CC BY
40
м
fr I
УДК 94(470 + 571)»17/1917» DOI: 10.37493/2409-1030.2021.1.11
Е.В. Стегленко
ЛИЧНОСТЬ М.И. ПЛАТОВА В ОЦЕНКЕ Е. П. САВЕЛЬЕВА
Статья посвящена исследованию донского историка начала ХХ века Евграфа Петровича Савельева о донском атамане Матвее Ивановиче Платове. Один из самых ярких военачальников и администраторов донского казачества всегда вызывал внимание различных исследователей. В последнее время деятельность М.И. Платова находит широкое отражение в различных формах исторической памяти. Однако отдельные аспекты его биографии и их восприятие казачеством все еще недостаточно изучены.
Одним из ярких примеров формирования образа Платова в казачьей историографии выступает работа Е.П. Савельева «Атаман М.И. Платов и основание г Новочеркасска (в 1805 г.)». Она была издана в Новочеркасске в 1906 г. и является серьезным вкладом в изучение многогранной деятельности атамана Платова. Однако данная работа практически не учитывалась в советской и российской историографии. Между тем, Е.П. Савельев выступает типичным представителем интеллектуальной среды донского казачества начала ХХ века. Ее взгляды широко востребованы в современном казачьем движении, что придает дополнительную актуальность исследованию.
Е.П. Савельев характеризует основные этапы жизни М.И. Платова: от удачного офицера екатерининской эпохи до героя Отечественной войны 1812 года. Отдельные негативные сюжеты из биографии Платова (обвинения в финансовых растратах, заточение в Петропавловскую крепость) Е.П. Савельев описывает в своем исследовании, но рассматривает как недоразумения и результат дворцовых интриг. Отдельно выделяет Е.П. Савельев административную деятельность и политическую гибкость донского атамана. Эти качества особенно ярко проявились в принятии решения об основании Новочеркасска. Подобные выводы о М.И. Платове в значительной степени соответствуют его историческому облику.
Научная новизна статьи заключается в осмыслении работы Е.П. Савельева «Атаман М.И. Платов и основание г. Новочеркасска (в 1805 г.)» как недостаточно изученного историографического источника в контексте анализа традиции историописания начала ХХ века.
Ключевые слова: М. И. Платов, Е. П. Савельев, донская историография, казачество, «индийский поход», Отечественная война 1812 г, донской историк.
Elena Steglenko
M.I. PLATOV'S PERSONALITY IN THE EVALUATION OF E. P. SAVELYEV
The article focuses on the research on the Don ataman (Cossack chieftain) Matvey Platov by the Don historian of the early 20th century Evgraf Savelyev. One of the outstanding Don Cossacks' military commanders and administrators has always attracted the attention of various researchers. Recently his endeavors have been broadly recognized in various forms of historic memory. However, some aspects of his biography and their perception by the Cossacks are still insufficiently studied.
One of the brightest examples of the formation of the image of Platov in Cossack historiography is the work of E.P. Saveliev Ataman M.I. Platov and Foundation of the Town of Novocherkassk (in 1805). It was published in Novocherkassk in 1906 and is a serious contribution to the study of the multifaceted activities of Ataman Platov. However, this work was practically ignored in Soviet and Russian historiography. Meanwhile, E. P. Savelyev is a typical representative of the intellectual environment of the Don Cossacks of the early twentieth century. Her views are widely demanded in the modern Cossack movement, which gives additional relevance to the study.
E.P. Savelyev characterizes the milestones of the Platov's life - from an auspicious officer of the times of Catherine the Great to the hero of the Patriotic War of 1812. Certain notorious episodes of the Platov's biography (embezzlement accusation, confinement in Peter and Paul's Fortress) are described by E.P. Savelyev in his work but are considered a misunderstanding and the result of the court's scheming. E.P. Savelyev singles out administrative work and political flexibility of the ataman. He especially demonstrated these qualities when decision to found Novocherkassk was made. Such conclusions about M. I. Pla-tov to a great extent correspond to his historical image.
The scientific novelty of the article consists in understanding the work of E. P. Savelyev «Ataman M. I. Platov and the foundation of Novocherkassk (in 1805)» as an insufficiently studied historiographic source in the context of analyzing the tradition of historiography of the early twentieth century.
Key words: M. I. Platov, E. P. Savelyev, the Don historiography, the Cossacks, the Indian Campaign, Patriotic War of 1812, the Don historian.
Матвей Иванович Платов сыграл выдающуюся роль в истории Дона и военной истории России в целом, в том числе, в победе русской армии в Отечественной войне 1812 г, получив всестороннюю оценку в научных исследованиях и научно-популярных работах, посвященных как глубокой и противоречивой личности знамени-
того атамана, так и его многообразной деятельности. В дореволюционной историографии он выступал в роли несомненного героя, преданного Отечеству, престолу и вере полководца, мудрого наставника вольных казаков. В известных трудах Н. Ф. Смирного [13], Н. Ф. Дубровина [4], Е. И. Тарасова [14], В. И. Харкевича [15], П. А. Ни-
ГС I
СКШУ
ве [7], П.Н. Краснова [5] был сформирован апологетический портрет М.И. Платова, в рамках которого определенные недостатки атаманской личности рассматривались как недоброжелательный вымысел, недостойный исследовательского и общественного внимания. В советский период оценочные суждения о знаменитом атамане носили преимущественно позитивный характер, но они относились к славной военной биографии рассматриваемого персонажа. В постсоветской историографии наметилась тенденция к реалистичному отображению платовского образа, которой активно противодействует конъюнктурная линия, связанная с казачьим возрождением. В частности, критический портрет М. И. Платова, предложенный в известном труде В. И. Лесина [6], полностью контрастирует с апологетическими работами М. П. Астапенко [1, 2]. Наиболее объективная характеристика неоднозначной личности и обширной деятельности легендарного атамана содержится в фундаментальных исследованиях В. М. Безотосного [3] и А. И. Сапожникова [10, с. 63 - 75, 11, 12, с. 96 - 148], основанных на значительном источниковом материале, часть которого впервые введена в научный оборот. Вместе с тем, некоторые характеристики рассматриваемой знаковой фигуры до настоящего времени не находились в центре исследовательского внимания.
Исследовательский стиль Е. П. Савельева имеет в научном сообществе неоднозначную репутацию, сравнимую с традиционно дискуссионным платовским образом. Многие профессиональные исследователи рассматривают донского историка в качестве убежденного популяризатора недостаточно аргументированных концепций, тогда как оппонирующая сторона убеждена в том, что оригинальные оценки и широкий кругозор талантливого автора заслуживают пристального внимания со стороны современных ученых. Как представляется, в контексте указанного обстоятельства известный интерес представляет выборочная характеристика личности и деятельности М. И. Платова, предложенная Е. П. Савельевым и не становившаяся еще объектом целенаправленного изучения.
Рассматривая сложные биографические сюжеты, каждый историк руководствуется исходным набором методологических принципов, определяющих реальное содержание исследовательской практики. Во вводной части «Истории казачества с древнейших времен до конца XVIII века» соответствующие идеи сформулировал и Е. П. Савельев, теоретические размышления которого представляют несомненный интерес. Применительно к персональной истории он отмечал, что «историк должен быть беспристрастен, объективен и независим ... скрывать, извинять и замалчивать требующие порицания действия исторических личностей - это значит затемнять
ход жизни народа и его стремление к будущему ... благородные мыслители и исторические деятели должны трудиться над развитием человеческой культуры и утверждением нравственных воззрений в обществе, которое в этом случае должно быть единомыслящим на пространстве всего культурного мира» [8, с. 4]. Е. П. Савельев выступал за объективное изображение выдающихся личностей, лишенное как искусственного пафоса, так и осознанного упрощения. Исторический портрет М. И. Платова, сформированный в известных трудах донского историка, оказался ярким и колоритным описанием, но одновременно не сводимым к лубочной картинке.
Неоднозначной личности донского атамана посвящено специальное исследование Е. П. Савельева «Атаман М. И. Платов и основание г. Новочеркасска (в 1805 г.)» [8], в котором он уделяет значительное внимание систематизированному описанию основных событий военной и административной деятельности избранного героя. Романтизируя екатерининскую эпоху и образ казака-воина, Е. П. Савельев рисует панорамный портрет молодого казачьего полковника: «После Калалахской битвы о Платове заговорили все. Необыкновенное мужество, присутствие духа в минуту величайшей опасности и благоразумная распорядительность, оказанная молодым Платовым, предвозвестили в нем будущего героя» [8, с. 5]. Подобный имидж полкового командира складывался не только в ближайшем офицерском и казачьем окружении, но и в среде высшего командования и в придворных кругах. Е. П. Савельев отмечает, что «начальство обратило на него внимание; даже вся армия, двор и императрица. Светлейший князь Потемкин до самой своей смерти остался его истинным благодетелем и покровителем» [8, с. 5]. В первом приближении начинает формироваться типичный портрет удачливого офицера екатерининской эпохи, для которого воинская доблесть и царская милость открывали блестящие карьерные перспективы.
Но для донского патриота гораздо большее значение имела другая сторона противоречивой личности М. И. Платова, который обладал обостренным чувством собственного достоинства и жестким характером. Е. П. Савельев указывал, что «имея природное доброе сердце и тонкий ум, как о нем единогласно отзываются современники, Платов в окружающей среде был грубовато прост, прям, иногда даже резок, что давало повод многим, в особенности «адъютантствующей» прилизанной молодежи регулярных полков, всегда толкавшихся в передних главнокомандующих, слагать про него разные непозволительные анекдоты и давать ему непристойные клички, а потом при случае с подобострастной улыбкой передавать их своим патронам, всегда завидовавшим славе донского героя» [8, с. 10]. Прошедший
м
ГГI
в полном соответствии с казачьими традициями трудный воинский путь с нижних ступеней армейской иерархии, будущий легендарный атаман всегда ненавидел многочисленных представителей офицерского корпуса, добившихся высоких чинов за счет личной родовитости или длительного пребывания на штабной работе. По справедливому замечанию Е. П. Савельева, «он по своей прямоте не всегда жаловал выслужившихся по протекции выскочек-дворянчиков, которыми в то время переполнена была вся русская армия, не любил их полупрезрительное отношение к «казачкам», по их выражению, не терпел их покровительственный тон и всячески старался не давать в ординарцы и проводники подобным лицам своих казаков» [8, с. 10]. М. И. Платов не доверял и казачьим офицерам, изменявшим вековым традициям из карьерных соображений. Е. П. Савельев отмечает, что «не любил он также и тех из своих донцов, которые позволяли себе отступать из подражания от своих казацких обычаев, от покроя платья и вообще державшихся от своих братьев станичников особняком» [8, с. 10].
К началу правления Павла I М. И. Платов являлся одним из самых известных российских генералов, пользовавшихся огромным авторитетом в казачьей и армейской среде. Неожиданная опала и тюремное заключение донского героя вызвало серьезное недоумение, как в офицерском корпусе, так и на Дону. По мнению Е. П. Савельева, «оклеветанный низкими завистниками перед подозрительным императором Павлом Петровичем, в одну несчастную осеннюю ночь, он был тайно арестован и с фельдъегерем отвезен сначала в Кострому, а потом в Петербург и замурован, как какой-нибудь великий преступник, в одном из сырых и темных казематов Петропавловской крепости» [8, с. 12]. Донской историк хранит понятное молчание об истинных причинах жестких мер против талантливого генерала, что определяется принципиальным нежеланием оперировать непроверенными фактами о финансовой нечистоплотности избранного героя. Современные историки, глубоко исследовавшие архивные документы, пришли к очевидному выводу о том, что М. И. Платов, как и многие высшие офицеры екатерининской эпохи, часто не видел принципиальной разницы между собственными и казенными средствами, а потому у нового императора имелись достаточные основания для уголовного преследования казачьего генерала.
От «горькой участи» донского героя фактически спас несостоявшийся «индийский поход, задуманный императором Павлом I в рамках намечавшего союза с наполеоновской Францией. По справедливому замечанию Е. П. Савельева, «важность предпринимаемого дела требовала от посылаемых в такую трудную экспедицию особого воодушевления, а это могло быть достигнуто
только тогда, когда во главе казачества станет человек, горячо любимый войском и имеющий на него большое влияние; таковым на совете государя оказался опальный Матвей Иванович Платов, сидевший уже четвертый год под секретным номером в подземном каземате Петропавловской крепости. Вспомнили, наконец, об этом замурованном донском богатыре и решили воспользоваться его силой и влиянием на казачье войско» [8, с. 14]. Донской историк полагал, что рискованная военная акция требовала привлечения именно казачьих частей в качестве главной ударной силы. Он писал: «Совершалось необычайное дело: по слову императора двинулись в необозримые снежные степи отборные войска русской земли, в поход, имевший целью достижения таких стран, пути к которым не прошло еще ни одно войско, а прежние попытки терпели грустную неудачу. Примеры подобных походов считаются во всемирной истории единицами, и каждый из них стяжал их предводителю и войскам бессмертную славу. И передовым вождем такого знаменитого похода был выбран тюремный сиделец, извлеченный из мрака каземата. Беззаветная преданность родной земле повела эти тысячи народа в безвестный путь, где в девяти случаях из десяти ждала их верная смерть» [8, с. 26]. Однако, несмотря на возвышенный пафос описываемых событий, Е. П. Савельев справедливо указывает на сомнительную цель данного предприятия, в котором даже сильная личность и безусловный авторитет донского атамана, не смогли остановить открытого возмущения среди его казаков: «Наши войска отказались следовать за знаменитым Суворовым при переходе его через Альпы. Этот гениальный полководец сумел воодушевить их, сам показал пример беззаветной храбрости и бесстрашия. У Суворова была цель: перед ним за скалами и в ущельях был враг, которого надлежало выбить... И он выбил, поборов все природные препятствия. Цель у Платова была далекая, сказочная Индия, за многие тысячи верст, страна неведомая, никем не исследованная, к которой не было никаких дорог. Следовательно, была цель химерическая, вернее, не было никакой цели. Перед ним расстилалась также никому неведомая безбрежная песчаная степь, безлюдная безводная пустыня, непреодолимая для войск не только сто лет тому назад, но и в настоящее время» [8, с. 28]. Возможно, «индийский поход» принес бы М. И. Платову новую славу, но подобный исход нельзя считать гарантированным делом, а потому донской генерал испытал очевидное облегчение, когда получил неожиданное известие о полной отмене прежних планов.
«Бедный» Павел I был убит собственными приближенными в Михайловском замке, а казачье войско, измученное тяжелым многоверстным переходом, вернулось на Дон. Е. П. Саве-
ГС I
СКШУ
льев высоко оценил героические усилия славных предшественников: «Рассматривая оренбургский поход донских казаков, нельзя не поражаться выносливостью казачества и самоотверженной преданностью престолу, и отечеству. По слову Царя Дон поднялся, встал, как один человек, в полном боевом вооружении, с пушками, снарядами и провиантом. В течение месяца среди стуж и метелей, а потом оттепелей, по бездорожью, через опасные переправы Донские полки прошли тысячное расстояние, спешным маршем, делая в сутки по 40 и 55 верст, при сравнительно малых потерях в людях и лошадях. Это важное в жизни сынов тихого Дона событие заслуживает быть отмеченным на страницах русской истории» [8, с. 32].
В привычной обстановке М. И. Платова ожидала новая важная задача, связанная с давно назревшим основанием новой столицы донского казачества. Применительно к спорному вопросу, связанному с территориальным размещением Новочеркасска (в окончательном варианте - на пересечении несудоходных рек Тузлова и Аксая), Е. П. Савельев отмечает определенную уступчивость М. И. Платова, которая определялась не личным интересом (близость к «милым ему Миш-кинским хуторам»), а неприятными воспоминаниями о недавнем заключении. Донской историк справедливо отмечал, что «он [М. И. Платов -Е.С.] не забыл еще каземат Петропавловской крепости. Он хорошо знал, с кем ему в данном деле придется бороться и решил покориться. О ростовской бухте и Азове де-Волант не хотел и слышать. Из двух зол пришлось выбирать меньшее. Не оставаться же опять городу в черкасском болоте, нужно исполнить указ Государя, к тому же последовавший по его просьбе» [8, с. 38]. Е. П. Савельев также полагал, что истинной причиной состоявшегося выбора стали политические интриги и «сговор» между инженерными специалистами из Петербурга и быстро развивающимися городами - Азовом и Нахичеванью, «откупившимися» от подобного соседства.
Широкий размах и высокий темп развернувшегося строительства Новочеркасска восхищали осведомленных современников, пафосные настроения которых отчасти передались и Е. П. Савельеву. По восторженному замечанию донского историка, «два рабочих полка, местные крестьяне, нанятые рабочие мастера, плотники строили город так быстро, что уже через год торжественная процессия из нескольких десятков тысяч лиц обоего пола, включая жителей соседних станиц, представителей воинской казачьей верхушки, во главе с атаманом Платовым вносила в новое здание войсковой канцелярии регалии и знамена Войска Донского [8, с. 43]. Е. П. Савельев отмечает также постоянное внимание М. И. Платова к начавшемуся заселению новой донской столицы, которая привлекала многих донских жителей.
Он отмечал то существенное обстоятельство, что «переселяться дозволялось только генералам и офицерам, разным промышленным и торговым людям из казаков низовых станиц и старого города, жителям же верхних станиц в этом было отказано, так как, по мнению Платова, в городе им было делать нечего. Торговых казаков Платов переселял силою; доходило дело даже до «порки». Ведь нельзя же быть городу без торговли. Промышленные ремесленные люди для столичного города войска Донского были необходимо нужны» [8, с. 43]. Донской историк полагал, что именно благодаря неуемной энергии войскового атамана новая донская столица быстро превратилась не только в административный центр, но и в процветающий торговый город.
Блистательное участие М. И. Платова в Отечественной войне 1812 г. Е. П. Савельев описывает высоким стилем, отдавая очевидное предпочтение ярким и образным оценкам. Следует заметить, что авторские размышления донского историка не тождественны полноценному хронологическому описанию военных действий, в которых принимали участие донские полки, в целом, и легендарный атаман, в частности. Вместе с тем, событийные фрагменты и значимые явления, избранные Е. П. Савельевым, позволяют сформировать не в полной мере традиционный портрет М. И. Платова, в котором отчетливо выделяются различные качества неординарной личности. В данном контексте примечательным выглядит авторское описание казачьей части русской армии, возглавляемой донским атаманом: «Казаки ночь проводили на аванпостах, а днем рыскали в партиях, встречались с неприятелем, разсыпа-ли гибкую и тягучую лаву перед фронтом врага, маячили и заманивали его в западни и подводили его под свои донския казацкия пушки. И вся эта нестройная, на первый взгляд, дикая орда, в виде одиночных всадников на косматых, плохо очищенных маленьких лошадках, одушевлялась одним лицом, жила одним духом, одной волею -вся смотрела, верила, боялась и уважала одного человека, атамана Матвея Ивановича Платова. Это не был изнеженный вельможа, гордый своим положениемъ; нет, это был закаленный в боях воин, разделявший с своими «детушками» все тягости тревожной военной жизни. Он спал на голой земле, под кустом, покрывшись буркой; в четыре часа вставал, ему подводили его сераго коня, и он летел на аванпосты, ходил в партии, учил офицеров военной хитрости и часто всю ночь следил сам за движениями врагов, а при блеске восходящаго солнца, лежа на песке, писал донесения» [8, с. 61]. Длительное вынужденное отступление русской армии от западной границы не соответствовало деятельной натуре М. И. Платова, стремившегося к постоянному контакту с неприятельскими войсками. Е. П. Савельев справедливо
м
ГГI
замечал, что «не любил так воевать Платов! Его пылкое сердце рвалось вперед, рвалось в ширь, и хотелось ему громких побед, хотелось пленных, орудий, взятых с боя» [8, с. 61]. С таким настроением громкие победы можно было ожидать в самой ближайшей перспективе, что и произошло в известных сражениях у Мира и Романова.
Успешные действия донских казаков под командованием М. И. Платова вызывали не только мощное воодушевление в русской армии, но и завистливое недовольство тщеславных карьеристов и менее успешных военачальников. По справедливому замечанию Е. П. Савельева, «слава донского атамана росла с неимоверной быстротой; даже кавалеристы Мюрата повторяли имя Платова на все лады. Но, несмотря на такия боевыя заслуги казаков, некоторые из русских полководцев, исключая Барклая и Багратиона, их недолюбливали и предъявляли к ним такия требования, которых они не в состоянии были выполнить. Это главным образом происходило от того, что многие завидовали славе донского героя» [8, с. 63-64]. Подобное отношение в полной мере проявилось в ходе Бородинского сражения, когда отдельные штабные сотрудники и высшие офицеры пытались обвинить М. И. Платова в относительной неудаче предпринятого рейда во французский тыл. В качестве основной причины указывалось мнимое пьянство донского атамана, который руководил боевыми действиями в нетрезвом виде. В данном контексте интересным представляется описание платовской реакции на кулуарные обвинения, предложенное Е. П. Савельевым: «Вспыхнул атаман Платов от такой гнусной лжи; хотелось ему сказать дерзость главнокомандующему, что он забывается, верит подлым людям, его окружающим; хотелось ему отхлестать нагайкой этих мальчишек, что перешептывались в углу, но вспомнил, что нечего ждать казачеству от этих зазнавшихся вельмож, что и прежде за боевыя заслуги казаков он получал от них только пустыя похвалы на словах, а на деле же одни притеснения и угрозы. Знал он, что донцов оценит лишь один государь и история, а не эти случайные выскочки, и сдержался» [8, с. 68]. Значимым представляется то обстоятельство, что донской историк видел в легендарном
атамане убежденного сторонника самодержавия, живущего по известному фаталистическому принципу: «жалует царь, да не жалует псарь».
Заграничные походы раскрывают многогранную личность М. И. Платова в новом свете, связанном с живым восприятием зарубежной культуры. По меткому наблюдению Е. П. Савельева, «все театры желали видеть в своих стенах Платова. Посидев полчаса, час в одном театре, Платов спешил в другой, третий ... Везде его приветствовали бурными восклицаниями. За ходом пьесы никто не следил: взоры всех обращались на знатного гостя. Каждый старался предупредить его желания» [8, с. 73]. «Дикий казак», интересующийся театральными постановками и модными вернисажами, покорил европейскую публику и был благожелательно принят английскими придворными кругами. Е. П. Савельев отмечает то обстоятельство, что «принц-регент подарил Платову великолепные золотые часы с гербом, свой портрет, осыпанный драгоценными камнями, для ношения на груди, с надписью на обороте: «От Его Королевскаго Высочества Георга, Августа, Фридриха, принца-регента соединеннаго Велико-британскаго и Ирландскаго королевства, Атаману Генералу Графу Платову, в ознаменование почтения, уважения и удивления к безсмертным подвигам, подъятым для пользы отечества своего и для спасения Европы. 1814 г.» [8, с. 73].
Яркий образ М. И. Платова, созданный донским историком Е. П. Савельевым, в значительной мере соответствует исторической действительности. Безусловно, отдельные авторские рассуждения имеют излишне категоричный и апологетичный характер, но в целом избранная линия на беспристрастное описание известных фактов была выдержана в полной мере. Единственным исключением следует признать упомянутый эпизод с истинными причинами тюремного заключения М. И. Платова, но и здесь Е. П. Савельев предпочел не опираться на непроверенные факты, хотя они и нашли подтверждение в дальнейшей исследовательской практике. Следует признать, что работа донского историка является серьезным вкладом в последовательное изучение сложной личности и многогранной деятельности выдающегося донского военачальника и администратора.
Источники и литература
1. Астапенко М.П. Атаман Платов. Ростов-на-Дону: Гефест, 2003. 317 с.
2. Астапенко М.П., Левченко В.Г. Атаман Платов: Жизнеописание. М.: Современник, 1988. 239 с.
3. Безотосный В.М. Донской генералитет и атаман Платов в 1812 году. М.: РОССПЭН, 1999. 192 с.
4. Дубровин Н.Ф. Отечественная война в письмах современников. (1812-1815 гг.). СПб: Типография Императорской Академии наук, 1882. 691 с.
5. Краснов П.Н. Донцы и Платов в 1812 году. М.: Типография товарищества И.Д. Сытина, 1912. 41 с.
6. Лесин В.И. Атаман Платов. М.: Молодая гвардия, 2005. 403 с.
7. Ниве П.А. Отечественная война 1812. В 5 т. Т. 4. СПб: Типография Морского министерства, 1912. 640 с.
8. Савельев Е.П. Атаман М.И. Платов и основание г. Новочеркасска (в 1805 г.). Новочеркасск, б. и., 1906. 88 с.
9. Савельев Е.П. История казачества с древнейших времен до конца XVIII века. Ч. III. / Репринт издания 1918 г. Ростов н/Д, 1990. 443 с.
fr I
СКШУ
10. Сапожников А.И. Атаман Платов. Проблемы историографии // Экономические и социально-политические проблемы отечественной истории. Сборник научных трудов. М.- СПб: Петербургский филиал ИРИ РАН, 1992. С. 63-75.
11. Сапожников А.И. Граф Матвей Иванович Платов. Опыт научной биографии: автореферат дис. ... канд. ист. наук: СПб: Санкт-Петербургский гос. ун-т, 1995. 17 с.
12. Сапожников А.И. Род Платовых. Поколенная роспись и материалы для биографии знаменитого атамана // Краеведческие записки. Вып. 6. Новочеркасск: Музей истории донского казачества. 2003, С. 96-148.
13. Смирной Н.Ф. Жизнь и подвиги графа Матвея Ивановича Платова. М.: Типография С. Селивановскаго, 1821. Ч. 1. 240 с. Ч. 2 178 с. Ч. 3. 183 с.
14. Тарасов Е.И. Донской атаман Платов. (1751- 1818). Его жизнь и подвиги. СПб: Изд. Вестника казачьих войск, 1902. 32 с.
15. Харкевич В.И. Действия Платова в арьергарде Багратиона в 1812 году: Кавалерийские бои при Мире и Романове. СПб: Типография Главного управления уделов, 1901. 48 с.
References
1. Astapenko M.P. Ataman Platov (Ataman Platov). Rostov-on-Don: Gefest, 2003. 317 p. (in Russian).
2. Astapenko M.P., Levchenko V.G. Ataman Platov: Zhizneopisanie (Ataman Platov: Biography). Moscow: Sovremennik, 1988. 239 p. (in Russian).
3. Bezotosnyi V.M. Donskoi generalitet i ataman Platov v 1812 godu (Don generals and ataman Platov in 1812). Moscow: ROSSPEN, 1999. 192 p. (in Russian).
4. Dubrovin N.F. Otechestvennaya voina v pis'makh sovremennikov. (1812-1815 gg.) (Patriotic War of 1812 in contemporaries's letters. (1812-1815). Saint Petersburg: Imperatorskaya Akademiya nauk, 1882. 691 p. (in Russian).
5. Krasnov P.N. Dontsy i Platov v 1812 godu (Dones and Platov in 1812). Moscow: I.D. Sytin's publ., 1912. 41 p. (in Russian).
6. Lesin V.I. Ataman Platov (Ataman Platov). Moscow: Molodaya gvardiya, 2005. 403 p. (in Russian).
7. Nive P.A. Otechestvennaya voina 1812 (Patriotic War in 1812). V 5 t. T. 4. St. Petersburg: Morskoe ministerstvo, 1912. 640 p. (in Russian).
8. Savel'ev E.P. Ataman M.I. Platov i osnovanie g. Novocherkasska (v 1805 g.) (Ataman M. I. Platov and Foundation of Novocherkassk (in 1805). Novocherkassk, 1906. 88 p. (in Russian).
9. Savel'ev E.P. Istoriya kazachestva s drevneishikh vremen do kontsa XVIII veka. Ch. III. / Reprint izdaniya 1918 g. (The history of the Cossacks from ancient times to the end of the XVIII century. Part III / Рeprint edition 1918) Rostov-on-Don, 1990. 442 p. (in Russian).
10. Sapozhnikov A.I. Ataman Platov. Problemy istoriografii // Ekonomicheskie i sotsial'no-politicheskie problemy otechestvennoi isto-rii. Sbornik nauchnykh trudov istoriografii (Ataman Platov. Problems of historiography // Economic and socio-political problems of national history. Collection of proceedings). Moscow - St. Petersburg: IRI RAN (branch), 1992. P. 63-75. (in Russian).
11. Sapozhnikov A.I. Graf Matvei Ivanovich Platov. Opyt nauchnoi biografii (Count Matvey Ivanovich Platov. Experience of scientific biography): abstract of thesis. St. Petersburg: SPbSU publ., 1995. 17 p. (in Russian).
12. Sapozhnikov A.I. Rod Platovykh. Pokolennaya rospis' i materia-ly dlya biografii znamenitogo atamana // Kraevedcheskie zapiski Vyp. 6. (Genus of Platov. Generational list and materials for the biography of famous ataman // Local history notes. Vol. 6.). Novocherkassk: Muzei istorii donskogo kazachestva. 2003, P. 96-148. (in Russian).
13. Smirnoi N.F. Zhizn' i podvigi grafa Matveya Ivanovicha Platova (Life and deeds of Count Matthew Ivanovich Platov). Moscow: S. Selivanovskii's publ., 1821. Part 1 - 3. (in Russian).
14. Tarasov E.I. Donskoi ataman Platov. (1751- 1818). Ego zhizn' i podvigi (Don Ataman Platov. (1751-1818). His life and deeds). St. Petersburg: Vestnik kazach'ikh voisk, 1902. 32 p. (in Russian).
15. Kharkevich V.I. Deistviya Platova v ar'ergarde Bagrationa v 1812 godu: Kavaleriiskie boi pri Mire i Romanove (Platov's actions in the rearguard of Bagration in 1812: cavalry battles at Mir and Romanov). St. Petersburg: Glavnoe upravlenie udelov, 1901. 48 p. (in Russian).
Сведения об авторе
Стегленко Елена Владимировна - старший преподаватель кафедры истории России института истории и международных отношений Южного федерального университета (Ростов-на-Дону) / steglenko@sfedu.ru
Information about the author
Elena Steglenko - Lecturer, Department of Russian History, Institute of History and International Relations, Southern Federal University (Rostov-na-Donu) / steglenko@sfedu.ru
