Лейтенант Штурм и героизация Великой войны Э. Юнгером Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ

УДК 943.085.2

ЛЕЙТЕНАНТ ШТУРМ И ГЕРОИЗАЦИЯ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ Э. ЮНГЕРОМ1

Артамошин С.В.

Статья посвящена формированию образа героя и восприятия героического в годы Первой мировой войны в германской общественной мысли на примере творчества Эрнста Юнгера. Анализируется восприятие войны поколением участников, ее воздействие на формирование мировоззрения «окопного братства». Показана трансформация героического в условиях нивелировки роли солдата в эпоху войны техники.

Ключевые слова: Первая мировая война, образ героя, героизация войны, Э. Юнгер.

LT. STURM AND GLORIFICATION OF THE GREAT WAR, E. JUNGER

Artamoshin S.V.

The article is devoted to the formation of the image of the hero and the heroic perception during the First World War in the German public opinion as an example of creativity Ernst Jünger. It analyzes the perception of the war generation of participants, its impact on the formation of the world "trench brotherhood." It is shown that the transformation of the heroic in a leveling of the role of a soldier in the era of the war machinery.

Keywords: First World War, the image of the hero, the glorification of war, E. Junger.

Первая мировая война оказала огромное влияние на развитие европейской культуры и трансформацию европейского общества послевоенного времени. Степень ее воздействия существенно превосходит катастрофичность Второй мировой войны. В первые послевоенные годы в германском обществе возникла потребность в осмыслении того, чем Великая война была для поколения ее участников, в чем состояла сущность и проявление героизма на полях сражений. В этом стремлении выражалось на только желание понять сущность военных переживаний, но и использовать их в текущей политической практике Веймарской республики [Подробнее см.: 1. С.54-69.].

Эрнст Юнгер был мыслителем, который смог проникнуть вглубь переживаний войны, будучи не только интеллектуалом, но и непосредственным активным участником Великой войны. Кавалер Рыцарского креста, Железного креста и в конце войны удостоенный награждения высшим прусским военным орденом Pour le Mérite, учрежденным Фридрихом Великим. Лейтенант Э. Юнгер закончил войну командиром штурмовой роты, на теле которого "стальные грозы" Западного фронта оставили четырнадцать отметин. "Именно война создала его как личность, и он отплатил ей благодарностью, ни разу не прокляв, ни осудив" [2. С.22]. В своей знаменитой книге "В стальных грозах" Э. Юнгер свое ощущение солдатских переживаний отправки на фронт, которые показывают насколько в них переплетался юношеский романтический азарт и патриотические чувства германского подданного.

"Нас, выросших в век надежности, охватила жажда большой опасности. Война, как дурман, опьяняла нас. Мы выезжали под дождем цветов, в хмельных мечтах о крови и розах. Ведь война обещала нам все: величие, силу, торжество. Таково оно, мужское дело, - возбуждающая схватка пехоты на покрытых цветами, окропленных кровью лугах, думали мы. Нет в мире смерти прекрасней... Ах, только бы не остаться дома, только бы быть сопричастным всему этому!"[3. С.35]. На эту эмоциональность восприятия указывала М. Хитала: "Юношеское переживание войны было иррациональным, авантюрным опытом, связанным с сильным акцентом на душевные переживания"[5. S.43]. Фридрих Георг Юнгер в своей знаменитой статье "Война и воин", писал, что "война была великим знаком. <...> Поэтому для каждого человека, погруженного в глубины войны и сильно ощущавшего себя как ее носителя, это было реальным выражением времени; его образ указывал на очистительное содержание во всей наличной ответственности борющейся жизни. Ему досталась последняя сила, открывающая огонь глубоко в зоне уничтожения творческого триумфа; это бессловесное одобрение жизни на равнине кровавых разрушений становится таким убедительным, что все негативное с него осыпается"[6. S.64-65]. Анализируя военные переживания современный германский исследователь Б. Циманн называет военные произведения Э. Юнгера "книгой героев", рассматривая его как чрезвычайно здравого наблюдателя и хрониста телесного,

1 Статья выполнена при поддержке РГНФ в рамках гранта №15-01-00399

душевного и психического разрушения человека посредством насилия войны[8. S.65].

Образ Великой войны увековечен Э. Юнгером в его бессмертном произведении "В стальных грозах". Однако мы обратимся к анализу героического в другой его сочинении "Лейтенант Штурм", к которой исследователи обращаются лишь эпизодически, так как тень военных "стальных гроз" затмевает все последующее, что было написано им о Великой войне. Вместе с тем, в этом произведении можно обнаружить созвучие как основных оценок сущности войны, так и обнаружить нюансировку проявления героических действий, роли героического в исторической памяти.

"В сущности, каждый переживает войну по-своему", но "созерцание требует отдаления"[4. С.60, 69]. Это предопределило спустя годы стремление Э. Юн-гера размышлять о том, что происходило с человеком под ударом вражеской артиллерии в окопах Первой мировой войны. В стремлении соединить размышления о природе войны, ее воздействие на перелом в мироощущении и ценностях солдат с необходимостью сохранить в памяти героические эпизоды войны, подталкивали Э. Юнгера к четкой прорисовке образа героя. Во многом лейтенант Штурм выступает самим Эрнстом Юнгером, мысли и ощущения которого настолько сильно срастаются с тем, как сам автор фиксирует в своих военных дневниках происходившие с ним эпизоды. Следует указать на выбор фамилии главного героя - Штурм, который позволяет подчеркнуть наступательный, действующий характер поведения лейтенанта пехоты. К тому же в последние годы войны сам Юнгер был командиром штурмовой роты, что еще раз свидетельствует в пользу того, автор передает пережитое им самим в этой войне. Не случайно и то, что лейтенант Штурм как и Юнгер тоже книжный человек, который в перерывах между боями стремится записать свои мысли и ощущения о происходящем, полагая, что когда-нибудь сможет написать "декамерон блиндажа" как книгу переживаний войны.

Великая война была торжеством техники. Это было противостояние государств, национальных экономик и технических достижений, которые нивелировали значение человеческой личности в процессе мирового противостояния. Сам военный конфликт превращался в подобие военного предприятия, на котором у каждого участника свое место и своя роль, где государство "ограничивает функции отдельного существования одной специализированной ячейкой"[4. С.43]. Это означает заменяемость человека в процессе выбывания из войны. Все подчиняется законам управления предприятием, где человек просто компонент технического и экономического противостояния. "Производство, технические достижения, химия, уровень школьного образования, сеть железных дорог - вот силы,

невидимо противостоящие друг другу за дымовой завесой физического сражения" [4. С.44]. Героизм стирается объемом военной мощи, применяемой на определенном участке фронта. Э. Юнгер подчеркивает очень важную деталь трансформации героического, связанную с наступлением господства техники. Героическое сохраняет в себе часть проявления индивидуального поступка, действие конкретного человека, вместе с тем героическое растворяется в массовом участии солдат, где победа достигается массой, в которой растворяется поступок каждого отдельного солдата. "Затерянность в пространстве смертельного одиночества, от которого негде скрыться, мощь стальных дальнобойных машин, невозможность передвигаться не иначе как ночью выдавали за произошедшее застывшую массу титана. В смерть бросались, не помня себя, и она настигала, приходя неизвестно откуда. Рассчитанный выстрел искушенного стрелка, прицельный огонь орудий вместе с восторгом единоборства уступили место неразборчивому пулеметному огню и сконцентрированным артиллерийским ударам. Решение можно было вычислить арифметически: кто накрыл определенную площадь в квадратных метрах большим количеством снарядов, тот зажимал уже победу в собственном кулаке. Грубый натиск масс на массы, кровавая схватка производства с производством, изделий с изделиями - вот что такое была битва"[4. С.45]. Таким образом, Великая война была сложным, многофакторным процессом, который следует воспринимать комплексно, как комбинацию всех элементов. Э. Юнгер отмечал ошибочность как катастрофической, так и возвышенной оценки войны. "Тот, кто усматривал в ней лишь грубое, варварское, вышелуживал одно лишь качество из гигантского комплекса, как и тот, кто видел в нем лишь патриотическую героику"[4. С.56].

Соединение индивидуального и массового находит свое отражение в том, что жизнь главного героя лейтенанта Штурма на войне не существует в отрыве от солдат его роты. Они спаяны единой судьбой. "Рота была подобна закопавшемуся в песок животному, чьи мускулы продолжают играть, вибрируя при всей видимости внешнего спокойствия. Наступление было прыжком, приводившим в движение все силы, и только в обороне люди снова сосредотачивались друг на друге, осуществляя все оттенки общения. С человечеством их связывали тонкие нити, которые могли порваться в любую минуту, и подразделение было подобно деревне, изолированной в альпийской долине зимними заносами"[4. С.39]. Э. Юнгер обращает внимание на то, что даже в большом солдатском коллективе человек чувствует одиночество на войне, которое усиливается в момент артиллерийского обстрела. Именно тогда солдат чувствует близость неизвестного, таинственного, несущего смерть пространства

войны, в котором он всего лишь песчинка. "Когда рота несла очередную потерю, все остальные стояли над телом убитого, и взгляды их соприкасались глубоко и смутно. Но когда смерть грозовым облаком нависала над окопами, тогда каждый был за себя, оставаясь один в темноте среди воя и скрежета, ослепленный взрывающимися молниями и не чувствуя в груди ничего, кроме безграничного одиночества"[4. С.41]. Э. Юнгер подмечает, что в этом одиночестве человек склонен проявлять слабость, которую никто не видит, которая остается только с ним. Однако бой меняет ощущение одиночества, соединяя солдата с нечто большим, чем он сам - с его ротой, давая ему силы, чтобы проявить свою доблесть, так как "трудно оказаться трусом на глазах у других"[4. С.72].

Э. Юнгер отмечает, что в такой ситуации человек самого себя пробует на зуб. Люди подразделяются на две категории: на сильнейших и слабейших. Их сущность проявляется в момент крайнего напряжения, под огнем неприятеля. "Вражеская атака после бешеного обстрела. Как выпрыгивают тогда лучшие и сильнейшие из своих укрытий и как накладывает на лучших свое тавро последний железный бросок, в то время как внизу в своих норах дрожат слабейшие, оправдываясь известным изречением: «Лучше на пять минут струсить, чем умереть навсегда»" [4. С.43]. Бой является проявлением героического участия солдата в коллективном действии. "Да, суета в сражающихся группах избранных представителей наций, бесстрашно нападающий через насыпь, надрессированный, со свистком и коротким криком бросающийся на смерть. Встретившиеся две группы таких бойцов в коротких движениях раскаленной пустыни, как наскочившие вместе воплощения бесцеремонной воли двух народов. Это было вершиной войны, высшим пунктом, возвышающим все ужасы, что прежде разрывали нервы. Замерзшие секунды тишины, схваченные взглядом, идут вперед. Затем, доносящийся еще крик, обрывистый, дикий, кроваво-красный, обжигающий мозг, раскаленное, обжигающее клеймо. Этот крик срывает покров с сомнительного, непредвиденного мира чувств, он заставляет каждого, кто его слышит, быстро рвануться вперед, к «становлению» быть убитыми или убивающими"[7. S.28-29].

Один из главных вопросов, который ставит Э. Юнгер, что заставило молодых людей, окончивших университеты, оказаться на войне, что подталкивало их принять участие в великой битве современности. Он полагает, что ответом служит то, что война была в его крови, "как было свойственно каждому настоящему сыну своего времени, задолго до того как она огнедышащим зверем устремилась на арену явлений" [4. С.54]. Это наиболее выразительно присутствует у

сослуживца Штурма лейтенанта фон Хорне, командира саперного взвода. "Он принадлежал к тем, для кого обхождение со взрывчатыми веществами было повседневностью, а ночная стычка с врагом сама собой разумелась; он был военный, и в другом качестве его нельзя было себе представить.<...> Когда вокруг все рушилось, он был в своей стихии. Штурма одолевал вопрос, что сталось бы с этим человеком, не начнись война. Очень просто, ему пришлось бы создать себе войну. Он отправился бы в Африку или в Китай или был бы убит на дуэли"[4. С.79-80].

Война для лейтенанта Штурма была очищением, поиском выхода из замкнутости довоенной жизни. Она позволяла участвовать в созидании нового мира. "Ибо интеллект надорвался в своем невероятном танце на канате между противоположностями, не позволяющими навести никакого моста. Рано или поздно он должен был разбиться, сорвавшись в пропасть сумасшедшего смеха. И тогда качнулся в другую сторону тот таинственный маятник, движущий все живое, тот непостижимый мировой разум, пытающийся ударом кулака, чудовищным взрывчатым воспламенением проделать брешь в кладке из плитняка, чтобы выбраться на новые пути. А волна в море, поколение назвало абсурдом то, что обрекало его на гибель"[4. С.54-55].

Существенной особенностью военного поколения в представлении Штурма было стремление к действию. Следует подчеркнуть, что готовность к действию и конкретная деятельность были отличительной чертой поколения войны. Акцентирование на этом внимания было характерно для националистического периода творчества Эрнста Юнгера, особенно применительно к военному периоду. "Сколько наших литераторов там (в Швейцарии - С.А.) сидит в данный момент! Но какое различие между ними и нами, когда они созерцают и пишут, в то время, как мы действуем! <.> В сущности не важно, кто под каким знаменем, очевидно одно: наша последняя пехтура или захудалый французский солдатик, стрелявший и заряжавший в битве на Марне, больше значит для мира, чем все книги, которые могут нагромоздить эти литераторы"[4. С. 68].

В фигуре лейтенанта Штурма объединяются характерные черты солдатского типа Великой войны, в основе которых лежат принципы чести и Отечества. Они определяли поступки настоящего солдата, каким был молодой лейтенант. "В бою он был храбр, но не от избыточного энтузиазма и не из принципа, а руководствуясь лишь утонченным чувством чести, когда малейший намек на трусость отторгается брезгливостью как нечто нечистое"[4. С.49]. Его героизм произрастал из этих принципов. И когда настал момент действовать, лейтенант Штурм поступил так, как велел ему долг.

В момент английской атаки, когда противник во-

рвался в окопы, он предпочел самоотверженную гибель возможности сдачи в плен, так как долг и чувство чести диктовали ему последнюю битву. "Пули проносились над воронкой, иногда задевая ее край. Хорна снова задела пуля, попав на этот раз в погон, так что повис большой, величиной с ладонь, кусок униформы. Противник, по-видимому, углубился в траншеи слева. Три боевых товарища вместе сидели на дне воронки, невозможно было поднять голову под жужжащим веером. Штурм смотрел то на одного, то на другого со странным чувством непричастности. Казалось, он на представлении чужой пьесы. Деринг был очень бледен, его кулак с легким дрожанием сжимал пистолет. Сапер был на удивление спокоен. Он отстегнул от пояса флягу, откупорил, выпил ее всю и отбросил прочь: - Жалко, всего остального уже не выпьешь. -События развивались очень быстро. Свистящий вихрь пуль налетел снова. Когда все трое поднялись, они увидели перед собой английскую штурмовую группу. «You are prisoners!»(Bbi пленные! - англ.) - крикнул им голос. Штурм уставился в лицо сапера. Оно пылало белым пламенем. «No, sir» (Нет, сэр. - англ.) - раздался ответ, сопровождавшийся пистолетным выстрелом. Вместе с ружейным залпом громыхнули ручные гранаты.

Человеческие фигуры исчезли в облаке из огня, взвившейся земли и белесого дыма. Когда оно рассеялось, Штурм еще стоял. Он поднял пистолет, но его ударило в левый бок, лишив зрения и слуха"[4. С.104]. Смерть, сохранившая честь, смерть за Отечество в бою - вот выбор, который принимает лейтенант Штурм. В этом Э. Юнгер видит вершину героического. Интересно заметить, что гибель трех друзей, трех лейтенантов роты является иллюстрацией не только следования долгу, но и товарищества. Три товарища Э. Юнгера были объединены не только общностью военной судьбы, но и единством героической смерти.

Героизация Великой войны Э. Юнгером находит свое выражение в героическом подвиге во имя Отечества и чести воина. Автор создает пример не только для понимания мотивации поступков на поле боя, но и для воспитания на примерах памяти героического подвига, что было актуального в расколотом веймарском обществе. Герой войны, в представлении Э. Юнгера, выполняет свой долг до конца, своим поступком оставаясь в памяти народа.

Список литературы

1. Артамошин С.В. Понятия и позиции консервативной революции: интеллектуальное течение «консервативной революции» в политической жизни Веймарской республики. - Брянск, 2011.

2. Солонин Ю.Н. Эрнст Юнгер: образ жизни и духа//Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт; Тотальная мобилизация; О боли/Пер. с нем. А.В.Михайловского. СПб., 2000.

3. Юнгер Э. В стальных грозах/Пер. с нем. Н.О.Гучинской, В.Г.Ноткиной. СПб., 2000.

4. Юнгер Э. Лейтенант Штурм// Юнгер Э. Рискующее сердце/Пер. с нем. В.Б. Микушевича. СПб., 2010.

5. Hietala M. Der neue Nationalismus: In der Publizistik Ernst Jüngers und des Kreises um ihn.1920-1933. Helsinki, 1975.

6. Jünger F. G. Krieg und Krieger// Krieg und Krieger, hrsg. v. E. Jünger. Berlin, 1930.

7. Jünger E. Der Kampf als inneres Erlebnis. Berlin, 1922.

8. Ziemann B. Gewalt im ersten Weltkrieg: Töten-Uberleben-Verweigern. Essen, 2013.

Об авторе

Артамошин Сергей Викторович - доктор исторических наук, профессор, декан факультета истории и международных отношений Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского, artamoshinsv@mail. ги