CC BY
86
УДК 81'25 (045)
ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТ СОПОСТАВИТЕЛЬНОГО ПЕРЕВОДЧЕСКОГО АНАЛИЗА © А.А. Сардарова1
Московский городской педагогический университет,
129226, Россия, г. Москва, 2-й Сельскохозяйственный проезд, 4.
Статья посвящена выявлению сходств и различий в передаче семантических и культурологических компонентов описаний российской действительности в тексте оригинала и текстах его переводов на три иностранных языка. При этом выделяются две основные переводческие стратегии: замена аналогом и замена более широким понятием. Выбор стратегии детерминирован тем, в какой степени переводчик воспринимает переводимые понятия как совмещенные в языковом сознании представителей различных лингвокультур. Библиогр. 10 назв.
Ключевые слова: реалия; художественный перевод; способ перевода; адекватность.
LINGUOCULTURAL ASPECT OF COMPARATIVE TRANSLATIONAL ANALYSIS A.A. Sardarova
Moscow City Teachers' Training University, 4 Second Selskokhozyaistvenny Proezd, Moscow, 129226, Russia.
The article deals with the identification of similarities and differences in presentation of semantic and cultural components in the descriptions of Russian reality in the original text and its rendering into three foreign languages. Two major transla-tional strategies have been specified: substitution with an analogue and with a broader notion. The choice of the strategy is determined by the extent to which the translator comprehends the notions being translated as integrated in the linguistic consciousness of the representatives of different linguocultures. 10 sources.
Key words: realia; literary translation; translation method; adequacy.
Когда художественное произведение становится объектом перевода на другой язык, перевод вводит текст оригинала в другую культурную среду с присущей ей спецификой. Воспринимая создание представителя чужой культуры, читатель соотносит его со своим опытом, обогащает его собственным смыслом, тем самым придавая тексту иную жизнь в новом пространстве и времени. Как отмечает М.М. Бахтин, «чужая культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже...Один смысл раскрывает свои глубины, встретившись с другим, чужим смыслом: между ними начинается как бы диалог, который преодолевает замкнутость и односторонность этих смыслов, этих культур» [2, с. 334]. Высказывание известного ученого в полной мере подтверждается при сопоставлении переводов одного художественного произведения на разные языки. Специфика сопоставительного переводческого исследования описана В.Н. Комиссаровым [5, с.196-207] и состоит, помимо прочего, в определении адекватности функционирования текста подлинника и его перевода.
Понятие адекватности является одним из главных. Описаны различные его аспекты: семантические, стилистические, прагматические, эстетические, исторические. Нам близок подход Ж. Мунэна, который подчеркивал этнокультурный аспект. По его мнению, переводчик, располагающий этнографическими данными и имеющий представление о явлениях иной этнокульту-ры, всегда способен успешно справиться с разъяснением ее особенностей в переводе [9].
В нашем понимании, адекватность перевода напрямую зависит от привлечения экстралингвистических факторов, т.е. совокупности знаний о мире, присущих определенному лингвокультурному сообществу. Выбирая те или иные стратегии, переводчик не просто модифицирует форму за счет расширения компонентного состава, а эксплицирует ее содержание, соотносит с культурным пространством, в котором функционирует языковой знак [7, с. 36-41]. От правильного переводческого решения зависит, произойдет ли состыковка образов мира между читателем и автором оригинала, что и является главным критерием адекватности перевода. При сопоставлении переводов одного художественного произведения на различные языки представляется возможным проследить «диалог сознания» людей, принадлежащих к различным лингвокультурам, «смысловой контакт» [4, с. 65]. Такой анализ способствует раскрытию мен-тальности народа и его культуры через язык, что помогает увидеть тот культурный фон, который стоит за единицей языка.
Перечисленный круг задач становится более сложным и интересным, если сопоставляются переводы на языки, принадлежащие к различным языковым группам. В настоящем исследовании это английский (германская группа), итальянский (романская группа), сербский (южнославянская группа). Каждому языку присуща своя языковая картина, состоящая из специфических, характерных для данного языка концептов, стереотипов языкового и культурного сознания. Это
1Сардарова Алина Арменовна, аспирант, тел.: 375296363586, e-mail: alinasardarova@gmail.com Sardarova Alina, Postgraduate, tel.: 375296363586, e-mail: alinasardarova@gmail.com
особенно проявляется при переводе безэквивалентной лексики, в частности реалий, которые отражают образ жизни и мышления языкового сообщества и не имеют аналогов в других культурах, и, соответственно, и лексических единиц для их обозначения. Именно их перевод - нелегкая проблема, которая включает в себя не только передачу понятийного содержания, но и выравнивание их стилистической нагрузки для достижения равноценного воздействия на любого читателя.
Художественный перевод является каналом взаимодействия языков и культур, а реалии в нем используются для воссоздания исторического фона, особенностей жизни определенного языкового сообщества. Таким образом, реалии выполняют этнокультурную и информативную функции. Несомненно, что существуют значительные различия в интерпретации одного и того же оригинального текста разными переводчиками, а, соответственно, различия в понимании русских реалий приводит к различным вариантам их перевода. Мы согласны с утверждением Н.К. Гарбовского, что «переводческие эквиваленты редко играют роль равнозначной замены оригинала. Они субъективны в той же степени, что и образы в искусстве и в познавательной деятельности человека» [3, с. 352].
Это тем более очевидно в том случае, когда литературное произведение переводится на несколько иностранных языков переводчиками, для которых язык оригинала - иностранный. В данной статье, которая обобщает результаты одного из этапов исследования, мы рассматриваем в сопоставительном плане передачу нескольких групп реалий русской культуры, осуществляемую в английском, итальянском и сербском переводах двух первых томов романа М. Шолохова «Тихий Дон» [10].
Целями сопоставительного анализа, предпринятого в данной статье, являются: выявление сходств и различий в семантических и культурологических компонентах описаний российской действительности в текстах оригинала и его переводов и, следовательно, дефиниция степени надежности перевода как источника информации о русской культуре; определение, насколько похоже передаются явления русской культуры посредством принятых переводческих решений. Для осуществления поставленных целей анализу были подвергнуты две группы этнографических реалий, а именно бытовые, обозначающие пищу и напитки, а также одежду и обувь. Выбор данной лексики обусловлен тем, что именно она придает высказываниям в художественном тексте яркий национальный колорит, отражает особенности жизни носителей языка [8, с. 111]. Анализ проходил в несколько этапов: 1) отбор реалий в тексте оригинала и переводных эквивалентов в текстах переводов; 2) изучение содержания русских реалий и вариантов их перевода с помощью толковых словарей русского, английского, итальянского и сербского языков, а также справочной литературы по истории донского казачества [1]; 3) оценка степени адекватности перевода, которая предполагает сохранение/потерю смыслового содержания, национальной и исторической специфики и реализацию/отсутствие
реализации коммуникативного намерения автора; 4) определение способа передачи реалий при переводе и сопоставление вариантов перевода, предложенных в анализируемых фрагментах.
Очевидно, что в рамках статьи не представляется возможным привести всю исследованную лексику и способы ее перевода. Ограничимся лишь некоторыми из них.
1. Способы передачи реалий, обозначающих пищу, напитки.
Одной из наиболее освоенных иностранными языками русских реалий является водка, которая представлена в следующих примерах:
В горнице доканчивали третью бутылку водки...; ...сваха зеленела от водки, как зашибленная морозом лесная груша.
In the front room the third bottle of vodka was finished...;.. Marya had turned green from the vodka, like a winter pear nipped by the frost.
Nello stanzione grande si vuotava la terza bottiglia di vodka. ...l'altra, bevendo vodka, era diventata verde come una pera del bosco colpita dal gelo.
U sobi su dovrsavali trecu flasu rakije. ...njena prija sva zelena od rakije, kao promrzla divlja kruska ozimnjaca...
Как видно из приведенных примеров, английский и итальянский переводчики прибегают к приему транслитерации. Именно в таком виде данная реалия зафиксирована в английском и итальянском толковых словарях. Она достаточно давно вошла в эти языки и не нуждается в пояснении. Сербский же переводчик использовал аналог с яркой национальной окраской -rakija, т.е. говорит о традиционном балканском крепком алкогольном напитке, видимо, для того, чтобы сделать слово более понятным для сербского читателя, доместицировать его. Однако при этом нарушается адекватность перевода, так как у читателя может создаться впечатление, что ракия характерна для казацкого застолья.
Еще одной известной русской реалией является лексическая единица щи.
Григорий, не успевший дохлебать миску жирных, со свининой, щей, встал, пошел в конюшню.
Grigory had not finished his bowl of rich pork and cabbage soup, but rose and went to the stable.
...Grigorij, senza aver tempo di finire la sua scodella di zuppa grassa nella quale nuotavano pezzi di carne di maiale, si alzo e ando nella scuderia.
...Ne stignuvsi da pojede canak masne corbe sa svinjetinom, Grigorije ustade i ode u konjusnicu.
Английский переводчик дает описательный перевод, который объясняет реалию, но не соотносит ее с лингвокультурной принадлежностью. Сербский -«одомашнивает» переводной текст за счет использования аналога, обозначающего сербское национальное блюдо corba, что не может быть расценено как адекватный перевод. Итальянский переводчик употребляет способ генерализации, при котором полностью теряется национальная специфика передаваемого понятия.
Рассмотрим пример удачного применения описа-
тельного перевода (в английском и итальянском текстах) и использования аналога в сербском:
Сало... и откидное кислое молоко, привезенное из дому в сумке, - весь обед.
Bacon-fat... and sour skimmed milk, brought from home in a bag, were the entire meal.
Lardo... e latte cagliato portato da casa nelle borse di tela...
Slaninu.i kiselo mleko, doneto od kuce u torbi, - to je sav rucak.
В данном случае концепты совмещены и понимание не вызывает затруднений.
Примером нарушения адекватности перевода при использовании способа генерализации может служить перевод реалии самокрутка.
Григорий нетерпеливо жевал размокший конец самокрутки.
Grigory impatiently chewed the wet end of his cigarette.
Grigorij masticava, tediato, l'umida estremità di una sigaretta.
Grigorije je nervozno zvakao omeksali kraj cigarete koju je sam savio.
В данном случае все переводчики заменяют русскую реалию более широким по значению словом, которое не передает значение реалии самокрутка и приводит к искажению реальности, в которой разворачивается повествование. В то время в станице казаки выращивали табак и делали самокрутки. Сигареты или папиросы были предметами городской жизни, к которой Григорий не принадлежал.
2. Способы передачи реалий, обозначающих предметы одежды, обувь.
Особенность данной подгруппы лексики заключается в том, что почти все обозначаемые предметы вышли из употребления. Следовательно, такие реалии относятся к историческим и их значение во многих случаях является размытым даже для читателя оригинала, например, шлычка, исподница. Также вызывает затруднение в понимании диалектное употребление названий одежды и обуви, например, чекмень, чирики. Данные особенности не могли не отразиться на переводе.
При передаче историзмов переводчики широко используют способ генерализации, который позволяет приблизительно воссоздать содержание реалии с помощью более широкого родового понятия, а также замену аналогом. Так, папаха в английском тексте передана как fur hat, в итальянском - как colbacco, в сербском - как subara. Все предложенные переводы соответствует русскому меховая шапка, что в самом общем виде характеризует переводимую реалию.
Понимание некоторых реалий данной подгруппы может быть затруднено в силу регионального характера обозначаемых ими предметов. Так, например, значение реалии шлычка объясняется как «головная женская повязка, которая надевалась на волосы, собранные в пучок» [1, с. 56], и в тексте романа она употребляется именно в таком значении:
На тяжелом узле волос пламенела расшитая цветным шелком шлычка.
Английский переводчик прибегает к описанию. Итальянский и сербский предлагают свои аналоги: итальянский - cuffietta (маленькая вязаная шапочка, плотно сидящая на голове), сербский - kapica (маленькая шапочка, тюбетейка). Все три способа не способствуют адекватной передаче авторской интенции, так как они не включают основной компонент значения лексемы языка источника, что можно объяснить их недостаточной осведомленностью в области казацкого национального костюма.
Особую сложность вызывает передача реалий, имеющих диалектный характер. Рассмотрим случай передачи реалии чекмень:
...но он, распахнув чекмень, шел медленно, как по пахотной борозде...
But, with overcoat unbuttoned, he walked slowly along, as though following a freshly-ploughed furrow.
Ma egli procedeva lentamente come nel sorco del suo campo, col cecmen1 aperto.
Ali on je, raskopcavsi kaftan, isao lagadno kao po oranju.
Для того, чтобы понять значение данной реалии, следует обратиться к толковому словарю В. Даля, который определяет чекмень как «короткий полукафтан, с перехватом; донск. урал. казачий кафтан». Английский переводчик, прибегая к генерализации, создает сходный образ у читателя, но при этом теряется как историческое своеобразие, так и национальный колорит, и создается некий усредненный образ. Сербский переводчик ближе всего передал содержание данной реалии при помощи аналога, который хорошо знаком южным славянам. Итальянский переводчик прибегнул к транслитерированию и снабдил его затек-стовым пояснением.
Сходным примером является передача реалии чирики. В силу своего диалектного характера данная реалия отсутствует в словаре В. Даля, но ее объяснение можно встретить в справочной литературе, посвященной истории донского казачества: чирики -«туфли с гладкой подошвой и вырезом сверху, которые носились на шерстяных чулках как казачками, так и казаками» [1, с. 67]. Сравним передачу данной реалии в анализируемых текстах.
Гоигорий стянул с подвески будничные шаровары, вобрал их в белые шерстяные чулки и долго надевал чирик, выправляя подвернувшийся задник.
Grigory pulled his everyday trousers down from a peg, drew them on, tucked the legs into his white woolen socks, and slowly put on his sandals, straightening out the trodden-down heel.
Едва ли данный способ передачи русской реалии на английский язык можно считать адекватным, хотя функциональное сходство обеспечено. Но стирание национального колорита в данном случае снижает адекватность перевода всей фразы, так как иностранному читателю трудно представить sandals, которые носятся с шерстяными чулками.
Grigorij tiró giu dall'attaccapanni le brache di fatica, si vestí, infiló i piedi nelle calzette di lana bianca e armeggió a lungo con una ciabatta (туфля без задника, стоптанный башмак) aggiustando il calcagno piegato.
Smicuci, Grigorije smace s vesaljke svakidasnje caksire, uvuce ih u bele vunene carape i dugo je nazuvao cipele (туфли, ботинки), ispravljajuci podvijeni zadnji deo.
Сербский и итальянский переводчики использовали свои аналоги, которые не только не передают национальный колорит, но в случае итальянского текста затрудняют понимание, так как «выправить подвернувшийся задник» у туфли без задника нельзя.
Еще одним примером неудачного переводческого решения и, соответственно, нарушения адекватности перевода, является передача реалии шаровары.
Он бережно повесил праздничные, с лампасами, шаровары.
Не carefully hung up his Sunday trousers.
Apese con cura le brache festive....
Brizljivo obesi praznicne caksire s lampazima.
Дружко - Петро - в черном сюртуке и голубых с лампасами шароварах.
Pyotr was the best man. He was dressed in a black frock-coat and blue striped trousers...
Piotr, garzone d'onore, in divisa nera e brache azzurro chiaro listate...
Dever Petar u crnom dugackom kaputu na struk i pla-vim caksirama s lampazima...
Григорий стянул с подвески будничные шаровары.
Grigory pulled his everyday trousers down from a
peg.
Grigorij tiro giù dall'attaccapanni le brache di fatica...
Smicuci, Grigorije smace s vesaljke svakidasnje caksire...
Все переводчики, прибегнув к гиперонимической замене, исказили описываемую реальность, так как казаки носили шаровары, а не брюки или штаны. Реалия лампасы передана только сербским переводчиком, так как она присутствует в сербском языке. Для английского переводчика она, видимо, осталась непонятой, Она или опускается в английском переводе, или передается как «полоски». Таким образом, создается неверная картина казацкого быта, где казаки носили голубые полосатые брюки (английский перевод), штаны, обрамленные каймой (итальянский перевод), что никак не соответствует реальности, описываемой M. Шолоховым. Ближе всего она воссоздана сербским переводчиком - штаны с лампасами -
благодаря близости славянских национальных костюмов.
В результате проведенного сопоставительного анализа можно сделать следующие выводы:
Перевод лексических единиц с ярко выраженным культурным компонентом может служить источником информации о русской культуре в том случае, если потери в передаче семантического и культурологического аспектов описания действительности сведены к минимуму, как, например, при передаче реалий сало и откидное молоко во всех анализируемых переводах. Если такие потери значительны, то такой перевод может исказить культурологическое содержание и, следовательно, создать искаженное представление о русской действительности, как, например, при передаче реалии самокрутка во всех анализируемых переводах.
Адекватная передача явлений русской культуры возможна при ее адаптации к восприятию носителей переводного языка или посредством переноса читателя в мир культуры носителей языка оригинала. Выбор стратегии детерминирован тем, в какой степени переводчик воспринимает переводимые понятия как совмещенные в языковом сознании представителей различных лингвокультур.
Замена реалии аналогом отражает стремление переводчика совместить языковые сознания носителей разных культур, что неизбежно приводит к потере или искажению культурологической информации, содержащейся в тексте оригинала, как, например, при замене русской реалии водка в сербском переводе словом т^.
Переводчики прибегают к замене обозначения конкретного факта русской культуры более общим в том случае, когда соответствующий эквивалент отсутствует в переводящих языках, тем самым стараясь компенсировать это отсутствие и приблизить понимание переводимого понятия за счет потери национально-культурной специфики, как, например, передача реалии чирик во всех трех переводах.
Реалии можно и должно переводить, так как они придают тексту национальную специфику и образность. Для этого переводчик должен владеть обширными фоновыми знаниями и глубоким пониманием описываемой в произведении действительности.
Статья поступила 13.03.2014 г.
1. Астапенко Г.Д. Быт, обычаи, обряды и праздники донских казаков ХУ11-ХХ вв. Ростов-на-Дону: НПК «Гевест», 2010. 256 с.
2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Изд-во Искусство, 1979. 424 с.
3. Гарбовский Н.К. Теория перевода. Учеб. для вузов. М.: Изд-во МГУ, 2004. 544 с.
4. Дридзе Т.М. Перевод как текстовая деятельность: основания и предметная область семиосоциопсихологической теории коммуникации. Язык. Поэтика. М.: Из-во МГЛУ, 1996. Вып. 426. С. 54-65.
5. Комиссаров В.Н. Слово о переводе. М.: Международные отношения, 1973. 215 с.
6. Комиссаров В.Н. Перевод как объект лингвистического исследования. М.: Международные отношения, 1978. С. 315.
ский список
7. Мунен Ж. Теоретические проблемы перевода. Перевод как языковой контакт. М.: Международные отношения, 1978. С. 36-41.
8. Пшенкина Т.Г. Посредническая роль переводчика в межкультурном общении. Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2003. С. 178-186.
9. Томахин Г.Д. Реалии-американизмы. Учеб. пособие по страноведению.
М.: Высшая школа, 1988. 239 с.
10. M.Sholokhov. And Quiet Flows the Don. New York: Carroll &Graf Publishers, Inc., 1996. 637р; M. Sciolochov. Il placido Don. Milano: Garzanti, 1966. 818 с. M. Solohov. Tihi Don. Beo-grad: Kultura, 1967. 720 с.
