мысль по этому поводу высказывает В. Пропп: смех - сильное оружие, поскольку ничто так не обличает порок, как осознание того, что он разгадан, и по этому поводу уже раздался смех. Смех не только наказывает несовершенство мира, но и, омыв мир свежей эмоциональной волной радости и веселья, преобразует и обновляет его. Смех - это сила, которая не только отрицает, но и утверждает [5, с. 38].
Умение видеть явление в присущих ему противоречиях - привлекательная черта характера. В отличие от других форм репрезентации комического (ирония, сатира, сарказм), юмор характеризуется доброжелательным отношением к жизни и проявлений его несовершенства; это смех, который сочетается с симпатией к тому, на кого или на что он направлен, то есть психологически положительным явлением [6, с. 135].
Юмор, ирония и сарказм являются стилистическими приемами проявления индивидуального нестандартного мышления, художественной формой, средством разоблачения пороков.
«Also weiter geht es nicht?»- fragte sie, als Gregor sich wieder umdrehte, und stellte den Sessel ruhig in die Ecke zurück». (Значит, дальше не полезем? - спросила она, когда Грегор от нее отвернулся, и спокойно поставила стул в угол, на прежнее место) [2, с. 56].
«Die Bedienerin aber, statt sich zu fürchten, hob bloß einen in der Nähe der Tür befindlichen Stuhl hoch einzog, und wie sie mit groß geöffnetem Munde dastand, war ihre Absicht klar, den Mund erst zu schließen, wenn der Sessel in ihrer Hand auf Gregors Rücken niederschlagen würde». (Служанка, однако, вместо того чтобы испугаться, только занесла вверх стоявший у двери стул и широко открыла при этом рот, и было ясно, что она намерена закрыть его не раньше, чем стул в ее руке опустится на спину Грегору) [2, с. 56].
Такие стилистические приёмы, как юмор и ирония, являются разными по своей природе, скорее противоположными. Хотя долгое время между ними не находили существенных различий. По мнению многих литературоведов, ирония склоняется к сатире, другие исследователи полагают, что ирония является частью сатиры, третьи не видят значительных различий между данными понятиями. Аристотель даёт следующее определение иронии: «Это такой вид смешного, когда мы говорим иначе, чем чувствуем». Ирония как бы переносит одно значение на другое, имеет ярко выраженное оценивающее значение. Ирония проявляется благодаря употреблению слов или словосочетаний, которые несут в себе положительную характеристику, но выражается посредством противоположного значения, то есть передаёт отрицательную оценку. Ирония - это выражение противоположного [7, с. 257].
Для того, чтобы проследить элементы иронического, необходим контекст:
«Da sie aber nicht erzählen durfte, erinnerte sie sich an die große Eile, die sie hatte, rief offenbar beleidigt: «Adjes allseits», drehte sich wild um und verließ unter fürchterlichem Türe zuschlagen die Wohnung». (И так как ей не дали говорить, служанка вспомнила, что она очень торопится, крикнула с явной обидой: «Счастливо оставаться!»-резко повернулась и покинула квартиру, неистово хлопая дверьми) [2, с. 121].
Без контекста ирония не будет понятна и экспрессивность высказывания не найдёт у читателя нужного эффекта.
Следует подробнее остановить внимание на таком стилистическом приёме, как сарказм. Ф. Бацевич характеризует сарказм как троп, в котором переносное обличительное значение выражено с минимальной степенью иносказания [8, с. 108].
По мнению В. Проппа, сарказм - язвительная, обличительная, чувствительная насмешка, полна презрения - считается разновидностью комического, острой, без подтекста, эмоциональной оценкой социальных явлений, чем отличается от иронии [5, с. 67].
В качестве примера можно привести одно из саркастических высказываний управляющего фирмы по отношению к главному герою новеллы:
«Nun aber sehe ich hier Ihren unbegreiflichen Starrsinn und verliere ganz und gar jede Lust, mich auch nur im Geringsten für Sie einzusetzen. Und Ihre Stellung ist durchaus nicht die festeste. Ich hatte ursprünglich die Absicht, Ihnen das alles unter vier Augen zu sagen, aber da Sie mich hier nutzlos meine Zeit versäumen lassen, weiß ich nicht, warum es nicht auch Ihr Herren Eltern erfahren sollen. Ihre Leistungen in der letzten Zeit waren also sehr unbefriedigend; es ist zwar nicht die Jahreszeit, um besondere Geschäfte zu machen, das erkennen wir an; aber eine Jahreszeit, um keine Geschäfte zu machen, gibt es überhaupt nicht, Herr Samsa, darf es nicht geben!»(Однако сейчас, при виде Вашего непонятного упрямства, у меня пропадает всякая охота в какой бы то ни было мере за вас заступаться. А положение ваше отнюдь не прочно. Сначала я намеревался сказать вам это с глазу
на глаз, но поскольку вы заставляете меня напрасно тратить здесь время, я не вижу причин утаивать это от ваших уважаемых родителей. Ваши успехи в последнее время были, скажу я вам, весьма неудовлетворительны; правда, сейчас не то время года, чтобы заключать большие сделки, это мы признаем; но такого времени года, когда не заключают никаких сделок, вообще не существует, господин Замза, не может существовать) [2, с. 42].
В данном отрывке хорошо прослеживается саркастический контекст. Вместо того, чтобы поинтересоваться причиной отсутствия коммивояжера, управляющий начинает упрекать и насмехаться над Грегором, несмотря на то, что он является старательным сотрудником и ни разу не болел за всё время своей пятилетней службы.
Одной из самых распространенных стилистических фигур, зафиксированных в текстах немецкой литературы ХХ в., является антитеза. Антитеза, как считает В. Зве-гинцев, построенная по принципу контраста, резкого противопоставления понятий, положений, образов, состояний и др. Эта фигура заключается в сопоставлении двух противоположных явлений или признаков, присущих, как правило, различным предметам [9, с. 204]. В основе фигуры антитезы в проанализированном тексте актуализированы отношения, как структурной, так и лексической мотивации, например:
«Sollte der Wecker nicht geläutet haben? Man sah vom Bett aus, dass er auf vier Uhr richtig eingestellt war; gewiss hatte er auch geläutet. Ja, aber war es möglich, dieses möbelerschütternde Läuten ruhig zu verschlafen? Nun, ruhig hatte er ja nicht geschlafen, aber wahrscheinlich desto fester» (Неужели будильник не звонил? С кровати было видно, что он поставлен правильно, на четыре часа; и он, несомненно, звонил. Но как можно было спокойно спать под этот сотрясаю ий мебель трезвон? Ну, спал-то он неспокойно, но, видимо, крепко) [2, с. 6].
Погружаясь в мир сказки и фантазии в произведении Кафки, мы как бы представляем себя на месте главного героя. Благодаря умелому и рациональному использованию лингвостилистических средств, отражение действительности в произведениях способствует формированию и становлению необходимого эмоционального фона, отношения к событиям, героям и ситуациям.
Библиографический список
1. Балакин В. Между сказкой и реальностью / В. Балакин. М., 2005. 247 с.
2. Kafka F. Die Verwandlung / F. Kafka. M.: Verlag: Jupiter-Impex, 2006. 184 S.
3. Мартынова Л.А. Метафорический образ главного героя в новелле Ф. Кафки «Превращение» / Л.А. Мартынова. Иркутск: ИГЛУ, 2013. 270 с.
4. Зуева М.А. Дискуссия о жанре новеллы в русском и зарубежном литературоведении / М.А. Зуева. Нижний Новгород: Изд-во ГТУД, 1987. 210 с.
5. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха / В.Я. Пропп. М.: Искусство, 1976.
183 с.
6. Скобелев А.В. Особенности сатиры и проблема комического в творчестве Ф. Кафки / А.В. Скобелев. Воронеж, 1984. 242 с.
7. Цзе Ч. Метафора на страницах современной российской прессы / Ч. Цзе // Вестник Харьковского национального университета. Харьков, 2011. Вып. 33. 395 с.
8. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / И.Р. Гальперин. 4-е изд. М.: КомКнига, 2006. 144 с.
9. Звегинцев В.А. Теоретическая и прикладная лингвистика / В.А. Звегинцев. М.: Просвещение, 1968. 336 с.
References
1. Balakin V. Between the fairy tale and reality. Moscow, 2005. 247 p.
2. Kafka F. The Metamorphosis. Moscow, 2006. 184 p.
3. Martynova L.A. The metaphorical image of the main character in the novel by F. Kafka «The Metamorphosis». Irkutsk: ISLU, 2013. 270 p.
4. Zueva M.A. Discussion about the genre of novels in Russian and foreign literary criticism. Nizhny Novgorod, 1987. 210 p.
5. Propp V.Y. Problems of the comic and laughter. Moscow, 1976.183 p.
6. Skobelev A.V. Features of satire and the problem of the comic in the works by F. Kafka. Voronezh, 1984. 242 p.
7. Tse Ch. Metaphor in the pages of the modern Russian press // News of Kharkov National University. Kharkov, 2011. Iss. 33. 395 p.
8. Galperin I.R. Text as the object of linguistic research. 4th ed. Moscow, 2006. 144 p.
9. Zvegintsev V.A. Theoretical and applied linguistics. Moscow, 1968. 336 p.
