CC BY
177
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2013. № 3
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ: ВРЕМЯ, СОБЫТИЯ, ЛЮДИ
Б.Н. Карипов
ЛИБЕРАЛЬНАЯ ПАРАДИГМА В ИДЕОЛОГИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ ЕВРОПЫ
в XVШ—XIX вв.
В статье показано, что уже в классическом либеральном дискурсе были заложены различные варианты эволюции либеральных концепций экономической политики государства, последовательно реализованные в XIX в., когда требования партийной конкуренции и межгосударственного соперничества вызвали к жизни новые формы либерального мышления. В первой половине XIX в. либерализм из области теории выходит в сферу практической политики. В странах Западной Европы создаются либеральные по своему духу, а иногда и по названию, партии, чья деятельность, впрочем, редко выходит за пределы парламентских стен. Либеральные партии и организации различных стран Европы модифицировали классическую либеральную доктрину в соответствии с необходимостью ответа на вызовы, поставленные перед ними в эту эпоху.
Ключевые слова: экономический либерализм, политический либерализм, социальный либерализм, правительственный либерализм, либеральная демократия.
В Европе первой половины XIX в. ведущей идеологической парадигмой , очевидно, являлся либерализм. Сам этот термин, производный от латинского слова «свобода», вошел в обиход в Испании, где одна из парламентских фракций получила название либеральной1. Естественно, именно понятие свободы составило центральный системообразующий элемент либерального дискурса.
В различных сферах человеческой жизни идея свободы проявляется по-разному. В связи с этим сформировались особые направления либерального дискурса, среди которых в качестве важнейших мы будем выделять экономический, политический и культурный либерализм.
Разработка концептуальных оснований либеральной идеологии интенсивно происходила уже в эпоху Просвещения. Ключевые идеи, позднее составившие каркас либеральной идеологии, можно обнаружить в работах Дж. Локка, Ф. Вольтера, Ш. Монтескье,
1 Von Mises L. Liberalism in the Classical Tradition. San Francisco, 1985. P. 20.
А. Смита, Д. Юма и ряда других популярных авторов этой эпохи2. В числе основных постулатов либерализма, сформулированных в этот период, концепции естественных и неотъемлемых прав человека, ограничения государственного вмешательства в частную жизнь, свободной конкуренции в экономике, гарантии прав частной собственности, принцип независимости суда и разделения властей, а также представление о возможности решения общественных проблем на основе рационального публичного обсуждения.
В основу экономического либерализма был положен принцип «laissez-faire, laissez-passer», обозначавший свободу экономики от государственного воздействия. Несмотря на французские истоки этой концепции, ее развернутая аргументация появилась в Великобритании. В классической работе А. Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776) впервые появился яркий образ «невидимой руки рынка», превратившийся со временем в одну из ключевых узловых точек либерального дискурса. «Каждый отдельный человек... — писал А. Смит, — преследует лишь собственную выгоду, ...он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем не входила в его намерения... Преследуя свои собственные интересы, он часто больше действительным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится сделать это»3. Таким образом, важнейший аргумент экономического либерализма изначально состоял в том, что система свободного предпринимательства, основанная на частной собственности, гарантирует обществу в целом более высокий уровень благосостояния, в сравнении с экономической политикой, предполагающей активную роль государства в экономике.
Свободный человек самостоятельно принимает решения и, согласно либеральному дискурсу, потому трудится эффективнее. Он занимается тем, к чему более приспособлен, получает выгоду от правильных действий и сам несет ответственность в случае неудачи. Конкуренция вынуждает его работать с большей отдачей и ставить во главу угла пожелания потребителей. Кроме того, свободное инвестирование капиталов в сферы, обещающие большую прибыль, повышает эффективность общественного производства в целом.
Важно отметить, что взгляды А. Смита никоим образом не являются апологетикой интересов буржуазии, хотя позднейшая левая, в частности марксистская, критика и пыталась интерпретировать их подобным образом. К предпринимателям А. Смит относился с большим подозрением, поскольку считал их предельный эгоизм,
2 См.: Андерсон К.М. Просвещение и утопии XVIII — начала XIX в. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 2006. № 4. С. 45-50.
3 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., 1962. С. 332.
стремление взвинтить цены до максимума, выплачивая при этом рабочим минимум возможного естественными свойствами человеческой личности. По мнению А. Смита, предприниматели всячески стремятся к достижению монопольного статуса, ликвидации конкуренции и ущемлению интересов потребителей. Они приносят пользу обществу в той мере, в какой противодействие конкурентов не позволяет им добиться монопольного положения на рынке.
Впрочем, к наследственной земледельческой аристократии, присваивавшей себе львиную долю богатства нации без вложения какого-либо труда, А. Смит относился еще хуже. Одним из главных условий увеличения «богатства народов» он считал увеличение численности независимых мелких землевладельцев, которые наделялись им всевозможными добродетелями, в первую очередь, трудолюбием и честностью4.
Независимый мелкий предприниматель становится главным положительным героем либерального дискурса, а необходимость его защиты от недобросовестной конкуренции (антимонопольное регулирование) одним из наиболее распространенных аргументов в поддержку государственного вмешательства в экономику. Различные варианты либеральных концепций экономической политики государства были последовательно реализованы в XIX в., когда требования партийной конкуренции и вызовы межгосударственного соперничества вызвали к жизни новые формы либерального мышления.
Политический либерализм на раннем этапе своего развития был направлен на решение проблемы тирании, или, иными словами, стремился предотвратить угрозу злоупотребления государственной властью. Эта опасность, как показал опыт Великой французской революции конца XVIII в., могла исходить не только от королей, но и от деспотизма толпы.
Французский публицист Б. Констан подверг критике тезис о безграничности народного суверенитета, и предложил разграничить приватную и публичную сферы человеческой жизни. Согласно концепции Б. Констана, к приватной сфере относятся, прежде всего, неотчуждаемые права и свободы человека: индивидуальная свобода и неприкосновенность личности, свобода совести, свобода мнений (включая свободу их публично высказывать), возможность беспрепятственно пользоваться и распоряжаться своей собственностью, гарантии защиты от любого произвола5. Приватная сфера «в силу необходимости индивидуальна и независима и по праву остается
4 Либерализм Запада ХОД—ХХ века. М., 1995. С. 16.
5 См.: Констан Б. Принципы политики, пригодные для всякого правления // Классический французский либерализм. М., 2000. С. 33.
вне всякой социальной компетенции»6. В приватную сферу человеческой жизни не должно вторгаться ни общество, ни государство. Либеральный дискурс убеждает, что человек должен быть защищен не только от государственного произвола, но и от тирании общественной морали. До тех пор, пока человек остается в рамках своей приватной сферы, и не нарушает чужие законные права, никому не должно быть дела до его индивидуальных предпочтений.
Это утверждение стало отправной точкой для теоретических концепций либеральной демократии и культурного либерализма. Как отмечает Ю. Хабермас, в классической либеральной доктрине демократия, как принцип принятия решений с участием всех граждан, не является самоцелью. Демократия служит средством обеспечения ротации политических лидеров, благодаря чему создаются условия для соблюдения принципа «верховенства права». А уже этот принцип в свою очередь гарантирует защиту приватной сферы от незаконного вторжения и дает гражданам чувство уверенности в неприкосновенности их частной жизни7.
Драматические события Великой французской революции и последовавшей за ними эпохи Наполеоновских войн положили конец эпохе Просвещения и создали в Европе новую политическую реальность. По выражению А. Кэхэна: «Либералы, оптимистичные наследники Вольтера, стали в то же время разочарованными преемниками Робеспьера»8. Вместе с тем в это время у либерального дискурса еще не было серьезных соперников. Консервативная и социалистическая идеологии проходили фазу формирования собственного дискурсивного ядра, а некоторые их ведущие представители еще воспринимались публикой как вполне ортодоксальные либералы.
При этом даже первоочередные задачи либерализма в политической сфере еще не были выполнены. Принципы представительного конституционного правления в ряде европейских стран были провозглашены, но идея регулярной сменяемости исполнительной власти по результатам свободных конкурентных выборов воспринималась политической элитой без особенного энтузиазма. Кроме всего прочего необходимо отметить, что о демократических выборах в это время речь и вовсе не шла. Правом голоса наделялась лишь очень незначительная часть граждан в соответствии с высоким имущественным цензом. В этот период формируются традиции «либерализма крупной буржуазии» Европы, которые, как отмечает Л. Харц,
6 Там же. С. 29.
7 Habermas J. Equal Treatment of Cultures and the Limits of Postmodern Liberalism // Journal of Political Philosophy. 2005. Vol. 13. March. P. 1.
8 Kahan A. Liberalism in Nineteenth-Century Europe: The Political Culture of Limited Suffrage. N.Y., 2003. P. 1.
«ставят в один ряд английских пресвитериан и вигов, французских жирондистов и либералов, они исполнены ненависти к феодализму, обожанием к капитализму и боязни демократии»9. В развернутой и яркой формуле политическую концепцию постреволюционного европейского либерализма выразил все тот же Б. Констан: «Я защищаю свободу во всем: в религии, в литературе, в философии, в промышленности, в политике, а под свободой я понимаю триумф индивидуальности как над властью, склонной управлять деспотическими методами, так и над массами, которые требуют порабощения меньшинства большинством»10.
В первой половине XIX в. либерализм распространяется на сферу практической политики. В большинстве стран Западной Европы создаются либеральные по своему духу, а иногда и по названию, партии, чья деятельность, впрочем, редко выходит за пределы парламентских стен. Но в постепенно освобождающихся от государственного контроля СМИ либеральные идеи в это время имеют преобладающее влияние. В ряде стран либералы получают доступ к формированию государственной политики, в результате чего возникает феномен «правительственного либерализма».
А. Гоулд выделяет 3 ключевые характеристики либеральных политических режимов, сформировавшихся в ряде европейских стран в середине XIX в.: 1) конституционная парламентская монархия как способ устройства государственной власти, в рамках которого гарантируются основные права и свободы граждан; 2) стремление к ликвидации административных барьеров для функционирования свободной рыночной экономики внутри страны, впрочем, далеко не всегда сопровождавшееся идеями фритредерства, т.е. беспрепятственной торговли между государствами; 3) отделение церкви от государства и обеспечение свободы вероисповедания11.
Наиболее известным примером «правительственного либерализма» середины XIX в. служит деятельность группы «доктринеров» в период Июльской монархии во Франции (1830-1848 гг.)12. Доктринеры выдвинули лозунг «Свобода и порядок!», отражавший суть концепции постреволюционного французского правительственного либерализма. Название этой группы интеллектуалов, бесспорным лидером которых был историк Франсуа Гизо, служит свидетельством важной роли либеральных принципов и даже целостной идеологической доктрины для ее представителей. Неоднократно
9 Харц Л. Либеральная традиция в Америке. М., 1993. С. 24.
10 Цит. по: Смирнов В.П. Основные этапы истории французского либерализма // Французский либерализм в прошлом и настоящем. М., 2001. С. 21-22.
11 Gould A. Origins of Liberal Dominance: State, Church, and Party in Nineteenth-Century Europe. Ann Arbor, 1999. P. 2-3.
12 Craiutu A. Rethinking Political Power: The Case of the French Doctrinaires // European Journal of Political Theory. 2003. Vol.2. N 2. P. 125-155.
занимавший различные министерские посты, а также фактически руководивший в течение ряда лет французским правительством Ф. Гизо ставил перед собой задачу укрепления принципов представительного правления в рамках конституционной монархии. При этом Ф. Гизо последовательно отстаивал идею сохранения высокого имущественного ценза для участия в выборах с тем, чтобы сохранить господствующее положение буржуазии в представительных органах власти. По мнению доктринеров, только буржуазия была способна обеспечить единство свободы и порядка.
Как утверждает А. Кэхэн, в начале XIX в. именно дискурс «способности» в противовес дискурсу «прав» отличал европейский либерализм от его основных противников справа и слева: «В то время как демократы говорили об универсальных правах, а консерваторы об исторических или наследственных правах, либералы обсуждали вопрос о способностях, кто способен [управлять], как можно приобрести подобные способности и что необходимо для этого сделать?»13.
Уже в период Великой французской революции ряд либералов вполне откровенно встали на путь идеализации буржуазии как единственной социальной группы, чьи интересы прямо связаны с воплощением принципа свободы. Известный французский поэт Ан-дре де Шенье, ставший впоследствии жертвой якобинского террора, воспел настоящую оду буржуазии: «Должно было бы заметить, что класс, который обозначают словом "буржуазия", находящийся на равном удалении как от пороков чрезмерного богатства, так и от пороков нищеты, между расточительностью роскоши и крайней нуждой, составляет в основном массу настоящего народа... что этот класс самый мудрый, самый умеренный, ему наиболее свойственно все то хорошее и достойное похвалы, что подразумевает честный промысел что, когда этот класс чем-либо недоволен, необходимо осудить пороки в законах и в правительстве»14.
Естественно, что в эпоху Реставрации и в особенности Июльской монархии условия для провозглашения последовательного «буржуазного кредо» французских правительственных либералов стали более благоприятными. Один из сторонников Ф. Гизо Дювержье-де-Оранн в 1835 г. говорил: «Власть должна принадлежать классу, который обладает способностью двигать вперед цивилизацию. Таков ныне только средний класс, ибо время аристократии прошло, а низшие классы еще не достигли достаточной степени просвещенности и состоятельности, обеспечивающей досуг. Средний класс совмещает в
13 Kahan A. Liberalism in Nineteenth-Century Europe: The Political Culture of Limited Suffrage. N.Y., 2003. P. 6.
14 Цит. по: Тырсенко А.В. Становление французского либерализма: фельяны // Французский либерализм в прошлом и настоящем. М., 2001. С. 47.
себе все интересы, которые вне его разделены и противоречивы: в обществе нет ничего законного, хорошего и полезного, чего бы он не содержал и не представлял»15.
С подачи французских «доктринеров» идея о благотворности сильного среднего класса для укрепления политической свободы стала неотъемлемым элементом либеральной идеологии, а сам термин «средний класс» стал важной узловой точкой либерального политического дискурса. Но за это либералам пришлось заплатить довольно дорого. Связав себя с интересами буржуазии, они на долгое время отдали «демократию» в распоряжение своим оппонентам «слева». Как известно, 11 сентября 1789 г. при обсуждении во французском Учредительном собрании вопроса о королевском вето его сторонники, среди которых было много либералов-конституционалистов, сели слева от председателя, а радикалы — противники вето — заняли места справа. С этого момента либералы во Франции и большинстве европейских стран обычно воспринимались публикой как «правые центристы», и только в Северной Америке либералы закрепили за собой титул «левых». При всей условности этой схемы ее дискурсивная роль была весьма значительной.
На первом этапе слева от либералов-конституционалистов находились не социалисты, а радикалы-республиканцы. Их доктрина, менявшаяся в зависимости от культурного и временного контекста, сохраняла стойкую приверженность идеям демократии, основанной на всеобщем избирательном праве, а также элементы эгалитаризма. В эпоху «правительственного либерализма» доктринеров демократия и равенство были без борьбы отданы либералами в руки представителей «левого» политического лагеря. Когда в конце XIX столетия ярлык «левых» в Европе унаследовали социалисты, они безраздельно закрепили за собой статус единственных последовательных сторонников демократии, иными словами, «социал-демократов». Так, в России в 1917 г. термин «демократия» использовался для обозначения некоего условного политического течения, куда включались представители всех партий, левее кадетов.
Необходимо признать, что Франция под руководством «доктринеров» достигла значительных успехов в социально-экономическом развитии. Однако в наиболее важном отношении доктринеры преуспели. Июльская монархия не смогла создать устойчивого механизма ротации власти по итогам конкурентных выборов и обеспечить легитимность власти в условиях, когда большинство граждан были лишены избирательных прав. Отказ Ф. Гизо в 1847 г. поддержать идею электоральной реформы, существенно увеличивающей число избирателей, послужил поводом к резкой критике правительства и
15 Цит. по: Федосова Е.И. Либералы у власти // Французский либерализм в прошлом и настоящем. М., 2001. С. 105-106.
стал одним из спусковых крючков очередной французской революции 1848 г., в результате которой доктринеры были отстранены от власти16.
Французский опыт показал, что даже относительно устойчивый правовой порядок при гарантиях прав личности и постепенном росте благосостояния не может служить основой прочного либерального политического режима, если большинство граждан отстранены от участия в политической жизни. Первая проблема, с которой столкнулся европейский либерализм в XIX в., — обеспечение баланса между расширением политического участия и сохранением правового порядка, включая гарантии соблюдения прав собственности.
К концу XIX столетия либералы осознали, что акцент на опасностях демократии при всей его теоретической обоснованности ставит их в невыигрышное положение. Закрыть доступ к политике для огромных масс относительно бедных и малообразованных сограждан они все равно не смогли. Городской пролетариат, концентрировавшийся в европейских столицах, к середине века стал решающей силой политики в периодически возникавших ситуациях кризисов, революций и социальных волнений. Если Великобритания смогла решить проблему постепенного расширения избирательного права относительно мирным и постепенным путем, то в большинстве остальных стран Европы этот процесс принял исключительно болезненные формы. Либералы, отстаивавшие идеи имущественных цензов для избирателей, в глазах общества выступали противниками демократии, как принципа организации государственной власти. Только в XX в. либералы смогли вернуть под свой контроль демократию в качестве узловой точки либерального политического дискурса благодаря концепции «либеральной демократии», которая была противопоставлена «популистской демократии»17.
В Великобритании сформировалась иная композиция либерального дискурса, в которой проблемы ограничения возможных издержек массовой демократии отошли на второй план, уступив первенство проблемам экономического свойства. В начале XIX в. традиционная землевладельческая аристократия сохраняла здесь доминирующие позиции как в экономической сфере, так и в политике. Значительная часть членов палаты общин избиралась в малочисленных сельских округах (на сленге того времени — «гнилых местечках»), где традиционное влияние лендлорда позволяло ему без труда обеспечивать нужный результат волеизъявления избирателей.
16 Kahan A. Liberalism in Nineteenth-Century Europe: The Political Culture of Limited Suffrage. N.Y., 2003. P. 48.
17 Macpherson С. The Life and Times of Liberal Democracy. Oxford, 1979; Riker W. Liberalism against populism: A confrontation between the theory of democracy and the theory of social choice. San Francisco, 1982.
Естественно, что преобладающие в парламенте землевладельцы не пренебрегали возможностью гарантировать собственные доходы с помощью законодательных мер. В их интересах была построена система налогообложения, в рамках которой большую часть доходов бюджета обеспечивали акцизные и таможенные сборы на импортные товары для бедных, такие, как дешевые сорта табака и чая.
Однако даже на этом фоне выделялся своей беззастенчивостью принятый в 1815 г. протекционистский закон, запрещавший хлебный импорт по ценам ниже того исключительно высокого уровня, который установился в условиях Континентальной блокады Великобритании, организованной Наполеоном I. Британские лендлорды, опираясь на аппарат государственного принуждения, заставили все население страны платить значительно дороже рыночных цен за основной продовольственный продукт, дабы обеспечить себе комфортные экономические условия.
Против этого закона активно выступили многие британские политики и публицисты, но эффективных методов борьбы против контролирующих парламент землевладельцев в их распоряжении не было. Ситуацию изменила парламентская реформа 1832 г., в ходе которой была ликвидирована значительная часть «гнилых местечек», новые промышленные центры Великобритании получили парламентское представительство, а общее число избирателей в Англии и Уэльсе увеличилось с 400 тыс. до 650 тыс. человек18. Именно после этой реформы членов парламентской фракции вигов стали называть либералами, а их оппонентов из фракции тори — консерваторами19. У противников протекционистского хлебного законодательства появились реальные шансы добиться успеха.
В стране возникло несколько ассоциаций, поставивших перед собой задачу ликвидации протекционистских барьеров на импорт хлеба. Самой известной из них стала Лига против хлебных законов, созданная в Манчестере в 1839 г. Одним из наиболее заметных ее представителей был Р. Кобден, впоследствии ставший депутатом парламента. Активисты Лиги собирали подписи под многочисленными петициями, адресованными парламентариям, проводили митинги, издавали агитационную литературу и создавали организации по всей стране. Они не ограничивали свою деятельность борьбой с отдельно взятым протекционистским законом, но выступали в целом против монополий и за свободную торговлю между странами, направляя острие своей критики против британской аристократии. «Чего же мы требуем? — говорил Р. Кобден, выступая на митинге
18 Kahan A. Liberalism in Nineteenth-Century Europe: The Political Culture of Limited Suffrage. N.Y., 2003. P. 22.
19 История XIX века (Западная Европа и внеевропейские государства). Т. IV. М., 1906. С. 15.
в Лондоне в 1843 г. — Мы требуем уничтожения всех монополий, но главным образом и прежде всего — отмены хлебных законов, которые мы считаем краеугольным камнем всей монопольной системы. [...] Что такое монополия? Это -право, или вернее, бесправие, благодаря которому некоторые лица присваивают себе прибыль от исключительно им предоставленной продажи некоторых товаров. Восстанавливая свои монополии, аристократия нашей страны образовала как бы огромное товарищество на акциях, обнимающее все разнообразные виды монополий и злоупотреблений. Есть монополисты, завладевшие монополией на хлеб, другие — монополией на сахар, иные — монополией на строевой лес, кофе. Все эти отдельные классы монополистов говорят друг другу: "Помогите нам выжимать из народа побольше денег, и мы окажем вам такую же услугу в той области, которая вас специально интересует"»20.
При этом сторонники Лиги утверждали, что отмена протекционистских барьеров ликвидирует одну из важнейших причин войн между государствами, влекущих неисчислимые бедствия для народов в угоду интересам аристократов-монополистов. «Отнимем власть у монополистов, — призывал Р. Кобден, — докажем другим народам, что мы верим в силу своих принципов и желаем осуществить их на практике, допустив свободный ввоз в страну хлеба, сахара и прочее. Раз наши принципы заключают в себе истину, они неизбежно поведут к благосостоянию и многим другим важным преимуществам. Когда же другие страны наглядно убедятся в благоприятных результатах ниспровержения нами фискальных преград, они волей-неволей последуют нашему примеру»21. Р. Кобден последовательно развивал антиимпериалистические взгляды, и не менее последовательно возражал против государственного вмешательства в экономику, в частности, против законодательного ограничения продолжительности рабочего дня.
Деятельность Лиги привела к отмене пошлин в 1846 г., что ознаменовало временную победу над сторонниками протекционизма. В середине XIX в. идейное влияние Р. Кобдена и его сподвижников на общественное мнение стало настолько значительным, что для обозначения либеральной доктрины в области экономики стал использоваться термин «манчестерский либерализм». К концу века манчестерский либерализм утратил популярность, уступив первенство набирающему силу течению «социального либерализма». Но сила этой концепции состояла в ее последовательности, логике, а также антимонопольном, антивоенном и антиэтатистском пафосе. Полтора века спустя идеи манчестерского либерализма снова при-
20 Кобден, Р. Речь на митинге в театре Друри-Лейн 3 мая 1843 года // Лига и борьба против хлебных законов. М., 1899.
21 Там же.
обрели популярность, войдя составной частью в неолиберальный и либертарианский дискурс22.
Немецкий либерализм середины XIX в., в отличие от французского и британского, столкнулся с вызовом не в форме революционного хаоса или узаконенного монополистического грабежа, а в форме постоянной угрозы внешней агрессии. Многочисленные немецкие государства в конце XVIII — начале XIX в. были не в состоянии отстаивать свой суверенитет от претензий со стороны мощных соседей, а также обеспечить своим гражданам надежный правовой порядок, поскольку частые войны препятствовали установлению стабильных экономических и социальных отношений. Поэтому идея формирования единого немецкого правового государства пользовалась большой популярностью не только у среднего класса, но и у образованных слоев общества в целом. Эти слои в Германии, как и других регионах Западной Европы, представляли собой естественную социальную базу либеральной идеологии. Однако в классическом либерализме проблемы установления государственных границ традиционно находились на периферии внимания. Более того, космополитический по своему духу либерализм манчестерского толка крайне отрицательно относился к военным приготовлениям государств, справедливо усматривая в них опасность для свободного взаимовыгодного экономического взаимодействия.
Когда после краха немецкой революции 1848 г. стало ясно, что мирными средствами достичь объединения Германии не удастся, часть немецких либералов пришла к выводу, что эту задачу лучше вообще снять с повестки дня. Один из лидеров южно-немецкого либерального движения профессор Карл фон Роттек сформулировал свою позицию по этому поводу вполне недвусмысленно: «Лучше свобода без единства, чем единство без свободы»23. Но этот подход лишал последовательных немецких либералов широкой массовой поддержки. Кроме того, после успешной для Пруссии войны с Австрией 1866 г. изменились настроения и многих либеральных политиков, которые на волне успеха выразили желание поддержать стратегию объединения Германии «железом и кровью», предложенную фон Бисмарком.
На ведущие позиции в немецкой парламентской политике в это время выдвинулась национал-либеральная партия во главе с Рудольфом Беннигсеном. Национал-либералы при этом руководствовались вполне прагматической логикой политической конкуренции. Как выразился один из их лидеров, «либерализм должен проводить
22 Bresiger G. Laissez Faire and Little Englanderism: The Rise, Fall, Rise, and Fall of the Manchester School // Journal of Libertarian Studies. 1997. Vol.13. Summer. P. 45-79.
23 Цит. по: Либерализм Запада XVII—XX века. М., 1995. С. 82.
большую национальную политику, тогда массы с ликованием будут приветствовать его»24. При этом немецкие либералы не остановились на поддержке власти в процессе объединения Германии, но перешли на позиции национал-империализма, провозгласив идею необходимости создания Германской колониальной империи, не уступающей по своему влиянию Великобритании25. В самой Великобритании весьма популярные идеи империализма в значительно большей степени ассоциировались с консерватизмом.
К концу XIX в. в Германии и ряде других стран национализм и империализм стали восприниматься как элементы либерального дискурса, хотя и периферийные. Либералы, доминировавшие в середине XIX в. в политическом процессе важнейших стран Западной Европы, не предприняли попытки сформировать собственную межгосударственную организацию в противовес социалистическому Второму Интернационалу. Космополитизм был вытеснен из ядра либерального дискурса и (в виде интернационализма) превратился в узловую точку дискурса социалистического.
Однако это была не главная трансформация, произошедшая в европейском либерализме в конце XIX столетия. Более важным идеологическим процессом стала поначалу многообещающая попытка социал-либерального синтеза. В условиях довольно быстрого расширения избирательного права за счет представителей низшего среднего и верхушки рабочего классов либералы неожиданно для себя столкнулись с угрозой утраты положения одной из ведущих партий. Наиболее отчетливо эта угроза проявилась в Великобритании, где в борьбу за голоса новых избирателей вступили консерваторы, провозгласившие политику «социального торизма».
Консерваторы во главе с Бенджамином Дизраэли осуществили ряд мер в области регулирования трудовых отношений. В частности, они запретили ночной труд женщин и сократили продолжительность рабочего дня сначала до 12, а потом до 10 часов. В надежде на благодарность рабочего класса они провели в 1867 г. новую реформу избирательного права, существенно снизившую имущественный ценз. В этой ситуации у либералов просто не оставалось иного выбора, кроме предложения еще более глубоких социальных реформ в интересах слоев населения, занятых наемным трудом.
Либеральная партия под руководством Уильяма Гладстона решительно отказалась от постулатов манчестерского либерализма о нежелательности государственного вмешательства в социально-экономические отношения. Правительство Гладстона создало в Великобритании систему общедоступного начального образования,
24 Цит. по: Там же. С.88.
25 Fitzpatrick M. Liberal Imperialism in Germany: Expansionism and Nationalism, 1848-1884. N.Y., 2008.
предприняло ряд мер по созданию системы социального обеспечения для неимущих, усилило роль профсоюзов, демократизировало армию и провело еще одну масштабную реформу по расширению избирательных прав. В 1893 г. обозреватель ведущего британского еженедельника «Speaker», считавшегося рупором либеральной партии, резюмировал идеологическую трансформацию партии следующим образом: «Если давать надежду на лучшую жизнь тем, кто занят трудом, — это социализм, то мы все социалисты в этом смысле»26. Все это позволило либералам сохранить свои позиции в политической системе и окончательно оттеснить консерваторов на привычные для последних позиции защитников имперского величия, традиций, религии и моральных ценностей.
Но необходимо признать, что новый курс либералов не был просто уступкой политической конъюнктуре. Эта политическая линия представляла собой новую интерпретацию ряда ключевых положений, изначально входивших в ядро либеральной доктрины, сформированной в эпоху Просвещения. Сама идея свободы предполагала различные варианты истолкования. Свободный индивид, как утверждает доктрина классического либерализма, может заключать добровольные соглашения с другими людьми. Но при этом у него есть естественные и неотъемлемые права, которые не могут быть отчуждены в пользу другого индивида. Сделки, заключенные под угрозой применения насилия, не могут считаться добровольными, иначе пришлось бы признать, что рабство, в которое человек попадает под угрозой смерти, тоже не противоречит либеральной доктрине. Но бывают ситуации, когда сделки, в частности трудовые договора, заключаются под угрозой голодной смерти ввиду монопольного положения работодателя на рынке труда. Последовательный либерал не найдет аргументов, чтобы обосновать причины, почему государство не может вмешаться в такого рода отношения, гарантируя более благоприятные условия договора для слабейшей стороны с целью обеспечения естественного права человека на жизнь.
Кроме того, либерализм никогда не отрицал необходимости государства в качестве института, гарантирующего защиту человеческой свободы от фундаментальных угроз, таких, как внешнее завоевание или преступное посягательство на собственность со стороны криминальных элементов. Ради решения этой задачи государственная власть может устанавливать обязательные для всех граждан налоги или даже привлекать их на обязательную военную службу во время войны. Но если ради борьбы с преступностью можно тратить деньги налогоплательщиков на полицейских, тюрьмы и
26 Цит. по: Freeden M. The New Liberalism: an Ideology of Social Reform. Oxford, 1986. Р. 26.
суды, почему во имя той же цели их нельзя потратить на образование или создание рабочих мест для той категории граждан, которая в противном случае пополнит ряды правонарушителей?
Идея социального прогресса и постепенных реформ в интересах всего общества также изначально входила в идейное ядро классического либерализма. Поэтому неудивительно, что во второй половине XIX в. приобрела популярность концепция английского философа Т. Грина, разработавшего понятие «позитивной свободы» в противовес классической идее свободы от принуждения, которую он определил как «негативную»27. По его мнению, позитивная свобода человека предполагает возможность действовать и принимать решения по своему усмотрению. В этом смысле нищий человек не может быть свободен, поэтому либералы не только вправе, но и должны способствовать обретению наименее обеспеченными представителями общества свободы в обоих значениях данного термина.
Уже в самом конце XIX в. в обиход вошел термин «социальный либерализм»28, который стал доминировать в дискурсе политических организаций, сохранивших верность либеральному бренду. Впрочем, это не спасло европейский либерализм от полномасштабного идейного и организационного кризиса. В 1911 г. британский философ Л. Гобхауз с горечью констатировал: «XIX век может быть назван веком либерализма, однако к концу его это великое движение пришло в полный упадок. [... ] Либерализм [... ] начал утрачивать веру в себя. [... ] Он приобрел вид веры, превращающейся в некую вымершую форму, окаменелость, к тому же застывшую в неловкой позиции между двумя вполне активными и энергично движущимися жерновами, верхним — плутократическим империализмом и нижним — социал-демократией»29. Либеральная партия Великобритании, являвшаяся символом эпохи доминирования либеральной доктрины, была оттеснена на периферию политического процесса. Европа вступала в период войн и революций, в котором для эффективной либеральной политики уже не оставалось пространства. Но либеральный дискурс не исчез. Многие его элементы были усвоены конкурентами либерализма, в особенности консерватизмом и социализмом.
Таким образом, на основании изучения формирования и развития либеральной идеологической парадигмы в XVIII—XIX вв. мы приходим к следующим выводам:
27 Green T. Liberal legislation and freedom of contract // Liberty / Ed. by D. Miller. Oxford, 1991. P. 21-32.
28 См.: Андерсон К.М. Просвещение и утопии XVIII — начала XIX в. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 2006. № 4. С. 45-50.
29 Гобхауз Л. Либерализм // О свободе. Антология мировой либеральной мысли (I половина ХХ века) / Институт философии РАН. М., 2000.
— идеологический каркас либерализма был сформирован в эпоху Просвещения и включал в себя идеи индивидуальной свободы, рациональности, прогресса, естественных прав человека, общественного договора, представительного правления и благотворности конкуренции;
— после завершения эпохи Великой французской революции и Наполеоновских войн либерализм стал основой для формирования политических организаций, с успехом претендовавших на участие в управлении государствами, а также разрабатывавших различные программы действий в соответствии с духом либеральной доктрины;
— либеральные партии и организации различных стран Европы модифицировали классическую либеральную доктрину в соответствии с необходимостью ответа на вызовы, поставленные перед ними в эту эпоху;
— французский правительственный либерализм, столкнувшийся в период революции с эксцессами радикализма низов, стремился совместить свободу и порядок за счет ограничения участия в политике с помощью высоких имущественных избирательных цензов. Это привело к дискурсивному противостоянию идей свободы и демократии;
— манчестерский либерализм в Великобритании сформировал наиболее последовательную и внутренне непротиворечивую доктрину экономического либерализма, тесно связав ее с интересами буржуазии;
— немецкий национал-либерализм отказался от идеи приоритета прав индивидуума ради создания единого германского «правового государства» и выдвинул идею «либерального империализма»;
— в конце XIX столетия европейский либерализм, оказавшийся в центре новой конфигурации идеологического пространства между консерватизмом и социализмом, трансформировался в направлении социал-либерального идеологического синтеза.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Андерсон К.М. Просвещение и утопии XVIII — начала XIX в. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 2006. № 4 [Anderson K.M. Prosveshhenie i utopii XVIII — nachala XIX v. // Vestn. Mosk. un-ta. Ser. 12. Politicheskie nauki. 2006. N 4]
2. Гобхауз Л. Либерализм // О свободе. Антология мировой либеральной мысли (I половина ХХ века). Институт философии РАН. М., 2000 [Gobkhauz L. Liberalizm // O svobode. Antologija mirovoj liberal'noj mysli (I polovina XX veka). IF RAN. M., 2000.]
3. Кобден Р. Речь на митинге в театре Друри-Лейн 3 мая 1843 года // Лига и борьба против хлебных законов. М., 1899 [Kobden R. Rech' na mitinge v teatre Druri-Lejn 3 maja 1843 goda // Liga i bor'ba protiv khlebnykh zakonov. M., 1899.]
4. Констан Б. Принципы политики, пригодные для всякого правления // Классический французский либерализм. М., 2000 [Konstan B. Principy poli-tiki, prigodnye dlja vsjakogo pravlenija // Klassicheskij francuzskij liberalizm. M., 2000.]
5. Либерализм Запада XVII—XX века. М., 1995 [Liberalizm Zapada XVII— XX veka. M., 1995.]
6. Смирнов В.П. Основные этапы истории французского либерализма // Французский либерализм в прошлом и настоящем. М., 2001 [Smirnov V.P. Os-novnye ehtapy istorii francuzskogo liberalizma // Francuzskij liberalizm v proshlom i nastojashhem. M., 2001.]
7. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., 1962 [Smit A. Issledovanie o prirode i prichinakh bogatstva narodov. M., 1962.]
8. Тырсенко А.В. Становление французского либерализма: фельяны // Французский либерализм в прошлом и настоящем. М., 2001 [Tyrsenko A.V. Stanovlenie francuzskogo liberalizma: fel'jany // Francuzskij liberalizm v proshlom i nastojashhem. M., 2001.]
9. Федосова Е.И. Либералы у власти // Французский либерализм в прошлом и настоящем. М., 2001 [FedosovaE.I. Liberaly u vlasti // Francuzskij liberalizm v proshlom i nastojashhem. M., 2001.]
10. Харц Л. Либеральная традиция в Америке. М., 1993 [Kharc L. Liberal'-naja tradicija v Amerike. M., 1993.]
11. Bresiger G. Laissez Faire and Little Englanderism: The Rise, Fall, Rise, and Fall of the Manchester School // Journal of Libertarian Studies. 1997. Vol. 13. Summer.
12. Craiutu A. Rethinking Political Power: The Case of the French Doctrinaires // European Journal of Political Theory. 2003. Vol. 2. N 2.
13. Fitzpatrick M. Liberal Imperialism in Germany: Expansionism and Nationalism, 1848-1884. N.Y., 2008.
14. Freeden M. The New Liberalism: an Ideology of Social Reform. Oxford,
1986.
15. Gould A. Origins of Liberal Dominance: State, Church, and Party in Nineteenth-Century Europe. Ann Arbor, 1999.
16. Green T. Liberal legislation and freedom of contract // Liberty / Ed. by D. Miller. Oxford, 1991.
17. Habermas J. Equal Treatment of Cultures and the Limits of Postmodern Liberalism // Journal of Political Philosophy. 2005. Vol. 13. March.
18. Kahan A. Liberalism in Nineteenth-Century Europe: The Political Culture of Limited Suffrage. N.Y., 2003.
19. Macpherson С. The Life and Times of Liberal Democracy. Oxford, 1979.
20. Riker W. Liberalism against populism: A confrontation between the theory of democracy and the theory of social choice. San Francisco, 1982.
