CC BY
42
А.В. Кирилина
УДК 81'16
СХОДСТВА В РАЗВИТИИ КОММУНИКАТИВНО МОЩНЫХ ЕВРОПЕЙСКИХ ЯЗЫКОВ В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗАЦИИ1
В статье критически рассмотрены некоторые общие черты коммуникативно мощных европейских языков - влияние на них глобального английского и языков мигрантов, а также фактора социального престижа, рост языковой рефлексии как в научной среде, так и за ее пределами; формирование новой философии языка; политизация взглядов на язык.
Ключевые слова: глобализация, социолингвистика, европейские языки, языки мигрантов, пиджинизация, глобальный английский, лингвофилософия.
Alla V. Kirilina
SIMILARITIES IN THE DEVELOPMENT OF COMMUNICATIVELY POWERFUL EUROPEAN LANGUAGES IN THE AGE OF GLOBALIZATION
The article deals critically with some common features of leading (communicative strong) European languages: the influence of global English and the languages of migrants, the factor of social prestige, the rising language reflection in the academic society and beyond it; the new conceptions of language, politization of the language concept. Some proposals for the cultivation of European languages are being formulated.
Keywords: globalization, sociolinguistics, European languages, migrant languages, pigeonization, Global English, linguophilosophy.
С конца ХХ века происходит ускорение глобализационных процессов, и разворачивается полемика о судьбах языков [Gardt, Huppauf 2004; Coupland 2003, 2010; Fairclough 2006; Алпатов 2004; Глобализация - этнизация 2006; Гриценко, Кирилина 2010, 2014 и др.]. Продолжая тему, мы рассмотрим проявившиеся к настоящему моменту общие черты ведущих европейских языков, подразумевая под этим названием разработанные языки с высоким коммуникативным рангом и значительным числом говорящих, имеющие давнюю письменную традицию и функционирующие в экономически и культурно развитых европейских странах. Прежде всего это немецкий, русский, французский языки. Из-за широты вопроса мы тезисно коснемся лишь некоторых его сторон, предполагая в дальнейшем их более подробное монографическое освещение.
В развитии этих языков и его научном осмыслении обнаруживается ряд сходных черт:
Противопоставление их глобальному английскому, что выражается в возникновении термина неанглийские языки и оппозиции английский - все остальные языки, а также в появлении пессимистических метафор: язык-убийца, язык-тиранозавр; кукушонок в гнезде языков; лингвистический империализм и даже языковой геноцид
1 Исследование проведено в рамках ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг. (Мероприятие 1.1. «Проведение научных исследований коллективами научно-образовательных центров»).
(linguicide) [Phillipson 2004], а также в пристальном внимании не только научного сообщества, но и «обычных» граждан к языковому контакту «родной язык - английский язык».
Формирование глобального английского2 (Globalish) [Crystal 2004, Ammon 2004] и его воздействие на европейские языки; образование так называемых Denglish, Runglish, Franglais, Spanglish и под., обслуживающих, как считают некоторые авторы [Augustin 2004], новую глобальную идентичность.
«Сокращение языка» (submergence) [Huppauf 2004: 4] - вытеснение языков с высоким коммуникативным статусом из ряда сфер коммуникации, свойственных ранее лишь языкам развитых обществ - науки и международной коммуникации; появление сходства в развитии языковых контактов языков с низким и языков с высоким коммуникативным рангом.
Мощные и повсеместные миграционные процессы, усиленная диаспориза-ция, этнизация социальных групп и негативные демографические процессы во многих странах привели к изменению социальной базы носителей ведущих языков, росту их негомогенности, гибридизации вследствие интенсификации языковых контактов, образованию пиджинизированного языка мигрантов.
Повсеместная рефлексия о языке, институциональные и стихийные (народные) меры по защите ведущих языков Европы.
Новое социально-философское осмысление языка, дискуссия о роли и месте языка в «постнациональном мире», политизация и идеологизация концепций языка.
Изменение условий и появление новых форм существования языков [Караулов 1991, Мустайоки 2013]; ускорение темпов их развития, а также появление новых технических возможностей для научной фиксации и анализа скоротечных явлений жизни языка.
«Крупные» языки вытесняются из ряда социально значимых сфер и утрачивают некоторые свои функции - например в бизнесе, международных отношениях, торговле, спорте, в сфере моды, досуга и развлечений [Ammon 2010, Braselmann 2004, Phillipson 2004 и мн. др.]. Около 80% коммерческих переговоров по всему миру ведутся на английском, делая его необходимой предпосылкой для участия в международной торговле [Braselmann 2004: 100]. Так, например, недавно обнародован факт двухлетнего отсутствия перевода на русский язык такого значимого для России документа, как протокол о вступлении в ВТО в 2012 г. Перевод осуществлен лишь в 2014 г.
Знание английского необходимо сегодня для работы во многих отраслях экономики - причем даже на низшем уровне корпоративной иерархии. Визуальная среда мегаполисов «пропитана» английским; его изучение и владение им социально престижны.
Общепризнан сегодня и факт вытеснения английским языком всех остальных из сферы научной коммуникации [Ammon 1998, 2002, 2003, 2004a, 2004b, 2010; Dieter 2004, Hoberg 2004 и др.]. Так, по данным У Аммона, в 2006 г. среди публикаций в области естественных и математических наук доля англоязычных текстов составила более 90%, в области гуманитарных - более 80% [Ammon 2010: 115 - 116], даже с учетом того, что полнотекстовые статьи не всегда англоязычны и при англоязычной аннотации, которые подсчитывал этот автор, данные У. Аммона впечатляют. Осмысляя
2 Вопрос фрагментации глобального английского нами здесь не рассматривается - см. об этом [Crystal 2004: 38].
будущее коммуникативно мощного немецкого языка, У Аммон полагает:
«...многоязычие подрывает тот факт, что дополнительный язык дает много дополнительных форм и мало дополнительного содержания, что делает языки не очень удобными когнитивными инструментами, хотя эта мысль идет вразрез с идеями Гумбольдта и Уорфа.
Поэтому немецкий будет изучаться ровно столько времени, сколько он будет осознаваться как полезные и дающий преимущества. Надо задать себе вопрос, сохранится ли потребность в изучении немецкого языка как иностранного, когда каждый немец или хотя бы каждый прилично образованный немец будет знать английской или глобальный язык. И не станет ли это отложенной во времени целью или, по крайней мере, незапланированным результатом современной языковой политики и изучения иностранных языков в Германии. Еще вопрос: к чему должно в итоге привести введение преподавания английского языка в начальной школе? Должен признаться, что не вижу иного выхода из этого туннеля, который, возможно, ведет к потере международного статуса немецкого языка. У немецкоязычного сообщества нет иного выбора, ему приходится «своими руками» подрывать международный статус своего языка» [Ammon 2004: 170; здесь и далее перевод наш. - А.К.].
Аналогичные опасения можно высказать и относительно научной коммуникации на русском языке - особенно с учетом довольно широко представленных на ряде профессиональных сайтов настроений научной молодежи относительно русского языка: http://www.researcher-at.ru/index.php?option=content&task=view&id=49&Itemid=62 (дата обращения: 17 ноября 2011).
Приведем типичный пример:
Александр Пухов:
07.07.2011 в 17:40
Уважаемая С.О. Зачем писать научные работы на русском языке? Специально чтобы враги с проклятого Запада не могли их прочитать? Особенно если круг лиц, ко-торыемогут их прочесть, и без того узок? Зачем писать работы, которые мало кому интересны, если полно вопросов, которые интересны всем? Давайте не будем относить эти вопросы к Юрию Григорьевичу. Это вопросы к большинству российских ученых, которые предпочитают заниматься чем-то оригинальным далеким от main stream и публиковаться черти-где.
http://trv-science.ru/2011/07/05/a-nado-li-kak-na-zapade/ (Дата обращения - 17 ноября 2011 г.)
Названные факты, к сожалению, не позволяют нам разделить мнение Т.Б. Крючковой о том, что «позиции русского языка во всех отраслях знания продолжают оставаться устойчивыми» [Крючкова 2010: 36] - тем более что названый автор обнаружил: подавляюще количество новой научной литературы, поступающей в библиотеки, издано на английском языке» [Крючкова 2010: 35-36]. Образовательная политика, поддерживающая студенческую мобильность, также способствует развитию англоязычия.
В РФ в настоящее время английский занимает доминирующее положение во всех сферах функционирования иностранных языков, и роль его возрастает [Крючкова 2010]. Английский наиболее часто изучаем в Европе как второй язык. На втором месте немецкий, на третьем - французский [Hoberg 2004: 92].
Оценки числа говорящих на русском языке и его динамики весьма различны -от сравнительно недавних (2013) сообщений в прессе (со ссылкой на Л.Г. Вербицкую)
о 500 миллионах говорящих на русском языке в мире до крайне пессимистических прогнозов:
«В настоящее время по степени распространенности русский язык пока еще занимает четвертое место в мире... При сохранении существующих тенденций уже через 10 лет число знающих в различной степени русский язык сократится до 212 миллионов человек, и его опередят французский (которым в настоящее время владеют около 270 миллионов человек), хинди/урду (260 миллионов человек), арабский (230 миллионов человек), а к 2025 году, когда число знающих русский в различных странах мира со-
кратится ориентировочно до 152 миллионов человек (то есть достигнет уровня начала XX века), русский язык опередят португальский (в настоящее время им владеет свыше 190 миллионов человек) и бенгали (около 190 миллионов человек).
Рис. 1. Тенденции распространения русского языка в XX веке и в первой четверти XXI века (оценка и прогноз)» [Арефьев 2006, электронный ресурс].
Хотя А.Л. Арефьев, как представляется, не учитывает положительные тенденции - расширение русскоязычного интернет-пространства, усиление борьбы русскоязычного населения бывших республик СССР за свои права (а сегодня это еще и возвращение Крыма в состав России), - основания для тревоги есть. Меры в сфере языковой политики оказывают, на наш взгляд, слабое влияние на ситуацию. Яркий пример - Тут-цингские тезисы 1999 г. [Tutzinger Thesen 1999], в которых сформулирована программа сохранения европейских языков с высоким коммуникативным рангом3.
Вопреки установкам Тутцингских тезисов происходит взаимное сокращение изучения европейских языков и культур: «.. .за последние несколько лет закрылись или закрываются кафедры славянской филологии в Билефельде, Свободном Берлинском университете, Мангейме, Марбурге, Ростоке, Франкфурте-на-Майне, Эрлангене. В конце года будет закрыта боннская славистика - признанный центр в изучении истории славянских языков и библейской переводческой традиции.» [Жданова 2013: 153]. Сокращается число изучающих немецкий язык в России и русский - в Германии [Арефьев 2010]. Сходная ситуация складывается и в Российской Федерации: «В РФ в 2007г. ан-
3 Приняты на конференции «Евронемецкий» (Euro-Deutsch) Немецким союзом германистов совместно с евангелической академией Тутцинга в июне 1999.
глийский язык в школах изучали 8849401 чел., немецкий — 1867446, французский — 464735, 72723 школьника изучали другие иностранные языки.» [Крючкова 2010: 35].
Данные о количестве школьников, сдававших единый государственный экзамен (ЕГЭ) по иностранным языкам в 2011 - 2013 гг., дают аналогичную картину:
год Английский язык Немецкий язык Французский язык Испанский язык
2011 65478 3188 1571 201
2012 49998 2440 1346 194
2013 7668 2768 1561 233
(http://ege.edu.ru дата обращения:17 марта 2014)
В Российской Федерации также наблюдается сокращение числа изучающих какой-либо неанглийский язык - как в школах, так и в вузах. В 2007 г. в Москве была повышена зарплата учителям английского (а не русского) языка, и такое положение дел просуществовало примерно пять лет.
Наряду с объективными процессами интеграции отмечают и недостаточную языковую лояльность, слабость или отсутствие протекционистской языковой политики и стремление бизнеса к унификации языка, насаждаемое в ущерб языковым интересам граждан. Ярким примером служит французский закон о языке, который был признан противоречащим Маастрихтским соглашениям и значительно смягчен. Закреплен следующий порядок: товар описывается на французском языке, но в дополнение могут использоваться другие языки (декрет № 2002 - 1025 от 1 августа 2002 ст. 1, получивший название Decret Dutreil) [Phillipson 2004: 53]. Миграционные процессы, а иногда практически не контролируемая миграция также имеют серьезные последствия для развития языков (и не только). Однако проблема эта столь политизирована и накалена, что немногие решаются обсуждать ее.
Со второй половины ХХ века в немецком языковом пространстве появились новые явления, связанные с массовой миграцией. С 50-х гг. ХХ века начался приток мигрантов из Турции, несколько позднее - с конца 80-х - начала 90-х гг. - этнических немцев и евреев из СССР: с 1990 года в Германию переселилось на постоянное жительство примерно 200 тысяч евреев из бывшего СССР и Восточной Европы [Diez 2005, Попков 2009]. Для выходцев из СССР/России родным языком был русский [Попков 2009]. Мигрировали также русские и лица других национальностей, представленных в бывшем СССР. Помимо этого в Германию иммигрируют и представители других стран. До объединения Германии пиковым был 1982 г., в котором число иностранцев составило 4,7 мил чел., что соответствует 7,6% населения страны. После объединения данные 1992 г. продемонстрировали новый рост - 6,5 млн. зарегистрированных иностранцев (8% населения). [Barbour, Stevenson 1998: 213]. Сегодня эта тенденция также выражена весьма ярко, хотя в 2005 г. вновь подверглось коррекции иммиграционное законодательство. По данным сайта [http://www.gifhorn.de/pics/medien/1_1222325613/ Anlage_4_Aussiedlerstatistik_seit_1950.pdf], с 1987 по 2005 гг. в Германию из СССР/России въехало 2191655 человек, в основном этнические немцы.
Массовый въезд иностранных рабочих и в значительной мере самостоятельное и «усеченное» усвоение ими языка страны пребывания, а также неполная интеграция рабочих и поколения их детей привели к пиджинизации европейских языков [Clyne
1968] (сегодня подобные термины да и просто критическое обсуждение вопроса считаются неполиткорректными и могут повлечь за собой санкции, как это произошло, например, с автором книги «Германия самоликвидируется» [Sarrazin 2010]). Отмечается в целом «фрагментарное», «усеченное» [Blommaert 2010] владение языком на уровне основных жизненных потребностей и базовых социальных связей.
К. Зорниг [Sornig1988: 63] называет следующие проявления утраты языка:
1) утрата «старательного» ведения диалога
2) утрата способности порождать тексты
3) утрата разнообразия текстов (отказ от некоторых типов текста)
4) утрата коннотативного семантико-лексического навыка говорения.
Миграционные процессы в России также драматичны, обострены отсутствием
визового режима со странами, из которых идет широкий поток мигрантов (например, бывшие среднеазиатские республики СССР) и целым рядом иных обстоятельств (например, этнизацией социальных групп), обсуждение которых уводит слишком далеко от заявленной в статье проблематики. Отметим лишь преимущественно низкий уровень образования и квалификации иммигрантов и негативное влияние этого факта на развитие русского языка, что выражается, в частности, в значительном расширении социальной базы ограниченного языкового кода.
Наконец, обратимся к интенсивной языковой рефлексии, которая характеризует сегодня практически все страны, затронутые глобализацией. Здесь обращает на себя внимание активизация стихийных, «народных» мер по защите родного языка. Уже в течение примерно 20-25 лет отмечается рост озабоченности граждан состояние и судьбой родных языков. Почти 60% немцев считают тенденции развития языка вызывающими озабоченность [Eisenberg 2004: 121]. В России также довольно ярко проявляется рост интереса к языку и обеспокоенность его судьбой. Это находит выражение и в дискуссиях лингвистов, и в обыденной жизни носителей языка. Так, велико число откликов на материалы СМИ, посвященные жизни языка. В 2012 г. в России развернулась дискуссия о роли русского языка в «Литературной газете» (№№ 5, 6, 10 и след. за 2012 г.) и острая полемика, касающаяся новых образовательных стандартов школы и места в них русского языка и литературы. Ряд СМИ и радиостанций открыл рубрики, посвященные жизни русского языка.
Увеличилось число популярных книг о языке. Граждане активно обсуждают судьбу языка, считая, что русский язык надо охранять - об этом свидетельствуют, в частности, комментарии к материалам СМИ. Резкой оценке граждан подвергаются высказывания лингвистов о том, что ничего страшного с языком не происходит. Эти оценки сегодня доступны научному наблюдению в электронной форме комментария
Высока посещаемость портала ГРАМОТА.РУ и его форума.
За рубежом также наблюдается повышение активности русскоязычного сообщества. Так, в мае 2012 г. Союз русофонов Франции выступил с инициативой собрать подписи в поддержку использования русского языка как официального в ЕС. Соответствующее обращение опубликовано 9 мая 2012 г. на сайте союза (russphonie.org). С 2007 г. в РФ, по образцу некоторых европейских стран, происходит выбор слова года.
В Германии требования ввести закон о защите языка, аналогичный французскому ^егШеЬаЛ 2000], встречают идейное противодействие - публичные выступления в защиту немецкого языка, на взгляд Х. Й. Майера, рассматриваются как «противоре-
к СМИ.
чащие духу политкорректное™, который в современной Германии включает чувство национального смирения (an attitude of national humility). Возможно, этим объясняется, почему в целом сопротивление культурной и академической деградации немецкого слабо и - при широкой распространенности - мало звучит громко» [Meyer 2004: 77].
Еще более остро ставят вопрос неакадемические сообщества. Среди них -Союз немецкого языка (СНЯ) - Verein Deutsche Sprache, основанный в 1997 г. и насчитывавший в 2004 г. 13 000 и сегодня - 34 000 членов, а также 1600 зарубежных членов союза. СНЯ декларирует защиту самоуважения и достоинства всех, чьим языком является немецкий. Все это сочетается с критикой глобализации, которая рассматривается как растущая зависимость от США. Роль СНЯ весьма велика; его сайт демонстрирует высокую посещаемость и - несмотря на неприятие СНЯ многими членами академического сообщества [Schiewe 2001] - пользуется популярностью. СНЯ проводит заметную работу по укреплению позиций немецкого языка, по противодействию экспансии английского. Так, сайт СНЯ содержит англо-немецкий преобразователь (конвертор), позволяющий любому посетителю заменить английское слово или выражение подходящим немецким. Выпускается перечень англицизмов на бумажном и электронном носителях:http://vds-ev.de/anglizismenindex/. Цель перечня - зафиксировать приток англицизмов в немецкий язык и доказать оспариваемый многими лингвистами тезис о влиянии английского. К англицизмам даны и немецкие аналоги. Список постоянно обновляется и содержал в 2012 г. 7400 статей4.
СНЯ включает ряд рабочих групп, которые занимаются различными сферами функционирования немецкого языка - англо-немецким языковым контактом, немецким в политике, науке, культуре.
В 2001 г. Создан Фонд немецкого языка. Его цель - сохранить, укрепить для будущих поколений немецкий язык, который представляет собой «общее достояние высочайшей ценности, выражение идентичности, полноценное средство повседневного общения, средство познания, мышления, общественного дискурса» и сделать его способным для выполнения новых задач (http://www.stiftung-deutsche-sprache.de).
Помимо СНЯ и официальной лингвистики ширится участие значительного числа граждан в различных (интернет-)проектах, посвященных немецкому языку. Создан целый ряд сайтов, организованных профессиональными филологами или любителями, где каждый желающий может оставить данные о новых, исчезающих или исчезнувших словах и других языковых явлениях (www.bedrohte-woerter.de; http://www.wortwarte.
В Германии продолжается проект «Слово года» (Das Wort des Jahres), реализуемый Обществом немецкого языка (Gesellschaft für deutsche Sprache; ОНЯ). С 1991 г. фиксируются и неудачные слова года (Das Unwort des Jahres) (http://www.unwortdesjahres. net)/. Цель инициативы - повысить точность описания и пропагандировать гуманистическое использование языка. Негуманные слова и выражения должны стать порицаемыми и выводиться из употребления. Неудачные слова года, таким образом, стоят на защите нравственных оснований употребления языка [Schiewe 2001].
Важнейшая характеристика современной ситуации - политизация языковой рефлексии и идеологизация концепций языка.
4 Мы намеренно не касаемся здесь вопроса о пуризме, а также оставляем для рассмотрения в отдельной статье Доклад о состоянии немецкого языка, вышедший в конце 2013 г.
de).
Критически настроенные ученые видят в широком и быстром распространении английского целеполагание определенных политических и экономических групп. Так, на взгляд, Р. Филлипсона, продвижение английского языка в Европе стало целью США и Великобритании с 1945 г. Британский Совет сыграл ключевую роль в укрепление позиций английского в постколониальных странах и в посткоммунистическом мире, где глобализация проповедовалась как триединство рыночной экономики, прав человека и английского. Аналогичным образом И. Подзигун выделяет в глобализации есте-ственую и искусственную составляющие. Последняя связана с политическими целями [Подзигун 2003]. Еще более радикальную позицию занимает С.Г. Кара-Мурза: «Обмен людьми и продуктами культуры (навыками и техническими средствами, растениями и животными) создал человечество. Следовательно, сегодня речь идет не вообще о глобальных процессах в развитии человечества, а о специфическом нынешнем этапе - попытке создания Нового мирового порядка. И о той мифологии, которая эту попытку идеологически прикрывает» [Кара-Мурза 2001].
С конца 90-х - начала 2000-х гг. различные учреждения и ассоциации в странах Европы выступили в поддержку многоязычия (см. [Европейская хартия... 1992]). Концепция современного владения двумя и более языками представлена в уже упомянутых «Тутцингских тезисах [Tutzinger Thesen, 1999].
К концу первого десятилетия XXI века стало ясно, что глобализационные процессы более сложны и противоречивы, чем это представлялось на рубеже веков [Coupland 2010]. Например, усилилась фрагментация общества, и на территории одной страны можно обнаружить и области наднациональной метроэтничности [Maher 2005] и локусы традиционные, слабо затронутые глобализацией; растет, воздействуя на местные идиомы, число «гибридных форм» языка, что связано с мощными миграционными процессами. Интерпретация этих процессов в гуманитарном знании не свободна от идеологической ангажированности.
Важную роль в этой дискуссии играет критика понятия «национальный язык»; активизация полемики универсалистов (конструктивистов) и лингводетерминистов, о которых мы писали ранее (см. [Кирилина 2013]).
Многие из обсуждаемых вопросов тесно связаны с качеством языковой политики, которая в свою очередь зависит от политических и идеологических установок власти. На взгляд, П. Филлипсона, вопросы обеспечения многоязычия в рамках ЕС «на удивление мало подвергаются научной рефлексии и крайне редко становятся предметом академических исследований» [Phillipson 2004: 51]. Названный автор обращает внимание на недостаточность языковой политики европейских государств, что также способствует сокращению европейских языков. Р. Филлипсон настаивает: «Небрежная языковая политика, таким, образом, ведет к повышению риска для всех языков, кроме английского. Предоставление языковой политики силам рынка - национальным или наднациональным - это шаг в сторону большей доли английского и меньшей - национальных языков» [Phillipson 2004: 543]. Аналогичной точки зрения придерживаются и многие другие ученые. Так, один из важных итогов проекта, выполнявшегося в 2010 - 2013 гг. в НГЛУ5, - вывод о том, что «в новых геополитических условиях, характеризующихся глобализационными сдвигами и транснациональной экспансией, а также
5 Проект «Глобализация и язык: анализ современной социолингвистической ситуации на материале русского, английского и немецкого языков», руководитель - д. филол. н., проф. Е.С. Гриценко.
ростом локальных национализмов, риску подвергается культурный и языковой суверенитет крупных государств, коммуникативно мощных региональных неанглийских языков; происходит теоретическое дезавуирование культур и этносов через ослабление позиций языка и политизацию его концепций» [Гриценко, Кирилина 2014: страница].
Значительную сложность представляют вопросы языкового законодательства. Законы о языке в крупных европейских странах нередко имеют более низкий социальный престиж по сравнению с новыми государственностями Литвы, Латвии, Польши и т.д., чаще нарушаются, или меняются в сторону смягчения - в том числе в угоду рынку, как это произошло в 2002 г. с законом Тубона во Франции, - или вообще отсутствуют, как в Германии. Официальная языковая политика Германии, в которой немецкий язык, не закреплен конституционно как государственный, способствует названному течению событий. Существует также историческая специфика развития некоторых стран: так, в германском гуманитарном знании по известным историческим причинам весьма распространен отрицательный взгляд на понятия нация и национальный язык 2004], о чем говорилось выше.
И в России официальные меры по поддержке и защите государственного языка явно недостаточны (это тема для специального обсуждения, и мы ограничимся пока лишь указанием на то, что в настоящее время закон о языках народов Российской Федерации № 1807-1 ОТ 25 .10.1991 (с дальнейшими изменениями в ред. Федеральных законов от 24.07.1998 N 126-ФЗ, от 11.12.2002 N 165-ФЗ) не в полной мере учитывает столь значимое явление, как коммуникативный ранг языка и его роль в культурном развитии и государственном строительстве.
Между тем, говоря о национальных языках эпохи глобализации, необходимо разграничивать их коммуникативный статус - «малые», нередко бесписьменные, языки с небольшим числом носителей не слишком мешают глобализации и в официальном дискурсе ООН, ЮНЕСКО и подобных организаций рассматриваются как культурное достояние, требующее заботы и сохранения. В научной литературе нам не встретились утверждения о сконструированной сущности какого-либо «малого» языка. Коммуникативно же мощные европейские языки - немецкий, русский, французский, итальянский и др. - напротив, встречают иное отношение и объявляются не существующими в реальности конструктами [например, Биллиг 2005: 77; Хобсбаум 2005].
Наконец, в Латвии, Эстонии и др. странах (преимущественно Восточной Европы) проводится жесткая политика - отказ в гражданстве для не владеющих государственным языком и под. Апология такой дискриминации также политизирована и, как правило, вербализуется в терминах освобождения от советского влияния и «гнета» русского языка (примечательно, что при этом место языка с высоким коммуникативным статусом и социальным престижем занимает, как правило, не местный национальный, а английский, интерпретируемый как символ демократии и прогресса, знак освобождения от «тоталитаризма», но никогда - как знак перехода в иную сферу влияния).
Возможно, это одна из причин, по которым во всех названных языковых пространствах ширится неудовлетворенность граждан состоянием своего языка и растет желание защитить его. Нередко эти взгляды не согласуются с «официальной» лингвистикой - ее упрекают в простой регистрации фактов, которая «народному» сознанию представляется недостаточной или неверной.
Сказанное представляется достаточным основанием для того, чтобы не подходить к описанию глобализации лишь оптимистически. Необходимо осмыслить про-
блемы языковой политики с позиции изменившихся условий и форм существования языка, которые характеризуются множественностью объекта и динамичностью. Следует учесть несовпадение взглядов на язык и тенденции его развития у разных агентов глобализации; принять во внимание новые возможности фиксации языковых событий и языковой рефлексии. Нуждается в обобщении международный опыт защиты и сохранения т.н. неанглийских языков; ждут научной фиксации новые неинституциональные явления в области сохранения и защиты языков, затем необходимо соотнести с ними задачи языковой политики. Существует потребность в обновлении теоретико-методологических основ языковой политики России и в создании также учебно-методической базы для подготовки социолингвистов, специализирующихся в области языковой политики, - новой профессии, востребованность которой сегодня очевидна. Нужны обобщение опыта языковой политики других стран, которые раньше России столкнулись с проблемами глобализации (речь идет прежде всего о государствах, где функционируют языки с высоким коммуникативным статусом), а также анализ законов о языке разных стран и динамики языкового законодательства в условиях глобализации.
Несмотря на то, что многие из рассмотренных явлений отчасти объективны, можно и нужно разработать и предложить меры для сохранения и продления полноценной жизни наших языков - языков с разработанных кодом и многообразными формами существования, хранителями бесценных национальных культур. Это означает необходимость борьбы за осуществление боле твердой протекционистской языковой политики.
Р. Филлипсон [Phillipson 2003 и отчасти 2013] предлагает набор из 45 рекомендаций, направленных на эффективную языковую политику, обеспечивающую жизнеспособность языков и более правильное обращение с ними. Эти рекомендации относятся к четырем областям: инфраструктуре национальной и наднациональной языковой политики, учреждениям ЕС; изучению и преподаванию языков, научным исследованиям.
В научной сфере, на наш взгляд, необходима разработка аргументации отвечающей насущной необходимости противостоять затрагивающему интерпретацию языковых проблем антироссийскому дискурсу в политической и, к сожалению, академической среде за рубежом, а отчасти и в нашей стране (например, расистским идеям И.Г. Яковенко).
Методологически важным при разработке новой языковой политики является осознание того, что, вторгаясь в иноязычное коммуникативное пространство, глобальный английский не только изменяет лексический состав и коммуникативные нормы принимающего языка [Cameron 2002], но, задавая идеологический вектор концептуализации процессов и явлений, становится катализатором культурных и ценностных трансформаций [см. Гриценко, Кирилина 2014].
Неолиберальные идеи следует рассматривать как лишь один из возможных вариантов интерпретации жизни языка и общества.
Алпатов М.В. Глобализация и развитие языков // Вопросы филологии. 2004. № 2 (17). - С. 23-27.
Арефьев А.Л. Сколько людей говорят и будут говорить по-русски? // Демо-скоп Weekly, N251-252, 19 июня - 20 августа 2006 г. URL: http://www.demoscope.ru/ weekly/2006/0251/tema05.php. Дата обращения: 10.05.2012 г.
Литература
Арефьев А.Л. Изучение русского языка молодежью Германии. Демоскоп, 2010. № 441 - 442 1 - 14 ноября 2010 г. URL: http://demoscope.ru/weekly/2010/0441/analit05. php. Дата обращения:
Биллиг М. Нации и языки// Логос, 2005, № 4. - С.60 - 86.
Глобализация-этнизация: этнокультурные и этноязыковые процессы: в 2 книгах / Рос. акад. наук, Науч. совет «История мировой культуры», Ин-т славяноведения [отв. ред. Г.. Нещименко]. - Москва: Наука, 2006. Кн. 1., 2006. - 486 с.; Кн. 2. - 461 с.
Гриценко Е.С., Кирилина А.В. Язык и глобализация: задачи и направления социолингвистического анализа // Вестник Минского государственного лингвистического университета. Серия Филология, 2010. - №6. - С. 14 - 21.
Гриценко Е.С., Кирилина А.В. Языковая политика в условиях глобализации // Языковая политика и языковые конфликты в современном мире. Language policy and language conflicts in contemporary world: International Confernce (Moscow, 16 - 19 September 2014): reports and communications! Executivve editors: A.N. Bitkeeva, V.Yu. Mikhalchenko: the Institute of Linguistics of the Russian Academy of Sciences, research Xenter on Erhnic and language relations. - Moscow, 2014.- P. 95 - 101.
Европейская хартия региональных языков или языков меньшинств, Страсбург, 1992. эл. ресурс http://conventions.coe.int/Treaty/rus/Treaties/Html/148.htm
Жданова В. Величие и... немощь // Вопросы психолингвистики, 2013, № 1 (17). - С. 152 - 154.
Кара-Мурза С.Г., 2001. URL: http: //sg-karamurza.livejournal.com/119864.html. Дата обращения: 4.04. 2012 г.
Караулов Ю.Н. О состоянии русского языка современности (Доклад на конф. «Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики» и материалы почтовой дискуссии). - М., 1991.
Кирилина А.В. Лингвофилософская рефлексия в эпоху глобализации // Вопросы психолингвистики, 2013, №2 (18). - С. 36 - 45.
Крючкова Т.Б. Функционирование иностранных языков на территории России // Язык и общество в современной России и других странах Международная конференция. Москва, 21-24 июня 2010 г. Доклады и сообщения Москва, 2010. - С. 32 -38.
Мустайоки А. Разновидности русского языка: анализ и классификация// Вопросы языкознания, 2013. - №5. - С. 3-27.
Подзигун И.М. Глобализация и глобальные проблемы: философско-методологический анализ. - М.: издательство, 2003. - 384 с.
Попков В.Д. транснациональное русскоязычное пространство в германии: основные особенности // Язык и сознание: психолингвистические аспекты. Сб. статей / Под ред. Н.В.Уфимцевой и Т.Н. Ушаковой. - М. - Калуга: Эйдос, 2009. - С. 99 - 111.
Хобсбаум Э. Все ли языки равны? Язык, культура и национальная идентичность // место издания: Логос, 2005, № 4. - С. 49 - 59.
Ammon, U. Ist Deutsch noch internationale Wissenschaftssprache? Englisch auch für die Lehre an den deutschsprachigen Hochschulen. - Berlin; New York: de Gruyter, 1998.
Ammon, U. Deutsch unter Druck von Englisch in Wissenschaft und Politik // Hoberg R. (ed.) Deutsch, Englisch, Europäisch. Impulse für eine neue Sprachpolitik. - Mannheim, Dudenverlag, 2002. - S. 139 - 151.
-339 S.
Ammon, U. Global English and non-native speaker. Overcoming disadvantage // H. Tonkin and T.reagan (eds.) Language in the Twenty- First Century. -Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins. 2003.
Ammon, U. The Decline of German and the Rise of English as International Language of Sciences // Rüdiger Ahrens (ed.) Europäische Sprachenpolitik Europian Language Policy. Heidelberg: Universitätsverlag Winter, 2004a.
Ammon, U. German as an International Language of the Sciences - Recent Past and Present // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. - Berlin, Mouton de Gruyter, 2004b. - S. 157-172.
Ammon U. World languages: trends and Futures // The Handbook of Language and Globalization (ed. by N. Coupland). - Blackwell Publishing Ltd. - 2010. - P. 101 - 122
Augustin, P. The Seductive Aesthetics of Globalization: Semiotic Implications of Anglicisms in German // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. -Berlin, Mouton de Gruyter, 2004 - S.307 - 318.
Barbour,S., Stevenson, P. Variation im Deutschen. Soziolinguistische Perspektiven. Übersetzt aus dem Englischen von Konstanze Gebel. Walter de Grueyter. - Berlin. New York, 1998 . - 354S.
Blommaert J. A. The Sociolinguistics of Globalization.- Cambridge University Press, NY, 2010. - 230 P.
Braselmann, P. Language Policies in East and West. National Language Policies as a Response to the Pressures of Globalization // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. Berlin, Mouton de Gruyter, 2004 - S.99 - 118.
Cameron, D. Globalization and the teaching of "communication skills" // David Block, Deborah Cameron (eds) Globalization and the Language Teaching.- Rouledge, 2002. - P. 67 - 82.
Clyne, M. G. "Zum Pidgin-Deutsch der Gastarbeiter" // Zeitschrift für Mundartforschung, 1968, 35. - P.130 - 139.
Coupland, N. (ed.) ( 2003b ) Sociolinguistics and Globalisation (thematic issue of Journal of Sociolinguistics 7(4)).
Coupland, N. (ed). The Handbook of Language and Globalization (ed. by N. Coupland).- D Blackwell Publishing Ltd. - 2010. - 662 p.
Crystal, D. The Past, Present, and Future of World English // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. Berlin, Mouton de Gruyter, 2004 - S.27- 45.
Dieter, H. Does «Denglish» Dedifferentiate our Perceptions of Nature? The View of a Nature Lover and Language «Fighter» // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. Berlin, Mouton de Gruyter, 2004 - S. 139-154
Diez, B. Gemeinsames Erbe - plurale Tendenzen. Aussieder und Juden aus der ehemaigen Sowjetunion in Deutschand. Ein Vergleich. // Russische Juden und Transnationale Diaspora. (Hg.) von Julius Schoepes, Karl Grözinger, Wili Jasper und Gert Mattemklot. Philo. Berlin, 2005. - S. 259 - 278.
Eisenberg, P. German as an Endangered Language? // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. Berlin, Mouton de Gruyter, 2004. - S.121-137. Fairclough, N. Language and Globalization.- Routledge, 2006. - 167 p. Gardt, A. Language and National Identity // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. Berlin, Mouton de Gruyter, 2004 - S. 197-209.
Gardt A., Hüppauf B . (eds). Globalization and the Future of German.- Berlin: Mouton de Grunter, 2004. - 375 №P.
Hoberg, R. English Rules the World. What Will Become of German? // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. Berlin, Mouton de Gruyter, 2004 - S.85-95.
Hüppauf, B. Globalization - Threats and Opportunities // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. Berlin, Mouton de Gruyter, 2004 - S. 3-25.
Maher J. C. Metroethnicity, language, and the principle of Cool // International Journal of the Sociology of Language.Volume 2005, Issue 175-176, P. 83-102,
Meyer, H. J. Global English - A New Lingua Franca or a New Imperial Culture? // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. Berlin, Mouton de Gruyter, 2004 - S.65 - 83.
Phillipson, Robert English only in Europe? Language policy challenges.-Psychology Press, 2003. - 240 P.
Phillipson, Robert. English as Threat or Resource in Continental Europe // Gardt, A.; Hüppauf, B.(eds). Globalization and the future of German. Berlin, Mouton de Gruyter, 2004 - S.47 - 64.
Phillipson R. Colonialism and Language Policy and Planning// The Encyclopedia of Applied Linguistics // ed.by Carol A. Chapelle.- Hoboken, N.J.: John Wiley & Sons Ltd, 2013.- P.730-735.
Sarrazin, Th. Deutschland schafft sich ab. Wie wir unser Land aufs Spiel setzen. Deutsche Verlags-Anstalt, 2010.
Schiewe, J. Aktuelle wortbezogene Sprachkritik in Deutschland // Stickel, Gerhard (Hrsg.): Neues und Fremdes im deutschen Wortschatz. Aktueller lexikalischer Wandel. S. VII-Vin - Berlin/New York: de Gruyter, 2001. - S. 280 - 296.
Sornig, K. Sprachverlust, Muttersprachlicher Zusatzunterricht und Reintegrationsprobleme bei Gastarbeiterkindern // Grazer linguistische Studien, 1988, Heft 29.- S. 59 - 78.
Tutzinger Thesen zur Sprachenpolitik in Europa. Erarbeitet auf der Tagung «EuroDeutsch» des Deutschen Germanistenverbandes in und mit der Evangelischen Akademie Tutzing am 3./4.6.1999. URL: http://www.germanistenverband.de/aktiv/tutzing.html. Дата обращения: 12.05.2012г.
Werthebach, E. Die deutsche Sprache braucht gesetzlichen Schutz // Berliner Morgenpost, 2000, vom 31.Dezember.
