CC BY
44
ЛИБЕРАЛЬНО-ЗАПАДНИЧЕСКИЕ ТРАКТОВКИ РУССКОЙ ИСТОРИИ И СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
УДК 32с
Идеологические воззрения на русскую историю и современную ситуацию в России крайне поляризованы. Разумеется, есть множество срединных, половинчатых, «центристских» взглядов, но вести анализ целесообразно именно с крайних полюсов. В данной работе анализируются наиболее популярные в перестроечный и постперестроечный период, но имеющие сторонников и в настоящее время, либерально-западнические интерпретации российской истории и современности. Обычно приверженцы этой позиции противопоставляют свои взгляды как «патриотам-державникам», так и официально-центристской идеологии. Важнейшими темами и пунктами расхождения представляются:
1) характер политической культуры и менталитета русского народа (и шире — населения России),
2) государство, власть, отношение между властью и народом, государством и подданными (гражданами);
3) социальное и экономическое развитие российского общества;
4) проблема империи, отношения России с малыми народами, окраинами, «ближним зарубежьем»,
5) Россия на внешней арене (прежде всего в отношениях с Европой и Западом).
Рассмотрим следующую концепцию формирования идеологий, которую будем далее называть референтно-конфликтной. Идеология группы (социального слоя и т.д.), как правило, заимствует основные идеи, смыслы, тезисы из источников, ассоциированных с референтным для данной группы социальным субъектом или социально-исторической целостностью (сословием, классом, страной, культурой). Эти смыслы трансформируются, во-первых, в соответствии с политическими интересами группы, осознаваемыми в контексте образа текущей ситуации, во-вторых, как инверсия по отношению к идеям и лозунгам основных политических противников и конкурентов, в-третьих, с ориентацией на привлечение
В.А. ДУБОВЦЕВ
сторонников через приближение лозунгов к известным массовым настроениям.
Согласно гипотезе, полученной на основе этой концепции, современные социальные группы в России, заинтересованные в модернизации страны по образцам «развитых цивилизованных стран» (читай западных), должны наиболее активно заимствовать идеи и смыслы западной же идеологии мейнстрима, преобразуя их в соответствии с образом текущей ситуации, противопоставляя идеям и лозунгам основных политических противников и подстраиваясь, хотя бы отчасти, к наличным массовым настроениям.
При всей пестроте образов ситуации в либерально-западническом лагере явным инвариантом является разочарование в общих результатах перестройки и постперестроечного периода, фрустрация, связанная с неудачей прямого применения либеральных идей на российской почве. Осмысление той неудачи должно было привести к разделению мнений и позиций, что, как увидим далее, и произошло.
Прежде всего обнаруживаются весьма резкие расхождения в трактовке исконных ценностей культуры и менталитета русского народа в самом либерально-западническом лагере. Большая часть авторов весьма критически оценивают характеристики русского менталитета, рассматривая их с современных либеральных позиций. Наиболее резко пишет Ю. Афанасьев о столетиях «угнетения и духовного рабства» [1], Е. Гайдар, В. Иноземцев и др. используют более мягкие формулировки, но, по сути, воспроизводят ту же позицию. Столетия рабства сформировали рабское сознание. Оно несовместимо с требованиями современного общества (модерна) и поэтому должно быть преодолено. Как именно преодолено — медленно и ща-дяще, либо быстро и резко — это уже частности. Здесь для нас важна общая негативная оценка. Кроме того, в данной модели уже просвечивает более глубокая историческая
схема, а именно модернизационная модель. Действительно, согласно этой позиции «рабское сознание» характерно для традиционных обществ. В России же, находящейся в переходном периоде (транзите) к современному либеральному и демократическому обществу, такая политическая культура и такой менталитет являются пережитками, досадными рецидивами из прежнего деспотического традиционного общества.
Один из наиболее ярких и авторитетных либеральных мыслителей А.Л. Янов проводит совершенно иную линию. Он критикует Е. Гайдара за то, что он квалифицировал Россию в своей книге «Государство и эволюция» (1995 г.) как «патерналистскую цивилизацию», тем самым смыкаясь с державниками и западными «деспотистами» (западными авторами, утверждавшими тотальность и безысходность деспотического режима и рабского менталитета в России). А.Л. Янов видит свою интеллектуальную и идеологическую миссию в указании на вторую не менее значимую и не менее долговременную традицию в русской политической культуре — либеральную и конституционную [10]. За этим скрывается понятное стремление укоренить либеральную традицию в русской истории, блокировать привычные убеждения о наносном, чужеземном и чуждом характере идей свободы, конституционализма и правового общества для России.
Общей для тех, кто хулит и оправдывает политическую культуру и менталитет в российском прошлом, оказывается модернизационная платформа. А.Л. Янов пишет; «..."выпадая" из Европы, настаивая на своей "особости" (или, на языке известного телевизионного националиста Михаила Леонтьева, "субъектности"), выпадала тем самым Россия и из мировой науки, просвещения и вообще цивилизации» [9, с. 43].
Остроумную модель циклов восприятия и переработки западных идеологий в России предложил В.Б. Пастухов. Он насчитывает три таких цикла (восприятие греческого православия, немецкого марксизма и англо-американского либерализма). Каждый цикл включает фазы импорта, адаптации, ритуализации и деградации. Либеральный цикл В. Пастухов описывает следующим образом.
«Импорт. Активное официальное заимствование западных либеральных идей начинается с признания универсальных, «общечеловеческих» ценностей. Все то, что
до этого с яростью отрицалось, теперь сочтено примером для подражания: плюрализм, гласность, рынок, конституционализм и прочие атрибуты либеральной мысли. Горбачев никогда не рассматривал «демократию» как практическую политическую цель, но он искренне верил, что задача состоит в том, чтобы адекватно (!) воплотить «общечеловеческие принципы в русскую жизнь» [3, с. 58].
Здесь следует обратить внимание на два момента. Во-первых, либеральные идеи захватывают, прежде всего, часть интеллектуальной и часть властной элиты. Во-вторых, западной политической практичности противопоставляется идейный и ценностный характер первоначальной фазы идеологического импорта. Поскольку сам В.Б. Пастухов не скрывает своей симпатии к демократии и либерализму, его циклическая историческая концепция также может быть рассмотрена как часть современной либеральной идеологии. Критические выпады всегда указывают на внутренние предпосылки и убеждения критикующего. С этой точки зрения Пастухов оказывается в лагере тех, кто утверждает чуждый, внутренне неприсущий русским характер либеральных и демократических идей. Последние приходят и насаждаются извне и «сверху». Кроме того, нормальная практичность и приземленность демократических порядков и практик на Западе противопоставляется оторванному от жизни, сугубо идейному, абстрактному, прекраснодушному восприятию этих идей в России. Об этом свидетельствует нескрываемая ирония по поводу увлеченности М.С. Горбачева «общечеловеческими ценностями».
Проблема возможностей и границ диалога выводит на более глубокий вопрос цивилизационного статуса России, прямо относящийся к теме культуры и менталитета. Действительно, если Россия — это неотъемлемая часть европейской цивилизации, как в унисон утверждают все классические и современные западники, то европейская культура диалога, достижения консенсуса также должна быть внутренне присуща России, значит, нужно сосредоточиться на развитии как внутреннего диалога между различными общественно-политическими силами в стране, так и внешнего диалога, прежде всего, с цивилизационно родственной Европой и Западом в целом. Если же Россия — отдельная, самостоятельная Русская (Православная, Евразийская) цивили-
зация, культурно-исторический тип (тезис, распространенный от Н. Данилевского до А. Панарина, А. Дугина и Н. Нарочницкой), то картина становится иной.
Либеральный политолог Л. Шевцова отмечает, что для России всегда были характерны «нерасчлененность власти - восприятие государства и общества как некоей единой субстанции, наконец, понимание самой власти как чего-то неделимого и неструктурированного. Нерасчлененность упрощала саму конструкцию власти, которая в рамках унаследованных нами представлений рассматривалась как своеобразная иерархия — «вертикаль» с акцентом на подчиненности и субординации» [7, с. 199].
Заметим, что нерасчлененность подается здесь как негативная характеристика, что прямо соответствует и одновременно контрастирует с превозношением всякого рода «целостности» русского миросозерцания и общественно-политического устройства в почвенно-державническом дискурсе.
Второй важнейший момент либерального воззрения на власть — это стремление к ее десакрализации. Особенно ярко это проявляется в критике либералами-западниками державно-почвеннических представлений о государстве, как правило, содержащих если не божественный, то мистический компонент [8, с. 95].
Пожалуй, можно говорить также об антирелигиозном, по крайней мере, антиклерикальном настрое большинства современных российских либералов, что проявлялось уже на гребне перестройки. Неприязнь к православию тесно связана с неприятием старой дореволюционной России и неприятием империи [6].
Наиболее яркую и внятную либеральную концепцию происхождения и особенностей русской власти представил А.Л. Янов. Он считает, что Иван Грозный совершил самодержавную революцию сверху и задал на многие столетия вперед стереотип отношений между властью и народом [10].
М. Покровский остроумно сравнивал земские соборы с последующими бесчисленными бюрократическими комиссиями: «и там, и тут правительство имело перед собой «свои собственные орудия», готовые исполнить его предначертания» [5].
Современный историк либерального направления Ю.С. Пивоваров делает по этому поводу весьма сильное утверждение
о прямо противоположной роли наших народных представительств в сравнении с ролью, которую играют их западные аналоги [4, с. 14].
Авторы либерального направления не отрицают исторической значимости модер-низационных рывков при Петре I и Сталине, но сосредоточивают усилия на доказательстве их невоспроизводимости в современной России [2, с. 367].
Заведующий отделом социально-политических исследований Левада-Центра, социолог выраженной западнической ориентации Л. Гудков считает, что данный стереотип русской власти проявился даже в годы перестройки: "Разложение старой партийно-хозяйственной советской номенклатуры в 1989 —1991 гг. сопровождалось выделением реформистских фракций, взявших верх в руководстве России и других союзных республик... Но сам принцип конституирования общества "сверху вниз" — формирование "управляющего контура" и затем реорганизация зависимых от него подсистем общества — не изменился.» [«Независимая газета», 28.05.2004].
Поворот к авторитаризму в начале XXI в., достаточно веско поддержанный основной массой населения России, приводит либералов к мысли, что никакого «транзита» не происходит, просто после очередной демократической оттепели прежний стереотип русской власти восстановился [2, с. 367].
Обращает на себя внимание не только понятная резко негативная оценка авторами либеральной направленности текущих трансформаций политического режима в России, но также постоянный рефрен возвращения к образцам либо царской России, либо СССР, либо к извечным общероссийским традициям. Глубинную концептуальную основу таких воззрений составляют две главные схемы: циклическая и аттракторная. Циклическая модель подразумевает наличие некоторого внутреннего механизма, обусловливающего маятниковые движения: краткие порывы к более либеральным режимам и непременные возвраты к авторитаризму. Такого рода модели развивали А. Янов, а также А. Ахи-езер, Р. Вишневский, В. Лапкин, Ю. Пастухов, В. Пантин, Н. Розов, А. Фурсов и др. Аттракторная модель предполагает существование некоторого центра притяжения, в данном случае, неизбывного характера русской власти, который оказывается сильнее
всех внешних и спорадических воздействий и рано или поздно вновь притягивает к себе: восстанавливаются инвариантные характеристики той же русской власти. Наиболее ярко эта модель представлена в работах Ю.С.Пивоварова.
А. Погорельский в своей работе о преимуществах т.н. «социального либерализма» выделяет и противопоставляет друг другу две модели социально-экономического устройства. «Первая — это социально-рыночная модель, в которой (идеально конечно) люди получают достойную заработную плату, не воруют, платят налоги, доверяют своему государству, пользуются государственной защитой своих прав и возможностей.
Вторая модель — та, в которой мы живем, — посттоталитарно-рыночная. В посттоталитарно-рыночном обществе люди получают за редким исключением небольшую зарплату, воруют (и даже когда получают большую зарплату, продолжают воровать). Это общество, где люди стараются, по возможности, уходить от уплаты налогов, не доверяют своему государству, пытаются войти в дружеские, коррупционные связи с чиновниками. Преимущества в конкурентной борьбе в такой системе дает не высокая эффективность бизнеса, а близость к власти».
Рассмотрим теперь либеральные взгляды на т.н. «имперский» аспект российской политики в прошлом и настоящем. Очевидно, что огромная территория Российской империи, большей своей частью доставшаяся и Советскому Союзу, была следствием военной и мирной экспансии, неуклонного территориального расширения Московии и позже Питерской России на все новые пространства.
То, что греет душу державникам, как правило, беспокоит либералов. Для последних главное — не величина территории, а социально-экономическое, политическое, технологическое развитие, измеряемое обычно по западным стандартам. В таком аспекте, оказывается, расширение Россией своих пространств не способствует, а напротив, препятствует развитию и прогрессу. Об этом, в частности, пишет историк явно либерально-западнического направления И.Г. Яковенко: «Самовоспроизводство максимально архаизированного традиционного общества было возможно только путем переселения на «ничейные» пространства» [8, с. 89].
С этой точки зрения «распад» («развал») империи — не трагедия, а благо. Ценностью для либералов является не империя, а современное национальное государство. Распад империи — шанс создания такого государства [8, с. 92].
В либеральной трактовке воссоздание империи в форме СССР — историческая гордость современных державников — не победа, а досадный откат назад, причем потребовавший огромное число жертв, а главное — напрасный и, что самое любопытное, противоречащий интересам самих русских [8, с.92].
Обращает на себя внимание резкое неприятие большинством либералов всего, что так или иначе напоминает великодержавие. Как можно было предугадать, оно напрямую связывается с привычно негативной оценкой российской власти и бюрократии.
Великодержавные, имперские идеалы своих оппонентов либеральные идеологи трактуют в терминах закономерных и всегда тщетных стремлений к реставрации.
Излюбленный тезис западников — изначальная принадлежность России к европейской цивилизации. Собственно, смысловой стержень западничества как раз и состоит в призыве к закономерному и насущно необходимому «возвращению» России в Европу. Если нужно возвращаться, то был выход, уход от Европы и европейскости. Такие досадные для западников уходы А. Янов называет «отпадениями», вызываемые ложными сомнениями в изначальном европействе России. Если мы возьмем на вооружение модель циклических движений между двумя аттракторами, то картина окажется совсем иной. Каждое «отпадение» по А. Янову (наиболее яркие: грозненское, николаевское и сталинское) вызываются не только «притяжением» со стороны аттрактора авторитарного традиционного политического режима, но также «отталкиванием» со стороны аттрактора европейского, «модернизацион-ного». Резонно предполагать, что именно эти силы приводят и к появлению (усилению, росту легитимности) лидера, делают правдоподобной и популярной соответствующую антизападную идеологию, особенно в кругах властной элиты, дискредитируют российские прозападные круги, разводят Россию и европейские державы-лидеры по разным геополитическим лагерям. Как именно это происходит, — предмет самостоятельного
исследования. Здесь же отметим не досадный и случайный, а вполне закономерный характер регулярных «отпадений» от Европы и Запада, о которых пишет А. Янов.
На основе обзора и анализа либерально-западнических воззрений на российское прошлое и современную ситуацию России в аспектах политической культуры и менталитета, власти и государства, социально-экономической сферы, территориального и национального аспекта, отношений с Европой и Западом сделаны следующие выводы. Концептуальными и мировоззренческими основаниями л ибера ль но-западнического идеологического направления являются:
* Ставка на разум, аналитичность, расчлененность мышления, расчлененность власти и общества, власти и собственности, разделение самих властей.
* Недоверие к отвлеченным, абстрактным идеалам и ценностям, установка на практичность, прагматизм.
* Секуляризованный антропоцентризм с акцентами на индивидуализме или добровольных сообществах.
* Однолинейный эволюционизм как основа концепции модернизации (общества должны становиться «современными» и следовать наиболее продвинутым образцам).
* Национально-исторический негативизм (прошлое страны — серия неудачных попыток модернизации, «отпадений» от Европы и откатов к досовременности).
* Отчуждение от интересов и забот власти и бюрократии.
Есть существенные различия между крайним либерализмом (либертарианством) и социальным либерализмом, во многом близким к социал-демократии. Для крайнего либерализма (который уже почти никто открыто не защищает в России) характерны:
* Фритредерский антиэтатизм в экономике (государство не должно управлять экономической жизнью, но лишь предоставлять необходимое обеспечение для максимально свободного производства и торговли).
* Социал-дарвинизм с прикрытием гражданско-правового эгалитаризма (успеха закономерно добиваются сильнейшие, зато всем формально даны равные гражданские и политические права).
Как сильные, так и слабые стороны либерально-западнической идеологии следует учитывать, особенно при возможных сдвигах к либерализации общественно-политической жизни России при третьем российском президентстве, что ожидается многими аналитиками.
1. Афанасьев Ю. Феномен Познера // Новая газета № 35 (1157) 15.05 - 17.05.2006
2. Ахиезер А., Клямкин И., Яковенко И. История России: конец или новое начало? М., 2005.
3. Пастухов В.Б. Конец русской идеологии. Новый курс или новый путь? // Полис: Политические исследования.- 2001. - № 1.
4. Пивоваров Ю.С. Русская власть и публичная политика. Заметки историка о причинах неудачи демократического транзита // Полис: Политические исследования.- 2006. - № 1.
5. Покровский М.Н. Избранные произведения. Кн. 2 // М., 1965. - 474 с.
6. Ципко А. Перестройка, или бунт против марксистских запретов // Стратегия России. - 2005. -
№ 12.
7. Цит по: М.М. Лебедева: Формирование новой политической структуры мира и место России в ней // Мегатренды мирового развития. М.: Экономика. - 2001.
8. Яковенко И.Г. Прошлое и настоящее России: имперский идеал и национальный интерес // Полис: Политические исследования. - 1997. - № 4.
9. Янов А. Идейная война. Эпигоны, либералы, Россия и Европа. // Свободная мысль - XXI. -2005.- № 3.
10. Янов А.Л. Тень Грозного царя // Загадки русской истории. - М.: КРУ К, 1997.
