CC BY
130
Филология
УДК 398.1:94(=512.212)
Варламов Александр Николаевич
Alexander Varlamov
«ЛЕТОПИСНАЯ» ИСТОРИЯ В ИСТОРИЧЕСКИХ ПРЕДАНИЯХ ЭВЕНКОВ
"ANNALISTIC" HISTORY IN HISTORICAL LEGENDS OF THE EVENKS
Предметом анализа являются исторические предания эвенков. Автор рассматривает присутствие признаков историзма в фольклоре эвенков. В исследовании автор опирается на опубликованные материалы по эвенкийскому фольклору. В результате исследования выдвигается вывод о том, что эвенкийские исторические предания обладают отчетливыми признаками историзма «летописного» характера и содержат информацию, сопоставимую с документальными источниками
The article deals with the historical legends of the Evenks. The author considers presence of signs of a historicism at Evenki folklore. In research the author uses the published texts on Evenki folklore. As a result of research the author states the conclusion that Evenki historical legends possess distinct signs of a historicism of "annalistic" character and contain the information comparable to documentary sources
Ключевые слова: эвенки, тунгусы, фольклор, исто- Key words: Evenk, Tungus, folklore, history, a folklore his-рия, историзм фольклора, исторические предания toricism, historical legends
Проблемы соотношения истории и фольклора сопровождали фольклористику на протяжении всего ее развития» [11; С. 177]. Вопросы фольклорного историзма были в центре научных интересов выдающихся российских фольклористов В.Я. Проппа, Е.М. Мелетинского, В.М. Жирмунского, С.Ю. Неклюдова, Б.Н. Путилова, В.М. Гацака и др. Большинство из них, исходя из широкого восприятия фольклорного историзма, понимали под ним «всю совокупность реальной жизни народа в процессе ее развития во все эпохи его существования» [8; С. 7]. Проблема фольклорного историзма впервые была озвучена в конце XIX в. А.Н. Веселовским, который
поставил вопрос об «истории летописной и истории эпической», разграничив тем самым меру историзма фольклора [5].
В научной сфере имеется достаточно четкое определение фольклорного историзма в широком и узком значениях. В первом значении историзм фольклора являет собой историческую обусловленность «всех явлений, принадлежащих к области фольклора, их содержательное соотношение с историческими эпохами общенародного бытия, наличие во всех фольклорных текстах (с большей или меньшей отчетливостью) примет породившего их периода истории народа» [10; С. 104]. Историзм фольклора в этом значении приложим, в
большей степени, к эпическому жанру [10; С. 104]. Второе значение термина подразумевает конкретный историзм, т.е. народную историческую память, отобразившуюся в фольклоре с той или иной степенью конкретности - соответственно жанровой и видовой специфике [10; С. 104]. Конкретный историзм наиболее характерен для исторических преданий и исторических песен и подразумевает возможность присутствия достаточно точных исторических сведений в фольклорном тексте. С.Н. Азбелев, рассматривая специфику историзма фольклора на материале русских былин, сравнивал историческую функциональность фольклора с документальными источниками [1].
Не касаясь типологии фольклорного историзма в широком значении, рассмотрим вопрос «истории летописной» на примере исторических преданий эвенков. Г.М. Василевич в этнографических исследованиях использовала эвенкийский фольклор как один из научных источников. В 1966 г. она издала сборник эвенкийского фольклора «Исторический фольклор эвенков», в который вошли героические сказания и исторические предания эвенков. Название сборника отражает ее концепцию общего взгляда на фольклор эвенков с исторических позиций: «Тексты сказаний и преданий, созданные самим народом, творцом и носителем истории, в художественной форме отражают разные этапы ее и «служат источником при разработке важнейших историко-этнографических проблем»» [6; С. 6]. Историзм эвенкийского фольклора рассматривался М.Г. Воско-бойниковым в статьях, посвященных преданиям эвенков. М.Г. Воскобойников отмечает, что «предания, будучи художественными произведениями коллективного народного творчества, в то же время служат почти единственными документами для истории социальных отношений в эпоху эвенкийского родового общества» [4; С. 107].
Для эвенкийских преданий имеется собственный термин, характеризующий предания как жанр - улгуры. С эвенкийского языка слово улгур переводится как рассказ. Предания пе-
редаются простой речью, как и обычные бытовые рассказы. В них нет песенных зачинов и поэтических форм, все подается предельно просто и достаточно точно. Эвенкийские исторические предания повествуют о событиях сравнительно недавнего времени. В основном улгуры отразили жизнь эвенкийских родов в ХУ1-Х1Х вв.
Предания содержат значительную долю фактической информации и представляют бесспорный интерес как источник конкретных исторических сведений: «В преданиях отражены традиции и разные стороны жизни родового общества. Такие факты, как объединение двух родов, совмещение в одном лице вождя и охотника - кормильца всей группы, выдача женщин одним родом в оплату за убитого члена другого рода в знак примирения после столкновения, взаимный обмен невестами между двумя родами и многое другое, перекликаются с данными документов XVII в.» [6; С. 17]. С исторической точки зрения эвенкийские предания точны, а также предельно просты для восприятия. Исторические предания эвенков по своей сути не являются художественным жанром наподобие русских легенд или английских саг, а стоят гораздо ближе к бытовому рассказу. По своей структуре и стилевым особенностям эти рассказы ничем особенно не отличаются от более ранних преданий. В обоих случаях все передается обычным разговорным языком, как правило, нет никакой доли сказочности или образности, нет четкой структуры (зачинов, апофеоза событий или финалов).
Эвенкийские исторические предания рассказывают о жизни эвенкийских родов, многие названия которых точно соответствуют сведениям различных документальных источников. Некоторые предания на протяжении веков максимально точно передают исторические сведения в соответствии с реальными событиями, происшедшими ранее. Например, в предании «Кордо», записанном Г.М. Василевич в 1935 г. в Эвенкийском национальном округе от эвенка из рода Момо, чрезвычайно
подробно повествуется о возникновении трех родов, перечисляются основные имена, географические названия и пр. информация: «Давным-давно, во время войн и взаимных убийств, жил Кордо. Жили вместе три человека: один Хоркигир, другой Саремикта, третий Кордо. Был [у них] орел. Перьями орла они оперяли стрелы. У Хоркигиров был сонинг Гильбовуль. Люди Гильбовуля были плохими. Они жили на Ирикте и Катонге. Убив орла, [они] не выделили [часть] оперения [для] Кордо. Из-за орла и произошла ссора. Тогда, [отделившись], сюда (т.е. на Чуню) пришел Кордо. Дети его стали жить здесь» [6; С. 301]. Упоминаемые в предании лица - Хоркигир, Саремикта и Кордо, действительно дали начало известным эвенкийским родам: Хоркигиров (Хэркигир), Саремикталей (Шаремикталь) и Кордуялей. Кордуяли и Хоркигиры проживали в среднем течении и верховьях Подкаменной Тунгуски. Последние являлись ответвлением рода Чемдаль. Саремиктали в середине XX в. встречались на рр. Чуне и Стрелке [2; С. 274, 278, 283].
Время эвенкийских преданий можно датировать довольно точно. По мнению Г.М. Василевич, подавляющее число текстов преданий может быть датировано XVI-XVШ вв. [3; С. 151]. Некоторые сюжеты и детали преданий довольно точно сопоставляются с имеющимися историческими сведениями. Так, в предании о Пачаки повествуется о конфликте его рода (Момо) с родом Кунгногиров. Сопоставляя некоторые факты, можно прийти к выводу, что в предании описывается реально происшедшее событие: «Исторические источники зарегистрировали неоднократные столкновения между тунгусами Подкаменной и Нижней Тунгусок, например, столкновение Кунгногиров с тэтэр-скими (подкаменнотунгусскими) эвенками в 1653 г., нижнетунгусских Мучигиров с ангаро-илимско-ленскими Нялягирами в 1627 г. и др.» [6; С. 360-361]. Известный эвенкийский вождь-воин Пачаки и его род (Момоли) действительно жили на Подкаменной Тунгуске, и одним из их главных противников был род Кунгногиров.
Основной темой эвенкийских преданий являются межродовые и межплеменные столкновения. Причинами таких столкновений были вражда с чужеродцами, территориальное противостояние, нужда, кровная месть, неудачное сватовство. Последнее было весьма распространенной причиной военных конфликтов того времени. Сюжет, когда отказ сватам становился причиной военного столкновения, встречается во многих преданиях: «Жил тогда боец-гатакта Лонгко. В то время жили ганаль-чи. Они тогда часто обижались друг на друга. Убьют свата - начинается война» [6; С. 292]. Героями преданий являются пешие охотники. Оленеводство в то время только получало распространение в эвенкийской среде и в редких случаях было сопутствующим видом хозяйствования некоторых родов: «Когда жил Пачаки и после него оленей здесь еще не было. Во время межродовых столкновений оленей еще не знали... Вначале оленными, вероятно, стали жившие на Оскобе. Прежде на Ка-тонге жили ганальчи. Иногда они воевали между собой из-за оленей. Безоленные люди убивали [чужих] оленей [для еды]» [6; С. 290].
Чаще всего основными героями преданий являются эвенкийские сонинги - воины. В среде эвенков того времени было несколько очень известных личностей - сонингов, прославленных во многих битвах и поединках. Наиболее распространены предания о Ховоко, Пачаки, Уроне, Унгковуле, Нурговуле, Лонгко. Локализация текстов исторических преданий об упомянутых личностях ограничивается западной Якутией и приграничными территориями Красноярского края.
Действительное существование некоторых героев преданий подтверждается вполне конкретными историческими сведениями, что было отмечено Г.М. Василевич: «Имена действующих лиц этих преданий принадлежали реальным людям. Так, Нурговуля из предания можно сопоставить с Нурговулем - из списка ессейских эвенков 1683 г.» [6; С. 17]. Распространенный герой преданий эвенков междуречья Оленёка и Вилюя - Урон (Оран, Уриан),
упоминается и в документальных источниках: «Урон - это имя можно сопоставить с именем оленекского тунгуса XVII в. - Урия Эдяна, в детстве захваченного эвенками из рода Вана-дыр» [Там же; С. 367]. Отметим тот факт, что в документальных источниках не всегда можно обнаружить имя того или иного героя эвенкийских преданий. Этому есть простое объяснение - в большинстве документов, составленных русскими «служилыми людьми», зафиксированы лишь названия родов (тунгусы Кинди-гирского, Момольского рода и т.д.). В эвенкийских преданиях всегда описывается, к какому роду принадлежит тот или иной сонинг: «Прежде были ганальчи. У нас, [в низовьях Чуни], жили Куркогиры и Момоли, других не было. Уже позже пришли Кочонили, Хорболи [и] Ло-поколи. [Они] стали ганальчами. У Куркогиров сонингом был только один Пачаки» [6; С. 295296].
Дополнительным доказательством реального существования отдельных персонажей эвенкийских преданий также является то, что имена некоторых сонингов остались в виде топонимических названий, преимущественно на территории западной Якутии и Красноярского Края. Так, одним из притоков р. Оленёк является р. Юнкеебиль. Юнкеебиль - якутская огласовка имени знаменитого оленекского эвенка-сонинга Унгковуля. Именем другого известного сонинга - Ховоко, назван хребет на территории Эвенкии: «Ховоко был воином-охотником и военным вождем рода Момочар. В местах, где он кочевал, осталось название хребта Ховоко, расположенного в районе Илимпеи, в 7 км ниже р. Кочочума» [6; С. 356].
Во многих эвенкийских преданиях описываются отношения эвенков с пришедшими в тайгу русскими первопроходцами. Некоторые предания хранят даже мелкие подробности, указывающие на подлинность и точность содержания предания: «С тех пор, как жил Пача-ки, прошло две сотни лет. В то время началась русская казна. Перестал расти на Ангаре хлеб. Забрасывались (букв.: умирали) с каждым годом пашни. В то время эвенкам было очень
трудно, они голодали... В то время появились купцы и начали торговать. Они стали продавать (букв.: давать) эвенкам много пороха. Эвенки стали забирать у них хлеб. Стали лучше питаться. Раньше ели рожь, тогда еще не было крупчатки» [6; С. 296]. «Русской казной» эвенки называли русскую власть и казенные запасные магазины [6; С. 362]. Упоминаемые подробности: приход купцов, снабжение ими эвенков порохом, рожью, отсутствие в то время муки-крупчатки - все это соответствует действительности того времени.
В предании «Пачаки Момо» упоминается факт обращения в «русский суд» после столкновения ангарских Момолей с нижнетунгусскими Чемдалями: «Ганальчи начали войну с Чемдалями. В этом месте (т.е. в верховьях Подкаменной Тунгуски) эвенков было много. Куркогиры и Момоли очень рассердились на Чемдалей... Одного куркогирского князя -младшего брата Пачаки - Чемдали убили. Па-чаки рассердился и перестрелял много Чем-далей. Чемдали пришли к русским на Ангару. Подали в русский суд. Русские наказали Мо-молей железными прутьями. На Ангаре был русский начальник. Он написал царю: «Если будем наказывать эвенков, они все вымрут». Царь написал: «Бейте потихоньку прутиком». Начали бить прутиком, чтобы поссорившись, они не стреляли друг в друга» [6; С. 296]. Сюжет с обращением рода Чемда к воеводе с жалобой на род Момо встречается в нескольких преданиях. По мнению Г.М. Василевич, эвенкийское представление о наказании железными прутьями, вероятно, основано на одном случае, происшедшем в 1685 г., когда ангарских тунгусов Рыбинской и Чадобской волостей (в которые, вероятно, входили Момоли с Пачаки) наказали за неуплату ясака за 16841685 гг. (причиной чего явилось исчезновение зверя из-за хищнической охоты пришельцев). В подтверждение Г.М. Василевич приводит сведения документальных источников [6; С. 361].
Во многих преданиях нашло отражение возникновение ясачной обязанности в среде
эвенков: «Сергунго был сонингом у ганальчей. Сергунго жил уже после того, как эвенки узнали русских. Состарился он, очень старым стал... Родственники его повезли ясак. Ушли только мужчины - ушло восемь человек Кор-дуялей» [6; С. 301-302]. По сведениям документальных исторических источников эвенки стали выплачивать ясак с начала XVII в., который в XVIII в. был заменен ежегодным денежным взносом с каждого охотника [6; С. 363]. До конца XVIII в. отношения эвенков с русскими строились главным образом на основе обязательств ясачной подати [12; С. 12].
В эвенкийских родовых преданиях также отражены контакты эвенков с якутами. Эти предания достаточно точно передают исторические сведения, т.к. практически не имеют никаких мифических и мировоззренческих наслоений и представляют типичный бытовой рассказ, сохранившийся в течение длительного времени. Г.М. Василевич в своем труде «Исторический фольклор эвенков» отделила эти предания от преданий периода родовой вражды, назвав рассказами. Некоторые предания-рассказы повествуют о том, где и какие рода жили прежде и какие из этих родов контактировали с якутами на уровне взаимного родства: «Мой отец Ойогир родился далеко отсюда, на одном притоке Вилюя. Он был эвенки. Мой отец кочевал вместе с Хологона-ми. Хологоны были оленными. Они были якутами, но жили как мы. Мирошко вышли из [рода] Чапогиров. Потэ - якуты, вышли из [рода] Бети» [6; С. 381-382]. В описаниях некоторых рассказов-улгуров повествуется об эвенкийских родах, живших на сопредельной с якутами территории, где и осуществлялись взаи-мобрачные отношения: «Места Лонгорков прежде были в направлении к Якутску. Потом
их «князь» (т.е. старшина) ушел на Алдан. Отсюда позже Лонгорки ушли на притоки Зеи. Теперь Лонгорков стало мало. Родоначальником Эмихин, говорят, был Булдэ. Дочь Булдэ вышла замуж за [русского] крестьянина, [говорящего по-якутски]. После того они стали родом Эмихин» [6; С. 382].
В таких рассказах повествование нередко доходит до современности, когда описываются моменты из жизни детей, внуков персонажей и их настоящее: «Увачан не имел оленей. Ходил, [кочевал], таская [все] на себе. Поэтому его прозвали Увачан. Жена его младшего сына была якуткой. Они пришли сюда с Чоны. Бордонгили прежде жили в Наканне. Все они вымерли. Бордонг сам был якутом, шаманом; жил сто лет тому назад. Его дочь скончалась в последнюю войну. Остались две девочки. Теперь работают в Наканне» [6; С. 382].
Как видим, исторические сведения, содержащиеся в родовых преданиях эвенков, весьма обширны. Они касаются причин родовых военных столкновений, сведений об эвенкийских этнических законах брака, повествуют о времени освоения оленеводства отдельными группами эвенков. Из материала преданий можно четко представить себе военную родовую организацию эвенков. Географические (топонимические) названия отдельных объектов природы указывают на историческое освоение территории Сибири эвенками. Эвенкийские предания сохранили информацию об исторических контактах эвенков с русскими и якутами. Таким образом, предания в эвенкийском фольклоре обладают отчетливыми признаками историзма «летописного» характера, что свидетельствует о высокой степени историзма фольклора бесписьменных народов.
________________________________________________________________________________Литература
1. Азбелев С.Н. Историзм былин и специ- Г.М. Василевич. - Л.: Наука, 1969. - 304 с.
фика фольклора /С.Н. Азбелев. - Л.: Наука, 1982. 3. Василевич Г.М. Отражение межродовых
- 327 с. войн в фольклоре эвенков / Г.М. Василевич // Во-
2. Василевич Г.М. Эвенки. Историко- просы языка и фольклора народностей Севера. -
этнографические очерки (ХУ\\\-начало ХХ в.) / Якутск:ЯФ СО РАН СССР, 1972. - С. 143-160.
4. Воскобойников М.Г. Бытовые предания эвенков /М.Г. Воскобойников // Языки и фольклор народов Крайнего Севера. - Л.: Гос. пед. инст-т им. А.И. Герцена, 1969. - С. 63-108.
5. Гацак В.М. Из лекций А.Н. Веселовского по истории эпоса / В.М. Гацак // Типология народного эпоса. - М.: Наука, 1975. - С. 287-319.
6. Исторический фольклор эвенков. Сказания и предания / Сост. Г.М. Василевич. - Л.: Наука, 1966. - 400 с.
7. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. \\\ (пере-изд.) /Г.Ф. Миллер. - М.: Изд-во Вост. Лит., 2005.
Коротко об авторе_________________________________
Варламов А.Н., канд. филол. наук, научный сотрудник сектора эвенкийской филологии, Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН [email protected]
Научные интересы: эвенки, фольклор эвенков, история эвенков, историзм фольклора
- 598 с.: ил., карты.
8. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки / ВЯ. Пропп. - Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1986. - 368 с.
9. Словарь научной и народной терминологии. Восточно-славянский фольклор. - Минск: Наука и техника, 1993. - 480 с.
10. Чистов К.В. Народные традиции и фольклор. Очерки теории /К.В. Чистов. - Л.: Наука, 1986. - 306 с.
11. Шубин А.С. Эвенки Прибайкалья / А.С. Шубин. - Улан-Удэ: Бэлиг, 2001. - 118 с.
________________________Briefly about the author
A. Varlamov, Ph.D. (Philology), Candidate of Phililogical Science, Research Scientist of Evenki Philology Department, Institute of the Humanities and the Indigenous Peoples of the North
Areas of expertise: Evenks, The Evenki folklore, history of the Evenks, historicism of folklore
