CC BY
7
ЛИНГВОКОГНИТИВНАЯ СУЩНОСТЬ РОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ В ДИАЛЕКТНОЙ КАРТИНЕ МИРА ЖИТЕЛЕЙ КУБАНИ (НА ПРИМЕРЕ МИКРОПОЛЯ «КРОВНЫЕ РОДСТВЕННИКИ»)
Часть 2
О. Г. Борисова, Л. Ю. Костина
Ключевые слова: когнитивная диалектология, диалектная картина мира, концептуальное микрополе «Кровные родственники», этнокультурная специфика, кубанские говоры.
Keywords: cognitive dialectology, dialect world view, conceptual microfield "Blood relatives", ethnocultural specifics, Kuban dialects.
DOI 10.14258/filichel(2022)2-06
Данная статья продолжает исследование, начатое ранее [Борисова,
Костина, 2022, № 1]. Обратимся к рассмотрению диалектных номинаций матери в кубанских говорах (далее — КГ), представляющих собой серию лексических единиц (далее — ЛЕ) с корнями МАТ- и МАМ-: ма'мъця, ма'тер / ма'теръ, ма'ты, ма'те [э], (ласк.) мату'ся. В традиционной кубанской семье на матери держится домашний быт, сельскохозяйственная работа, ее жизнь полна забот и волнений. Подтвердим эту мысль высказыванием информанта: Жэ 'нщина, ана' жына', матъ, на ие плича'хфсехазя'йства, а вин, казацу'ра, он вою'е, слу'жытъ (Сла-вянск-на-Кубани). В записанной в станице Старомышастовской пословице Дивча'та шъютъ и спива'ютъ, а ма'тэ по'рэ и пла'че жизнь матери, взрослой замужней женщины, противопоставляется беспечности молодых девушек, ее дочерей (см. также: Ма'тэ пла'че, а до'чка ска'че).
Исследователь В. П. Чалов приводит пословицы Матъ свои'м де'тям по'крышка <все покро'ет, де так, де не так>; ба'бка вну'кам по'крыш-ка, происхождение которых ученый связывает с фразеологическими единицами (далее — ФЕ) своя' ха'та по'крышка и с ха'ты сор не выно'сят, отражающих старинные верования [Чалов, 1981, с. 168]. В местных говорах зафиксирована паремия Своя' ха'тка — ри'дна ма'тка, что позволяет выделить общие концептуальные признаки у понятий матъ и ха'та: защита, тыл, опора в жизни.
Значимость родной матери в жизни ребенка и уже взрослого человека отражается в многочисленных фольклорных текстах. Так, в па-
ремии Була' сы 'ла, як ма 'ты на рука 'х носы 'ла подчеркивается важность материнской поддержки и заботы. Без матери у человека тяжелая, горькая доля. Приведем высказывание информанта: Ма'му них-то' замини'ть ни смо'жыт, дивча'та. Нима'еу тэ'бэ ма'ты, нима' тоби' сви'ту (станица Бородинская). Народная мудрость подчеркивает, что духовно мать ближе, чем собственные дети: Но ди'ты ны тэ', шо ри'дна ма'тэ (станица Новомалороссийская). Только родная мать может поругать и пожалеть, наказать и простить: Ма'ты одно'ю ру-ко'ю бье, а друго'ю гла'дэ. Вона' и поруга'е за ди'ло, и пожали'е (станица Динская). Ма'менька поруга'е, так оно' и ни болы'ть (хутор Братский). Бесспорная приоритетность матери по сравнению с отцом выражается в паремии Отцо'в как псов, а мать одна'. Прецедентные тексты эксплицируют яркую выраженность в менталитете носителей КГ образа матери как доброй, заботливой, справедливой, любящей, любимой и единственной.
В КГ зафиксированы зооморфные паремии, в основу которых положена общность материнских инстинктов, присущих всем живым существам. Приведем высказывание информанта: Де'душка прыйи'хав наху'тор горбо'ю на коро'ви. Посады'в нас на горбу'.Ма'ма пла'чуть. А мы ра 'ди, шо в станы 'цю йи 'дым, пошти' шо у го 'рот. Нычего: цу-цыня'т забра'л, а су'чка хоть куда' за цуцыня'тами прыбежы'ть. Цэ така' була' погово'рка. И пра'вда, ма'мка скры'ню погрузи'ли, и так мы ста'ли в станы'цижыть (станица Старонижестеблиевская), см. также устойчивое сравнение як ки'шказ кошыня'мы «о матери, заботливо относящейся к детям': Ма'ты, вона' як ки'шка з кошыня'мы: и в са'дик заво'дэ, и с са'дика забыра'е, и тяга'е его' (станица Марьянская).
В народном сознании мать традиционно ассоциируется с землей-кормилицей, что свидетельствует об осмыслении через данный термин родства космогонической картины мира. Ср. пословицу в местной огласовке: Ма'тэнька ко'рмэ дитэ'й як зэмля' людэ'й (станица Старонижестеблиевская). Актуализация этого концептуального приращения с максимальной силой выражается в рассказах о стандартизированной бытийной ситуации, связанной с ролью матери в голодное время и пережитой многими диалектоносителями (ср. воспоминания информантов: В го'лат пикли лату'тики... Либиду' как нава'рим, а па-то'м мать пирижмет ие и пря'м на скаваро'тку, и ма'слица по'снава, и паджа'риваит лату'тики (станица Архангельская). А ма'ма яки'-ны-бу'ть пля'цыки спичет из бурьяна'и таммукы'чка (станица Васюрин-ская). Ма'ты ляпэ'ныков попэче' на пэчи', и ото'мы йимо' (станица Дядьковская). Ма'ма на пе'чки пикла'ля'пки, прям на пе'чки (станица
Копанская). Тро'хи карто'хи, тро'хи маку'хи, кукуру'зу надирем крупу', ила'дичкавма'ма напикеть (станица Передовая). В КГ зафиксировано устойчивое выражение, равное по структуре предложению, ма'ма сели'трой не полива'ла «кто-л. имеет небольшой рост и вес», в котором в шутливой форме обыгрывается идея о том, что мать, как кормилица, отвечает за физическое состояние детей: Муш у мэ'нэ такы'й ху'дэнь-кый бул, нэвили'ково ро'ста. Мы одина'кови. Я кажу': «Тэ'бэ чи ма'ма сили'трой нэ полыва'ла, нэрастэ'ш, малы'й и малы'й» (станица Старо-титаровская). См. также: Ище'така' погово'рка була'ча'сто, и нэ то', шо там ма'ма, а други' лю'ды каза'лы: «Мини' на'до яйцэ', мясцэ', саль-цэ', бо у мэ'нэ дэты'нка сосэ'» (станица Старотитаровская).
В рассказах многих диалектоносителей мать — умелица, рукодельница, доде' (и') льни (ы) ца (я); ср., напр.: Ма'ма и шы'ла, и ви-за'ла. Свя'жыть э'ти наски', да павы'шы — пагаленки, э'та зна'чит дли'нныи наски', го'линь (станица Архангельская). Ана' в мать, мать у ние даде'льница: и шьет харашо', и вя'жыт (станица Архангельская). Ма'ма мени' пэрэшыва'ла свои' плаття'ра'зны: рукава' з бу'хтаю, внызу' зау'жаны (хутор Марьинский). Бы'ли краси'выи палате'нца. Асо'бинна мая' ма'ма, ана' харашо' виза'ла, вышыва'ла, ана' де'лала палате'нца краси'выи и ска'тирти.Ана'скатертя'из ни'такде'лала, ана'даде'льница,уме'лахарашо'фсе де'лать (с. Новопавловка). Ма'ма на вирстаке'пря'ла (станица Новотитаровская). Уминя'ма'ма и парт-на'я, и тка'ла (станица Передовая).
Информанты часто признаются в любви к матери. См., напр.: Ма'тирь свою'я таклюбы'ла. Була'манэ'нькою, всэ за нэ'ю пла'кала вычира'мы: боя'лась, шоб она' ны вмэ'рла (станица Новомалороссийская). Ма'ма прышла': ну че вы? Разлома'лы б (курицу), мини' кусо'чек оста'вылы, а са'мы б ужэ' пойи'лы. Ни. Ждымо' ма'му. Обиза'тиль-но жда'лы ма'му. И мы впятех сида'им за сти'л (станица Северская).
Мальчика, сильно привязанного к матери, в кубанских говорах с украинской языковой основой (далее — КГУЯО) называют украинизмом ма-ми'й. Лексема имеет ироническую коннотацию, поскольку такая зависимость порицается в диалектном сообществе. При этом эквивалентная номинация для девочки в КГ отсутствует — видимо потому, что тесная связь дочери с матерью воспринимается как естественная.
На базе корней МАТЕ[Э]Р-, БАТЬК/Ч- образованы ЛЕ, номинирующие сироту. Обращает на себя внимание дифференциация по признаку отсутствия отца / матери, не характерная для литературного языка ( далее — ЛЯ): человека, не имеющего мать, в КГ называют бе[ы]зма'те [э] рным, не имеющего отца — бе[э]зба'тченко, безба'тьковщиной. Ребен-
ка, у которого нет одного из родителей, — устойчивым выражением по-лови'на сироты'. Для наименования сироты в КГ используют также существительные сиротю'к (м. р.), сиротя'тка (м. /ж. р.).
Номинации детей в КГ входят в следующее словообразовательное гнездо с корнем ДЕТ- / ДИТ-: деты'на, детенок, деты'(и')нка, де-тю'шка, детю'шечка. Детей в традиционных кубанских семьях было, как правило, много. Записаны многочисленные рассказы информантов, в которых они обращают внимание на многодетность как признак, отличающий прошлую жизнь от настоящей. См., напр.: Симья' была' бальша'я, дите'й мно'га... и фси' йи'сты про'сять. Вот и при-шло'сь мне сра'ннихлет батракава'ть. А батракава'ть — ни пе'сни спива'ть (хутор Железный). Ра'ньшы дитэ'й було'у ка'жнам даму' шысть, сим, а то и вси' дэ'вьять (станица Старомышастовская). А дитэ'й — ша'йка, ту'тачки бы'ли уси': и Коломэнки', и Рябошапки'. Дитэ'й бы'ло! По тро'е было'! (станица Старокорсунская). Дитвары' тада' памно'га бы'ла. У ка'жнам дваре' па шэ'сть-семьрибити'шэк. Как сабиремсяу ку'чу, гамани'м... (станица Тбилисская). Ишо' ба'буш-ка мая' расска'завала. У йи'х бы'ла де'вить дите'й: читы'ри бра'та и пять систер (станица Успенская). У информантов вызывают одобрение государственные меры по поддержке семей с детьми, которых не было раньше: Нам ниче ны платы'лы, кагда'мы дитэ'й вады'лы. А щас прывыла' двух дитэ'й — ха'тка есть. Пу'тину благада'рнасть (станица Тверская).
В собранных материалах зафиксировано диалектное наименование старшего сына — старша'к (станицы Воронежская и Новолабинская). Самого младшего мальчика в семье (обычно позднего ребенка) номинирует серия широко бытующих ЛЕ с прозрачной внутренней формой: после'дух, после'дыш, заскребыш, мызы'нец (ь), мазу'нчик, после'дышек, вы'шкребок. Первые четыре лексемы воспринимаются как нейтральные. Эмоциональную окраску словам мазу'нчик и после'душек придают уменьшительно-ласкательные суффиксы -ЧИК и -УШЕК. В КГ существительное обладает расщепленной коннотацией: уменьшительно-ласкательной или иронической: То'лик — мазу'нчик був: вин мла'тшый, и ма'тэ То'лика би'льшэ любы'ла (станица Ахтанизовская). Появление негативной эмоционально-экспрессивной окраски обусловлено возможным употреблением этого слова как синонима выражения маменькин сынок: Так и ру'ки че'шуцца атлупи'ть э'тава мазу'нчика (станица Динская). Существительное вы'шкребок имеет иронический оттенок, выражающий реакцию окружающих, в том числе старших детей, не одобряющих привилегированное положение в семье младше-
го ребенка, которого родители обычно любят больше остальных и балуют: Вин вы'шкрыбок, его ны руга'ють, а нам достае'цця (станица Ахтанизовская). Появление диалектных номинаций вы'шкребок и за-скребыш, вероятно, ассоциативно связано с русской сказкой «Колобок», где дед и баба, пожелавшие иметь детей, «по амбару помели, по сусекам поскребли» и слепили колобок, который стал для возрастных родителей поздним ребенком.
Что касается наименования сына, то оно не имеет в КГ диалектных эквивалентов. Рождение сына в казачьей семье всегда считалось престижным. На сыновей давали землю, казачий пай «устар. основной земельный надел казака': А ра'ньшэ було' ось як: на ка'ждого сы'на дава'лы зи'млю, свий пай був. Ось бога'то сынови'й було' — бога'то було' и зим-ли'. А у ко'го дивча'та булы', той зимли'нэ ими'в. Цэ було' ти'кэу ка-заки'в, а городовыки' цего нэ ими'лы (станица Елизаветинская). Бы'ла у на 'с два сы 'на да ате 'ц из мужыко 'ф. Вот на ни 'х нам зе 'млю и да-ва'ли. Тримужыка' — три па'я. Ка'ждый пай — па шэ'сть гикта'раф (хутор Железный). Совершенно очевидно, что у семьи, где было больше сыновей, было больше земли и работников. На Кубани зарегистрированы метафорические наименования сына — план и дочери — сунду'к, обусловленные особенностями казачьего общежития. Образные ЛСВ развились на основе диалектных значений лексем: план «земельный надел казака» и сунду'к 'приданое дочери'; см. записанный в станице Дядьков-ской фрагмент беседы: Повиту'ха дверь прыоткро'е и спро'сэ, хто ро-ды'цця, з ву'лыци: «План чи сунду'к?». И получа'лось так, шо у и'х сунду'к, а план оды'н. А вот у Близнюки'в наоборо'т: тры сы'на и дочь — значит у и'х тры' плана' и оды'н сунду'к. Приведенные примеры позволяют выявить у понятия сын этнокультурно обусловленные когнитивные признаки «благополучие» и «достаток».
Реакцией на рождение сына может служить ФЕ, равная по структуре предложению: каза'цкому / каза'чьемуро'ду нет / нема' перево'ду. Приведем запись диалога, представленного в диссертации В. П. Чало-ва: — Васи'ль, ты чув, шо Мары'я радила' пазавчера? — Та ты шо? — Да, ма'льчика найшла'! — О, э'та харашо'. Каза'цкаму ро'ду нет пирыво'ду. Адни'м казако'м бо'льшы ста'ла (хутор Александровский). Рождение сына как продолжателя рода остается предпочтительным и в наши дни. Сын воспринимается как опора родителям в старости. Многие женщины-информанты признавались, что хотели бы доживать старость в доме сына, напр.: С сы'нам жыла' как у Бо'га за двирьми'. Харашо' жыла'... (станица Отважная). Эта идея нашла отражение в пословице: Лу'чше у сы'на пид столо'м, чем у зя'тя за столо'м.
Среди диалектных слов, называющих дочь33, наиболее частотен акцентологический вариант дочка', который употребляется преимущественно в КГУЯО. Зафиксированы также существительные до'ня, до'ця, до'черь.
Единичную фиксацию имеет лексема старшу'ха «старшая дочь». Младшую дочь носители местных говоров могут называть нейтральными диалектными словообразовательными вариантами меньшу'ха, мень-ша'чка. Следует отметить, что суффикс — УХ(А) далеко не всегда несет экспрессивную нагрузку. См., напр.: молчу'ха «молчунья», спеву'ха «певунья» и др. Квазисинонимом приведенных лексем является диалектизм заскребушка, который не только эмоционально окрашен, что находит отражение в суффиксе -УШК-, но и имеет дополнительные дифференциальные семы: «обычно поздний ребенок».
Следует отметить, что рождение дочери было не таким радостным событием, как рождение сына. Это связано с необходимостью отдавать дочь в чужую семью, собирать ей приданое, что нашло отражение в поговорке Дочка' — цэ дыря'вый чува'л (чува'л 'мешок'). См. также номинирующий дочь фразеологизм това'р недо'машний. В местных говорах лексема функционирует в значении «девочка, дочь» и обладает иронично-шутливой коннотацией: — Ну шо, жы'нка вжэроды'ла? — Та, опья'ть шэрэ'па (станица Вышестеблиевская).
В КГ зарегистрированы диалектные наименования близнецов: близ-нюкы' (обычно мн., ед. близню'к), близня'та (ед. нет). Близнецов женского пола называют близня'чки (обычно мн., ед. близня'чка). Диалектные фонематические варианты представляют собой существительные двоя'шки(ы), двое'шки(ы) (чаще мн., м. и ж. двоя'шка, двое'шка), троя'шки, номинирующие двойнят и тройнят соответственно. У этих лексем концептуальных приращений не выявлено.
Презрительную оценочную характеристику обнаруживают диалектизмы байстрю'(у')к, байстрю'(у')чка, жигуча'нник «незаконнорожденный ребенок». Слово байстрю'(у')к заимствовано через польский из немецкого [ЕСУМ, 1982-2012, I, с. 118]. Есть данные, что слово изначально принадлежало воровскому жаргону [Даль, I, с. 53]. Существительное же(и)гуча'нник имеет прозрачную внутреннюю форму: на Кубани функционирует однокоренная лексема же(и)гу'чка «крапива» (ср. лит. крапива — крапивник «внебрачный ребенок», эквивалент в чешском языке дословно переводится как «рожденный в крапиве» (см.: [Фасмер, II, с. 367])).
33 В местных говорах существительное дочь может выступать в функции обращения к женщине любого возраста.
Нейтральными синонимами приведенных лексем выступают словообразовательно-грамматические варианты, обладающие структурной и семантической мотивированностью, — безба'тченко, безба'тьков-щина: Булы' бэзба'тчинки. Бэзба'тчинко — ба'тько бро'сыл и'ли че. Ах, ты, бэзба'тчинко! (станица Дядьковская). У систры' ужэ' быв хло'пиц нагу'лянный. Бизба'тьковщина (с. Новопавловка). Во время экспедиции в станицу Копанскую (2010 г.) записаны ФЕ девча'чий сын и девча'чья дочь, номинирующие детей, которые рождаются у молодой девушки, не вышедшей замуж. Как отмечается в словаре «Славянские древности», «использование матронима в наименовании ребенка носит уничижительный характер и указывает на его незаконное происхождение» [Славянские древности, 1995, с. 204]. Следует отметить, что на Кубани отношение к детям, рожденным вне брака, было неодинаковым. См., например: Цэ як у старовыну' байстрюко'в, их я'кось пры-зира'лы, а сийча'сэ'того нет.А в старовыну'да'жэма'тэрь ссыла'лы на ссы'лку на тры'цать лит, шоб ны ба'чила дитыну, е'сли ты пры-жыла'. Э'то було'у на'с,у Дя'дьковской,у старовыну' (станица Дядьковская). Умэ'нэ сын дивча'чий. Ну шо. Ма'ма каза'ла: «Суме'ла прид-ба'ть — воспи'тывай» (станица Копанская).
Приведенный языковой материал отражает культурно релевантную концептуальную информацию и демонстрирует, что большое количество детей в семье обусловило необходимость их категоризации, отражающейся в ряде концептообразующих признаков: состава семьи (воспитывающийся в полной семье — воспитывающийся в неполной семье), правового (рожденный в браке — рожденный вне брака), возрастного (старший — младший), количественно-временного (первый — последний — поздний) и эмоционально-оценочного (ласковое, шутливо-ироническое, неодобрительное).
Дети осмысляются в народном сознании как когнитивная доминанта концептуального поля «Кровные родственники». Важность иметь детей находит отражение в пословицах и поговорках. Приведем их в высказываниях информантов: Я кажу' вну'чки: «Рожа'йтэ дитэ'й!Ха'та бэз дитэ'й шо каву'н бэз мя'коти» (станица Елизаветинская). Я вам, див-ча'та, так скажу': челови'к нэ на ви'к, а ди'ты до гро'ба. Ди'ты — цэ для жэ'нщины са'мэ гла'внэ (станица Старомышастовская). Показательно, что страшным проклятием в КГ является выражение нэ ба'чить тоби'сво'го дыты'ны. В традиционной кубанской семье дети, представляя собой высшую ценность, выступают в качестве скрепляющей основы семьи. Они воспринимаются и как долг перед Господом, и как Божий дар, выражая собой присутствие в семье Святого Духа, под защитой которо-
го находятся: Ка'жуть лю'ды: колы' мала' дыты'на па'дае, Бох йии' со-ло'мку пыдстила'е (станица Новомалороссийская). См. также паремии: 3 дитьмы' го'рэ, а биз дитэ'й вдво'е. У кого' ди'ты, у того' и смих. В сознании диалектоносителей дети — опора в старости. Эта идея актуализируется в бытующей на Кубани пословице, функционирующей в двух вариантах: Дожда'лась су'чка по'мочи: сама'лыжы'ть, а цуцыня'та га'вкають. Цэ як ди'ты пыдраслы' да ста'лы помога'ть (станица Новомалороссийская). Як ка'жуть: «Дажда'лась су'чка по'мачи: начали' кутиня'та га'вкать» (станица Бородинская).
В фольклорных текстах подчеркивается, что воспитывать ребенка необходимо с раннего детства. См., напр.: Дытэ'й на'до воспы'тувать, покы' воны'мали'. Ще е така' пи'сня: «Ой, нэ'нько моя, а я ж до'чка твоя', тоди' було' бы'ты, вчи'ты, якманэ'нька була'» (станица Дин-ская). Покы' воны' мали', уси' хоро'щи. Пра'вду ка'жуть: га'рна Гор-пы'на, пока' дыты'на. А повыроста'ють, так куды' шо дива'ицця. Вжэ нэ такы'хоро'щи (станица Елизаветинская). Дыты'ну воспи'туй, покы' попэрэ'к кро'вати лэжы'ть (станица Старотитаровская). В диалектном сообществе осуждаются родители, не занимающиеся воспитанием детей, расту'щих как бурья'н в по'ле / в степу': Уме'л роди'ть — не уме'л уму'-ра'зуму научи'ть.
Многие информанты вспоминают, что в период становления колхозов родители воспитанием детей практически не занимались, поскольку работали с утра до позднего вечера. Детей воспитывала пло-ща'дка «детский сад»: Па'пу ждэм-ждэм — нэма'е. Вин идэ' тэ'мно и прыхо'дэ тэ'мно (станица Гривенская). Ма'тэ адна', а нас шэ'стэ-ро. Ма'тэ рабы'ла в калхо'зи. Аны' взялы' фсю тя'жбу мушску' на сэ'бэ (станица Динская). Ради'тилий забра'лы, апридили'лы у кал-хо'с, а на'с тро'и астало'сь. Васпи'тувала плаща'тка, пато'м кал-хо'с васпи'тувал, пато'мрабо'талы (станица Новомалороссийская). А ра'ньшы булы', называ'лысь «площа'ткы». Туды' зво'дылы ди'ток. Их там и кормы'лы, ама'мыробы'лы у колхо'зи зутра' до но'чи (станица Новощербиновская). А роды'тэли робы'лы от позна' до позна'. Мы йихнэ ба'чилы. Цэ бул пра'зныкякы'й, е'слимыма'му поба'чим (станица Старонижестеблиевская).
Часто детей приходилось брать с собой в поле, где за ними присматривала нянька: Степь далико' была' ад дамо'ф. Балга'ныу та'барах спа-са'ли нас кре'пка. И ад дажэ'й, и дите'й та'ма мо'жна бро'сить. При-би'х, пакарми'лгрудно'ва иапя'тьрабо'тай.Дите'й-таусте'пьзаса-бо'й тину'ли (до'ма бро'сить не' на каво) '. А там, у балга'нах, ня'ньку диржа'ли (станица Тбилисская). Нянькой могла быть одна из матерей,
отсюда диалектный глагол мамкува'ть 'присматривать за детьми, матери которых взяли их с собой в поле': Тоди' нэ са'дик був, а е'здилимам-кува'ли у по'ли (с. Новопавловка).
Однако роль семьи в воспитании подрастающего поколения в сознании диалектоносителей осталась неоспоримой. Народ глубоко убежден: то, каким человеком ребенок вырастет, во многом зависит от семьи, от личного примера, который подают ему отец и мать. Эта мысль находит отражение в следующих паремиях: У яко'й ма'тэри со'висть як скло', у то'й и сын харо'ш (хутор Братский). Якы' кори'нья, такы' на-си'ння (станица Динская). Я'блоко отя'блони далэко'нэ ко'тэцця.Яка' ма'мка, так'а и ля'лька (станица Старонижестеблиевская). См. также фрагмент беседы с информантом: Сава' нэ вы'лупэ сокола', а тако'ва ш вытрышкоо'кова, як сама'. По'няли, што сказа'л? Ну э'та ш са'мая практи 'чески пасло 'вица, што я'блака ат я 'блани нидалико' па 'дает. Вытрышкоо'кый — з бальшы'ми глаза'ми (станица Натухаевская).
О воспитании детей в послевоенные годы свидетельствуют воспоминания информантов о стереотипизированных бытийных ситуациях, когда после гибели отца на фронте детей растила одна мать. См., напр.: За'миж я ны выхо'дыла, одна' воспи'тувала дитэ'й (станица Камы-шеватская). Ни було' у на'с де'цтва. Так шо мы ни ба'чилы ни ла'ски ни ска'ски, ни конфе'т я ни зна'ла, я их ни и'ла. Яроди'лася ужэ' бис па'пы, па'па поги'п, так би'дной ма'мы доста'лося... (станица Ста-рощербиновская). Ма'ма пражыла' адна' с на'мы. Куды' с тако'й ка-гало'й, куды' ще за'муш (станица Тверская). Па'па с вайны' нэ при-шо'в, а на'с пять душ аста'лася. Ну и нэ выхо'дила ма'ма за'муш (хутор Хатукай).
Детей в кубанских семьях рано приучали к труду. Приведем высказывания информантов: Быва'лача,ма'ма ска'жыть: «Дивча'та, иди'ти кизе'ки де'лать!» И мы идем (станица Геймановская). Я стара'лася, шоб у мэня' де 'ти бы'ли тру'долюбы'мые (хутор Незаймановский). Ди'ты и свине'й па'слы, и коро'ф (станица Сергиевская). Ма'мка зага-да'е: во тэ' парабы'тэ, во тэ' парабы'тэ. А мы стара'имся,ро'бымяк угорэ 'ли (станица Стародеревянковская). Була' ма'ма. Она' мини' як загада'ерабо'ты: и шоп кукуру'зу пополо'ла, шоб доли'вкы пома'зала (станица Староджерелиевская). Ма'ма нас бра'ла пропа'лювать хло-по'к. Булы' зады'ркы на па'льцях, но помога'лы взро'слим (станица Старотитаровская). Як батько робыв, так и тэбэ учив (станица Старо-титаровская). Я воды'л трусо'в в де'цтви (Усть-Лабинск). Хади'ла па на'ймах па'сти каро'в, па'сти бара'шык. Я нэ по'мню ужэ', па ско'ка у дэ'нь. Ну тагда' ш булы' де'ньги — пять рубле'й! Цэ ты шо! Цэ бага-
чи'. Яма'мки аддаю'. Я бо'льшы каро'в па'сла (аул Хатукай). В шко'лу ходы'лы ны уси' ди'ты. Ди'ты пособля'лы роди'тэляму по'ли, на ого-ро 'дах, до 'ма управля'лыся со скоты 'ной или робы 'лы батрака 'мы у ку-лаки'в (с. Шабельское).
Родители стремились передать детям свои трудовые навыки и умения, о чем свидетельствуют многочисленные контексты. См. напр.: Ба'бушка пря'ла, ма'ты пря'ла, и мынэ' до пря'тки поста'вылы (с. Большой Бей-суг), Тоди'нас ныучи'лы — учи'лы пря'сты.Пря'тка,грэ'пка, вэрэтеш-ку пряду'ть. Расче'шышрука'мы, на грэ'бни чиса'лы (станица Сергиевская). Мать моя' була' тка'ля и ба'бушка то'жэ, а я ни пря'ла, ткать уме'ю (станица Старомышастовская). Ра'ньшэ, да, нас учи'лы матэ-ря'. Я скажу' за сэ'бэ: я от ни'ткы до го'лкы бу'ду робы'ть, и мушску', и жэ'нску, я любу' рабо'ту бу'ду робы'ть (станица Старотитаровская).
Родители прививали детям традиционную песенную культуру, что для кубанских казаков чрезвычайно важно: Пляса'ть ни пляса'ла ма'мка, а спиву'ха была' (станица Бесскорбная). Ба'тько був такы'й спиву'н, и ма'мка то'жэ спиву'ха, ны да'й Бох! (станица Пластунов-ская). У на'с ма'ма хорошо' спива 'ла, и мы бага 'то пе 'син похвата 'лы од ма 'мы (Славянск-на-Кубани).
Зарегистрированные контексты демонстрируют уважительное отношение детей к старшим: Де'ти вот ни магли' са ста'ршым ни па-здаро'вкацца (станица Архангельская). Да'жы сты'дна, е'сли я ни паз-дра'ствуюсь са ста'ршыми. Вот нильзя' бы'ла ни паздра'ствавацца са ста'ршым (станица Архангельская). На'до прыуча'ть дитэ'й здо-ро'вкацця зма'лку (станица Стародеревянковская).
В казачьих семьях детей воспитывали в христианских традициях. Приведем показательные высказывания информантов: Маи' ради'ти-ли бы'ли глубако' ве'рующии. У на'с была' бажни'чка. Вот э'та, ана' в углу' висе'ла. Там лампа'тку ма'ма зажыга'ла. И эта мали'лися, ну и на'с приуча'ли (пос. Ильский). У мине' и ба'бушка хади'ла у цэ'ркву, пе'ла на кры'ласи, и ате'ц мой пел на кры'ласи, када' па'рним был иужэ' жыни'лся. И я хади'ла у цэ'ркву, мы там на кры'ласи пе'ли. А типе'рь я ни э'та... (станица Кубанская). Шысто'ва января', кану'н носы'лы — вэче'рю. Бува'ло, идэ'ш, нэсэ'ш куттю' ба'бушки з де'душкой (станица Мингрельская). Як дочку' оддава'лы роди'тили, то дава'лы ма'ты ико'ну Ма'тэрь Бо'жью (станица Новощербиновская). Носы'лы свя-ты'ть вэ'рбу у цэ'рковь, прыхо'дылы и бы'лы дитэ'й. Цэ мы каза'лы: «Стебать вэ'рбой» (станица Старонижестеблиевская). Сабира'имся симьей на Ражыство', э'та как зако'н (Усть-Лабинск). В семье не принято было использовать обсценную лексику, что подтверждают диалек-
тоносители. См., напр.: Ни чу'яла я от па'пы ру'гани. У йи'х во э'та — «би'сова душа'», бо'льшы ниче, ни руга'ли, вот «би'сова душа'» (с. Львовское).
Детям не потакали, воспитывали в строгости. Существующие стереотипные представления о том, что физические наказания или запреты характерны для отцовского воспитания, в наших материалах не находят подтверждения. Записанные контексты демонстрируют, что наказывали детей как отец, так и мать. Ср.: А батя'ня у миня' стро'гий был: чуть што' ни та'к, за хварасти'ну и фпирет (станица Архангельская). Ба'тько вам чирте'й налата'е! (станица Батуринская). Ось ба'тько пры'йдэ, так ви'н тыби' дасть прочуха'нкы (станица Ново-корсунская). Ба'тько ка'жэ: «Як вазьму'бати'х, та пакажу'за'миж!» (станица Старомышастовская). Нашыва'й на сра'ку кожу'х, бо ба'тько ско'ро прыйи'дэ (станица Старотитаровская). Е'сли ба'тькоузна'е, шо вин ку'рэ. ба'тько его' так оддухопэ'лыть, дасть духопэ'ли (станица Старотитаровская). Ба'тькомэнэ'за воло'стьяухваты'в да батиго'м по спыня'ки (хутор Тополи) — Ма'мка мэнэ' бату'раю, ну батаго'м, бату'раю, свэ'рху як пырытяну'ла — и ны пла'чь, ны скавчи', пата-му' шта мо'жэ ще атпаро'ть (станица Бородинская). Вы'гоным ка-ро'в зари'чку и ото'ля'жым и спымо'. И зали'зла каро'ва в гаро'т. Ма'ма взя'ла дубэ'ць, та дубцэ'м э'тим снача'ла и в уго'л мэнэ' по-ста'выла (хутор Верхний Адагум). Би'ла мини' ма'ма холуди'ною, шо я йие' нэ послу'хала (станица Динская). — А если парень или девушка вернулись поздно домой? — Та, шо, ма'ты мо'жэ вереуки дать. Тоди' веревкамы бы 'лы (станица Дядьковская). Ма 'ма как приде 'ть, так на-кро'еть ругачем (станица Зассовская). Ни убиремся, так мать выхло-бу'чки дать мо'жэ, ну поруга'ть (станица Копанская). Ма'мка мне дава'ла лупаре'й, лупы'ла: я ста'рша. Кто винова'т? Ста'рша (хутор Красный). Мать пры'йдэ з робо'ты, вона' вам хвоста' налома'е (станица Новокорсунская). Мы ла'мпы (керосиновые) мы'ли, пузырек ве'чнаразбива'ли. Мать нам дава'ла ды'му (станица Передовая). У миня' ма'ма стро'гая была': как чуть прагуля'ла, так даст за'сова па башке' (станица Родниковская).
Между тем жестокость по отношению к детям носителями КГ осуждалась. См., напр.: Ны одна' звыры'на ны здыва'ицця над свойи'мы дитьмы', як та ма'ты (станица Азовская). Па'па бил миня' ни за што'. Када'сь быко'ф пасла' и забале'ла. Ни по'мню, как дамо'й дашла'. Так он мине' как састига'лусю' кнуто'м (станица Геймановская). Па'па ниче, а ма'ма як сатана', як ка'жуть, як жывы'й сатана' (хутор Куликовский). Зарегистрированы контексты, где информанты признают спра-
ведливость физических наказаний. См., напр.: Як нача'в ба'тькомини' стиба'ть!Було'за шо' (станица Старомышастовская).
В записанных контекстах не одобряется привередливость современных детей в еде. Представители старшего поколения, пережившие голод, не могут принять избирательное отношение к пище. См., напр.: Та ра'ньшы ди'ты йи'лы, а ща'с такла'ндайиш: «Ку'шайти, ку'шайти!» (хутор Братский). У на'с так було': шось свары'лы однэ', похлиба'лы, да и гато'ва. А щас до'чка: Нату'ля то бу'дэ йи'сты, Анто'ша — то. Вот ана' им выгажда'е (станица Нижегородская). Информанты подчеркивают, что им с детства прививали уважение к хлебу: Васпи'тыва-лись: нилама'ть кусо'катхлибы'ны — жды, пака'атри'жуть (с. Большой Бейсуг). Обращают на себя внимание многочисленные контексты о стереотипизированных ситуациях, когда дети сами добывали себе пропитание. См., напр.: Мы поро'бым з якы'х-нэ'буть тря'пок волоч-кы' и пи'дэм ловы'ть ра'кив (станица Запорожская). Ма'ма боли'ла моя'. Ну шо я? И ра'кы ловы'лы — кормы'лыся, и ры'бу ловы'лы пыд об-ры'вом.Лед ыще', а мы ли'зыму во'ду, такы'й волочеку на'с ма'линь-кий, ли'зым у во'ду (станица Старотитаровская). Шнуры' на ре'чки жы-ву'ть,у сте'нки,у бирига'х. Их называ'ють «шнур», и'ли «щур». Мы их пацанами выта'скивали атту'да, щипа'ли, на кастре' жа'рили и е'ли (станица Успенская).
Диалектоносителями не приветствуется участие детей в разговорах взрослых: 3а столо'м з ди'дом бала'каим, а внук (вин в пя'том кла'сси) влиз в нашразгово'р.А дид и ка'жэ: «Твое'ди'ло тэля'че: пососа'в и в ба-зо'к. Сыды' и нэ вми'шуйся, як ста'рщи балака'ють» (станица Выше-стеблиевская). Е'сли го'сти прыйшлы', всих дитэ'й загна'лы на пи'чь, занави 'сочку задернулы. Як ти 'кэ вы 'глянулы, бэрэ' ба 'тько бати 'х, ти'кэ стеб! Все, захова'лысь. А сича'с стебны, так ще пид су'т попа-дэ'ш (станица Пластуновская).
Характерной особенностью рассказов информантов является их стремление сопоставлять старое воспитание с современным не в пользу последнего. См., напр.: А щас, поды'вышся: молодешробы'ть нэ хо'че, вси ти'ко би'зьнисом бы заныма'лыся (с. Братковское). Яуну'ка отру-га'ла, шоб нэ ба'ловався, а ему' и байдю'жэ (станица Васюринская). Загоны' сича'с на пичь дыты'ну, так она' тоби' и глаза' повыдыра'. А мы — на пичи'. Ты шо! У на'с ру'сськи пе'чи: як ка'ша була' зако'пана, там вси ди'ты (станица Дядьковская). Гуля'ть мы тоди' ду'жэ нэ гуля'лы, як щасгуля'ють, ба'йдакы бьють. Двина'цатьлит — ужэ'робы'лы в кол-хо 'зи (станица Калининская). Учу унука здоровкацця, а вин як баран (станица Марьянская). На'шы батькы'молы'лыся и дитэ'й науча'лы. Нэ
то', шо тэпэ'р (станица Черноерковская). Диалектоносителями осуждается чрезмерная опека детей, которой не было раньше: А тэпэ'рь одного' ро'дэ, и Бо'же мий, и боли'е, и боли'е. И того', и сяго'. А тоди' хто их па'нькал, тих дитэ'й? (станица Дядьковская). А ра'нкы... взяла' пыля'кою засы'пала и пишла', и здоро'ва. А вечером: чи бо'льно, чи ны бо'льно — нихто' ны спро'сэ: «Ты ба'ныла но'гы?» Як ходы'ла, так ы спать лягла' (с. Шабельское).
О родительской доле, которая трудна во все времена, говорят бытующие на Кубани пословицы, выражающие одинаковый смысл, но различающиеся лексическим наполнением. Приведем некоторые в местной огласовке: Мали' ди'ты спать нэ даю'ть, а вы'растуть — сам нэ за-снэ'ш (станица Елизаветинская). Мали' булы'ди'ты, спать не дава'лы, а повыраста'лы, життя' не дають. Малы' де'ткы — малы' бе'ткы, де'ткы побольша'ють — го'рэ пошырша'еть. Мали' ди'ты — мали' кло'поты (станица Старонижестеблиевская). Мали' ди'ты спать ны даю'ть, а здоро'ви ды'хать ны даду'ть (станица Старотитаровская).
К кровным родственникам относятся братья и сестры. Существительные с общей интегральной семой «брат» образуют в КГ гиперо-ги-понимическую парадигму с диалектными гиперонимами брате'льник, бра'тка, брату'шка. Эмоционально-оценочной характеристикой, которая создается благодаря суффиксам -ЕЛЬНИЧЕК, -ИЧЕК, -УШЕЧК(А), обладают существительные брате'льничек, бра'тичек, брату'шечка. Гипонимами выступают лексемы брата'н «родной брат», брате'нь, бра'тка «старший брат». Как известно, родовидовые отношения могут быть межсловными и внутрисловными. Примером внутрисловных родовидовых отношений является семантическая структура существительного бра'тка. Первый ЛСВ «брат» выступает гиперонимом: А бра'та называ'ли «бра'тка» (станица Архангельская). «Бра'тка» называ'ют дваю'радных, траю'радных (станица Малотенгинская). Брат паги'п в вайну' ади'н, а друго'й мла'тшый был. Я йиво' то'жэ «бра'тка» зва'ла, Алексе'й-бра'тка (станица Надежная). Второй ЛСВ «старший брат» — гипонимом: «Ня'нькою», «бра'ткою» ста'ршых называ'лы (с. Новопавловка).
Лексема брат входит в ряд зарегистрированных в КГ паремий, которые позволяют выявить концептуализированные приращения у данного понятия в диалектной картине мира (далее — ДКМ). Так, в поговорке Г'олод не свой брат имплицитно выражается традиционное представление о том, что брат всегда проявляет заботу, оказывает помощь и поддержку. Двойственно возможно трактовать поговорку Челови'ку жы'нка ну'жна здоро'ва, а бра'ту систра' бага'та (станица Елизаве-
тинская): с одной стороны, брату выгоднее иметь состоятельную сестру, не нуждающуюся в его материальной поддержке, с другой — брат сам может желать помощи со стороны сестры, предпочитать ближе общаться с родственниками, живущими в достатке. «Меркантильное» осмысление поговорки поддерживается смысловым параллелизмом с ее первой частью. В КГ функционируют паремии, в которых имплицитно или эксплицитно отражается такая важная смысловая доминанта ДКМ, как наличие одинакового статуса (социального, материального, умственного и др.) у друзей и родственников, напр.: Свой своему' понево'ле брат. Аво'сь небо'сюри'дный брат. Би'дный дурно'му братри'дный.
Языковой материал демонстрирует, что лексема брат, образуя ген-дерно оппозиционную пару с существительным сестра, отличается количеством производных и большей частотностью в составе паремий. Полагаем, что данная особенность является проявлением общей тенденции преобладания в КГ существительных, номинирующих лиц мужского пола.
Общенародное существительное сестра имеет в КГ один диалектный акцентно-словообразовательный вариант — сестру'нька. В общекубанский лексический пласт входит семантический диалектизм ня'ня «старшая сестра» и его дериваты — ня'нечка, ня'нька. Появление диалектного значения у общенародного слова обусловлено тем, что старшая сестра часто была для младших братьев и сестер нянькой. Двоюродных братьев и сестер называют акцентологическим вариантом — двоюро'дные.
Кровными родственниками являются братья и сестры родителей. Брата отца или матери в КГ называют общенародными словами дядя и дядька. Существительное дя'дька Словарь русского языка дает с пометой уничижительное [Словарь русского языка, 1981-1984, I, с. 626]. В речи жителей кубанских станиц эта лексема обычно употребляется как нейтральная, хотя носители диалекта могут использовать ее и с оттенком уничижения. Ср.: У на'с дя'тька харашо' пел (станица Архангельская). Сва'тать хади'ли дя'тька и жы'нка йиво' (станица Вознесенская). Мы дя'тьку люби'ли (станица Ладожская) — У ба'бушки два сы'на: дя'дя Пе'тя и дя'тька Ва'нька. Дя'дя Пе'тя вае'нным стал, а дя'тька Ва'нька — пья'ница (станица Динская). Общенародное слово дядя входит в состав устойчивого выражения, обладающего иронической коннотацией, — дя'дя, пада'йру'чку «о высоком человеке». Как известно, существительное дядя часто используется в речи ребенка в роли обращения к любому взрослому мужчине, что вызывает детскую ассоциацию с высоким, большим человеком. Синонимом диалектной ФЕ вы-
ступает в КГ диалектизм дядя'га, в котором указанное значение актуализируется с помощью суффикса -ЯГ (А).
Нейтральную коннотацию обнаруживает и существительное тетка. Приведем его в показательных контекстах: Тетка пырышы'е то ю'поч-ку, то ко'хточку (станица Копанская). Со шпа'нкы моя' тетка ва'рэ до'брэ варэ'нне (станица Марьянская). Тетка пе'сильница дю'жэ хо-ро'ша была' (станица Новотитаровская). Нейтральная коннотация слова тетка поддерживается и широкой бытующей на Кубани пословицей Го'лод не тетка: пирожка' не подсу'нет, употребляемой, как правило, в усеченном виде. В приведенной паремии отражается следующая смысловая доминанта: тетка — это человек, который заботится, кормит, оказывает помощь.
Зарегистрированы диалектные наименования племянника и племянницы, являющиеся структурными вариантами слов ЛЯ, — племэ'(и') нни(ы)к, племе'(и')нни(ы)ца(я), ласк. племенушка. Следует отметить, что в КГ вербализованные этими лексемами понятия не подверглись концептуализации.
В «Опыте словаря...» зафиксировано существительное прыма'чка 'женщина или девушка, живущая у родственников; нахлебница': Пры-ни'с Бох оцю' прымы'чку: а то свои'х мэни' ма'ло (хутор Тополи). Лексический диалектизм, как и слово прыма'к «муж, живущий в доме жены», образован от глагола прыйма'ть «принимать». Появление негативной коннотации у лексемы прыма'чка обусловлено как экстра-лингвистически (прыма'чка — лишний рот в семье), так и интралин-гвистически («коннотативное» притяжение с однокоренным существительным прыма'к, имеющим ярко выраженную презрительно-ироническую окраску).
Итак, лексические и паремиологические единицы, корпус устных высказываний, описывающих стандартизированные бытийные ситуации, позволили выявить объективную информацию, отражающую лингво-когнитивную сущность кровных родственных отношений в ДКМ жителей Кубани. Будучи основной частью экзистенции, лексика и фразеология кровного родства образуют в КГ устойчивый в функциональном отношении лексико-фразеологический пласт. Конституенты концептуального микрополя «Кровные родственники» обнаруживают разный когнитивный потенциал: одни понятия получили в народном сознании приращенные смыслы, другие не концептуализировались. Кон-нотативное содержание репрезентантов данного микрополя обусловлено стереотипизацией роли и положения кровных родственников в семье, их взаимоотношений и качеств, важных в сознании носителей КГ.
Когнитивной доминантой микрополя «Кровные родственники» выступают дети, что во многом предопределяет необходимость их категоризации, проявляющейся в ряде релевантных концептообразующих признаков. Зафиксирована этноспецифичная бинарная оппозиция деды' — внуки, не сформированная в ЛЯ. Этноспецифику описанного микрополя составляют диалектные номинации, не имеющие аналогов в лексико-фразеологической системе литературного языка. Выявленные средства репрезентации исследованного микрополя участвуют в формировании региональной языковой картины мира, выражая присущий данной эт-нокультуре образ отношений между кровными родственниками, содержащий как архаические, так и современные представления носителей КГ.
Библиографический список
Борисова О. Г., Костина Л. Ю. Лингвокогнитивная сущность родственных отношений в диалектной картине мира жителей Кубани (на примере микрополя «Кровные родственники»). Часть 1 // Филология и человек. 2022. № 1.
Ткаченко П. Кубанские пословицы и поговорки. Краснодар, 2008.
Чалов В. П. Историко-лингвистический очерк фразеологии кубанского казачества, отражающий его историю, военный быт и духовную культуру: дис. ... канд. филол. наук. М., 1981.
Словари
Андрющенко ВИ., Иванова Р. И., Иванова Т. Г., Пелих В. М. Словарь кубанских говоров. Краснодарский край: восточный регион Кубани. Армавир, 2009.
Андрющенко В. И., Иванова Р. И., Иванова Т. Г., Пелих В М. Фразеологический словарь говоров Кубани. Армавир, 2006.
Борисова О. Г. Опыт словаря кубанских говоров. Краснодар, 2018.
Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М., 1989-1991.
Котелевич А. Н. Скаже, як влипэ: пословицы и поговорки станицы Ста-ротитаровской. Рукопись.
Лексика и фразеология говоров кубанского линейного казачества: материалы к словарю-справочнику. Армавир, 2019.
Русский говор Кубани: словарь / под ред. Е. П. Шейниной и Е. Ф. Тара-сенковой. Краснодар, 1992. Деп. В ИНИОН РАН. № 47266. (РГК).
Славянские древности: этнолингвистический словарь: в 5 т. М., 1995-2012.
Словарь русского языка: в 4-х т. М., 1957-1961.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. СПб., 1996.
ЕСУМ — Етимолопчний словник украшьской мови: в 7 т. Кшв, 1982-2012.
References
Borisova O. G., Kostina L. Y. Lingvokognitivnaya sushchnost' rodstvennykh otnosheniy v dialektnoy kartine mira zhiteley Kubani (na primere mikropolya "Krovnye rodstvenniki") (chast' 1). [The linguocognitive essence of kinship relations in the dialect picture of the world of Kuban residents (on the example of the micropole "Blood relatives") (part 1)]. Filologiya i chelovek [Philology & Human]. 2022. No. 1.
Tkachenko P. Kubanskieposlovitsy ipogovorki. [Kuban proverbs and sayings]. Krasnodar, 2008.
Chalov V. P. Istoriko-lingvisticheskij ocherkfrazeologii kubanskogo kazachestva, otrazhayushchij ego istoriyu, voennyj byt i duhovnuyu kul'turu. [Historical and linguistic essay on the phraseology of the Kuban Cossacks, reflecting its history, military life and spiritual culture]. Thesis of Philol. Cand. Diss. Moscow, 1981.
Dictionaries
Andryushchenko VI., Ivanova R. I., Ivanova T. G., Pelih V. M. Slovar' kubanskih govorov. Krasnodarskij kraj: vostochnyj region Kubani. [Dictionary of Kuban dialects. Krasnodar territory: Eastern region of Kuban]. Armavir, 2009.
Andryushchenko V. I., Ivanova R. I., Ivanova T. G., Pelih V. M. Frazeologicheskiy slovar'govorov Kubani. [Phraseological dictionary of Kuban dialects]. Armavir, 2006.
Borisova O. G. Opyt slovarya kubanskih govorov. [Experience of the Kuban dialect dictionary]. Krasnodar, 2018.
Dal'V. I. Tolkovyy slovar' zhivogo velikorusskogo yazyka. [Explanatory dictionary of the living Great Russian language]. In 4 vols. Moscow, 1989-1991.
Kotelevich A. N. Skazhe, yak vlipe: poslovitsy i pogovorki stanitsy Starotitarovskoy. [He will say how he will slap: proverbs and sayings of the village of Starotitarovskaya]. Manuscript.
Leksika i frazeologiya govorov kubanskogo linejnogo kazachestva: materialy k slovaryu-spravochniku. [Vocabulary and phraseology of dialects of the Kuban linear Cossacks: materials for the dictionary-reference]. Armavir, 2019.
Russkij govor Kubani: slovar.' [Russian dialect is the Kuban]. Ed. by E. P. SHejninoj and E. F. Tarasenkovoj. Krasnodar, 1991. Dep. in INION Russian Academy of Sciences 12. 11. 1992, No. 47266.
Slavyanskie drevnosti: Etnolingvisticheskiy slovar'/ [Slavic Antiquities: An Ethnolinguistic Dictionary]. In 5 vols. Moscow, 1995-2012.
Slovar'russkogoyazyka. [Dictionary of Russian]. In 4 vols. Moscow, 1957-1961.
Fasmer M. Etimologicheskij slovar' russkogo yazyka [Etymological dictionary of the Russian language]. In 4 vols. St. Petersburg, 1996.
Etimologichnij slovnik ukrain'skoj movi. [Etymological dictionary of the Ukrainian language]. In 7 vols. Kiev, 1982-2012.
