Лингвистическая реализация речевой агрессии, направленной на дискредитацию внешнеполитического имиджа современной России в англоязычном дискурсе (на материале американских СМИ) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Вестник Томского государственного университета. 2023. № 496. С. 76-88 Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 2023. 496. рр. 76-88

Научная статья

УДК 8Г26

doi: 10.17223/15617793/496/9

Лингвистическая реализация речевой агрессии, направленной на дискредитацию внешнеполитического имиджа современной России в англоязычном дискурсе (на материале американских СМИ)

Диана Сергеевна Шипилова1, Наталия Васильевна Пешкова2

12Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону, Россия 1 [email protected] 2 peschkoffa@gmail. com

Аннотация. Проанализированы языковые средства реализации речевой агрессии, обнаруженной на страницах электронной американской прессы. Выявленные лингвистические средства являются эффективным способом воздействия на широкую аудиторию читателей и ведут к дискредитации внешнеполитического имиджа Российской Федерации. Реализация языковой агрессии и ее дискредитирующий потенциал осуществляются на трех уровнях языка - лексико-стилистическом, прагматическом и синтактико-стилистическом, за счет использования отрицательно-оценочных эпитетов, метафор, приемов создания «черно-белого мира» и некогерентности. Ключевые слова: речевая агрессия, политический имидж, дискредитация, масс-медиа, лингвистические средства, лексико-стилистический уровень языка, прагматический уровень языка, синтактико-стилистический уровень языка

Для цитирования: Шипилова Д.С., Пешкова Н.В. Лингвистическая реализация речевой агрессии, направленной на дискредитацию внешнеполитического имиджа современной России в англоязычном дискурсе (на материале американских СМИ) // Вестник Томского государственного университета. 2023. № 496. С. 76-88. doi: 10.17223/15617793/496/9

Original article

doi: 10.17223/15617793/496/9

Linguistic realization of speech aggression aimed at discrediting the foreign policy image of modern Russia in the English-language discourse (as exemplified in the American mass media)

Diana S. Shipilova1, Nataliya V. Peshkova2

12 Southern Federal University, Rostov-on-Don, Russian Federation 1 [email protected] 2 peschkoffa@gmail. com

Abstract. Today, the manipulative function in the media displaces other language functions. The influence of the media on public consciousness often occurs through the use of verbal aggression. Speech aggression becomes a successful tool for influencing a mass audience and forming the necessary image in the minds. The study examines the foreign policy image of Russia and the impact of verbal aggression on it, which we define as linguistic behavior of a destructive nature. The aim of the article is to analyze the linguistic means of implementing verbal aggression as a way for the Western media to construct a negative image of the Russian Federation during the military special operation in Ukraine. The current trend of modern media is aimed at polarizing the world "ours" - "theirs". This trend is most clearly expressed during the period of political conflicts, when certain methods of influencing the masses are developed, including verbal aggression. Speech aggression forms the attitude of the addressee to the problems and phenomena occurring in society, popularizes one idea and devalues another one. The material of the study was the electronic versions of newspaper articles from the leading American periodicals USA Today, The New York Times, The Washington Post, New York Daily News. The total volume of the studied material amounted to more than 100 publications selected in the period February-March 2022. Content analysis, semantic-stylistic analysis and contextual analysis were used as methods in the study. The use of modern manipulative mechanisms in the media significantly affects the image of the described phenomenon. The study showed that the Western media actively use verbal aggression, which manifests itself at different levels of the language, namely, lexical-stylistic, lexical-syntactic and syntactic-stylistic. The most common means of expressing verbal aggression are negatively colored epithets, lexemes with negative semantics, invective vocabulary, antithesis, comparison. The use of these linguistic means is explained by the intention to create a painful and terrifying foreign policy image of the Russian Federation as a country of a ruthless aggressor. Conclusions are drawn that verbal aggression is able to change the reader's opinion and attitude towards any phenomenon to a sharply negative one, to impose the necessary image. Speech aggression in modern media has a powerful image-forming potential.

© Шипилова Д.С., Пешкова Н.В., 2023

Keywords: speech aggression, political image, discredit, mass media, linguistic means, lexical stylistic devices, lexical-syntactic devices, syntactic stylistic devices

For citation: Shipilova, D.S. & Peshkova, N.V. (2023) Linguistic realization of speech aggression aimed at discrediting the foreign policy image of modern Russia in the English-language discourse (as exemplified in the American mass media). Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 496. pp. 76-88. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/496/9

Введение

В современном мире, где количество информационных массивов растет с каждым днем, становится невозможно обрабатывать и запоминать все случаи какого-либо явления. Поэтому возникает необходимость использования сжатой информации, представленной в виде образов (images) [1. С. 215], что является оптимальным способом распознавания сложной социальной действительности. Имидж страны основан на стереотипном восприятии личности какого-либо государства. На основе опыта человека и поглощаемой им информации формируется комплекс рациональных и эмоциональных мнений, суждений, именуемых имиджем. Внешнеполитический имидж страны определяет ее место на мировой арене, статус и дальнейшее политическое развитие. Эффективным инструментом для создания имиджа страны в условиях глобализации и информатизации общества являются средства массовой информации, где в полной мере может функционировать политический дискурс. Манипулятивная особенность политического дискурса предполагает, что материалы, опубликованные в СМИ, несут в себе не только информативную функцию, но и прагматическую - формирование необходимого мнения и представления в сознании адресата. Поляризация мира и риторика настоящего времени ведет к дискредитации имиджа России, что находит отражение в западных СМИ, где одним из средств достижения желаемого результата является речевая агрессия.

В настоящее время средства массовой информации называют четвертой властью [2. С. 1202], поскольку они превращаются в средство когнитивного управления личностью. В истории существуют примеры когнитивного воздействия СМИ на широкую аудиторию, когда успешными усилиями были сформированы отрицательные имиджи государств, что привело к укреплению негативного отношения общества к данным странам. Например, в 1990-е гг. западные СМИ способствовали конструированию имиджа балканского региона, который стал восприниматься как область с повышенной напряженностью, где существуют острые межэтнические и религиозные противоречия, которые неразрешимы без постороннего вмешательства международных организаций. В 2003 г. United States Information Agency создали имидж Ирака как опасного государства, угрожающего мировой безопасности [3. С. 154-156]. Процесс дискредитации внешнеполитического имиджа другой страны происходит за счет освещения и усиления ее неблагоприятных качеств, а также «атак» на имидж лидера страны.

Целью настоящей статьи является анализ языковых особенностей реализации речевой агрессии с точки

зрения ее деструктивного влияния на внешнеполитический имидж государства. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи: 1) определить роль речевой агрессии в конструировании внешнеполитического имиджа страны; 2) выявить лингвистические способы реализации речевой агрессии в современных американских СМИ; 3) установить внешнеполитический имидж российской Федерации, формируемый речевой агрессией.

Обзор литературы

Современные политические системы любого государства сегодня прибегают к частому использованию средств массовой информации как мощного инструмента формирования общественного мнения и манипулирования сознанием широких масс, поэтому информативная функция замещается пропагандистской, факты подменяются мнениями. Тексты в СМИ имеют идеологический характер, что отражается на тщательно продуманном выборе языковых средств. Язык позволяет описывать и интегрировать происходящие явления в нужном правительству русле, задавая необходимое видение мира у адресата, управляя его восприятием различных ситуаций и навязывая желательную оценку [4. С. 682]. СМИ становятся «местом сведения политических счетов» [5. С. 121], поскольку способны воздействовать на сознание огромного количества людей путем сокрытия определенной информации, искажения фактов, замалчивания определенных доводов, эмоциональности и экспрессивности, освещения исключительно положительных/отрицательных событий, распространения ложных сведений и использования детерминированных языковых средств, одним из которых является речевая агрессия. Сегодня политический дискурс, опосредованный электронными СМИ, характеризуется повышенной степенью агрессивности, напряженности, жестокости, непрекращающимся соперничеством, ожесточенной борьбой интересов, отклонением от естественных норм поведения, что приводит к негативному представлению предмета речи и формированию враждебной реальности [6. С. 68]. Политические деятели и средства массовой информации способны изменять картину мира читателей и изображать происходящие события в темных красках, используя речевую агрессию.

Феномен речевой агрессии представляет собой мощный инструмент воздействия на человека и в связи со сложившейся ситуацией на мировой политической площадке (спецоперация России на Украине) является актуальным предметом изучения в политическом медиадис-курсе. Международные конфликты оказывают мощное воздействие на тональность политической коммуникации, дестабилизируют нормы поведения (в том числе речевую деятельность) и приводят к агрессивному настрою

в процессе общения. Контекст для восприятия информации (положительный или отрицательный) обусловлен характером политических отношений. А.П. Чудинов указывает, что рост агрессии отмечается, когда «широкая аудитория граждан должна принимать политические решения», и сказывается на поведении граждан, формируя негативное отношение в адрес раздражителя [7. С. 55].

Агрессия как предмет изучения появилась в середине ХХ в. и рассматривалась представителями разных наук -социологии (Т.Г. Румянцева [8]; Р. Бэрон, Д. Ричардсон [9]; Р. Мэй [l0]; B. Coloroso [11]; D. Reitman, M. Villa [12]), психологии (H. Hartman, E. Kris, R. Loewinstein [13. P. 9-36]; К. Лоренц [14]; D. Brandt, K. Pierce [15. P. 71-78]; K. Kurst-Swanger, J.L. Petcosky [16]; Т.Н. Курбатова [17]; G.W. Russell [18. P. 62-63]; M. Hamilton [19]), политологии (R.J.R. Levesque [20]), лингвистики (D. Infante [21]; L. Andersson, P. Trudgill [22]; О.Н. Быкова [23]; Е.Н. Басовская [24]; A. Rancer, T. Avtgis [25]). Лингвистическая наука предполагает различные вариации данного термина: речевая агрессия, языковая агрессия, словесная агрессия, вербальная агрессия, коммуникативная агрессия. В настоящем исследовании мы будем придерживаться дефиниции «речевая агрессия», поскольку она контекстно обусловлена и зависит от ситуации общения [26. С. 13]. В широком смысле речевая агрессия представляет собой форму доминирующего поведения [24. С. 257], проявление грубости в речи, негативное речевое взаимодействие и воздействие, обидное общение [27. С. 13]. О.Н. Быкова описывает агрессию как один из видов речевого поведения коммуниканта, целью которого является преднамеренное оскорбление или унижение партнера [23. С. 96] за счет использования оскорблений, насмешек, угроз, проклятий, различных колкостей, враждебных замечаний, злых пожеланий и т.д. Подобное речевое поведение несет негативные последствия в целом для общества и является альтернативой агрессивных физических действий. Распространенными средствами реализации речевой агрессии в процессе общения выступают негативные номинации, просторечная лексика, единицы с негативно-оценочной семантикой [28. С. 79-80], обвинительный тон высказываний, разная степень интенсивности критики - от резкой до злобной, превалирование отрицательной оценочности [29. С. 58]. Вслед за Г.А. Копниной считаем, что речевая агрессия выполняет дискредитирующую и оскорбляющую функции и является способом сознательного речевого воздействия, направленного на умаление авторитета, очернение имени, компрометацию имиджа [30. С. 17].

Интересным является тот факт, что лингвисты неоднозначно оценивают речевую агрессию в процессе коммуникации. Одни исследователи утверждают, что речевая агрессия - нежелательное явление [23. С. 93], поскольку негативно сказывается на успешности коммуникации, другие - что речевая агрессия необходима индивиду для эмоциональной разрядки, поэтому оценивается как приемлемое речевое действие [31. С. 68-70; 32. С. 43]. Представители третьей группы подчеркивают положительный характер речевой агрессии, так как рассматривают ее в качестве пробивной стратегии в деловом дискурсе [33. С. 55]. Вслед за

Т.А. Воронцовой считаем, что речевая агрессия носит деструктивный характер, направленный на разбалансиро-вание процесса коммуникации, изменение оценки референта, и используется с целью изменения представлений о том или ином событии или явлении [34. С. 13].

На современном этапе развития общества и виртуализации всех сфер жизни ученые стали говорить о речевой агрессии в Интернете (N. Werner, M. Bumpus, D. Rock [35]; A. Stephens, S. Trawley, K. Ohtsuka [36]; E. Sparby [37]). Широкие возможности виртуальной коммуникации позволяют публиковать информацию любого характера и содержания. Речевая агрессия рассматривается с точки зрения кибербуллинга/троллинга (Т.А. Воронцова [34]; K. Allison, K. Bussey [38]; D. Law, J. Shapka, J. Domene, M. Gagné [39]), вовлеченности подростков в виртуальную агрессию (Д.В. Жмуров [40]; N. Werner, M. Bumpus, D. Rock [35]), влияния речевой агрессии на детей во время видеоигр (C. Anderson, D. Gentile, K. Buckley [41]). Исследователи также отмечают роль речевой агрессии в создании речевого имиджа говорящего (Е.М. Меркулова [42]; Л.Р. Комалова [43]) и в воздействии на сознание людей (Л.М. Месропян [44]; Е.И. Булатова [45]). Политические системы активно используют информационную площадку Интернета как инструмент психологического воздействия, где целенаправленное использование речевой агрессии способствует выполнению политических и идеологических задач [46. С. 36-38]. За последние месяцы в связи со спецоперацией России на Украине обращения западных СМИ к речевой агрессии участились и приобрели регулярный характер. Сегодня Россия столкнулась с негативным настроем западных СМИ - искажение информации, раздувание скандалов, основанное на стереотипе жесткого «режима», и попытки изменения общественного мнения на резко негативное.

В настоящее время виртуализация традиционных СМИ играет ведущую роль при манипулировании массовым сознанием, поскольку электронные версии ведущих новостных журналов становятся доступными абсолютно любому человеку. Деструктивный характер и рост агрессии приобретают всемирный масштаб: СМИ обостряют внешнеполитические конфликты, способствуют разъединению народов, создавая образы «своих» и «чужих», а также демонизируя их. Скрытое манипулятивное воздействие приобретает агрессивные формы и становится более очевидным. Агрессия может быть аффективной и распространяться на референта (политический или идеологический оппонент), и когнитивной - влияние на адресата (потребители информации). Когнитивная агрессия воздействует на когнитивное пространство человека, навязывая ему определенное видение, изменяя его картину мира и вызывая негативное отношение к референту [34. С. 85]. Агрессия к референту может выражаться как в открытой форме, так и имплицитно, регулярно и целенаправленно воздействуя на аудиторию для формирования враждебных чувств [47. С. 205]. Речевая агрессия путем искусного использования определенных ресурсов языка является наиболее распространенным и эффективным средством дегуманизации соперника, способствуя возникновению отрицательных ассоциаций и эмоций, связанных с соперником [48. С. 23].

Так, в настоящем исследовании мы под речевой агрессией будем понимать набор лингвистических средств деструктивного характера, который направлен на изменение когнитивных представлений адресата о референте и на возникновение у адресата негативных оценок, эмоциональных и поведенческих реакций (в данном случае мнение широкого круга читателей об имидже Российской Федерации).

Материал и методы исследования

Формирование внешнеполитического имиджа зарубежного государства в настоящее время происходит при помощи национальных СМИ. Реструктуризация имиджа, а также его дискредитация возможны путем многократного использования речевой агрессии в авторитетных источниках информации [34. С. 46]. Поэтому в рамках настоящей статьи материалом исследования послужили более 100 публикаций политической направленности о Российской Федерации, отобранные методом сплошной выборки и опубликованные в электронных версиях ведущих американских журналов «USA Today», «The New York Times», «The Washington Post» за период февраль-март 2022 г. Рассматриваемые издания статусно независимы и обладают широкой аудиторией читателей по всему миру, что обеспечивает распространение в мировом масштабе выражаемой авторами публикаций речевой агрессии, направленной на дискредитацию современного внешнеполитического имиджа России. Выбор материала обусловлен современным положением дел в российско-украинских отношениях, что отразилось на представлении анализируемого феномена в англоязычном массмедийном дискурсе. Объектом исследования в статье выступают языковые средства реализации речевой агрессии (около 600 единиц) и их употребление при освещении событий, связанных с Российской Федерацией, с целью дискредитации имиджа.

В качестве методологической базы настоящего исследования были выбраны контент-анализ, семантико-стили-стический и контекстологический анализы, которые позволили описать исследуемый материал и установить общую дискредитирующую направленность речевой агрессии, обнаруженной в современных американских газетных статьях. Метод контент-анализа позволяет изучить качественно-количественную составляющую исследуемого материала. В качестве объекта исследования выступает речевая агрессия. Предметом исследования являются языковые средства реализации речевой агрессии. Единица анализа - средства реализации речевой агрессии. Мы рассматривали процентные данные от совокупности приемов на каждом уровне. Расчет был произведен по формуле x = n 100% / m, где n - частота употребления определенного приема; m - общее количество всех приемов на определенном уровне; x - частота употребления конкретного приема на определенном уровне в процентах.

Результаты исследования

Информационное противоборство, вызванное ростом напряженности в обществе, а также геополитическими, со-

циальными и экономическими проблемами, является эффективным инструментом манипулирования и становится благоприятной средой для транслирования информации любого характера и содержания, в том числе и речевой агрессии. В дискурсе масс-медиа речевая агрессия часто нарушает моральные нормы коммуникации и проявляется в жестком виде негативными эмоционально-оценочными средствами языка [49. С. 141]. Речевая агрессия наполняет массмедийный текст вербализованной информацией отрицательного характера для психологического воздействия и манипулирования массовым сознанием с целью проведения политической пропаганды [44. С. 44]. В ходе проведенного исследования нами было установлено, что имеющаяся в публикациях американских СМИ информация содержит речевую агрессию, которая, в свою очередь, серьезно дискредитирует имидж Российской Федерации. Также выявлено, что дискредитирующая речевая агрессия проявляется на трех уровнях: лексико-стилистическом, прагматическом и синтактико-стилистическом. Рассмотрим каждый из них подробно.

Лексико-стилистический уровень обладает мощным потенциалом для психологического воздействия, поскольку предполагает использование экспрессивных лексем семантического поля «агрессия», инвективную лексику, гиперболы, сравнения и другое для создания сурового тона повествования. К агрессивной лексике на основе семантического принципа мы отнесли слова следующих групп: «смерть» (kill, die, perish, corpse, dead), «страх» (terror, anxiety, alarm, intimidation), «жертва» (wounded, hurt, victims, injured, suffering, pain), «насилие» (assault, unjustified violence, wholesales laughter), «враг» (enemy, hostile, sadistic killer, fascist, criminal), «гнев» (rage, fury, malice, spite), «война» (armed offence, bomb raid, soldiers, tank), «наказание» (penalty, guilty, offender), «негативные эмоции» (despair, fear, terror, cruelty, inhumanity), указывающие на наличие в газетных текстах речевой агрессии. Данные лексические единицы выражают негативное отношение авторов к описываемым событиям и за счет своей экспрессивности способны «нанести урон» имиджу РФ.

На страницах американских газет всю российскую политическую систему ассоциируют с образом президента РФ Владимира Владимировича Путина, поэтому описываемые журналистами действия и качества президента отождествляются с самим государством, с его имиджем. Так, при помощи частого использования базовых номинаций (Russia, Putin) и военной лексики (aggression, war, attack, invasion, assault, offence, incursion, encroachment) происходит отождествление России с враждебно настроенным и потенциально опасным государством. Очевидно, что семантика данных языковых единиц отрицательная, что впоследствии вызывает негативные ассоциации с РФ в сознании читателей. Деятельность президента РФ описывается с помощью отрицательно-оце-ночнъх глаголов (7,6%) (Putin choose this war, Putin made an assault, Putin attacked Ukraine, Putin only «recognizes power»). В.В. Путин предстает в качестве жесткого и агрессивного управленца, осуществляющего авторитарный стиль правления, а его поступки описываются как проявление агрессии со стороны России.

Эпитеты являются самым распространенным средством реализации речевой агрессии (40,8%), поскольку способствуют интенсификации воздействия на широкую аудиторию. Так, для описания военной спецоперации на Украине были использованы следующие эпитеты: «misbegotten war», «bloody business of war», «bloodshed unleashed on Ukraine», «full scale military assault», «unjustified attack», «invasion that has been almost universally condemned», «brutal act of war», «full-scale war», «cold-war style», «the horrific violence ravaging cities across Ukraine», «conspiracy theory». Происходит дискредитация российской армии, действия которой «практически заморожены» («basically frozen») на четвертой неделе «русского вторжения» («The Russian invasion»): «amid fierce resistance and mounting logistical difficulties... But Western officials warned that the Kremlin still has significant combat power in reserve, even though poor logistics and Ukrainian attacks on their supply lines have left Russian forces scrambling for food and fuel» [50]. Эпитеты «fierce resistance», «mounting logistical difficulties», «poor logistics» и «scrambling for food and fuel» создают образ плохо подготовленной армии, которая за четыре недели не сделала никакого значительного прогресса. Более того, она полагается на «"dumb" bombs», чтобы уничтожать мирное население страны, т.е. армия не только глупая, но и крайне жестокая. Примечательно, что в данном случае с целью привлечения внимания реципиента используется графический прием, когда эпитет «dumb» берется в кавычки.

Следующий пример: «Before the invasion, Russia's military might was universally respected and feared; today Putin's armed forces are revealed as lumbering, ill-equipped and unmotivated» [51] - строится при помощи противопоставления эпитетов с положительной коннотацией «universally respected», «feared» и слов с отрицательным оттенком «lumbering», «ill-equipped» и «unmotivated». Таким образом, развеивается устойчивое мнение о некогда могучей российской армии, всемирно почитаемой и наводившей страх. Речевая агрессия в американских СМИ создает имидж российского солдата как неопытного и малоподготовленного юнца, не имеющего мотивации и представления о том, что происходит вокруг.

Действия российской армии рядом с Запорожской атомной электростанцией были названы «reck-less and dangerous Russian attack», а также «Nuclear power plants are not designed to withstand military attacks, underscoring the recklessness of the assault» [52]. Таким образом, подчеркивается жестокость и неоправданность действий государства. Россия предстает перед читателями в качестве миронарушителя, врага, который в любой момент готов напасть сурово и бесцеремонно.

Иногда реальное историческое здание может стать символом противостояния «российской агрессии»: «Odessa' s beloved opera house plays a starring role in a wartime drama» [53]. Эпитет «beloved» подчеркивает ценность одесского оперного театра для жителей города. При помощи олицетворения (1,7%) здание приобретает человеческие качества, а именно оно «иг-

рает» роль в «военной драме». Данный прием усиливается в следующем контексте, когда здание прямо называют «живым существом», у которого есть «сердце»: «It deserves to be treated like a living creature. This is the heart of Odessa» [53]. Таким образом, подчеркивается символическая ценность оперного дома для жителей Одессы. Российская армия способна уничтожить даже историческое наследие города.

В ходе исследования были обнаружены немногочисленные случаи использования аллюзии (2,9%) на события во времена Второй Мировой Войны, когда оперный театр использовался для защиты от фашистов: «This famed Black Sea port used the same fortification in 1941, ahead of a Nazi siege. The Soviet Union's Red Army posted antiaircraft units on the roofs of buildings around the theater to protect it from bombing» [53]. Теперь, 80 лет спустя, украинцы используют то же самое укрепление, но теперь враг - не фашистская Германия, а Россия: «More than 80 years later, preparing for a potential Russian assault on Odessa, the theater is again the most fortified building in town» [53]. В данном фрагменте ставится знак равенства между современной армией России и армией нацистов. Также рассмотрены случаи употребления аллюзии на библейские события: «Most alley gates around downtown have Ukraine's blue-and-yellow flag painted on them - reminiscent of the Passover story of Jews being told to smear lamb's blood on their doors» [53]. Создается образ украинского народа, защищенного сине-желтым флагом и тем самым благословленного богом. Россия предстает перед широкой аудиторией как страна-грешник, обреченная на божий гнев.

Инвективная лексика (7,4%), цель которой -оскорбление, унижение или дискредитация адресата речи, является ярким примером речевой агрессии. Примечательно, что инвективная лексика, обнаруженная нами на страницах американских СМИ, характеризует исключительно умственные качества и черты характера президента. Так, используется прямое оскорбление в адрес президента: «He is psychologically ill» [54]. Такие заявления, как правило, исходят от анонимных источников, которые не хотят называть свои фамилии по соображениям безопасности: «who, because of safety concerns, asked that her last name not be used». Такое заявление не содержит ни достоверных фактов, ни убедительных аргументов. Тот факт, что имя человека скрывается, ставит под сомнение целесообразность данного высказывания, так как оно просто несет прямое оскорбление, а адресат не может ответить на него. Очевидно, что оно используется для воздействия на эмоции читателя, создавая образ «больного» руководителя целой страны, решившегося на «больной» поступок. В примере «.Putin is a brutal dictator» [54] речевая агрессия дискредитирует имидж президента и формирует образ жесткого и тоталитарного руководителя, использующего репрессивные меры. Соответственно, создается имидж Российской федерации как страны с диктатурой, прибегающей к различным методам насилия и жестокости.

Интересны случаи непрямого оскорбления В.В. Путина. В примерах «Russia is facing disaster precisely because it is ruled by a man who accepts no criticism and brooks no dissent» [55] и «Nobody can tell the strongman that he's wrong or urge him to think twice before making a disastrous decision» [55] подчеркивается неспособность президента воспринимать критику и его эгоцентричность. Такие качества указывают на излишнюю самоуверенность, которая ведет к уменьшению страха и появлению склонности к рискованному поведению. А высказывание «he goes beyond truth and morality» [55], относящееся к президенту РФ, дает западной аудитории понять, что В.В. Путин является аморальной личностью, которую ничто не остановит на пути к достижению своих целей. Сформированный речевой агрессией образ «чудовища», находящегося у власти, дискредитирующе сказывается на имидже страны.

В следующих примерах можно проследить намек (4,2%) на «фашистский» подход президента России при решении украинского конфликта: «Vladimir Putin, once a wily political operator, is painting himself into a corner. His initial calculation seems to have been that Kyiv would fall in two days and the whole operation would be over in a fortnight» [56] и «On the military side, a war Russia clearly envisioned as a blitzkrieg that would overrun Ukraine in days has yet to capture any of the country's top 10 cities - although long-range bombardment is turning those cities into rubble» [55]. При упоминании В.В. Путина используется слово с негативной коннотацией -«willy»: «(...of a person) intelligent, having a very good understanding of situations, possibilities, and people, and often willing to use tricks to achieve an aim. Disapproving - о человеке (негативное значение) умный, очень хорошо разбирающийся в ситуациях, возможностях и людях и часто готовый использовать уловки для достижения цели» [57]. Метафора «painting himself into a corner» подчеркивает безвыходность положения «коварного» президента. Далее используется намек на немецкий план «Барбаросса», который предполагал быстрый захват СССР, а именно за два-три месяца: «His initial calculation seems to have been that Kyiv would fall in two days and the whole operation would be over in a fortnight»/ «blitzkrieg that would overrun Ukraine in days» [56]. Неслучайно используется метафора «Kyiv would fall», делается акцент на том, что люди просто так не сдадут свой город русским агрессорам. При помощи гиперболы (1,1 %) «Kyiv would fall in two days» и «would overrun Ukraine in days», а все операция будет закончена за две недели «the whole operation would be over in a fort-night» подчеркивается безрассудность президента, который рассчитывал взять народ Украины за такой короткий срок. Таким образом, речевая агрессия направлена на формирование внешнеполитического имиджа России как нацистской страны.

В исследуемом нами материале были обнаружены случаи сравнения (15%) Российской Федерации с нацистской Германией («Russia treacherously attacked our state in the morning, as Nazi Germany did in 2#WW years») [58] и В.В. Путина - с Гитлером («He attacked us at 4 a.m. as if he was Hitler») [59]. Так, западные СМИ

пытаются навязать образ «фашистской» России, пытающейся завоевать народ Украины. Отождествление армии РФ с несокрушимой силой («Russia4 s military as an unstoppable force») [60] усиливает страх читателей, что приводит к возникновению в их сознании негативного образа всемогущего «притеснителя», «наступа-теля», представляющего собой угрозу для других стран. Запугивание читателей происходит за счет сравнения В.В. Путина с тираном, желающим смерти всем невинным людям («Putin stands revealed as a tyrant willing to kill large numbers of innocent people») [55]. Народ, охваченный страхом, деструктивно относится к «врагу», соответственно, наделяет его негативными качествами, что отрицательно сказывается на внешнеполитическом имидже государства.

Довольно часто используется намек на «императорские замашки» президента, который мечтает воссоздать Советский Союз: «He seems to believe it is his destiny to Make Russia Great Again» [51], «this greatness necessarily includes the effective reincorporation of Ukraine into the empire» [51], «For many years, there has been periodic talk about merging Belarus, population 9.4 million, and Russia both former Soviet Republics» [61]. Данное языковое средство применяется с целью понижения имиджа президента и отождествления его с монархом, который способен с макиавеллиевской изощренностью аннексировать чужие земли.

Метафора (19,3%) относится к непрямым формам коммуникации, так как она способна завуалировать информацию, которую адресант, по личным соображениям, не хочет озвучивать открыто. Она представляет собой «призму концептуализации и познания окружающего мира» [62. С. 179]. «Surround the population centers, choke off water, food and electricity, and Putin assembles the ingredients for a humanitarian catastrophe. Send in ground forces to take control, and Putin will invite a blood bath that kills Ukrainians and sends troops in body bags back to Russia» [63]. Слово «ingredients» определяется следующим образом в словаре: 1. «one of the things from which something is made, especially one of the foods that are used together to make a particular dish»; 2. one of the things or qualities that are necessary to make something successful [64]. Преимущественно данное слово используется, когда речь идет о приготовлении каких-либо блюд. Оно также имеет положительную коннотацию. В указанном контексте оно имеет переносное значение, составное часть чего-либо, но приобретает негативную окраску. Далее следует, что эти ингредиенты необходимы для создания гуманитарной катастрофы («humanitarian catastrophe»), которая дополняется метафорическим образом «ванной из крови» («blood bath»), строящимся по тому же принципу. Слово с нейтральной окраской «bath» вместе со словом «blood» приобретает негативную коннотацию. Завершается данный отрывок не мене сильной метафорой «body bags». Все высказывание строится при помощи использования достаточно сильных метафорических образов с негативной окраской, создающих в сознании читателей ужасы войны. Данные образы, воссозданные при помощи речевой агрессии, формируют представление о Российской Федерации как о «кровожадном антагонисте» и вызывают

резко негативное отношение к происходящим событиям, так как на подсознательном уровне у любого человека присутствует страх войны.

Прагматический уровень подразумевает сокрытие или завуалирование коммуникативных намерений говорящего. При помощи имплицитного использования различных тропов и фигур речи интенсифицируется воздействие речевой агрессии на широкую аудиторию с целью нанесения ущерба внешнеполитическому имиджу Российской Федерации. При анализе данного материала следует учитывать скрытый смысл высказывания для того, чтобы установить истинную коммуникативную задачу говорящего. Так, было установлено, что для выражения речевой агрессии на прагматическом уровне используется прием создания черно-белого мира, позволяющий противопоставить полярные явления и взаимоисключающие понятия. Основным средством реализации данного приема являются антитеза или контекстные антонимы, так как обнаруживаются в 46,1% случаях. Использование указанных средств способствует разделению мира на «хороший» и «плохой». Мы выделили два типа противопоставлений: Россия - жители Украины, президент России - президент Украины.

Первая корреляция заключается в изображении России как страны-агрессора. Данному образу противопоставляются мирные жители Украины, которые страдают в войне. В следующем отрывке рассказывается про жительницу Украины Татьяну: «There was more wine. More fury at Putin. People pulled out their phones and talked about the terrible news, the messages they were getting, the Russian propaganda, and relatives who believed Putin's war was justified» [65]. Идет противопоставление злости Татьяны, как представительницы народа Украины, и В.В. Путина. Однако данный пример указывает на еще одно противопоставление -тех, кто против военной операции, и тех, кто поддерживает ее. Есть люди, которые оправдывают данную военную операцию: «believed Putin's war was justified», но их мнение нельзя считать правильным, так как они подвержены русской пропаганде («the Russian propaganda»). Таким образом, данные корреляции подводят реципиента к мысли, что украинский народ «страдает», В.В. Путин «развязывает войну», а все, кто думают иначе, - просто жертвы пропаганды.

В другом отрывке России противопоставляется не отдельная личность, а целый народ Украины: «Russia's full-scale invasion in late February has been different. Russia has blatantly launched hundreds of ballistic and cruise missiles against Ukraine. It's not ashamed to bomb children for the whole world to see, to starve cities to death by denying civilians access to water, food, electricity and heat» [66]. Эпитеты (20,1%) «Russia's full-scale invasion» и «blatantly launched» особенно подчеркивают ужасные действия российского правительства. Используются слова с отрицательной коннотацией, а именно «bomb» «starve», «death», «denying access to water». Они усиливают отрицательный образ России, которая не стремится скрыть свои действия: «Putin's Russia is not even trying to hide its

atrocities». Гипербола (4%) «Putin's Russia» подчеркивает, что современный путинский режим привел к этим событиям, а все, кто его поддерживают, причастны к этим преступлениям.

Рассмотрим следующий пример: «Like every Ukrainian I know, I've had many strenuous nights. We've all been doing our part to help the millions of innocents facing Russian missiles, tanks, bullets, rapes: in a word, genocide» [66]. Фраза «Like every Ukrainian» создает чувство единения украинского народа. Так считает каждый украинец. С целью манипуляции сознанием читателей используется стратагема влияния «предубеждение» (2,6%), которая заставляет адресата думать, что это общепринятое мнение. Стратагема предубеждения характеризуется манипулированием в способах создания проблемы и путей ее разрешения. Успешность осуществления стратагемы определяется тем, «что всем известно» и «что все считают само собой разумеющимся» (даже если это положение таковым не является) [67. P. 97]. Мы видим противопоставление «миллионов невинных украинцев» и «русские ракеты, танки, пули». Российская Федерация представлена как монстр, который даже «насилует» женщин. Данный ряд лексических синонимов завершается гиперонимом - «геноцид».

Вторая корреляция строится при помощи противопоставления президента России и президента Украины - Владимира Путина и Владимира Зеленского: «Ukrainian President Volodymyr Zelensky's improbable journey to a war hero» [68] - «Russian President Vladimir Putin has been targeting unarmed women, children and others» [69], «Volodymyr Zelensky delivered a rousing speech on video to crowds of demonstrators Friday night in major European cities and Russian forces remain largely stalled in their advance on the capital city of Kyiv» [70], «Zelensky: 'Victory of light over darkness'» [71]. Противопоставление возможно при помощи контекстных антонимов. В.А. Зеленский «hero», «light», он произносит «rousing speech», а В.В. Путин «darkness», и его армия готова взять Киев.

Президент Украины также является «wartime leader». Он противопоставляется Кремлю, для которого он является главной целью «the Kremlin's "target No. 1"» [72]. Метонимия (1,2%) «the Kremlin's» создает намек на президента России В.В. Путина. Положительны образ В.А. Зеленского также усиливается за счет указания того факта, что он не покинул столицу, а, наоборот, остался и поддерживает свой народ: «he has earned the respect of much of the Ukrainian public by refusing to flee the capital. Instead, he has walked the streets of Kyiv and urged Ukrainians to resist, while crafting a successful communications strategy that has won the hearts and minds of European leaders and voters» [72]. В.А. Зеленский предстает как искусный стратег, так как он способен «искусно разрабатывать стратегии коммуникации». За счет этого он завоевал сердца европейских лидеров и простых людей. В данном фрагменте мы видим ирреалистичный светлый образ одного политика и упоминание вскользь второго. Весь акцент делается на достижениях В.А. Зеленского. Тем самым создается возвышенный, практически романтиче-

ский образ украинского президента с целью минимизировать имидж российского, провести между ними параллель «плохой-хороший».

В следующем примере беспощадному врагу в лице РФ противопоставляется герой, не только президент Украины, но и все жители: «Ours is a land of heroes. An unexpected heroic leader (I have been quite critical of him and for good reason) is Ukrainian President Volodymyr Zelensky» [66]. Метафоры «land of heroes» и «heroic leader» возвеличивают президента и народ Украины, которые противопоставляются «the devil - Russia's despot, Vladimir Putin». Создается однозначно «хороший, героический мир» и «дьявольский, деспотичный мир В.В. Путина». Люди современной Украины не намерены больше мириться с «дьяволом»: «Now Ukrainians have had enough. They would rather die than commit deals with the devil and live under his regime. Zelensky is only one example of a changed Ukraine» [66]. В другом фрагменте используется тот же образ: «Volodymyr Zelensky did not flee at the first Russian artillery salvo but rather stayed defiantly in Kyiv, becoming an inspirational commander in chief and an iconic international hero» [51]. Заслуга В.А. Зеленского в том, что он «не сбежал» из Украины, когда начались обстрелы Киева. За стремление укреплять отношения с США президент Украины также сравнивается (12,7%) с Уинстоном Черчиллем: «Zelensky is channeling Winston Churchill» [73]. Но его образ «бледнеет» («pales») перед украинскими людьми, которые «стоят грудью перед русскими танками» и «показывают средний палец российским самолетам» («but I believe he would be the first to say that his courage pales beside that of the Ukrainians who stand in front of Russian tanks and raise their middle fingers when Russian warplanes fly overhead») [51]. Используется гротескное и гиперболическое изображение жителей Украины, которые могут пойти на все, чтобы защитить свою страну, включая даже такой жест, как показать средний палец летящему самолету. Такое гипертрофированное изображение может породить обратный эффект: все, что могут противопоставить украинцы русским, - это их грудь и средний палец.

В ходе исследования было обнаружено использование еще одного прагматического приема - приема некогерентности, который характеризуется отсутствием логической связи в высказывании. Рассмотрим следующий пример: «Russian President Vladimir Putin's invasion of Ukraine has triggered an earthquake of global condemnation, including in his own backyard, where protests have swelled across the country in a remarkable outpouring of dissent against the Kremlin's deadly military assault» [52]. Метафора (46%) «his own back yard» создает убедительный образ незащищенности, а также отсутствия поддержки со стороны своего населения у президента России. Эпитет (54%) «remarkable» подчеркивает положительный образ всех диссидентов («dissent») действующего политического режима, который запустил «deadly military assault» против мирных людей на Украине. Данные высказывания обладают высокой степенью некогерентности. Безусловно, всегда будут несогласные с действующей властью люди, но это не означает, что они представляют мнение большинства.

В следующем предложении содержится прямая угроза: «Paralysed by Ukraine, the Russian president will need his security services to keep him in power» [56]. Автор приводит реципиента к мысли, что существует большое недовольство действиями президента в стране. Данные примеры речевой агрессии способствуют четкому формированию образа президента как одержимого властью человека, не имеющего поддержку даже среди своих граждан, что дискредитирует имидж целого государства.

В другом отрывке указывается, что политические сторонники В.В. Путина «sycophants» и они создали «a system of fear that enables his barbaric, mid-20th-century thinking» [66]. Данное высказывание порождает намек на то, что в России никто не может высказать противоположное мнение, что В.В. Путин «застрял в прошлом», а украинцы «ушли вперед»: «For Ukrainians, it is an act of pride to resist the Kremlin's atrocious regime. Putin thought that he could continue manipulating and instilling fear among Ukrainians as he does at home» [66]. Метафора «instilling fear» подчеркивает деспотичный характер президента, который сеет страх дома. Исходя из данного контекста, можно прийти к выводу, что В.В. Путин у власти не потому, что народ его выбрал, а потому, что все боятся ему противостоять.

На синтактико-стилистическом уровне дискредитация внешнеполитического имиджа современной России происходит за счет риторических вопросов (17,3%) (A new Cold War? Or WWIII?) [74]. Намерение авторов связано не с желанием получить ответ на вопрос, а с целью оказать психологическое влияние на адресата. Данный прием проводит параллель между реальным миром и тем, который был в прошлом столетии (Первая и Вторая мировые войны, холодная война), а также выдвигает предположение о начале третьей мировой войны и намекает на «кошмар» (nightmare), сотворенный руками президента. Все это дискредитирует имидж России, описывая ее как жестокую и безжалостную страну, готовую пойти на любые действия (даже развязать войну) ради собственных интересов.

На данном уровне наибольшее суггестивное воздействие оказывает стилистический прием синекдохи (62,8%), поскольку помогает создать экспрессивно маркированный текст [75. С. 24]. В следующих примерах: Russia invades Ukraine, Russia thwart civilian evacuation, Russia continues to advance on the critical city, Russia sets fire to Ukraine, Russia continues to batter Ukraine, усиливается экспрессивность речи и формируется противостояние большой и агрессивной России и маленькой, находящейся под угрозой Украины. Очевидно, что речевая агрессия направлена на дискредитацию имиджа.

Также используются графические приемы (19,9%), а именно, подчеркивание определенных слов в предложении («The Ukrainian Parliament Commissioner for Human Rights is reporting that 32 children were killed and 70 injured since Russia's invasion of Ukraine began» [76], «including dozens of confirmed attacks on health facilities during the invasion that entered its fourth week on Thursday» [77]); написание целого слова заглавными буквами («Wednesday even though the word "CHILDREN" in Russian was laid out in giant letters in front and behind

it» [76], «He seems to believe it is his destiny to MAKE RUSSIA GREAT AGAIN» [51]); некоторые слова берутся в кавычки («"reckless and dangerous" Russian at-tack», «"dumb" bombs»). Данные приемы, безусловно, привлекают читателя, а выделенные слова или предложения надолго врезаются в память.

Заключение

Сегодня внешнеполитический имидж России претерпевает беспрецедентное информационное давление со стороны американских СМИ. Феномен речевой агрессии все чаще встречается в массмедийном дискурсе, где основной целью является формирование угнетающего настроения и отрицательного эмоционального впечатления у читателя. Проведенное нами исследование позволяет сказать, что западные средства массовой информации эксплицитно используют речевую агрессию, которая обладает сильной интенсивностью, о чем свидетельствует большое количество языковых средств ее реализации, и которая несет враждебный характер по отношению к РФ. На основе результатов анализа мы получили следующие выводы:

1. Исследуемая нами речевая агрессия, обнаруженная на страницах электронных американских СМИ, по отношению к России играет первостепенную роль в дискредитации внешнеполитического имиджа нашего государства и характеризуется трансляцией деструктивных смыслов.

2. Реализация дискредитирующей речевой агрессии в американских СМИ происходит на трех уровнях: лек-сико-стилистическом, прагматическом и синтактико-сти-листическом. На лексико-стилистическом уровне наиболее распространенным лингвистическим средством, выражающим речевую агрессию, являются негативно окрашенные эпитеты (40,8%). Они создают яркие, резко негативные образы президента Российской Федерации и ее армии. Довольно часто применяется метафора (19,3%), содержащая «агрессивную» коннотацию, и сравнения (15%). Это объясняется намерением максимально резко и отрицательно описать конфликтную ситуацию, в которую вовлечена Россия, провести параллели с образами

всемирно известных убийц. На прагматическом уровне американские СМИ используют приемы: 1) создания «черно-белого мира», где основными средствами реализации служат такие стилистические средства, как антитеза или лексические антонимы (46,1%), эпитеты (20,1%) и метафора (13,3%); 2) некогерентности, реализующийся при помощи эпитетов (54%) и метафоры (46%). На синтактико-стилистическом уровне синекдоха является наиболее частотным средством (62,8%), к которому прибегают западные средства массовой информации. К данному уровню мы также отнесли риторические вопросы (17,3%) и графические приемы (19,9%), которые помогают привлечь внимание реципиента к наиболее важной информации и усилить имидж Российской Федерации как беспощадного завоевателя.

3. Речевая агрессия формирует имидж России как страны-агрессора/угнетателя/захватчика/тирана, угрожающего установленному мировому порядку и одержимого яростной идеей о завоевании мира. При помощи речевой агрессии формируется резко негативное отношение читающей публики об РФ в целом и о жителях страны в частности. Сформированный внешнеполитический имидж России как непримиримого и беспощадного врага вызывает страх и ненависть.

Полученные результаты могут быть использованы при разработке специальных курсов и семинаров по проблеме речевой коммуникации в политическом дискурсе, а также медиабезопасности и медиаграмотно-сти. Кроме того, результаты настоящего исследования послужат основой для сравнительно-сопоставительного анализа отечественных и зарубежных СМИ, что будет отражено в нашей следующей работе.

В настоящие дни России становится особенно сложно бороться за позитивное восприятие имиджа. Опасность появления речевой агрессии в англоязычных электронных СМИ в адрес Российской Федерации заключается в широких масштабах своего деструктивного воздействия на формирование картины мира отдельного человека и общества в целом. Внешнеполитический имидж России как агрессивной страны сформировался в связи с ростом ее политического влияния и авторитета на международной арене.

Список источников

1. Анохин Е.В. Имидж страны: проблемы формирования и управления // Проблемы современной экономики. 2014. № 3 (51). С. 214-218.

2. Хажеева И.А. Речевая агрессия как специфический элемент речевого имиджа Дмитрия Киселева // Наука ЮУрГУ : материалы 67-й науч.

конфер. Секции социально-гуманитарных наук. 2015. С. 1202-1208.

3. Гаврилов Г.А. Имидж страны как одна из целей информационной войны // Актуальные вопросы филологических наук : материалы I Меж-

дунар. науч. конф. Чита : Молодой ученый, 2011. С. 154-156.

4. Воронцова Ю.А. Особенности прагматического воздействия в текстах средств массовой информации // Русская словесность в контексте

современных интеграционных процессов: материалы II междунар. науч. конфер. Волгоград : Изд-во ВолГУ, 2007. C. 680-686.

5. Ржанова С.А. Оценочный характер узуса в СМИ // Язык, литература, культура: диалог поколений : материалы Междунар. науч. конф.

Москва ; Чебоксары, 2004. С. 118-123.

6. Солопова О.А. Кризис «настоящего» в российском политическом дискурсе // Политическая лингвистика. 2007. N° 2 (22). С. 67-73.

7. Чудинов А.П. Дискурсивные характеристики политической коммуникации // Политическая лингвистика. 2012. № 2 (40). С. 53-59.

8. Румянцева Т.Г. Агрессия: проблемы и поиски в западной философии и науке. М. : Мир, 1991. 378 с.

9. Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. СПб. : Питер, 1999. 352 с.

10. Мэй Р. Сила и невинность. М. : Смысл, 2001. 320 с.

11. Coloroso B. The bully, the bullied, and the bystander: From preschool to high school: How parents and teachers can help break the cycle of violence. N.Y. : HarperResource, 2003. 272 p.

12. Reitman D., Villa M. Verbal aggression: Coping strategies for children. National Association of School Psychologists, 2004. URL: https://cobbsuc-cessforall.com/wp-content/uploads/2014/05/Verbal-Aggression.html (дата обращения: 06.04.2022).

13. Hartmann H., Kris E., Loewenstein R.M. Notes on the theory of aggression. The Psychoanalytic Study of the Child. N.Y. : International Universities Press, 1949.

14. Лоренц К. Агрессия (так называемое зло). М. : Прогресс; Универс, 1994. 272 с.

15. Brandt D.C., Pierce K.J. When is verbal abuse serious? The impact of relationship variables on perceptions of severity. 2000.

16. Kurst-Swanger K., Petcosky J.L. Violence in the home: Multidisciplinary perspectives. N.Y. : Oxford University Press, 2003. 336 p.

17. Курбатова Т.Н. Психология агрессии // Агрессия : сб. ст. по материалам науч.-практ. конфер. «Агрессия: биологические, психологические и филосовские аспекты» / отв. ред. А.М. Ельяшевич. СПб., 2004. 368 с.

18. Russell G.W. Aggression in the Sports World: A Social Psychological Perspective. N.Y. : Oxford University Press, 2008.

19. Hamilton M.F. Verbal aggression: Understanding the Psychological Antecedents and Social Consequences // Journal of Language and Social Psychology. 2012. № 31 (1). P. 5-12.

20. Levesque R.J.R. Adolescents, media, and the law: What developmental science reveals and free speech requires. N.Y. : Oxford University Press, 2007. 368 p.

21. Infante D.A. Verbal aggressiveness: An interpersonal model and measure // Communication Monographs. 1986. Vol. 53. P. 61-69.

22. Andersson L., Trudgill P. Bad Language. London : Penguin, 1990. 255 p.

23. Быкова О.Н. Речевая (языковая, вербальная) агрессия : материалы к энциклопедическому словарю «Культура русской речи» // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. 1999. Вып. 1 (8). С. 91-103.

24. Басовская Е.Н. Творцы черно-белой реальности: о вербальной агрессии в средствах массовой информации // Критика и семиотика. 2004. Вып. 7. С. 257-263.

25. Rancer A.S., Avtgis T.A. Argumentative and aggressive communication: Theory, research, and application. Thousand Oaks, CA : Sage, 2006. 321 p.

26. Сковородников А.П. О сверхсильной речевой агрессии и ее модальном антиподе // Политическая лингвистика. 2019. № 3 (75). С. 12-21.

27. Щербинина Ю.В. Вербальная агрессия. М. : КомКнига, 2006. 360 с.

28. Стексова Т.И. Речевая агрессия в интернет-комментариях как проявление социальной напряженности // Политическая лингвистика. 2013. № 3. С. 77-81.

29. Горностаева А.А. Границы дозволенного в политическом дискурсе: ироничность, черный юмор, деструктивность, сквернословие // Политическая лингвистика. 2018. № 1. С. 57-66.

30. Копнина Г.А. Речевое манипулирование : учеб. пособие. М., 2010. 172 с.

31. Жельвис В.И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. М. : Ладомир, 1997. 330 с.

32. Михальская А.К. Русский Сократ. Лекции по сравнительно-исторической риторике : учеб. пособие для студентов гум. вузов. М., 1996. 83 с.

33. Ротмайр Р. «Пробивные» стратегии на деловых переговорах как пример завуалированной агрессивности // Агрессия в языке и речи. М. : РГГУ, 2004. С. 53-66.

34. Воронцова Т.А. Речевая агрессия: коммуникативно-дискурсивный подход : дис. ... д-ра филол. наук. Челябинск, 2006. 296 с.

35. Werner N.E., Bumpus M.F., Rock D. Involvement in Internet aggression during early adolescence // Journal of Youth and Adolescence. 2010. P. 607-619.

36. Stephens A.N., Trawley S.L., Ohtsuka K. Venting anger in cyberspace: Self-entitlement versus self-preservation in #roadrage tweets // Transportation Research. Part F: Traffic Psychology and Behaviour. 2016. Vol. 42. P. 400-410.

37. Sparby E.M. Digital social media and aggression: Memetic rhetoric in 4chan's collective identity // Computers and Composition. 2017. Vol. 45. P. 85-97.

38. Allison K.R., Bussey K. Cyber-bystanding in context: A review of the literature on witnesses' responses to cyberbullying // Children and Youth Services Review. 2016. Vol. 65. P. 183-194.

39. Law D.M., Shapka J.D., Domene J.F., Gagné M.H. Are cyberbullies really bullies? An investigation of reactive and proactive online aggression // Computers in Human Behavior. 2012. Vol. 28, Is. 2. P. 664-672.

40. Жмуров Д.В. Криминальная агрессия детей и подростков. Иркутск : Репроцентр, 2007. 255 c.

41. Anderson C.A., Gentile D.A., Buckley K.E. Violent video game effects on children and adolescents: Theory, research, and public policy. Oxford : Oxford University Press, 2007. 199 p.

42. Меркулова Е.М. Средства вербализации жертвы в российском и американском военных дискурсах // Политическая лингвистика. 2012. № 4 (42). С. 139-144.

43. Комалова Л.Р. Вербальный образ субъекта агрессии в русскоязычных сетевых СМИ // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2016. № 5 (59) : в 3 ч. Ч. 2. С. 96-98.

44. Месропян Л.М. Имплицитная речевая (вербальная) агрессия как средство воздействия в информационной войне // Российский академический журнал. 2011. Т. 17, № 3. С. 44-46.

45. Булатова Е.И. Средства вербальной агрессии как инструмент информационных войн (На примере арктического медиадискурса) // Филологические науки. Вопросы теории и практики : в 2 ч. Тамбов : Грамота. 2016. № 8 (62), ч. 1. C. 88-91.

46. Информационные войны в современном мире : материалы международной конференции. Москва, 2 октября 2008 года. М. : Ключ С, 2008. 96 с.

47. Озюменко В.И. Медийный дискурс в ситуации информационной войны: от манипуляции - к агрессии // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Лингвистика. 2017. Т. 21, № 1. С. 203-220.

48. Горностаева Ю.А. Вербальные маркеры манипуляции в англоязычном поляризованном политическом дискурсе: опыт параметризации и автоматической обработки : дис. ... канд. филол. наук. Красноярск, 2018. 191 с.

49. Петрова Н.Е., Рацибурская Л.В. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии // Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2011. Т. 10, вып. 6. С. 140-143.

50. Lviv aircraft attack sows fear as Biden warns China against supporting Russia // The Washington post. URL: https://www.washing-tonpost.com/world/2022/03/18/russia-ukraine-war-news-putin-live-updates/ (дата обращения: 06.04.2022).

51. Robinson E. The war in Ukraine could hardly be going worse for Putin. Don't assume he agrees // The Washington post. URL: https://www.wash-ingtonpost.com/opinions/2022/03/17/putin-may-not-care-that-ukraine-is-a-disaster/ (дата обращения: 06.04.2022).

52. In Russia, thousands defy police threats to protest the invasion of Ukraine. Can it make a difference? // USA Today. URL: https ://www.usatoday.com/story/news/politics/2022/03/04/russia-ukraine-war-protests/93 51061002/?gnt-cfr=1 (дата обращения: 06.04.2022).

53. Khurshudyan I. Odessa's beloved opera house plays starring role in wartime drama // The Washington post. URL: https://www.washing-tonpost.com/world/2022/03/17/ukraine-odessa-opera-russia/ (дата обращения: 06.04.2022).

54. Parker C. What are war crimes, and is Russia committing them in Ukraine? // The Washington post. URL: https://www.washing-tonpost.com/world/2022/03/03/russia-ukraine-war-crimes-explainer/ (дата обращения: 06.04.2022).

55. Krugman P. America's Right Has a Putin Problem // The New York Times. URL: https://www.nytimes.com/2022/03/10/opinion/putin-ukraine-russia-usa.html (дата обращения: 06.04.2022).

56. Galeotti M. How does Putin extract himself from this nightmare of his own making? // The New York Times. URL: https://www.thetimes.co.uk/ar-ticle/how-does-putin-extract-himself-from-this-nightmare-of-his-own-making-v2ktvw08g (дата обращения: 06.04.2022).

57. Cambridge Dictionary. URL: https://dictionary.cambridge.org/ru/словарь/английский/wily (дата обращения: 06.04.2022).

58. Miranda G. Why is Russia invading Ukraine? Could it be the start of WWIII? Here's what we know // USA Today. URL: https://www.usato-day.com/story/news/world/2022/02/24/russian-invasion-ukraine-questions-explained/6921368001/ (дата обращения: 06.04.2022).

59. Ruane M.E. Putin's attack on Ukraine echoes Hitler's takeover of Czechoslovakia // The Washington post. URL: https://www.washing-tonpost.com/history/2022/02/24/hitler-czechoslovakia-sudeten-putin-ukraine/ (дата обращения: 06.04.2022).

60. Cooper H., Schmitt E., Barnes J.E. As Russia's Military Stumbles, Its Adversaries Take Note // The New York Times. URL: https://www.ny-times.com/2022/03/07/us/politics/russia-ukraine-military.html (дата обращения: 06.04.2022).

61. In war, Russia has swallowed up Belarus. Freedom is at stake there, too // The Washington post. URL: https://www.washingtonpost.com/opin-ions/2022/03/03/war-russia-has-swallowed-up-belarus-freedom-is-stake-there-too/ (дата обращения: 06.04.2022).

62. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. М. : Наука, 1988. С. 173-176.

63. Vanden Brook T. 'No good outcome': Putin's unraveling war plan leaves Russia, Ukraine in precarious positions // USA Today. URL: https://www.usatoday.com/story/news/politics/2022/03/05/ukraine-putins-war-kyiv-turning-into-long-slog-death-despair/9377108002/ (дата обращения: 06.04.2022).

64. Oxford Learner's Dictionary. URL: https://www.oxfordlearnersdictionaries.com/definition/english/ingredient?q=ingredients' (дата обращения: 06.04.2022).

65. Harlan Ch. First day as a Ukrainian refugee: Warm bed, guilt and cursing Putin // The Washington post. URL: https://www.washing-tonpost.com/world/2022/03/03/ukraine-refugees-housing-moldova/ (дата обращения: 06.04.2022).

66. Timtchenko I. For Ukrainians abroad like me, watching the war from afar is excruciating // The Washington post. URL: https://www.washing-tonpost.com/outlook/2022/03/18/ukraine-students-abroad-war/ (дата обращения: 06.04.2022).

67. Aronson E., Pratkanis R. Age of propaganda: the everyday use and abuse of Persuasion. N.Y. : W.H. Freeman and company, 2001.

68. Zelensky: The TV president turned war hero // The Washington post. URL: https://www.washingtonpost.com/podcasts/post-reports/zelensky-the-tv-president-turned-war-hero/ (дата обращения: 06.04.2022).

69. Odessa braces for Russian assault as humanitarian conditions deteriorate // The Washington post. URL: https://www.washing-tonpost.com/world/2022/03/07/russia-ukraine-war-news-putin-live-updates/ (дата обращения: 06.04.2022).

70. Tebor C., Shannon J., Miller R.W., Hayes C., Santucci J. Volodymyr Zelenskyy delivers rousing speech; Former VP Mike Pence warns GOP: March 4 recap // USA Today. URL: https://www.usatoday.com/story/news/politics/2022/03/04/ukraine-russia-invasion-live-updates/9369419002/ (дата обращения: 06.04.2022).

71. Bella T. 'We did not become slaves, and we never will': Zelensky remains defiant against Russia weeks into war // The Washington post. URL: https://www.washingtonpost.com/world/2022/03/10/zelensky-ukraine-russia-slaves-invasion-putin/ (дата обращения: 06.04.2022).

72. Pietsch B., Westfall S. What to know about Volodymyr Zelensky, Ukraine's TV president turned wartime leader // The Washington post. URL: https://www.washingtonpost.com/world/2022/03/01/ukraine-president-volodymyr-zelensky-russia/ (дата обращения: 06.04.2022).

73. Marr A. Zelensky Doesn't Know the End of His Story. Churchill Didn't Either // The New York Times. URL: https://www.ny-times.com/2022/03/23/opinion/zelensky-churchill.html (дата обращения: 06.04.2022).

74. Hauck G. A new Cold War, or the start of World War III? How historians see the invasion of Ukraine // USA Today. URL: https://www.usato-day.com/story/news/nation/2022/02/24/cold-war-wwiii-russia-ukraine/6923412001/ (дата обращения: 06.04.2022).

75. Желухина М.Р. Специфика речевого воздействия тропов в языке СМИ : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2004. 48 с.

76. Lee E., Collins M., Fernando C., Santucci J., Keveney B. Ukraine-Russia cease-fire talks to resume Monday; Israel PM returns from meeting Putin: Saturday recap // USA Today. URL: https://www.usatoday.com/story/news/politics/2022/03/05/ukraine-russia-invasion-live-updates/9388548002/ (дата обращения: 06.04.2022).

77. Taylor A. Ukrainian hospitals continue to be in the firing line during Russia's invasion // The Washington post. URL: https://www.washing-tonpost.com/world/2022/03/24/ukraine-public-health-hospital-war/ (дата обращения: 06.04.2022).

References

1. Anokhin, E.V. (2014) Imidzh strany: problemy formirovaniya i upravleniya [Image of the country: problems of formation and management].

Problemy sovremennoy ekonomiki. 3 (51). pp. 214-218.

2. Khazheeva, I.A. (2015) [Speech aggression as a specific element of Dmitry Kiselev's speech image]. Nauka YuUrGU[Science of SUSU]. Proceedings

of the 67th International Conference. Humanities. Chelyabinsk. April 2015. Chelyabinsk: South Ural State University. pp. 1202-1208. (In Russian).

3. Gavrilov, G.A. (2011) [The image of the country as one of the goals of the information war]. Aktual'nye voprosy filologicheskikh nauk [Current

Issues of Philological Sciences]. Proceedings of the 1st International Conference. Chita. November 2011. Chita: Molodoy uchenyy. pp. 154-156. (In Russian).

4. Vorontsova, Yu.A. (2007) [Features of pragmatic influence in mass media texts]. Russkaya slovesnost' v kontekste sovremennykh integratsionnykh

protsessov [Russian Literature in the Context of Modern Integration Processes]. Proceedings of the 2nd International Conference. Volgograd. 2426 April 2007. Volgograd: Volgograd State University. pp. 680-686. (In Russian).

5. Rzhanova, S.A. (2004) [Evaluative nature of the usage in the media]. Yazyk, literatura, kul'tura: dialogpokoleniy [Language, Literature, Culture:

Dialogue between generations]. Proceedings of the International Conference. Moscow-Cheboksary. 14-16 October 2003. Moscow; Cheboksary: Chuvash State Pedagogical University. pp. 118-123. (In Russian).

6. Solopova, O.A. (2007) Krizis "nastoyashchego" v rossiyskom politicheskom diskurse [The crisis of the "present" in Russian political discourse].

Politicheskaya lingvistika. 2 (22). pp. 67-73.

7. Chudinov, A.P. (2012) Diskursivnye kharakteristiki politicheskoy kommunikatsii [Discursive characteristics of political communication].

Politicheskaya lingvistika. 2 (40). pp. 53-59.

8. Rumyantseva, T.G. (1991) Agressiya: problemy i poiski v zapadnoy filosofii i nauke [Aggression: Problems and searches in Western philosophy and

science]. Moscow: Mir.

9. Baron, R.A. & Richardson, D.R. (1999) Agressiya [Human Aggression]. Translated from English. Saint Petersburg: Piter.

10. May, R. (2001) Sila i nevinnost' [Power and Innocence]. Translated from English. Moscow: Smysl.

11. Coloroso, B. (2003) The Bully, the Bullied, and the Bystander: From preschool to high school: How parents and teachers can help break the cycle of violence. New York: HarperResource.

12. Reitman, D. & Villa, M. (2004) Verbal Aggression: Coping strategies for children. National Association of School Psychologists. [Online] Available

from: https://cobbsuccessforall.com/wp-content/uploads/2014/05/Verbal-Aggression.html. (Accessed: 06.04.2022).

13. Hartmann, H., Kris, E. & Loewenstein, R.M. (1949) Notes on the Theory of Aggression. The Psychoanalytic Study of the Child. New York: International Universities Press.

14. Lorenz, K. (1994)Agressiya (taknazyvaemoezlo) [On Aggression]. Translated from German. Moscow: Izdatel'skaya gruppa "Progress", "Univers".

15. Brandt, D.C. & Pierce, K.J. (2000) When is verbal abuse serious? The impact of relationship variables on perceptions of severity. UW-La Crosse JUR. 3. pp. 7-78.

16. Kurst-Swanger, K. & Petcosky, J.L. (2003) Violence in the Home: Multidisciplinary perspectives. New York: Oxford University Press.

17. Kurbatova, T.N. (2004) Psikhologiya agressii [Psychology of aggression]. In: El'yashevich, A.M. (ed.)Agressiya: biologicheskie, psikhologicheskie

1 filosovskie aspekty [Aggression: Biological, psychological and philosophical aspects]. Saint Petersburg: Piter.

18. Russell, G.W. (2008) Aggression in the Sports World: A Social Psychological Perspective. New York: Oxford University Press.

19. Hamilton, M.F. (2012) Verbal aggression: Understanding the Psychological Antecedents and Social Consequences. Journal of Language and Social Psychology. 31 (1). pp. 5-12.

20. Levesque, R.J.R. (2007) Adolescents, Media, and the Law: What developmental science reveals and free speech requires. New York: Oxford University Press.

21. Infante, D.A. (1986) Verbal aggressiveness: An interpersonal model and measure. Communication Monographs. 53. pp. 61-69.

22. Andersson, L. & Trudgill, P. (1990) Bad Language. London: Penguin.

23. Bykova, O.N. (1999) Rechevaya (yazykovaya, verbal'naya) agressiya: materialy k entsiklopedicheskomu slovaryu "Kul'tura russkoy rechi" [Speech

(linguistic, verbal) aggression: materials for the encyclopedic dictionary Culture of Russian Speech]. Teoreticheskie i prikladnye aspekty rechevogo obshcheniya. 1 (8). pp. 91 -103.

24. Basovskaya, E.N. (2004) Tvortsy cherno-beloy real'nosti: o verbal'noy agressii v sredstvakh massovoy informatsii [Creators of black and white reality: on verbal aggression in the media]. Kritika i semiotika. 7. pp. 257-263.

25. Rancer, A.S. & Avtgis, T.A. (2006) Argumentative and Aggressive Communication: Theory, research, and application. Thousand Oaks, CA: Sage.

26. Skovorodnikov, A.P. (2019) O sverkhsil'noy rechevoy agressii i ee modal'nom antipode [About super-strong speech aggression and its modal antipode]. Politicheskaya lingvistika. 3 (75). pp. 12-21.

27. Shcherbinina, Yu.V. (2006) Verbal'naya agressiya [Verbal Aggression]. Moscow: KomKniga.

28. Steksova, T.I. (2013) Rechevaya agressiya v internet-kommentariyakh kak proyavlenie sotsial'noy napryazhennosti [Speech aggression in Internet comments as a manifestation of social tension]. Politicheskaya lingvistika. 3. pp. 77-81.

29. Gornostaeva, A.A. (2018) Granitsy dozvolennogo v politicheskom diskurse: ironichnost', chernyy yumor, destruktivnost', skvernoslovie [Boundaries of what is permitted in political discourse: irony, black humor, destructiveness, foul language]. Politicheskaya lingvistika. 1. pp. 57-66.

30. Kopnina, G.A. (2010) Rechevoe manipulirovanie [Speech Manipulation]. Moscow: Flinta, Nauka.

31. Zhel'vis, V.I. (1997) Pole brani. Skvernoslovie kak sotsial'naya problema v yazykakh i kul'turakh mira [Battlefield. Foul language as a social problem in languages and cultures of the world]. Moscow: Ladomir.

32. Mikhal'skaya, A.K. (1996) Russkiy Sokrat. Lektsii po sravnitel'no-istoricheskoy ritorike [Russian Socrates. Lectures on comparative historical rhetoric]. Moscow: Academia.

33. Rothmayr, R. (2004) "Probivnye" strategii na delovykh peregovorakh kak primer zavualirovannoy agressivnosti ["Punctuative" strategies in business negotiations as an example of veiled aggressiveness]. In: Sharonov, I.A. (ed.) Agressiya vyazyke i rechi [Aggression in Language and Speech]. Moscow: Russian State University for the Humanities. pp. 53-66.

34. Vorontsova, T.A. (2006) Rechevaya agressiya: kommunikativno-diskursivnyy podkhod [Speech aggression: communicative-discursive approach]. Philology Dr. Diss. Chelyabinsk.

35. Werner, N.E., Bumpus, M.F. & Rock, D. (2010) Involvement in Internet aggression during early adolescence. Journal of Youth and Adolescence. pp. 607-619.

36. Stephens, A.N., Trawley, S.L. & Ohtsuka, K. (2016) Venting anger in cyberspace: Self-entitlement versus self-preservation in #roadrage tweets. Transportation Research. Part F: Traffic Psychology and Behaviour. 42. pp. 400-410.

37. Sparby, E.M. (2017) Digital social media and aggression: Memetic rhetoric in 4chan's collective identity. Computers and Composition. 45. pp. 8597.

38. Allison, K.R. & Bussey, K. (2016) Cyber-bystanding in context: A review of the literature on witnesses' responses to cyberbullying. Children and Youth Services Review. 65. pp. 183-194.

39. Law, D.M. et al. (2012) Are cyberbullies really bullies? An investigation ofreactive and proactive online aggression. Computers in Human Behavior.

2 (28). pp. 664-672.

40. Zhmurov, D.V. (2007) Kriminal'naya agressiya detey ipodrostkov [Criminal Aggression in Children and Adolescents]. Irkutsk: Repro-tsentr.

41. Anderson, C.A., Gentile, D.A. & Buckley, K.E. (2007) Violent Video Game Effects on Children and Adolescents: Theory, research, and public policy. Oxford: Oxford University Press.

42. Merkulova, E.M. (2012) Sredstva verbalizatsii zhertvy v rossiyskom i amerikanskom voennykh diskursakh [Means of verbalization of sacrifice in Russian and American military discourses]. Politicheskaya lingvistika. 4 (42). pp. 139-144.

43. Komalova, L.R. (2016) Verbal'nyy obraz sub"ekta agressii v russkoyazychnykh setevykh SMI [Verbal image of the subject of aggression in Russian-

language online media]. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii ipraktiki. 5 (59). Pt. 2. pp. 96-98.

44. Mesropyan, L.M. (2011) Implitsitnaya rechevaya (verbal'naya) agressiya kak sredstvo vozdeystviya v informatsionnoy voyne [Implicit speech (verbal) aggression as a means of influence in the information war]. Rossiyskiy akademicheskiy zhurnal. 3 (17). pp. 44-46.

45. Bulatova, E.I. (2016) Sredstva verbal'noy agressii kak instrument informatsionnykh voyn (Na primere arkticheskogo mediadi skursa) [Means of verbal aggression as a tool of information wars (On the example of Arctic media discourse)]. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii ipraktiki. 8 (62). Pt. 1. pp. 88-91.

46. Shevchenko, V.N. (ed.) (2008) Informatsionnye voyny v sovremennom mire [Information Wars in the Modern World]. Proceedings of the International Conference. Moscow. 2 October 2008. Moscow: Klyuch S.

47. Ozyumenko, V.I. (2017) Mediynyy diskurs v situatsii informatsionnoy voyny: ot manipulyatsii - k agressii [Media discourse in a situation of information war: from manipulation to aggression]. VestnikRossiyskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: Lingvistika. 1 (21). pp. 203-220.

48. Gornostaeva, Yu.A. (2018) Verbal'nye markery manipulyatsii v angloyazychnompolyarizovannompoliticheskom diskurse: opytparametrizatsii i avtomaticheskoy obrabotki [Verbal markers of manipulation in English-language polarized political discourse: experience of parameterization and automatic processing]. Philology Cand. Diss. Krasnoyarsk.

49. Petrova, N.E. & Ratsiburskaya, L.V. (2011) Yazyk sovremennykh SMI: sredstva rechevoy agressii [The language of modern media: means of verbal aggression]. VestnikNGU. Seriya: Istoriya, filologiya. 6 (10). pp. 140-143.

50. The Washington Post. (2022) Lviv aircraft attack sows fear as Biden warns China against supporting Russia. The Washington Post. 18 March. [Online] Available from: https://www.washingtonpost.com/world/2022/03/18/russia-ukraine-war-news-putin-live-updates/. (Accessed: 06.04.2022).

51. Robinson, E. (2022) The war in Ukraine could hardly be going worse for Putin. Don't assume he agrees. The Washington Post. 17 Mart. [Online] Available from: https://www.washingtonpost.com/opinions/2022/03/17/putin-may-not-care-that-ukraine-is-a-disaster/. (Accessed: 06.04.2022).

52. USA Today. (2022) In Russia, thousands defy police threats to protest the invasion of Ukraine. Can it make a difference? USA Today. 04 March.

[Online] Available from: https://www.usatoday.com/story/news/politics/2022/03/04/russia-ukraine-war-protests/9351061002/?gnt-cfr=1. (Accessed: 06.04.2022).

53. Khurshudyan, I. (2022) Odessa's beloved opera house plays starring role in wartime drama. The Washington Post. 17 March. [Online] Available from: https://www.washingtonpost.com/world/2022/03/17/ukraine-odessa-opera-russia/. (Accessed: 06.04.2022).

54. Parker, C. (2022) What are war crimes, and is Russia committing them in Ukraine? The Washington Post. 03 March. [Online] Available from: https://www.washingtonpost.com/world/2022/03/03/russia-ukraine-war-crimes-explainer/. (Accessed: 06.04.2022).

55. Krugman, P. (2022) America's Right Has a Putin Problem. The New York Times. 10 March. [Online] Available from:

https://www.nytimes.com/2022/03/10/opinion/putin-ukraine-russia-usa.html. (Accessed: 06.04.2022).

56. Galeotti, M. (2022) How does Putin extract himself from this nightmare of his own making? The New York Times. 07 March. [Online] Available from: https://www.thetimes.co.uk/article/how-does-putin-extract-himself-from-this-nightmare-of-his-own-making-v2ktvw08g. (Accessed: 06.04.2022).

57. Cambridge Dictionary. (n.d.) [Online] Available from: https://dictionary.cambridge.org/ru/slovar7angliyskiy/wily. (Accessed: 06.04.2022).

58. Miranda, G. (2022) Why is Russia invading Ukraine? Could it be the start of WWIII? Here's what we know. USA Today. 24 February. [Online] Available from: https://www.usatoday.com/story/news/world/2022/02/24/russian-invasion-ukraine-questions-explained/6921368001/. (Accessed: 06.04.2022).

59. Ruane, M.E. (2022) Putin's attack on Ukraine echoes Hitler's takeover of Czechoslovakia. The Washington Post. 24 February. [Online] Available from: https://www.washingtonpost.com/history/2022/02/24/hitler-czechoslovakia-sudeten-putin-ukraine/. (Accessed: 06.04.2022).

60. Cooper, H., Schmitt, E. & Barnes, J.E. (2022) As Russia's Military Stumbles, Its Adversaries Take Note. The New York Times. 03 July. [Online] Available from: https://www.nytimes.com/2022/03/07/us/politics/russia-ukraine-military.html. (Accessed: 06.04.2022).

61. The Washington Post. (2022) In war, Russia has swallowed up Belarus. Freedom is at stake there, too. The Washington Post. 03 March. [Online] Available from: https://www.washingtonpost.com/opinions/2022/03/03/war-russia-has-swallowed-up-belarus-freedom-is-stake-there-too/. (Accessed: 06.04.2022).

62. Teliya, V.N. (1988) Metaforizatsiya i ee rol' v sozdanii yazykovoy kartiny mira [Metaphorization and its role in creating a linguistic picture of the world]. In: Rol' chelovecheskogo faktora vyazyke: yazyk i kartina mira [The Role of the Human Factor in Language: Language and the picture of the world]. Moscow: Nauka. pp. 173-176.

63. Vanden Brook, T. (2022) 'No good outcome': Putin's unraveling war plan leaves Russia, Ukraine in precarious positions. USA Today. 05 March. [Online] Available from: https://www.usatoday.com/story/news/politics/2022/03/05/ukraine-putins-war-kyiv-turning-into-long-slog-death-despair/9377108002/. (Accessed: 06.04.2022).

64. Oxford Learner's Dictionary. (n.d.) [Online] Available from: https://www.oxfordlearnersdictionaries.com/definition/english/ ingredient?q=ingredients'. (Accessed: 06.04.2022).

65. Harlan, Ch. (2022) First day as a Ukrainian refugee: Warm bed, guilt and cursing Putin. The Washington Post. 03 March. [Online] Available from: https://www.washingtonpost.com/world/2022/03/03/ukraine-refugees-housing-moldova/. (Accessed: 06.04.2022).

66. Timtchenko, I. (2022) For Ukrainians abroad like me, watching the war from afar is excruciating. The Washington Post. 18 March. [Online] Available from: https://www.washingtonpost.com/outlook/2022/03/18/ukraine-students-abroad-war/. (Accessed: 06.04.2022).

67. Aronson, E. & Pratkanis, R. (2001) Age of Propaganda: The everyday use and abuse of Persuasion. New York: W.H. Freeman and company.

68. The Washington Post. (2022) Zelensky: The TV president turned war hero. The Washington Post. [Online] Available from: https://www.washingtonpost.com/podcasts/post-reports/zelensky-the-tv-president-turned-war-hero/. (Accessed: 06.04.2022).

69. The Washington Post. (2022) Odessa braces for Russian assault as humanitarian conditions deteriorate. The Washington Post. 07 March. [Online] Available from: https://www.washingtonpost.com/world/2022/03/07/russia-ukraine-war-news-putin-live-updates/. (Accessed: 06.04.2022).

70. Tebor, C. et al. (2022) Volodymyr Zelenskyy delivers rousing speech; Former VP Mike Pence warns GOP: March 4 recap. USA Today. 04 March.

[Online] Available from: https://www.usatoday.com/story/news/politics/2022/03/04/ukraine-russia-invasion-live-updates/9369419002/. (Accessed: 06.04.2022).

71. Bella, T. (2022) 'We did not become slaves, and we never will': Zelensky remains defiant against Russia weeks into war. The Washington Post. 10 March. [Online] Available from: https://www.washingtonpost.com/world/2022/03/10/zelensky-ukraine-russia-slaves-invasion-putin/. (Accessed: 06.04.2022).

72. Pietsch, B. & Westfall, S. (2022) What to know about Volodymyr Zelensky, Ukraine's TV president turned wartime leader. The Washington Post. 01 March. [Online] Available from: https://www.washingtonpost.com/world/2022/03/01/ukraine-president-volodymyr-zelensky-russia/. (Accessed: 06.04.2022).

73. Marr, A. (2022) Zelensky Doesn't Know the End of His Story. Churchill Didn't Either. The New York Times. 23 March. [Online] Available from: https://www.nytimes.com/2022/03/23/opinion/zelensky-churchill.html. (Accessed: 06.04.2022).

74. Hauck, G. (2022) A new Cold War, or the start of World War III? How historians see the invasion of Ukraine. USA Today. 24 February. [Online] Available from: https://www.usatoday.com/story/news/nation/2022/02/24/cold-war-wwiii-russia-ukraine/6923412001/. (Accessed: 06.04.2022).

75. Zhelukhina, M.R. (2004) Spetsifika rechevogo vozdeystviya tropov v yazyke SMI [Specifics of the speech impact of tropes in the language of the media]. Abstract of Philology Dr. Diss. Moscow.

76. Lee, E. et al. (2022) Ukraine-Russia cease-fire talks to resume Monday; Israel PM returns from meeting Putin: Saturday recap. USA Today. 05 March. [Online] Available from: https://www.usatoday.com/story/news/politics/2022/03/05/ukraine-russia-invasion-live-updates/9388548002/. (Accessed: 06.04.2022).

77. Taylor, A. (2022) Ukrainian hospitals continue to be in the firing line during Russia's invasion. The Washington Post. 24 March. [Online] Available from: https://www.washingtonpost.com/world/2022/03/24/ukraine-public-health-hospital-war/. (Accessed: 06.04.2022).

Информация об авторах:

Шипилова Д.С. - канд. филол. наук, ассистент кафедры межкультурной коммуникации Южного федерального университета (Ростов-на-Дону, Россия). E-mail: [email protected]

Пешкова Н.В. - ассистент кафедры английского языка гуманитарных факультетов Южного федерального университета (Ростов-на-Дону, Россия). E-mail: [email protected]

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Information about the authors:

D.S. Shipilova, Cand. Sci. (Philology), teaching assistant, Southern Federal University (Rostov-on-Don, Russian Federation). E-mail: diana. [email protected]

N.V. Peshkova, teaching assistant, Southern Federal University (Rostov-on-Don, Russian Federation). E-mail: [email protected]

The authors declare no conflicts of interests.

Статья поступила в редакцию 13.04.2022; одобрена после рецензирования 28.01.2023; принята к публикации 30.11.2023.

The article was submitted 13.04.2022; approved after reviewing 28.01.2023; accepted for publication 30.11.2023.