CC BY
189
УДК.
Ширяева О.В.
Лингвопрагматический аспект типологии медиадискурса
Активный рост интереса к анализу «языка СМИ», как обозначалось это исследовательское поле еще в 1980-1990-х гг., приходится на рубеж XX-XXI вв. Ускорение распространения влияния массовых коммуникаций на все процессы познания, общественной деятельности и приватного modus vivendi совпало с формированием когнитивно-дискурсивной парадигмы в отечественной лингвистике.
Как демонстрирует О.В. Лещак, методологическая база лингвистических исследований ХХ в. имеет «тетрихотомическую структуру: позитивизм, рационализм, феноменологизм, функционализм» [1, с. 8-14]. Лингвистика последних двух десятилетий развивается в русле функционального подхода, объединившего в себе семантические, коммуникативные, дискурсивные, когнитивные методы [2, 3].
Развиваемая Е.С. Кубряковой, Е.В. Падучевой, Н.Д. Арутюновой, Ю.Д. Апресяном, Н.В. Уфимцевой, И.А. Стерниным, М.В. Никитиным и др., данная парадигма переориентировала анализ языка со структуралистски имманентного подхода к знаку как объекту на интерсубъективную, речепорождающую модель, которая позволяет расширить границы семантики, традиционно фиксированной на лексическом словарном значении, за счет ассоциативных связей, прагматического и историко-культурного, историко-языкового контекста [3].
Расширение языкового значения, выход его на уровень лингвопрагматики изменили исследовательский вектор при анализе речевого материала СМИ. В научный инструментарий медиаисследований 1990-2010-х гг. входит понятие
«медиадискурс», вытесняя прежние номинации предмета как «языка СМИ» [48].
Расширение понятийных границ предмета, в советскую и раннюю постсоветскую эпоху охватывавшего только журналистские речевые практики в рамках прессы, радии и телевидения, произошло за счет включения в него на современном этапе мультижанрового и мультистилистического дискурса, реализуемого всеми каналами современных массовых коммуникаций. По сути, именно экстралингвистические, т.е. лингвопрагматические по своей природе, факторы повлияли на этот процесс.
Отечественная медиалингвистика, как обозначила эту дисциплину Т.Г. Добросклонская [4], охватывает сегодня дискурсы рекламы, пиара, прессы, телевидения, радио, интернет-комуникаций (социальные сети, онлайн-издания, форумы, блогосфера).
Современное изобилие каналов и форм массовой коммуникаций, служащих трансляторами дискурсов, некогда не обладавших медийным характером (политический дискурс, дискурс повседневности, семейный дискурс, развлекательный дискурс), стимулирует гуманитариев к развитию кроссдисциплинарных исследований, а лингвистов в частности - к формированию синтетической, целостной антропоцентрической парадигмы [9].
И именно эта установка на вовлечение факторов, некогда считавшихся «экстралингвистическими», сохраняет актуальность семиотической триады семантика - синтактика - прагматика при анализе дискурса любого типа [10].
Однако на современном этапе изолированность этих уровней знака размывается, поскольку становится очевидной, например, связь семантики знака с его прагматическими коннотациями, которые в исследованиях 1980-х уклончиво назывались «языковым фоном», а сегодня по праву входят в состав дискурсивного значения знака. Или, скажем, сейчас активно изучается связь композиционно-коммуникативных характеристик знака («синтактика»), включая синтаксис в классическом значении слова, сверхфразовые единства,
композицию текста, его печатно-дизайнерскую, видео- или аудиореализацию (креолизованный и мультимедийный формат текста).
Актуальность этих и других лингвопрагматических факторов при анализе дискурса особенно значима в медиаисследованиях, так как без этих факторов медиадискурс попросту не может быть презентован адресату.
Проблема типологии медиадискурса, имеющего десятки подвидов в зависимости от функций, канала, формата [11], адресованности, стилистики, идеологической позиции масс-медиа, напрямую связано с проблемой расширения понятийных границ категории медиадискурса, который в зарубежной и отечественной гуманитаристике лишь в последнее десятилетие обрел типологически общую трактовку [5].
В европейской, канадской и американской теории масс-медиа со второй половины ХХ в. принято предельно широкое понимание семантики медиадискурса. Так, данная точка зрения поддержана и в одном из новейших изданий двухтомного словаря - результата коллективной работы английских и американских ученых [12]. «Полем битвы», перефразируя название этой книги («Battlerground: The Media.») становится ценностная, социальная, политическая и, собственно, теоретическая самоидентификация масс-медиа.
Приступая к изучению всего современного поля массовых коммуникаций, исследователи постоянно преступают границы одной дисциплины, чтобы захватить территории нескольких других. Психолингвистика соседствует с политологией, теория маркетинга - с теорией коммуникаций, философия языка - с критикой дискурса власти и т.п. Кроссдисциплинарная природа медиаисследований очевидна, исходя из самой лингвопрагматической природы медиа-месседжей.
В предисловии к книге ее редактора Р. Андерсен и Дж. Грей пишут: «True to the nature of media studies — an interdiscipline sitting at the crossroads of more traditional fields such as sociology, political economy, art, rhetoric, anthropology and political science (just to name a few) — we offer here a broad range of entries concentrating not only on humanistic themes but also from social scientific
perspectives» («Следуя природе медиаисследований - междисциплинарному подходу на пересечении более традиционных сфер знания, таких как социология, политэкономия, искусство, риторика, антропология и политология (приводим здесь лишь некоторые), мы предлагаем широкий диапазон статей, концентрирующих внимание не только на гуманистических темах, но и исходящих из социологических перспектив» [12, с. XVIII]).
Необходимость комплексного подхода к изучению медиадискурса осложняет его типологию именно из-за множественности возникающих при таком подходе критериев выделения отдельного подвида. Ведь различные типы дискурсов инкорпорированы сегодня в речевую фактуру масс-медиа таким образом, что отделить один от другого подчас невозможно.
Явление жанровой, стилистической, идеологической мимикрии стало повсеместным. Так, медиадискурс ток-шоу или дискурс женского глянцевого журнала может мимикрировать под устный разговорный дискурс.
Речевая практика рассказывания повседневных историй тщательно изучена современной нарратолоией и теорией массовых коммуникаций, и в них раскрыты механизмы курсирования стереотипов story telling из повседневного бытового общения в прессу, художественную литературу и обратно [13]. Об этих процессах взаимного обогащения дискурсов пишет в своем исследовании «Вымыслы языка и языки вымысла: лингвистическая репрезентации языка и сознания» М. Фладерник, исследуя креативную и когнитивную природу устного дискурса.
Опосредованным масс-медиа сегодня является и дискурс власти, или, шире, политический дискурс [7]. Иронически используя заголовок знаменитой статьи немецкого социолога культуры В. Беньямина «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости», немецкий медиатеоретик Н. Больц обозначает современный политический дискурс как «политику в эпоху ее технической воспроизводимости» [14, с. 56]). Подчеркивая неотделимость прагматического канала трансляции политической риторики от ее содержания,
он называет современную западную политику «медиадемократией»: «Политики разыгрывают свои спектакли не в парламенте, а в медиа».
Но другая сторона медиатизации политики - это ее мимикрия под развлекательный дискурс, поскольку, взыскуя высоких рейтингов (снова -прагматический фактор), организаторы и спичрайтеры создают политические месседжи в поле индустрии развлечения, заимствуя и адаптируя стилистические и коммуникативные эффекты последних. Политики - это «звезды, такие же как звезды индустрии развлечений. <...> Звезда современной медиадействительности - это не диктатор, а модератор», - пишет Н. Больц [14, с. 57-58].
Другой пример конвергенции различных типов дискурса мы наблюдаем в современном феномене «фейка» (в переводе с англ. «фальшивка»). Используя стилистические, идеологические, форматные признаки одного медиадискурса, создатели таких симуляционных сообщений вводят в заблуждение адресата. В журналистской практике прежних лет такие «симулякры» именовались «уткой». Отличие фейка от «утки» в том, что он не выполняет серьезных разоблачительных, дезинформирующих задач.
Он является частью виртуализованной постмодернистской коммуникации, где информации постепенно утрачивает свою чисто референциальную функцию и все чаще выполняет развлекательную, игровую функцию. Фейк может имитировать новостной, рекламный, аналитический и любой другой дискурс, адаптируя его коммуникативные стратегии и стилевые приемы, апроприируя канал трансляции (им может стать YouTube, блог, даже официальный массмедийный канал - телетрансляция, глянцевый журнал и пр.).
Тем самым для лингвиста возникает новая исследовательская задача -выявление типологических, дискурсивно-речевых механизмов, отличающих один тип подачи информации от другого, нередко не зависящих от самого содержания месседжа. Связь семантики и прагматики строится в постмодернистском медиадискурсе на основе чистого, виртуализованного вымысла по симуляционной модели, некогда описанной Ж. Бодрийяром [15].
Таким образом, пытаясь при типологии медиадискурса ограничиться функциональным критерием и систематизировать его по традиционным нишам рекламы, пиара, журналистики, развлечения (поп-культурные коммуникации), социальной коммуникации (социальные сети), исследователь сталкивается с проблемой конгломерации нескольких подвидов медиадискурса внутри одного функционального типа.
Поэтому нам видятся непродуктивными в современных условиях ограничиваться классическим подходом, применявшимся к анализу СМИ -разграничивать типы медиадискурса исходя из канала информации (пресса, радио, ТВ, интернет) и жанрово-форматных характеристик. Данный подход может быть перспективным в рамках теории и истории журналистики.
Широкое понимание медиадискурса отличает и западных, и отечественных исследователей. Так, немецкие теоретики масс-медиа Р. Штебер, В. Фаульштих, Х. Мейн [16-18] пишут о конвергенции различных дискурсов в коммуникативно-дискурсивные практики масс-медиа.
Р. Штебер подчеркивает, что со второй половины ХХ в. масс-медиа становятся неотъемлемой частью повседневности, они расширяют коммуникативное поле интимного и семейного дискурса за счет коллективизации, стереотипизации, урбанизации.
Выход влияния прессы за рамки чисто политического в область «приватного и малого локального мира» («des Privaten und der kleinen lokalen Umwelt») осуществляется при помощи совершенствования технических возможностей медиа и их проникновения в частную жизнь, особенно в эру электронных медиа [16, с. 291-292].
Влияние масс-медиа на сознание и речь современного человека, их манипулятивный потенциал и актуализация этого потенциала являются не только предметом исследования, но и объектом всесторонней медиакритики (см., например, статью В. Греба о квазирелигиозном воздействии телевизионных месседжей на сознание адресата: [19]).
Масс-медиа переструктурируют стереотипы, концепты массового сознания, а моссовый компонент все более властно вытесняет в мыслительно-коммуникативной организации человека индивидуальное.
То, что сегодня власть масс-медиа достигла влияния, сопоставимого с прежней властью религии, очевидно не только исследователям, но и самим участникам массовой коммуникации.
Вполне наглядным является пример с реакцией глобального интернет-сообщества на смерть основателя компании «Apple» Стива Джобса. Массовая меланхолия, феномен виртуальной коллективной эмпатии и сопричастности достиг масштабов религиозного поклонения, а умерший обрел ранг светского «святого». Не только социальные сети, но и официальные СМИ приложили немало усилий к «канонизации» кумира новых технологий.
Все эти наблюдения подтверждают исходную гипотезу о том, что типологизация современных масс-медиа должна опираться не на специализированный журналистский подход, а на вычленение общих когнитивно-коммуникативных структур, сближающих тексты различного предметного назначения.
Это значит, что, исходя из лингвопрагматической природы медиадискурса, следует выявить при типологизации следующие компоненты:
1. Технологический канал трансляции (пресса, радио, ТВ, интернет);
2. . Тип средства коммуникации (официальное / неофициальное, приватно-межличностное / сетевое);
3. Целевые установки (функция): реклама, пиар, развлечение, информирование, аналитика, публицистическое воздействие;
4. Аудитория (по возрастному, социальному, экономическому, гендерному, национальному, этническому, партийно-политическому и пр. критериям);
5. Жанр (выбор зависит от канала масс-медиа, целевых установок, идеологии масс-медиа и пр.).
6. Стилистика (стилистика формата, жанра, авторская стилистика).
7. Коммуникативные стратегии (идентификация с адресатом, манипуляция, презентация).
8. Предметная область (бизнес, развлечения, искусства, шопинг, политика, социальные отношения, спорт, охота, гаджеты и пр.)
В рамках намеченных прагматических и собственно семантических характеристик (предметная область) и должна строиться типология медиадискурса.
Обратим внимание, что предметная область, т.е. традиционная сфера языковой семантики, выделена нами в последнюю очередь. Это свидетельство того факта, что в современном медиадискурсе размыта прежняя иерархия стилей и риторических стратегий, ориентировавшихся на дихотомию серьезных / развлекательных СМИ. Сегодня о бизнесе СМИ могут писать в развлекательно-игровой модальности, а о покупке очередного гаджета как о серьезном жизненном выборе, заимствуя стилистику морализаторской идеологизированной публицистики. В свою очередь, аналитическое издание заимствует когнитивно-речевые процедуры у академического дискурса, исследуя области экономики, политики, общества, культуры в традиции классического объективного дискусра. Нельзя не отметить и конвергенцию рекламного и журналистского дискурсов, обменивающихся приемами манипуляции реципиентом. Таким образом, тема массмедийного дискурса не полностью определяет модальность коммуникации и выбор стилевых приемов, но может апроприировать «чужие» риторические стратегии.
Такая ресементизация массмедийного дискурса является одной из перспективных исследовательских областей для лингвистики, и именно на анализе данного когнитивно-коммуникативного процесса следует сосредоточить внимание.
Литература
1. Лещак О.В. Методологические основы функционального исследования языковой деятельности (на материале славянских языков) // Дис. ... докт. филол. н. - Тернополь, 1997. - 529 с.
2. Функциональная стилистика: теория стилей и их языковая реализация / Межвуз. Сб. трудов. - Пермь: Пермский гос. Ун-т, 1986. - 168 с.
3. Горизонты современной лингвистики: Традиции и новаторство / Сборник в честь Е.С. Кубряковой. - М.: Языки славянских культур, 2009. - 856 с.
4. Добросклонская Т.Г. Медиалингвистика: системный подход к изучению языка СМИ. - М.: Наука; Флинта, 2008. - 264 с.
5. Землянова Л.М. Коммуникативистика и средства массовой информации: Англо-русский толковый словарь концепций и терминов. - М.: Изд-во Московского ун-та, 2004. - 416 с.
6. Менджерицкая, Е. О. Дискурс, медиадискурс и когнитивно-дискурсивная парадигма в лингвистике // Известия Южного федерального университета. Филологические науки. - 2011. - N 3. - С. 54-60.
7. Гречихин М.В. Современный русский медиадискурс: язык интолерантности (на материале языка современных российских СМИ) // Дис. ... канд. филол. н. - Белгород, 2008. - 159 с.
8. Кожемякин Е.А. Медиадискурс // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. - № 2 (73). - 2010. - Вып.11. - С.13-21.
9. Ревзина О.Г. Лингвистика XXI века: на путях к целостности теории языка // Критика и семиотика. Вып. 7. - Новосибирск: НГУ, 2004. - 296 с. - С. 11-20.
10. Шарков Ф.И. Теория коммуникаций. - М.: РИП-холдинг, 2006. - 240
с.
11. Степанян С.К. Новое значение понятия «формат» в современных печатных СМИ // Вестник МГУ. Сер. 10. Журналистика. - 2007. № 5. - С. 3341.
12. Andersen R., Gray J. (Ed.). Battlerground: The Media. - Vol. 1-2. -Westport, Connecticut; London: Greenwood Press, 2008. - 655 p.
13. Fludernik M. The Fictions of Language and the Languages of Fiction: The linguistic representation of speech and consciousness. - London; New York: Routledge, 2005. - 531 p.
14. Больц Н. Азбука медиа. - М.: Европа, 2011. - 136 с.
15. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. - М.: Добросвет, 2000. -
387 с.
16. Stöber R. Deutsche Pressegeschichte: Einführung, Systematik, Glossar. -Konstanz: UVK Medien, 2000. - 370 S.
17. Faulstich W. (Hrsg.). Grundwissen Medien. - 4. Aufl. - München: W. Fink, 2000. - 494 S.
18. Meyn H. Massenmedien in Deutschland. - Konstanz: UVK Medien, 1999. - 354 S.
19. Gräb W. Das Fernsehen als religiöser Sinnproduzent // tv diskurs: Verantwortung in audiovisuellen Medien. - Jg. 12/2008. - H. 2. - S. 48-53.
