CC BY
35
EasthopeA. 2009: Englishness and National Culture. London.
Elyot T. 2003: The Book Named the Governor // Renaissance literature: An anthology / By Payne, Hunter J.L. (cd.).
Smith T. De Repiblica Anglorum. 1583. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://archive.org/stream/derepublicaanglo00smituoft/ derepublicaanglo00 smituoft_djvu.txt.
The Oxford English Dictionary 1933: Oxford. Т. IV
LINGUSTIC AND CULTURAL PROTOTYPES "RUSSKIY DVORYANIN" (RUSSIAN N OBLEMAN) AND "ENGLISH GENTLEMAN" (In lexicographic and fiction texts of the XIX century)
G. T. Bezkorovaynaya
The article deals with the peculiarities of linguistic cultural prototypes "Russkiy dvoryanin" (Russian nobleman) and "English gentleman" which are analyzed and represented in the dictionaries as well as in the fiction texts of the XIX century. Key words: linguistic-cultural prototype, lexeme, gentleman, dvoryanin (nobleman)
© 2014
Т. И. Васильева
ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ ТИП ПРАВДОИСКАТЕЛЯ В ТВОРЧЕСТВЕ Л. И. БОРОДИНА (материалы к антологии русских лингвокультурных типов)
В статье прослеживается эволюция типа правдоискателя в творчестве Л. И. Бородина, выявляются особенности образной и ценностной составляющих концепта, анализируются художественные средства воплощения типа правдоискателя в произведениях писателя.
Ключевые слова: тип правдоискателя, правдолюб, Л. И. Бородин
Исследование лингвокультурных типажей в художественных текстах как разновидности концепта позволяет не только увидеть индивидуально-авторские особенности художественной концептосферы писателя, её отражение в конкретных персонажах, но и определённую литературную значимость, культурную специфику типизированной личности в социально-временном измерении.
Правдоискатель — один из излюбленных типов героя Л. И. Бородина. С самых первых текстов лучшие персонажи писателя находятся в постоянном поиске истины, справедливости. Рефлексия правдоискателей позволяет автору выйти на ключевые проблемы бытия, обнаружив неоднозначное толкование «правды». В. Д. Плахов, классифицируя героические типы исторических личностей, подразделяет правдоискателей на героев светского толка и героев религиозного склада1. Подобные типы обнаруживаются и в русской классике: герои Ф. М. Достоевского, Н. С. Лескова, Н. А. Некрасова, Л. Н. Толстого, М. А. Шолохова в поисках правды обращаются и к народным истокам представлений о законах жизни, общества, и к религии. Рассматривая феномен правдоискательства на Руси, современный политолог А. Рощин относит к данному типу доносчиков-сутяжников и правдорубов, которых не любит народ, а точнее, по А.Рощину, обыватель2. Правда в данном случае трактуется как истинное положение дел в России, о котором все знают, но боятся говорить, потому что поиски и оглашение правды ничего в государственной системе не меняют. С подобной ситуацией сталкиваются и герои-правдоискатели Л. И. Бородина. Обратимся к анализу понятийной, образной и ценностной составляющих обозначенного лингвокультурного типа в произведениях писателя.
В толковых словарях правдоискатель понимается как «человек, добивающийся правды, справедливости, ищущий истину»3; синонимами слова правдоискатель являются лексемы правдоруб, правдолюб. Этимология слова предполагает постоянное движение в поиске истины, поэтому рассматриваемый тип достаточно динамичный, общительный, рефлексирующий. Бородинские правдоискатели находятся в неустанном поиске истины, пытаясь решить для себя вопрос справедливости жизни, выбора «правильного» пути. И если толковые словари приравнивают правду к справедливости, то для русских философов и писателей данные понятия не являются идентичными, а часто и вовсе вступают в конфликт друг с другом.
Данное противоречие оказывается ключевой причиной глубокого пересмотра жизненных ориентиров главных героев первых творений Л. И. Бородина. Открывшаяся правда прошедших событий побуждает центрального персонажа повести «Перед судом» Сницаренко искать справедливости: Но почему справедливость не может прервать цепочку зла, а продолжает её? (Бородин 1992, 49). «Странная» правда оказывается относительной, потому что существует не в плоскости добра и зла, а в реалиях «странного времени». Разочарование в открывшейся несправедливости правды преследует всех бородинских правдоискателей. Безымянный герой «Повести странного времени», как и Сницаренко, в свете открывшейся правды осуждает не только близких, время, но и самого себя. Совестливость — важнейшая характеристика правдоискателя. Л. И. Бородин обращается к мучительному самоанализу героя, ищущего истину жизни. Сюжетно-композиционное построение повести подчинено показу процесса духовного перерождения центрального персонажа: от позиции судьи-обвинителя к позиции при-
Васильева Татьяна Ивановна — кандидат педагогических наук, кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы Института истории, филологии и иностранных языков Магнитогорского государственного университета. E-mail: tavm@yandex.ru
1 Плахов 2008, 48-67.
2 Рощин 2013.
3 Ожегов 1994, 498.
106
ВАСИЛЬЕВА
нимающего и прощающего. Внутренние монологи, раскрывающие движение чувств и мыслей правдоискателя, становятся одним из излюбленных художественных приёмов писателя.
Наиболее ярко обозначенный лингвокультурный тип представлен в повести «Третья правда». Продолжая традиции русской классики, Л. И. Бородин показывает поиски правды двумя друзьями-антогонистами, Иваном Рябининым и Андриа-ном Селивановым. А. Агеев пишет о схожести бородинских Рябинина и Селиванова с тургеневскими Хорем и Калинычем4. И. Штокман в образе Селиванова увидел проявления особенностей русского национального сознания: «В этом упрямом и непреклонном, простом и здравом селивановском мировоззрении много от русского и древней, как сама Русь, тяги к воле и правде-справедливости»5. Правда Ивана и правда Андриана Никаноровича, религиозная (христианская) и мифологическая (языческая), с одной стороны, противопоставлены, с другой, взаимосвязаны и дополняют друг друга, как и сами главные герои. В лице Ивана Рябинина Л. И. Бородин изображает типичного представителя русского народа, судьба которого была недоброй и несправедливой (Бородин 1990, 66). «Горькая» гибель Рябинина окончательно воплощает семантику имени в художественном замысле автора. Фамилия Селиванова образована от лексемы «сельный», имеющей значение 'полевой или дикорастущий'6. Внутренне свободный и отстаивающий внешнюю свободу Селиванов неутомимо ищет правду жизни, чтобы как-то объяснить справедливость столь несправедливого мира. Средних лет, небольшого роста, хлипкий телом, но ловкий, выносливый, герой неразрывно связан с природой, мыслит её образами: Не только людей, но и всё в жизни привык <...> представлять для собственной ясности в образах тайги (Бородин 1990, 117). Показательна речь Селиванова: Ни смелости в них нету, ни хитрости — покорство одно да ловчение заячье! Им хомут покажи, а они уже и шеи вытягивают, и морды у них сразу лошадиные становятся! А власть нынешняя — как раз по им. Она, власть-то, знает, какой ей можно быть и при каком мужике, где руки в ладошки, а где и пальцы врастопырь (Бородин 1990, 117). Насыщение речи восклицаниями, большей частью неполными предложениями с пропуском глагольных связок, сравнениями с образами природы, употребление просторечных форм, — эти речевые особенности характеризуют Селиванова как живую, горячую натуру, скрывающуюся за обликом рассудительного и деловитого таёжника. Скрытность, актёрство Селиванова позволяют ему не вступать в открытое противостояние с обществом, в котором «смятенный» правдоискатель не может жить со своей «третьей», языческой, природной правдой.
В какой-то мере к правдоискателям можно отнести и героя-интеллигента из романа Л. И. Бородина «Трики, или Хроники злобы дней». Крутов внешне схож с Селивановым, есть некоторая близость и в характерах правдоискателей: упрямство, живость ума, наблюдательность, внутреннее одиночество, мятежность духа. Однако Крутов — представитель совершенно иной социальной среды: библиотекарский сын, книгочей по наследственности, бывший политзаключённый. В судьбе персонажа много фактов биографии самого автора. Вновь писатель даёт герою говорящую фамилию: Виктор Андреевич Крутов. Крутой характер правдоискателя, его сила отразились и в кличке Гвоздь, которую он заслужил в лагерях. Значение имени Виктора 'победа' способствует воплощению авторской идеи о важной роли подобных героев в жизни советского общества второй половины ХХ в. Ключевым отличием от предыдущих персонажей-правдоискателей, на наш взгляд, является роль правдолюба, которую берёт на себя Крутов. Именно поэтому стесняется своего друга Климов на вечеринках высшего света, где официальная правда устраивает общество, а Крутов своими разоблачительными речами разрушает уютный мир обывателей.
«Правдолюбом» называет Л. И. Бородин одного из персонажей повести «Бесиво». Фёдор Кондратьевич Лытов, бывший директор восьмилетки, а ныне почётный учитель на пенсии, единственный в городишке член областной писательской организации, принятый туда, по словам рассказчика, для «обхвату периферии» (Бородин 2002, 4), — личность колоритная, всем своим обликом, поведением, речью соответствующая типу народного правдолюба «смутного времени» постперестроечного периода. Фамилия Лытов образована от глагола лытать, который В. Далем толкуется как 'уклоняться от дела, бегать работы; шляться, шататься, скитаться, бегать без дела, проводить время праздно и вне дома'7. К такому образу жизни и склоняется персонаж. С другой стороны, фамилия героя созвучна лексеме лыко, выражению не лыком шит, что соответствует характеристике Лытова ('о способном, умелом, находчивом человеке'8). Возведение рук правдолюба кверху, апелляция к господу Богу позволяют определять значение имени Фёдор как 'божий дар'9. Отчество Кондратьевич, трактуемое словарём имён как 'воин, несущий копьё', усиливает функцию правдолюба, развенчивающего своими речами неправду жизни, стремящегося столкнуться в схватке со лживыми силами новой России. Вообще имя Кондратий образовано от греческого личного имени КойгаЮя и далее через латинское quadratus — 'четырёхугольный, квадратный'10, что косвенно усиливает портретную характеристику персонажа: весьма крепок, костист и даже кудреват (Бородин 2002, 5) (краткая форма прилагательных также работает на создание впечатления некоторой «квадратности» портрета), борцовые качества крепко впечатались в чертах его угловатой физиономии (Бородин 2002, 5), по-народному крупнопороден, крупнолиц, крупнорук (Бородин 2002, 11).
Подчёркнутая в портрете угловатость персонажа, физическая крепость борца находят воплощение в поведении Фёдора Кондратьевича, в котором подчёркивается актёрство, наигранность, при этом авторская ирония переходит в юмор: Фёдор Кондратьевич, изображая изумление, распрямлял тысячу морщин на жёлтом от старости и курения лице, глаза выпучивал до признаков базедовой болезни, по-актёрски вздымал руки над головой. (Бородин 2002, 4).
Автор намеренно берёт определение «правдолюб» по отношению к Лытову в кавычки, как и «олигарх» к другому персонажу повести. Эти действующие лица России конца 1990-х гг. — отличительные типы страны того времени, их роли временные, а неприкрытое актёрство обоих, определённая зависимость друг от друга, о которой говорит «олигарх», вызывают у окружающих отнюдь не симпатии. Стремление Лытова говорить всем нелицеприятную правду не страшит «олигарха»: Кондратьич для него — имущество динозавровой породы, соцреликт, обречённый на вымирание, в сущности, не опасный и
4 Агеев 1991, 203.
5 Штокман 2000, 67.
6 Даль 4, 1996, 172.
7 Даль 2, 1996, 277.
8 Даль 2, 1996, 276.
9 Словарь имён 2014.
10 Словарь имён 2014.
не стоящий ненависти... (Бородин 2002, 10). Фамильярное обращение только по отчеству, единственный раз встречающееся в повести по отношению к Лытову, сравнение его с вещью нивелируют разоблачительную роль правдолюба. Обличение неправедных, открытие правды не ведёт к справедливости, что определяет не только ненужность функции правдолюба в обществе, но и низведение его до роли шута, на что указывает в своей работе Н. Н. Панченко. Более того, исследователь доказывает сближение признаков правдолюба и нетрезвого человека — чрезмерная открытость, правдивость — «что думаю, то говорю»11, которые тоже скрыто присутствуют в фамилии бородинского персонажа: Лытов — лыко — лыка не вяжет.
Л. И. Бородин даёт ироничные определения Лытову: великий правдолюб, матёрый поэтище, сущий Мефистофель, типичный «сокол» нашего времени, человек с другой планеты, борец за правду-матку, правдолюбец. Настоящим Мефистофи-лем, пронизанным духом зла, предстаёт правдолюб в повести: кивнул злорадно, источал ехидство, раздосадованный моим миролюбием, светясь сарказмом, вопрошал он гневно. Герой ищет раздора, вводит окружающих в смятение: Фёдор Кондра-тьевич из-под своего бровохмурья смотрит мне вслед, испепеляя мой след презрением бойца, израненным брошенного на поле боя (Бородин 2002, 12). Столь яркая портретная характеристика злорадного правдолюба дополняется не менее яркой речевой характеристикой, состоящей из постоянных приговоров окружающим, особенно власти; осуждений, разоблачений, воззваний. Речь Лытова представляет собой смешение лексики высокого и низкого стилей, клише книжной, официальной речи, цитат из русской классики и просторечных выражений. Эмоциональность передаётся через постоянные восклицания, риторические вопросы, повторы, образные выражения, обращения к слушателям: ... Ну есть объяснение, чтоб я на этих олигархов смотрел не как на воров обыкновенных? Ведь если я смотрю как на воров, я же справедливо хочу, чтоб их всех к ногтю, а мне, может, неприятно хотеть кого-то к ногтю! Так как мне быть? Ну хамство! Высшей меры хамство! Они ж даже не оправдываются. Считают, что я, как говорится, ноль без палочки, на моё мнение и понимание им чхать с колокольни! Я для них быдло завистливое. Я же — нет! Я просто понять хочу! Имею право наконец! Если всё дело в экономических фортелях, которых я не понимаю по необразованности, тогда будь добр, объясни, я необразованный, но не дебил, пойму! Или как? Как у Блока? «В заколдованной области плача...» (Бородин 2002, 5). Лытову важно, чтобы на него обращали внимание, такая публичность разительно отличает Лытова от правдоискателя Селиванова из «Третьей правды», избегавшего людей. Примечательно, что Л. И. Бородин в одну из реплик Лытова вставляет дословное селивановское: ... не перевелись ещё людишки (Бородин 2002, 7), проводя связь между героями-правдоискателями. Но если для Селиванова поиски правды были связаны с решением жизненно важных экзистенциальных вопросов, то для Лытова оглашение правды обусловлено жаждой в общественном признании, социальной значимости обличения.
Таким образом, тип правдоискателя в художественном мире Л. И. Бородина социально обусловлен: смена общественных отношений ведёт к изменениям в ценностной составляющей функции данного типажа, культурный компонент уходит на периферийную зону. Л. И. Бородин предсказывает вымирание данного социокультурного типа в современном российском обществе.
ЛИТЕРАТУРА
Агеев А. 1991: Моралист перед сфинксом // Октябрь. 6, 201-204.
Бородин Л. И. 1990: Третья правда // Повесть странного времени. М., 63-194.
Бородин Л. И. 1992: Перед судом // Юность. 4, 34-48.
Бородин Л. И. 2002: Бесиво // Москва. 11, 3-60.
Даль В. И. 1996: Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. СПб.
Карасик В. И., Дмитриева О. А. 2005: Лингвокультурный типаж: к определению понятия // Аксиологическая лингвистика: лингвокуль-турные типажи. Волгоград, 2-25.
Ожегов С. И. 1994: Словарь русского языка. Екатеринбург
Панченко Н. Н. 2008: Коммуникативный типаж «правдолюб» // Вестник Челябинск. гос. ун-та. 23, 110-116.
Плахов В. Д. 2008: Герои и героизм. Опыт современного осмысления вековой проблемы. СПб.
Рощин А. 2013: Почему народ в России боится говорить правду. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://rusplt.ru/society/o-pravde.html.
Словарь имён 2014: Мир словарей. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://mirslovarei.com/nam_a.
Штокман И. 2000: Леонид Бородин — Слово и судьба. М.
LINGUISTIC AND CULTURAL TYPE OF A TRUTH-SEEKER IN WORKS OF L. I. BORODIN (materials to the anthology of Russian linguistic-cultural types)
T.I. Vasileva
The article traces the evolution of type of a truth-seeker in L. I. Borodin's works, exposing the features of a figurative and valuable components of the concept, the artistic means of the implementation of the type of a truth-seeker have been analyzed in his works.
Key words: a type of a truth-seeker, a type of truth-lover, L.I. Borodin
11 Панченко 2008, 116.
