CC BY
47
А.в. кирилина УДк 81'16
лингвофилософская рефлексия в эпоху глобализации1
В статье критически рассмотрены некоторые аспекты формирования новой философии языка на рубеже ХХ - XXI вв. - концепция фрагментарного, усеченного и мобильного языка Й. Бломмаэрта; интерпретация языка как культурного конструкта; апология ослабления коммуникативно мощных европейских языков. Сделан вывод о новой философии языка как идеологическом обеспечении глобализации.
Ключевые слова: глобализация, социолингвистика, лингвофилософия.
Alla V. Kirilina
the linguophilosophical reflexion at the age of globalization
The article deals with some new aspects of language philosophy at the turn of XX - XXI centuries: the conception of fragmentary, truncated, mobile language (J. Blommaert); language as a cultural construction; an apology of the submergence of communicative powerful European languages. The conclusion about the new language philosophy as the ideological support of globalization is formulated.
Key words: globalization, sociolinguistics, linguophilosophy.
1 Исследование проведено в рамках ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы (Мероприятие 1.1. «Проведение научных исследований коллективами научно-образовательных центров»).
осознанием глобализационных тенденций и накоплением данных о функционировании языка в новых условиях стали появляться инновации в осмыслении сущности языка. Отчасти они вызваны стремлением согласовать понимание языка с глобализацией и с понятием потоков, широко распространенным в интерпретации глобального. С другой стороны, усиливающаяся вариативность и фрагментирован-ность языка отражают усиление локальных процессов, в определенной мере противодействующих глобализации [Gardt, Huppauf 2004].
Не имея возможности в рамках одной статьи осветить все стороны вопроса, мы остановимся главным образом на идеологическом аспекте философии языка эпохи глобализации.
Концепции языка эпохи глобализации 2
Глобализация исследуется с точки зрения ее импликаций для использования языка; рассматриваются язык как социальная деятельность и его изменение под воздействием меняющихся социальных условий.
Социолингвистическую теорию эпохи глобализации предлагает Й. Бломмаэрт [Blommaert 2010], отмечая, что языки все больше используются «фрагментами», связанными с одной - очень узкой - областью. Репертуар такого «фрагмента» Бломмаэрт предлагает называть усеченным (truncated) использованием языка.
Бломмаэрт считает, что большинство социолингвистических теорий рассматривает язык как принадлежность определенных территориальных рамок - города/населенного пункта, - однако сегодня вследствие мощных миграционных процессов и новых коммуникационных технологий языковой мир вышел за их пределы, и необходима новая теория. В качестве решения Бломмаэрт предлагает пересмотреть соссюрианскую
модель языка и призывает видеть в языке набор мобильных транслокальных оперативных ресурсов, а не локализованные и привязанные к месту («sedentary») социолингвистические модели.
Свою концепцию автор называет социолингвистикой ресурсов, а не языков; центральным теоретически понятием является мобильность - «смещение языка и языковых событий с фиксированных позиций во времени и пространстве, атрибутируемых им более традиционной лингвистикой и социолингвистикой (соссюровская синхрония), что влечет за собой смену парадигмы» [Blommaert 2010: 21].
Наряду с рассмотрением языка как потока, как мобильной сущности, в научной литературе обсуждаются частотная для языков с высоким коммуникативным рангом тенденция, названная сокращением языка (submergence) - уход языков из ряда важных общественных сфер - научного дискурса, международной, коммуникации, бизнеса и др. под влиянием глобального английского [Ammon 2010], а также ряд общих черт, которые проявляют коммуникативно мощные языки стран Европы.
Язык рассматривается и как важнейшая составляющая глобализационного дискурса [Fairclough 2006; Гриценко, Кирилина 2010].
Объективные изменения в функционировании и научном осмыслении языков приобретают, однако, идеологизированное звучание при рассмотрении проблемы с точки зрения взаимосвязи языка и этнической/ национальной идентичности.
Интерпретация понятия национальный язык, в связи с критическим переосмыслением понятия «нация» и разработкой социальной философии «постнационального мира»
К концу первого десятилетия XXI века стало ясно, что глобализационные процес-
2 Более подробно см. «Вопросы психолингвистики» №1, 2013 - раздел «Язык и глобализация».
сы более сложны и противоречивы, чем это представлялось на рубеже веков [Coupland 2010]. Например, усилилась фрагментация общества, и на территории одной страны можно обнаружить и области наднациональной метроэтничности [Maher 2005] и локусы традиционные, слабо затронутые глобализацией; растет, воздействуя на местные идиомы, число «гибридных форм» языка, что связано с мощными миграционными процессами. Интерпретация этих процессов в гуманитарном знании не свободна отидео-логической ангажированности. Еще более значим тот факт, что сегодня со всей очевидностью происходит создание новой модели человека и ее внедрение в массовое сознание. Это означает и политизацию обсуждения вопроса о языке. Так, уже примерно с 80-х гг. ХХ в. происходит активизация конструктивистских идей [Einführung... 1992] и в их свете ширится критическое осмысление сущностей, связанных с миром национальных государств.
Важную роль в этой дискуссии играет критика понятия «национальный язык». Здесь мы отметим явное оживление полемики универсалистов (конструктивистов) и лингводетерминистов (нередко стоящих на примордиалистских позициях). Достаточно вспомнить дискуссию Анны Вежбицкой с С. Пинкером, И. Валлерштайном и др. (См. например, [Вежбицкая 1999]). Так, на взгляд И. Валлерштайна, «расы, культуры и народы не представляют собой сущностей. Они не имеют фиксированных очертаний. Таким образом, каждый из нас является членом многочисленных - на самом деле несчетного числа - «группировок», пресекающихся, частично совпадающих и вечно развивающихся» ([Vallerstein 1994] - цит. по [Вежбицкая 1999: 286]).
Эта полемика продолжается и по сей день (см. дискуссию в журнале «Полити-
ческая лингвистика» - [Аникин, Чудинов 2011]; [Серио 2011], [Павлова, Безродный 2011], [Шмелев 2011], [Дементьев 2012], а также отзыв Д.Б. Гудкова о лекции П. Серио, прочитанной в МГУ в марте 2010 г. -http://discoursforum.forum24.ru) и принимает подчас весьма ожесточенный характер3.
Универсалисты, отрицающие взаимосвязь языка и мышления, лингвокультур-ную самобытность народов, сближаются в этом отрицании с радикальными конструктивистами. Те же вслед за Б. Андерсоном [Anderson 1983] объявляют нации воображаемыми сущностями, а национальные языки (со ссылкой на М.М. Бахтина) - сконструированными артефактами. Так, М. Бил-лиг считает: «Понятие «языка», по крайней мере, в том смысле, который кажется «нам» столь банально очевидным, само может быть изобретенной непреложностью, созданной в эпоху национального государства. Если дело обстоит именно так, то не столько язык создает национализм, сколько национализм создает язык; или, скорее, национализм создает «наше» обыденное представление о том, что существуют «естественные» и бесспорные вещи, называемые различными «языками», на которых мы говорим» [Биллиг 2005: 77].
При формировании политической, культурной и этнической идентичности сообществ язык всегда играет центральную роль [Gardt 2004], поэтому разрушение понятий нация, культура, национальная идентичность, этничность влечет за собой и ревизию понятия национальный язык, который признаётся конструктом - и ненужным: «Пока язык не будет так же четко отделен от государства, как религия в Соединенных Штатах по американской Конституции, он будет оставаться постоянным и, вообще говоря, искусственным источником междоусобиц» [Хобсбаум 2005: 58].
3 Одна из броских черт дискуссии - обвинение российских и восточноевропейских лингвистов, многие из которых в той или иной мере разделяют лингводетерминпистские воззрения, в ненаучности. Однако этот важный и требующий отдельного обсуждения вопрос мы вынуждены пока оставить без рассмотрения.
Подобные концепции отрицают идею культурной обусловленности языка и мышления и дезавуируют понятия «нация», «народ», «национальный язык». Более того, некоторые лингвисты связывают универсализм с демократией, а в лингводетерминиз-ме усматривают путь к нацизму, как это сделал Патрик Серио, выступая в 2010 году в МГУ
«Наднациональный взгляд» меняет и интерпретацию местных языков -теоретически обосновываеися их автономность от породивших их культур. Проблема владения/ невладения местным языком также рассматривается в ключе отрыва языка от культуры его носителей и права мигрантов обращаться с языком по своему усмотрению. Так, обсуждая языковую ситуацию в Германии, Я. Ылдыз отмечает, что «сосредоточенность на глобализации и английском имплицитно предполагает, что сам немецкий остается неизменным, а это не так» [Yildiz 2004: 322]. Я. Ылдыз считает: в Германии доминирует мнение, что немецкий язык - собственность только лишь этнических немцев, а другие могут лишь пользоваться, но не владеть им. Ылдыз утверждает, что заявления о порче языка вызваны нежеланием признать, что он не только достояние этнических немцев и что много других говорящих на немецком языке.
Я. Ылдыз настаивает: говоря о будущем немецкого языка, следует переосмыслить считающуюся сегодня органической взаимосвязь между этническими немцами и немецким языком. Я.Ылдыз представляет точку зрения мигрантов. Действительно, чтобы в полной мере понять ситуацию местного языка, надо рассматривать глобализацию как стимул и процесс транснационального взаимодействия. Например, считается, что миграция как транснациональный феномен создала условия для возникновения но-
вых форм немецкого языка [Оа^, Нирраи£, 2004]4.
Носителям же языка и культурной традиции свойствен другой взгляд: транснациональная идентичность не испытывает страха утраты языка (выделено нами - А.К.), и ничто не сдерживает ее в экспериментах с языком [Нирра^ 2004].
«Снятие» народа, национального государства, этничности, языка как нельзя лучше сочетается с провозглашаемой глобализацией идеей «свободного передвижения людей и капиталов». При такой постановке вопроса нет народа, нет понятия родной страны, своей земли, а есть лишь территория, на которой (временно) находятся наемные работники, и нет никакого критерия различия между представителями местной культуры и инокультурным мигрантом. Нет, следовательно, и языка, нуждающегося в культивировании. Трудно не увидеть в этом тесную связь лингвофилософии с идеологией и политикой.
Официальная языковая политика Германии, в которой немецкий язык не закреплен конституционно как государственный, способствует названному течению событий. Существует также историческая специфика развития некоторых стран: так, в германском гуманитарном знании по известным историческим причинам весьма распространен отрицательный взгляд на понятия нация и национальный язык.
Мы привели в пример немецкий язык, однако и на материале русского можно прийти к подобным выводам. И в России официальные меры по поддержке и защите государственного языка недостаточны (это тема для специального обсуждения, и мы ограничимся пока лишь указанием на то, что в настоящее время закон о языках народов Российской Федерации № 1807-1 ОТ 25.10.1991 (с дальнейшими изменениями в
4 Значительно реже упоминается, что само положение немецкого языка и культуры после 1945 г., отсутствие закона о языке и многое другое, связанное с подавлением национального чувства, также способствовало ослаблению позиций немецкого.
ред. Федеральных законов от 24.07.1998 N 126-ФЗ, от 11.12.2002 N 165-ФЗ) не в полной мере учитывает столь значимое явление, как коммуникативный ранг и статус языка. Русский язык - один из мировых языков и единственный мировой язык из всех языков народов России, язык межнационального общения - хотя и признан в статье 2 закона государственным, рассматривается далее наравне с региональными.
Между тем, говоря о национальных языках эпохи глобализации, необходимо разграничивать их коммуникативный статус - «малые», нередко бесписьменные, языки с небольшим числом носителей не слишком мешают глобализации и в официальном дискурсе ООН, ЮНЕСКО и подобных организаций рассматриваются как культурное достояние, требующее заботы и сохранения.
Политизация национального самосознания на Украине, в Латвии, Эстонии, Польше и др. странах (преимущественно Восточной Европы) вызывает и жесткую по отношению к неместным языкам политику - отказ в гражданстве для не владеющих государственым языком и под. Апология такой дискриминации также политизирована и, как правило, вербализуется в терминах освобождения от советского влияния и «гнета» русского языка (примечательно, что при этом место языка с высоким коммуникативным статусом и социальным престижем занимает не местный национальный, а английский).
Коммуникативно же мощные европейские языки - немецкий, русский, французский, итальянский - напротив, встречают иное отношение. На них направлено основное давление глобализации.
Отметим и связанные с отрицанием национальных языков агрессивные выступления против конкретных культур (в первую очередь - русской): так, И.Г. Яковенко, обсуждая русскую культуру, настаивает: «Произошло самое главное - культура кри-
тически утратила эффективность. Массы ее носителей не осознают и не формулируют этого. Данная истина табуирована к осознанию и произнесению [Яковенко 2012, эл.ресурс]. Названый автор провозглашает «неэффективность» русской культуры: «... что многие российские сказки воспроизводят тупиковые установки. Необходимо разрушение установки на чудо, которое дает все и сразу некоторым волшебным образом. Ковер-самолет, гусли-самогуды, скатерть-самобранка, неразменный пятак5 и прочие радости магического мира, в котором не надо сеять, жать и класть в закрома, для того чтобы сытно кушать, фундаментальным образом противостоят позитивной жизненной позиции» [Там же].
После провозглашения вредоносности русской культуры уже не удивляют пассажи вроде «Выход из гетто русского языка» [там же - здесь и далее выделено нами -А.К.]; и даже призыв фактически искоренять носителей русской культуры: «Российская традиция есть традиция социоцентричного общества. Необходимо трансформировать этот комплекс и сформировать персоноцен-тристскую целостность... Следование изживаемым ценностям должно быть связано со смертельной опасностью» [Там же; выделено нами - А.К.].
Еще одна причина интенсивной линг-вофилософской рефлексии - формирование оппозиции английский язык /неанглийские языки и снижение значимости «неанглийских» языков в мире.
Экспансия английского языка считается естественным процессом, отражающим новую глобальную идентичность носителей передовых взглядов. Наднациональное выражается английским языком, престижность которого высока в том числе и потому, что он, как принято считать, выражает передовые тенденции современности, олицетворяет успех. Английские названия товаров и рекламные стратегии репрезентируют гло-
5 Тот факт, что подобные образы в большинстве случаев - часть или проекция бродячих сюжетов, во внимание не принимается.
бальную эстетику, которая утверждается в повседневности через англицизмы. Тем самым создается новая система ценностей и социальных поведенческих образцов.
Важнейшим результатом этого становится не языковое воздействие англицизмов само по себе, а возникновение социальных групп, ориентирующейся на глобализацию, ее культурное отчуждение и возникающее из-за этого социальную поляризацию [Augustyn 2004]. Именно поэтому, считает П. Аугустин, усилия пуристов не приносят ощутимых результатов - они направлены не на первопричину языковых заимствований.
При этом никто не называет глобальный английский идеологическим конструктом. Напротив, как отмечает Д. Камерон [Cameron 2002], по всему миру интенсивно распространяется англоамериканский коммуникативный стиль, представляемый как универсальный набор коммуникативных норм. Д. Камерон рассматривает обучение иностранному языку и «коммуникативным навыкам» как повод для рефлексии о роли языка в новом глобализирующемся мире. Автор отмечает: «Полагаю, на наших глазах происходит формирование нового важного дискурса о языке и коммуникации, имеющего значимые импликации как для обучения языкам, так и для обсуждения политики такого обучения» [Cameron 2002: 68].
Насаждение единых норм общения, жанров и стилей речи сквозь все языки проводится под предлогом того, что они дают максимальный «эффект» в «коммуникации» [Cameron 2002: 69]. Вместе с языком насаждаются чужой взгляд, чужая система оценок, чужое определение того, что есть приемлемо или желаемо в нашем собственном языке. В соответствии с этой идеей проблема состоит «не в различии языков - а в различии воплощаемых ими разных, иногда несоизмеримых картин мира. В этом и проявляется глубинное различие, которое необходимо устранить для эффективности глобальной коммуникации. Так происходит превращение каждого языка в средство укоренения сходных ценностей и
средство разыгрывания всеми говорящими сходной социальной идентичности и роли» [Cameron 2002: 69]. Д. Камерон указывает, что ей не известен ни один случай когда эксперты в качестве образца рекомендовали бы нормы незападного и неанглосаксонского общества.
Английский теснит коммуникативно мощные национальные языки и служит также выражению отчуждаемого: подобная философия языка весьма часто явочным путем превращается в основу для языковой политики, даже если таковая не провозглашается. Наглядным примером может служить следующий материал СМИ:
МОСКВА, 13 марта (2012) - РИА Новости. Центризбирком РФ счел невозможным проведение в стране референдума о присоединении России к ВТО, согласившись с отрицательным заключением на соответствующую инициативу экспертной группы комиссии...
В заключение также говорится, что протокол о присоединении РФ к ВТО подписан на официальных языках Всемирной торговой организации: английском, французском и испанском. Приложения составлены на английском языке.
«На русском языке - государственном языке России - протокол не подписывался, так как он не является официальным языком ВТО. В связи с изложенным, в настоящее время гражданин РФ не имеет возможности ознакомиться с положениями указанных условий и обязательств в целях совершения осознанного выбора, таким образом, действительная воля народа РФ в ходе референдума может быть искажена», - отмечается в заключении.
(http://www.ria.ru/ economy/20120413/624990579.html дата доступа 14 апреля 2012 - выделено нами -А.К.)
Английский, тем не менее, может служить не только выражением глобальной идентичности, но и олицетворять чужое, не лояльное к стране, разрушительное для нее, как демонстрирует следующий текст:
На сегодняшний день в индексе FTSE-100 присутствуют две когда-то российские компании: «Евраз» и «полиметалл». Сегодня они называются соответственно EvRAZ pic и Polymetal International pic (pic - это аналог нашего ОАО). Прописавшийся в Лондоне EvRAZ pic - это сталелитейные заводы и горно-обогатительные комбинаты, расположенные преимущественно в России. Производство за 2011 год - 16,8 млн тонн стали. Выручка за 2010 год - 13,4 млрд долларов. Polymetal International pic, с регистрацией на о. Джерси, владеет золотыми, серебряными и медными рудниками в пяти регионах России. Добыча в 2011 году составила около 23 тонн в золотом эквиваленте. И всё это теперь не российское. _
Представим ситуацию, когда, к примеру, РЖД, «РусГидро» и «Роснефть», пройдя горнило новой приватизации, превращаются в RZhD, Rusgidro и Rosneft pic. Наши железные дороги, гидроэлектростанции и половина всей нефти будут практически сразу переведены под чужую юрисдикцию. С иностранными советами директоров. С консолидированной финансовой отчетностью, налогообложением и чужим госрегулированием. Что останется тогда от суверенитета России?
http ://www. novayagazeta.ru/ politics/52177.html
Вновь заметим, что упрек в сконструи-рованности касается не всех языков, а лишь тех, которые имеют высокий коммуникативный статус, то есть функционируют в сильных национальных государствах. Так, нам не встретились научные рассуждения о сконструированном характере, например, казахского или чеченского языка, хотя для них также создавалась письменность, проводилось нормирование, разрабатывался литературный язык - все то, что Э. Хобсбаум считает признаками сконструированности. Как правило, дезавуируются русский язык,
французский, немецкий и некоторые другие разработанные языки с высоким коммуникативным статусом, в той или иной мере противостоящие экспансии английского или сдерживающие ее.
Не случайным кажется нам и сам факт совпадения во времени (80-ее гг. ХХ в.) роста глобализационных тенденций и усиления споров универсалистов и лингво-детерминистов, а также рост влияния в научной среде радикальных конструктивистских идей. Конструктивистские теоретики полемизируют с лингводетерминистами / примордиалистами, взгляды которых университетская академическая среда считает ненаучными и не свободными от идеологии [Фишман 2005: 137-138]. Однако и универсалисты идеологизированы, что проявляется, в частности, в «нападках» не на все языки и культуры, а лишь на определенные.
Нельзя не отметить и предостережения социальных философов в связи с размыванием понятия национальных языков: «Народы, утратившие свой исторический язык и традиционно связанную с ним этнокультуру, испытывают на себе мучительный опыт пребывания ''между жизнью и смертью''. Они утрачивают свои сложившиеся представления о нравственности, добродетельной жизни, преемственности поколений, значимости прошлого, настоящего и будущего, заслуженного места в более важном замысле. Такая утрата происходит задолго до того, как происходит полное изложение, усвоение, установление и осуществление нового самостоятельного образа действий и нормативных ожиданий. Но, несмотря на этот печальный сценарий, конструктивисты не устают предсказывать приход дивного нового мира единых рынков и тесно связанных мегаценностей, мегакультур и мегаязыков» [Фишман 2005: 136]. Наглядная иллюстрация к словам Дж. Фишмана - так называемый Kanak Sprak [Zaimoglu 2004/1995]
6 В переводе Kanak Sprak может звучать как «Язык чурок».
- стилизация гибридного языка, включающего диалектизмы, тюркзмы, вкрапления идиша и английского - все это далекий от нормы немецкий, выражающий агрессивное и циничное отношение к жизни. Именно такая литература демонстрирует влияние миграции на немецкий язык, одновременно поднимая вопрос о сущности европейских языков как таковых в эпоху миграции.
Обобщая данные о современной лингвофилософской рефлексии, можно заключить, что взгляды на язык связаны с приятием или неприятием глобализации и ее социальных последствий, важнейшее из которых - размывание наций. Лингвисты - апологеты глобализма - предлагают изменить модель лингвистического описания и понимать под языком фрагментиро-ванный, усеченный, сокращающийся и гибридный конструкт, не являющийся более принадлежностью нации, а связанный со стилизацией поведения и индивидуальной идентичностью. Английский язык при этом символизирует прогресс глобализации и высокий социальный престиж.
Противники глобализации провозглашают взаимосвязь языка и этнокультуры, акцентируют рост этнизации и национального самосознания как протест против «катка глобализации». Для них неанглийские языки находятся в опасности и требуют защиты и заботы.
При этом и те и другие не свободны от идеологической ангажированности, хотя и не признают этого [Фишман 2005: 137-138].
Наконец, важным показателем становится во многих странах стихийный рост тревоги за жизнь и судьбу национальных языков. «Народная» рефлексия о языке, многочисленные неинституциональные и личные инициативы по сохранению неанглийских языков Европы сегодня составляют одну из важных черт глобализации и особенность современной жизни языка
- образуются союзы по защите языков, открываются сайты, возникают дискуссии в прессе и в Интернете, растет число научно-популярных изданий, посвященных жизни языка. С научной точки зрения анализ стихийной, народной философии языка также весьма значим: «Наблюдение изнутри имеет продолжительную и плодотворную историю и в антропологии, и в феноменологической психологии. Оно требует, чтобы исследователи культивировали ''эмическое'' состояние, позволяющее рассматривать, изучать и оценивать народы в соответствии с их представлениями о самих себе. В этом отношении бесценным материалом служат взгляды писателей, поэтов, священников, фольклористов, журналистов и философов. Этно-культурам необходимо значительно больше знать о том, какими их видят другие, но им также необходимо знать о том, какими они видят самих себя и какими они видят других» [Фишман 2005: 139].
Рост интереса к родному языку и осознание опасности, в которой он находится, показывают, что национальный язык остается ценностью для большинства его носителей, что эти носители никак не готовы принять подход официальной лингвистики
- простую регистрацию факта сокращения языка.
Подводем итог: сегодня мы наблюдаем беспрецедентное изменение условий существования языков с высоким коммуникативным рангом. Их функционирование меняется, меняется их социальнофилософская интерпретация да и сами языковые сообщества. Очевидно также, что приходится пересматривать интенсивность влияния на язык социальных факторов, так как это влияние значительно усилилось и ускорилось.
Новая же глобалистская философия языка со всей очевидностью доказывает наличие социального заказа - идеологического обеспечения глобализации.
Список литературы
Аникин Е.Е., Чудинов А.П. Дискуссия о русской языковой картине мира: абсолютный универсализм и крайний релятивизм (неогумбольдтианство) // Политическая лингвистика, 2011, № 1 (35) - С.11-14.
Биллиг М. Нации и языки// Логос, 2005, № 4. - С.60-86.
Вежбицкая Анна. Семантические универсалии и описание языков. - М., 1999. - 780 с.
ГриценкоЕ.С., Кирилина А.В. Язык и глобализация: задачи и направления социолингвистического анализа // Вестник Минского государственного лингвистического университета. Серия Филология, 2010. - №6. - С. 14-21.
Гудков Д.Б. Отзыв о лекции П. Серио, прочитанной в МГУ в марте 2010 г.// Форум кафедры общей теории словесности филологического факультета МГУ Отправлено: 06.03.10 14:59. Заголовок: лекция П. Серио. - http://discoursforum.forum24.ru
Дементьев В.В. Об оценочности и абсолютизации в лингвистических исследованиях: к дискуссии А.Д. Шмелева с А.В. Павловой и М.В.Безродным о «лингвонарциссизме» // Политическая лингвистика, 2012, № 1 (39). - С. 11-16.
Павлова А.В., Безродный М.В. Хитрушки и единорог: из истории лингвонарциссизма // Политическая лингвистика, 2011, № 4 (38). - С. 11-20.
Серио П. Оксюморон или недопонимание? Универсалистский релятивизм универсального естественного семантического метаязыка Анны Вежбицкой // Политическая лингвистика, 2011, № 1 (35). - С.30-40.
Фишман Дж. Сегодняшние споры между примордиалистами и конструктивистами: связь между языком и этничностью с точки зрения ученых и повседневной жизни Логос 2005; №4. - С. 132-140.
Хобсбаум Э. Все ли языки равны? Язык, культура и национальная идентичность // Логос, 2005, № 4. - С.49-59.
Шмелев А.Д. Всегда ли научное изучение русского языка является проявлением «лингвонарциссизма»? // Политическая лингвистика, 2011, № 4 (38). - С.21-33.
Яковенко И.Г. Что делать? Новая газета, 15 марта 2012 http://www.novayagazeta.ru/ profile/8892/
Ammon U. World languages: trends and Futures // The Handbook of Language and Globalization (ed. by N. Coupland). - Blackwell Publishing Ltd. - 2010. - P. 101-122.
Anderson B. Imagined Communities. Reflections on the Origin and Spread of Nationalism/ Revised edition. London-New York: Verso, 1991/1983. - 224 P.
Augustyn P. The Seductive Aesthetics of Globalization: Semiotic Implications of Anglicisms in German // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. Berlin, Mouton de Gruyter, 2004. - S.307-318.
Blommaert J.A. The Sociolinguistics of Globalization. - Cambridge University Press, NY, 2010. - 230 P.
Cameron D. Globalization and the teaching of "communication skills" // David Block, Deborah Cameron (eds) Globalization and the Language Teaching. - Rouledge, 2002. -P/ 67-82.
CouplandN. Introduction: Sociolinguistics in the Global Era //The Handbook of Language and Globalization (ed. by N. Coupland). - Blackwell Publishing Ltd. - 2010. - P. 1-27.
Einführung in den Konstruktivismus - Beiträge von Heinz von Foerster, Ernst von Glasersfeld, Peter M. Hejl, Siegfried J. Schmidt und Paul Watzlawick- Veröffentlichungen der Carl Friedrich von Siemens Stiftung, hrsg von Heinz Gumin und Heinrich Meier. Band 5 Einführung in den Konstruktivismus. Piper Verlag GmbH, München, 1.Aufl.: 1992.
Fairclough N. Language and Globalization.- Routledge, 2006. -167 P.
Gardt A. Language and National Identity // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. - Berlin, Mouton de Gruyter, 2004. - S. 197-209.
Gardt A., Hüppauf B . (eds). Globalization and the Future of German. - Berlin: Mouton de Grunter, 2004. - 375 P.
Hüppauf B. Globalization - Threats and Opportunities // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. - Berlin, Mouton de Gruyter, 2004. - S. 3-25.
Maher J.C. Metroethnicity, language, and the principle of Cool // International Journal of the Sociology of Language.Volume 2005, Issue 175-176, - P. 83-102.
Maher J.C. Metroethnicities and Metrolanguages // The Handbook of Language and Globalization (ed. by N. Coupland). - Blackwell Publishing Ltd. - 2010. - P. 575-591.
Yildiz Yasemin. Critically «Kanak»: A Reimagination of German Culture German // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. Berlin, Mouton de Gruyter, 2004 - S. 319-340.
Zaimoglu Feridun "Kanak Sprak: 24 Mißtöne vom Rande der Gesellschaft". RotbuchVerlag, 2004. - 141 S. (zuerst1995).
