ЛИЧНОСТЬ ПРЕСТУПНИКА В ЦЕННОСТНО-СМЫСЛОВОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ КРИМИНОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 34

DOI: 10.17277/pravo.2023.04.pp.454-463

Поставлена проблема теоретической обоснованности понятия «личность преступника» в криминологической науке и практическая целесообразность использования данного понятия. Представлен тезис о том, что индивидуальные качества, психологические особенности, эмоциональные, волевые и интеллектуальные свойства преступников по своему содержанию и выражению не имеют существенных отличий от тех, которые есть у каждого человека. Сделан частный вывод о том, что общественная опасность преступника определяется исключительно тяжестью совершенного им преступления. Проведен критический анализ основных положений учения о личности преступника, в которых понятие «личность» девальвировано, а сам преступник сведен к конструктиви-зирующей абстракции, социальной и психологической модели. Показаны идеологические причины полного отказа от диалектического познания личности как субъекта общественных отношений и действий, отражающих совокупность социальных ролей, которые он играет в обществе. Предложено вернуться к исследованиям криминологически значимых признаков и свойств самого преступника, прекратив при этом поиски существенных отличий преступника и персонификацию его социальных пороков.

Ключевые слова: личность; личность преступника; криминологически значимые качества и свойства преступника; общественная опасность преступления и преступника; диалектика марксизма.

Андрей Борисович Кирюхин, канд. юрид. наук, доцент, начальник кафедры криминологии, ФГКОУ ВО «Московский университет МВД России имени В. Я. Кикотя»,

Москва, Россия; kab010106@mail.ru

ЛИЧНОСТЬ ПРЕСТУПНИКА В ЦЕННОСТНО-СМЫСЛОВОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ КРИМИНОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ

Введение

Человек, совершивший преступление, традиционно является ключевой проблемой криминологической науки. Интенсивное цивилизационное развитие неизбежно сопровождается ростом преступности, в результате чего в общественном сознании происходит «размывание» социальных норм, и как следствие - трансформация стандарта должного, правомерного поведения. Поведение человека в решающей степени основывается на совокупности его определенных желаний и чувственном восприятии внешних объектов, служащих удовлетворению этих желаний.

Преступник - это человек, наделенный комплексом определенных нравственных качеств, имеющий индивидуально-психологические особенности и характеристики эмоциональных, волевых и интеллектуальных свойств. Все эти качества и свойства преступника по своему содержанию

и выражению ничем не отличаются от тех, которые есть у каждого человека. Например, какая-то часть людей по типу своего темперамента - холерики, другая - флегматики или сангвиники; кто-то более реактивно реагирует на внешние или внутренние раздражители или проявляет особые способности к определенному роду деятельности, кто-то - менее; кто-то более агрессивен в своем поведении и раздражителен, другой, напротив, спокоен и рассудителен, но при этом он - корыстолюбец и стяжатель. Этот список можно продолжить. Но даже если человек безмерно корыстен, жаден, агрессивен, нечестен, несет на себе отпечаток прочих тяжких пороков, он фатально не обречен стать преступником. Тот человек, который обладает набором этих и многих других негативных качеств и свойств, до совершения преступления не представляет общественной опасности для объектов уголовно-правовой охраны, хотя его девиантное поведение может и должно стать объектом предупредительной и профилактической деятельности правоохранительных органов. Но если у преступника нет особых, негативных свойств, качеств и черт, то в чем состоит его отличие от непреступника? Здесь уместно привести цитату из работы А. И. Долговой: «Нет смысла говорить о личности преступника как о научной проблеме, если преступникам не присущи некоторые черты, отличающие их от тех, кто не совершает преступлений»1.

Однако между преступником и непреступником все же есть существенное различие. Оно заключается в том, что некий субъект, совершив преступление, становится общественно опасным, то есть он представляет серьезную угрозу личным, общественным и государственным интересам. Причем опасен преступник, прежде всего, не какими-то негативными личными качествами, свойствами или определенным состоянием, а своим преступлением, его результатом, последствиями, возможностью повторения преступления, использования преступного промысла для получения основного или существенного дополнительного дохода. В этом смысле абсолютно прав Ю. А. Манаев, писавший: «...из правильной посылки, что общественная опасность преступника не может рассматриваться в уголовном праве вне связи с преступлением, ибо вне этой связи она не имеет уголовно-правового значения, делает вывод о невозможности раздельного рассмотрения общественной опасности преступления и виновного в нем лица, о том, что общественная опасность преступника определяется исключительно совершенным им преступлением.» [11, с. 12].

Обсуждение

Давно канула в историю уголовно-правовой и криминологической наук популярная в свое время теория «преступного человека» и ее разновидности. Сегодня неуместно всерьез рассуждать о врожденной способности человека к совершению преступления, о наличии в его генотипе лишней хромосомы, обрекающей носителя на фатальную неизбежность занятия криминальным ремеслом, о психопатологических отклонениях, психологических или психических травмах, природной агрессивности, фрустра-

1 Цит. по: Филиппова Е. О. Криминология: учеб. пособие. Оренбург, 2013. С. 21.

ции, реакции на стресс, порождающих преступное поведение и прочих заблуждениях. Эти и многие другие теории и направления исследований давно подвергнуты конструктивной критике и стали частью интересного, но в большинстве своем безуспешного опыта [7].

Какие же фундаментальные исследования в области изучения преступника пришли им на замену и заняли пустующую нишу? Однозначного ответа на этот вопрос нет, как нет и самих фундаментальных исследований. Следует согласиться с тем, что все современные представления заключаются в разработке «...разносторонних частных аспектов общего учения о личности преступника» [1]. Положительным во всем этом является то, что частные исследования частично способны преодолеть проблемы и недостатки разделения научного знания о преступнике на отдельные отрасли. Однако результаты большей части таких исследований имеют отношение, скорее, к предмету криминальной психологии, а не криминологическому учению о личности преступника [5]. Такой вывод диктует необходимость постановки в статье основного вопроса - насколько в криминологической науке теоретически обоснованно само понятие - «личность преступника» - и в чем состоит практическая целесообразность использования этого понятия? Если согласиться с тем, что личность преступника представляет собой «конструктивизирующую абстракцию», «некую модель, социальную и психологическую, обладающую специфическими чертами», «совокупность научных представлений о тех, кто совершает преступления», то как этой модели, этой абстракции могут быть присущи признаки и свойства личности в прямом значении этого понятия [22]? Ответ на этот вопрос требует погружения в философию и психологию, оперирующими скрупулезно выверенными умозаключениями или гипотезами о роли и месте в обществе человеческого индивида как субъекта общественных отношений и сознательной деятельности [20].

Понятие личность в широком значении необходимо рассматривать в совокупности с такими частными понятиями как «индивид» и «индивидуальность». Каждое из них выражает один из важнейших аспектов наиболее общего понятия - «человек». И если в современной философской науке выделение отмеченных понятий принято считать общепризнанным, то их содержание продолжает вызывать оживленные дискуссии [10, 16, 17].

Наиболее широким значением наделен «индивид», ибо за его основу взят в достаточной степени абстрактный и в силу этого обедненный образ всякого представителя рода человеческого. Индивид - любой из нас, человек обезличенный, искусственно лишенный индивидуальных особенностей, личностной характеристики. Столь широкая трактовка, конечно, не в полной мере позволяет рассматривать индивида в качестве объекта криминологических исследований. Однако стереотипность, обезличен-ность и анонимность свойств индивида, вовсе не абсолютизируют его отчужденность от других людей, не лишают его возможности выступать в роли носителя предметно-практической деятельности, в том числе деятельности, осуществляемой в нарушение уголовного закона. Всех индивидуумов роднят природой обусловленные особенности человеческого организма - определенный генотип, который в процессе своего развития со временем преобразуется в фенотип, определяющий любые внешние ха-

рактеристики человека, сформировавшиеся и продолжающие формироваться в результате взаимодействия генотипа с внешней средой. Например, современным генетикам хорошо известно, что определенная «группа генов связана с особенностями передачи нервного импульса и работой системы положительного подкрепления. Это гены, которые влияют на эмоциональное состояние, особенности психики и поведения» [1]. Разные особенности проявления этих генов зависят от условий внешней среды, в которых находится наследственный носитель. Недостатки воспитания в детстве могут проявляться в мутации некоторых генов, в результате чего повышается вероятность асоциального поведения. Напротив, положительное воспитание снижает рисковые эффекты. И если в генетике, биологии, физиологии и психологии уже давно обращено внимание на связь поведения человека с его фенотипом, то в криминологии, к сожалению, пока такие глубокие исследования не ведутся. Как частный итог - различное понимание содержания криминологических детерминант преступности, отсутствие единства в научных подходах к предупреждению совершения преступлений, а также недоверие у определенной части сотрудников правоохранительных органов к результатам таких научных исследований [2].

Неповторимость, уникальность, самобытность индивида образует содержание индивидуальности человека, которая определяет его своеобразие, делает его особенным, отличным от других людей. Многие составляющие индивидуальность особенности - внешность, темперамент, склад ума, характер, интеллект, поведение, интересы - непосредственно входят в комплекс криминологических детерминант преступного поведения. Например, в большинстве исследований насильственной преступности отмечаются такие свойства насильника, как жесткость, агрессивность, невысокий уровень образования и интеллекта, патология психического развития. Причем большинство этих свойств и черт начинают проявляться еще в несовершеннолетнем возрасте [3, 6, 14].

От индивидуальных характеристик человека зависит и его поведение. Выступая в качестве реакции на внешние и внутренние раздражители, негативное индивидуальное поведение человека нарушает моральные или правовые нормы и потому противоречит личным либо общественным интересам. Такое поведение опасно, оно несет в себе «заряд» реального или потенциального вреда, и чем этот вред значительней, тем опаснее преступление и сам преступник для объектов уголовно-правовой охраны. Такой вывод ставит под сомнение обоснованность понятия «личность преступника» в ее общесоциальном значении. Практическое использование этого понятия приводит к поиску у преступника таких врожденных или приобретенных им качеств и свойств, которые должны быть только у него и отсутствовать у других. Однако, как уже говорилось выше, каких-либо особых качеств и свойств личности у преступника нет, а попытки их обнаружить ни к чему не привели. В подтверждение, приведем цитату из работы А. М. Яковлева: «Идея качественного, существенного отличия преступника от остальных людей, персонификация зла, меняя свое обличье, остается одной из самых устойчивых социально-психологических категорий. Устойчивость такой тенденции заставляет предположить, что создание концепции личности преступника, их постоянная модификация, их неуклонное возрождение после очередного опровержения вызываются к жизни

какими-то определенными социальными потребностями и объективно служат социальным целям» [23]. Мы, конечно, далеки от мысли о наличии каких-либо особых социальных целей концепции личности преступника. Однако вопрос обоснованности этой концепции требует своего ответа еще и потому, что в криминологии и философии понятие «личность» имеет различное смысловое значение. В общесоциальном, философском значении понятие «личность» несет вполне определенное положительное содержание: «Личность - это человек, обладающий исторически обусловленной степенью разумности и ответственности перед обществом, пользующийся (или способный пользоваться) в соответствии со своими внутренними качествами определенными правами и свободами, вносящий своей индивидуальной деятельностью вклад в развитие общества и ведущий образ жизни, соответствующий идеалам его эпохи или класса» [18]. Структурно понятие «личность» образует следующие элементы: «человек как носитель каких-нибудь свойств; социальный облик человека как субъекта общественных отношений и действий, отражающий совокупность социальных ролей, которые он играет в обществе; устойчивая система социально значимых черт, характеризующих индивида как члена общества или общности» [21].

Основная заслуга советской философии в вопросе о содержании понятия «личность» заключается в обосновании вывода о том, что личность - это категория общественно историческая. В этом и состоит подлинная сущность личности человека, закономерность его бытия и социальной роли. Главное содержание личности составляет общественная, социальная сущность человека. К. Маркс писал: «...сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений» [13].

Не вдаваясь в подробности существующих дискурсов о кризисе марксистской идеологии, отмечу, что принятое за основу в современной отечественной криминологии понимание личности как системного образования, содержание которого составляют социально-демографические, уголовно-правовые и нравственно-психологические признаки, способные существовать вне совокупности общественных отношений, социального облика человека как субъекта общественных отношений, его социальных ролей в обществе и системы социально значимых черт, лишено логики и смысла, и приводит к обеднению и искажению самого понятия «личность». Попытки объяснить становление личности преступника тем, что в определенный момент социально-психологические качества, свойства и черты человека становятся опасными в результате неблагоприятных жизненных ситуаций также не выдерживают обоснованной критики. По-существу, приведенные воззрения на личность преступника построены на позициях субъективного идеализма, отрицающего объективное существование человека и закономерности развития реального мира [9]. На позициях философии идеализма строилось и понимание уголовной ответственности субъекта в русском уголовном праве. В частности, видный представитель классической школы русского уголовного права, Н. С. Таганцев, принимая за основу простой эмпирический факт, что преступление совершается вполне нормальным человеком на основе определенного рода мотивов, с позиции позитивизма полагал, что именно это и есть основание уголовной ответственности лица [17]. В советском уголовном праве в свое

время была подвергнута критике фаталистическая позиция Б. С. Утевско-го, называвшего «рабами» пережитков прошлого тех преступников, чье сознание не было свободно от предрассудков и темных родимых пятен прежнего, эксплуататорского мира [18]. Современный исследователь, Р. А. Кучмезов, пишет: «Чем более лицо отягощено пережитками, больше глубина «зараженности» его и чем больше окружающая среда благоприятствует их проявлению, тем больше и степень вероятности реальной возможности совершения преступления, и наоборот» [8, 17]. Соглашаясь с тем, что окружающая среда, содержание которой составляют условия и фоновые явления совершения преступлений, оказывает влияние на поведение лица, нельзя согласиться с попытками этого автора и некоторых других выделить из общей массы группу людей, способных совершить преступления только потому, что они «заражены» пережитками прошлых эпох. Во всем этом видится вольная либо невольная реанимация печально известной в период репрессий 1937 - 1953 годов теории опасного состояния лица. Последняя нашла свое обоснование в УК РСФСР 1926 года (ст. 7): «В отношении лиц, совершивших общественно-опасные действия или представляющих опасность по своей связи с преступной средой или по своей прошлой деятельности, применяются меры социальной защиты судебно-исправительного, медицинского, либо медико-педагогического характера». К чему привели эти, так называемые меры социальной защиты от лиц, отнесенных к социально-опасным элементам, многие хорошо знают из истории, а некоторые - еще помнят.

Таким образом, в окружающей нас реальности только общественная опасность определенного, преступного, поведения человека объективизирует опасность самого преступника. Человек опасен не свойствами своей личности, а совершением преступного деяния. Н. А. Добролюбов в своем произведении, «Темное царство», писал о том, что «всякое преступление есть не следствие натуры человека, а следствие ненормального отношения, в какое он поставлен к обществу. И чем эта ненормальность сильнее, тем чаще совершаются преступления даже натурами порядочными, тем менее обдуманности и систематичности и более случайности, почти бессознательности, в преступлении» [4]. В приведенной цитате классика русской драматургии очень точно подмечена существенная деформация самого преступника. В психике лица, совершившего преступление, происходят значительные изменения, оказывающие непосредственное влияние на него самого. Преступление нарушает не только установленную норму поведения, но и всю структуру внутренних качеств лица, которые должны обеспечивать соблюдение этой нормы. Образно говоря, не только преступник оставляет следы на месте преступления, но и само преступление оставляет свой отпечаток на преступнике. Часто преступление изменяет сознание лица и его последующее поведение, оказывает влияние на психическое состояние, приводит к более стойким негативным изменениям личных качеств и свойств. На этом основании легко сделать неверный вывод о том, что лицо, совершившее преступление, приобретает статус общественно-опасного субъекта навсегда, до конца своей жизни, поскольку у этого лица появляются особые «преступные» качества и свойства. Это, конечно, не так. Об общих свойствах и качествах преступников и непреступников уже не раз говорилось. Общественная опасность преступника - объективная

категория, существующая в определенных правовых рамках. Уголовный закон определяет границу ее существования - погашение либо снятие судимости, а равно позитивное постпреступное поведение, на основе которого лицо, совершившее преступление, утрачивает свою общественную опасность. Все это нашло свое отражение в тех изменениях, которые произошли за последние годы в отечественной уголовной политике и уголовном законодательстве. В частности, из уголовного закона были исключены неоднократность как форма множественности преступлений, а также рецидив, выступавший в качестве квалифицирующего признака отдельных преступлений за исключением тех, которые посягают на половую свободу и неприкосновенность личности.

Сегодня демонизация личности, ее интерпретация в качестве преступной вызывают больше вопросов, чем ответов. На фоне бесчисленного количества узкопрофильных исследований, неаргументированной критики философского учения о личности, отрицания всего того, что было достигнуто в советской науке, все происходящее с учением о преступнике можно образно охарактеризовать словами К. Маркса, писавшего о метафизически-теологической карикатуре на человека, в которой реальные свойства каждого субъекта превращаются в свойства воображаемой общественно опасной группы людей [12].

Заключение

Утверждение, что положения диалектики марксизма о сущности, значении и роли личности в обществе неприменимы к учению о личности преступника, ибо марксизм отрицает индивидуальность и растворяет личность человека в безликой массе человеческого коллектива, ошибочны. Марксистская теория выступает против абстрактного толкования понятия «личность». Содержание понятия «личность» определяется совокупностью общественных связей и на их основе - социальным организмом, который определяет содержание личности, реализуемое в общественных отношениях. Любая социальная девиация, а тем более совершение преступления вызывает противодействие со стороны общества и государства, поскольку такие формы поведения не соответствуют общественным или правовым нормам. Понимая, что в одночасье отказаться от устоявшегося выражения «личность преступника» невозможно, а само решение поставленной проблемы требует времени и проведения фундаментальных исследований, предлагаем для начала изменить состав этого фразеологизма, сократив компонент «личность», и говорить о криминологически значимых признаках и качествах самого преступника, прекратив при этом поиски существенных отличий преступника от остальных людей и персонификацию его социальных пороков.

Список литературы

1. Акчурин А. В. Предпосылки возникновения и развития современных представлений о личности преступника // Научные ведомости БелГУ. Сер. Философия. Социология. Право. 2018. Т. 43, № 2. С. 279 - 286. ао1: 10.18413/20754566-2018-43-2-279-286

2. Антонов И. М., Бойко Н. В. Детерминанты преступности: терминологический аспект // Вестник Хабаровского государственного университета экономики и права. 2018. № 4-5. С. 75 - 77

3. Антонян Ю. М., Кудрявцев В. Н., Эминов В. Е. Личность преступника. СПб.: Юридический центр Пресс, 2015. 364 с.

4. Добролюбов Н. А. Избранные философские сочинения. Т. 11. М.: Госполитиздат, 1946. 426 с.

5. Еникеев М. И., Образцов В. А., Эминов В. Е. Следственные действия: психология, тактика, технология: учеб. пособие. М.: Проспект, 2007. 212 с.

6. Ильяшенко А. Н. Виктимологические проблемы насильственной преступности в семье // Право и политика. 2015. № 1. С. 89 - 99.

7. Клеймёнов М. П., Клеймёнов И. М. Профанация криминологии // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2010. № 2. С. 13 - 20.

8. Кучмезов Р. А. К вопросу о понятии личности преступника // Социально-политические науки. 2020. № 3. С. 159 - 161.

9. Лейбниц Г. В. Сочинения. В 4 томах. Т. 1. М.: Мысль, 1982. 636 с.

10. Ломов Б. Ф. Сознание как идеальное отражение // В кн.: Психология сознания / сост. и ред. Л. В. Куликова. СПб.: Питер, 2001. С. 110 - 136

11. Манаев Ю. М. Уголовно-правовое содержание обстоятельств, характеризующих личность виновного // Советская юстиция. 1968. № 4. С. 12 - 15.

12. Маркс К., Энгельс Ф. Святое семейство, или Критика критической критики. Против Бруно Бауэра и компании. М.: Госполитиздат. 239 с.

13. Маркс К., Энгельс Ф. Тезисы о Фейербахе / Сочинения : в 30 т. 2-е изд. Т. 3. С. 440.

14. Мозолевская А. Г. Личность преступника, совершающего тяжкие насильственные преступления // Молодой ученый. 2019. № 49(287). С. 367 - 368.

15. Немов Р. С. Психология: учебник для вузов. М.: Издательство Юрайт, 2023. 501 с.

16. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. Психология: учебник для студентов вузов. М.: Академия, 2008. 500 с.

17. Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Часть общая: лекции Т. 1. СПб.: Гос. тип., 1902. 815 с.

18. Тугаринов В. П. Личность и общество. М.: Мысль, 1965. 191 с.

19. Советское социалистическое уголовное право. Часть Общая. / под. ред. Б. С. Утевских. М.: Госюриздат, 1950. 588 с.

20. Философский словарь / Под ред. М. М. Розенталя, П. Ф. Юдина. М.: Политиздат, 1963. 544 с.

21. Малышевский А. Ф. Философско-терминологический словарь. Калуга: Гриф, 2004. 329 с.

22. Эминов В. Э., Антонян Ю. И. Личность преступника и ее формирование // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 1(50). С. 107 - 113.

23. Яковлев А. М. Теория криминологии и социальная практика / Отв. ред. В. Н. Кудрявцев. М.: Наука, 1985. 247 с.

References

1. Akchurin A.V. [Prerequisites for the emergence and development of modern ideas about the personality of a criminal], Nauchnyye vedomosti BelGU. Ser. Filosofiya. Sotsiologiya. Pravo [Scientific bulletins of BelSU. Ser. Philosophy. Sociology. Right], 2018, vol. 43, no. 2, pp. 279-286. doi: 10.18413/2075-4566-2018-432-279-286 (In Russ., abstract in Eng.)

2. Antonov I.M., Boyko N.V. [Determinants of crime: terminological aspect], Vestnik Khabarovskogo gosudarstvennogo universiteta ekonomiki i prava [Bulletin of

the Khabarovsk State University of Economics and Law], 2018, no. 4-5, pp. 75-77. (In Russ., abstract in Eng.)

3. Antonyan Yu.M., Kudryavtsev V.N., Eminov V.Ye. Lichnost' prestupnika [Personality of the criminal], Saint-Petersburg: Yuridicheskiy tsentr Press, 2015, 364 p. (In Russ.)

4. Dobrolyubov N.A. Izbrannyye flosofskiye sochineniya. T. 11. [Selected philosophical works. Vol. 11], Moscow: Gospolitizdat, 1946, 426 p. (In Russ.)

5. Yenikeyev M.I., Obraztsov V.A., Eminov V.Ye. Sledstvennyye deystviya: psikhologiya, taktika, tekhnologiya [Investigative actions: psychology, tactics, technology], Moscow: Prospekt, 2007, 212 p. (In Russ.)

6. Il'yashenko A.N. [Victimological problems of violent crime in the family], Pravo ipolitika [Law and Politics], 2015, no. 1, pp. 89-99. (In Russ., abstract in Eng.)

7. Kleymonov M.P., Kleymonov I.M. [Profanation of criminology], Kriminologicheskiy zhurnal Baykal'skogo gosudarstvennogo universiteta ekonomiki i prava [Criminological Journal of the Baikal State University of Economics and Law], 2010, no. 2, pp. 13-20. (In Russ., abstract in Eng.)

8. Kuchmezov R.A. [On the issue of the concept of the personality of a criminal], Sotsial'no-politicheskiye nauki [Socio-political sciences], 2020, no. 3, pp. 159-161. (In Russ., abstract in Eng.)

9. Leybnits G.V. Sochineniya. V 4 tomakh. T. 1 [Works. In 4 volumes], Moscow: Mysl', 1982, 636 p. (In Russ.)

10. Lomov B.F.; Kulikova L.V. (Ed.). Soznaniye kak ideal'noye otrazheniye [Consciousness as an ideal reflection], In: Psikhologiya soznaniya [Psychology of consciousness], Saint-Petersburg: Piter, 2001, pp. 110-136. (In Russ.)

11. Manayev Yu.M. [Criminal legal content of circumstances characterizing the personality of the perpetrator], Sovetskaya yustitsiya [Soviet justice], 1968, no. 4, pp. 12-15. (In Russ., abstract in Eng.)

12. Marks K., Engel's F. Svyatoye semeystvo, ili Kritika kriticheskoy kritiki. Protiv Bruno Bauera i kompanii [The Holy Family, or Critique of Critical Criticism. Against Bruno Bauer and company], Moscow: Gospolitizdat, 239 p. (In Russ.)

13. Marks K., Engel's F. Tezisy o Feyyerbakhe [Theses on Feuerbach], In: Sochineniya : v 301. T. 3 [Works: in 30 volumes.Vol. 3], p. 440. (In Russ.)

14. Mozolevskaya A.G. [Personality of a criminal who commits serious violent crimes], Molodoy uchenyy [Young scientist], 2019, no. 49(287), pp. 367-368. (In Russ., abstract in Eng.)

15. Nemov R.S. Psikhologiya [Psychology], Moscow: Izdatel'stvo Yurayt, 2023, 501 p. (In Russ.)

16. Petrovskiy A.V., Yaroshevskiy M.G. Psikhologiya [Psychology], Mocsow: Akademiya, 2008, 500 p. (In Russ.)

17. Tagantsev N.S. Russkoye ugolovnoye pravo. Chast' obshchaya. Tom I [Russian criminal law. The general part. Volume I], Saint-Petersburg: Gos. tip., 1902, 815 p. (In Russ.)

18. Tugarinov V.P. Lichnost' i obshchestvo [Personality and society], Moscow: Mysl', 1965, 191 p. (In Russ.)

19. Utevskikh B.S. (Ed.). Sovetskoye sotsialisticheskoye ugolovnoye pravo. Chast' Obshchaya [Soviet socialist criminal law. Part General], Moscow: Gosyurizdat, 1950, 588 p. (In Russ.)

20. Rozentalya M.M.; Yudina P.F. (Ed.). Filosofskiy slovar' [Philosophical Dictionary], Moscow: Politizdat, 1963, 544 p. (In Russ.)

21. Malyshevskiy A.F. Filosofsko-terminologicheskiy slovar' [Philosophical and terminological dictionary], Kaluga: Grif, 2004, 329 p. (In Russ.)

462

ПРАВО: McropMfl u coBpeMeHHOCTb. T. 7, № 4. 2023

22. Eminov V.E., Antonyan Yu.I. [The personality of a criminal and its formation], Aktual'nyyeproblemy rossiyskogo prava [Current problems of Russian law], 2015, no. 1(50), pp. 107-113 (In Russ., abstract in Eng.)

23. Yakovlev A.M., Kudryavtsev V.N (Ed.). Teoriya kriminologii i sotsial'naya praktika [Theory of criminology and social practice], Moscow: Nauka, 1985, 247 p. (In Russ.)

The Identity of a Criminal in the Value-Meaningful Interpretation of Criminological Science

A. B. Kiryukhin, Cand. Sci. (Law), Associate Professor, Head of the Criminology Department, V.Ya. Kikot Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Moscow, Russia;

kab010106@mail.ru

The article raises the problem of the theoretical validity of the concept of "criminal personality" in the criminological science and the practical expediency of using this concept. It is assumed that the individual qualities, psychological characteristics, emotional, volitional and intellectual properties of criminals in their content and expression have no significant differences from those that each person has. A particular conclusion is made that the public danger of a criminal is determined solely by the severity of the crime committed by him/her. A critical analysis of the main provisions of the doctrine of the personality of the criminal is carried out, in which the concept of personality is devalued, and the criminal is reduced to a constructivizing abstraction, social and psychological model. The author points out the ideological reasons for the complete rejection of dialectical cognition of an individual as a subject of social relations and actions, reflecting the totality of social roles that he/she plays in society. It is proposed to return to the research into criminologically significant signs and properties of a criminal, instead of searching for significant differences between the criminal and other people, and the personification of criminal's social vices.

Keywords: individual; personality of a criminal; criminologically significant qualities and properties of a criminal; social danger of crime and a criminal; dialectics of Marxism.

© А. Б. Кирюхин, 2023 Статья поступила в редакцию 27.10.2023

При цитировании использовать:

Кирюхин А. Б. Личность преступника в ценностно-смысловой интерпретации криминологической науки // Право: история и современность. 2023. Т. 7, № 4. С. 454 - 463. doi: 10.17277/pravo.2023.04.pp.454-463