CC BY
89
Ларин Б. А. 1936: Проект Древнерусского словаря [Принципы, инструкции, источники]. Л.
Ларин Б. А. 1947: Вологодская диалектологическая конференция 1944 г // Бюллетень диалектологического сектора Института русского языка АН СССР Вып. 1. М.; Л., 102-103.
Ларин Б. А. 1961: Инструкция Псковского областного словаря. Л.
Ларин Б. А. 1962а: Инструкция Псковского областного словаря // Псковские говоры. I. Труды Первой псковской диалектологической конференции 1960 г. Псков, 252-271.
Ларин Б. А. 1962б: Основные принципы Словаря автобиографической трилогии М. Горького // Словоупотребление и стиль М. Горького. Л., 3-11.
Ларин Б. А. 2003: Заметки о «Словаре обиходного языка Московской Руси» // Б. А. Ларин. Филологическое наследие: сб. статей. СПб., 656-659.
Лихачёв Д. С. 1977: О Борисе Александровиче Ларине // Б. А. Ларин. История языка и общее языкознание. М., 5-10.
Максимов В. И., Сороколетов Ф. П. 1968: Псковский областной словарь // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. М., 64-73.
МАС1 1957-1961: Словарь русского языка: в 4 т. / А. П. Евгеньева (ред.). М.; Л.
Мжельская О. С. (ред.) 2000: Словарь обиходного русского языка Московской Руси (ХУ1-ХУ11 вв.) (Проект). СПб.
Мжельская О. С. (ред.) 2003: Словарь обиходного русского языка Московской Руси ХУ1-ХУ11 вв. Пробный выпуск. А — биться. СПб.
Мжельская О. С. (ред.) 2004-2012: Словарь обиходного русского языка Московской Руси ХУ1-ХУ11 веков. Вып. 1-5. СПб.
Ожегов С. И. 1949: Словарь русского языка. М.
Поцепня Д.М. (ред.) 2009: Словари языка писателя // Лексикография русского языка: учебник для высших учебных заведений РФ. СПб.,
589-656.
Псковский областной словарь с историческими данными 1967-2013... Вып. 1-24... Л. / СПб.
Сороколетов Ф. П. 1966: О теоретических установках одного областного словаря // Современная русская лексикология / С. Г. Бархударов (гл. ред.). М., 64-73.
Трубачёв О. Н. 1993: Образованный учёный // Русская словесность. 2, 3-7.
LEXICOGRAPHIC DISCUSSIONS IN XX CENTURY AND ACHIEVEMENTS OF RUSSIAN LEXICOGRAPHY AND CARTOGRAPHY (from XX-XXI-century point of view)
L. Ya. Kostiuchuk
Russian academic achievements in the field of lexicography and cartography in XX century are obvious: continuation and development of XIX century traditions; unique theoretical rational and practical solutions for innovative principles of full dictionaries (dialect dictionaries with attached maps, author's dictionaries), of a historical dictionary of the XIV-XVII-centuries of everyday language, a dictionary comprising synchronic-diachronic relations in the folk speech on a certain territory.
Key words: lexicography, cartography, full dialect dictionary, author's dictionary, everyday language, tradition and innovation, synchrony and diachrony
© 2014
О. П. Лопутько
ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ И. И. СРЕЗНЕВСКОГО В ОБЩЕСЛАВЯНСКОМ
ФИЛОЛОГИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ
В докладе характеризуется место «Материалов к словарю древнерусского языка» И. И. Срезневского среди лексикографических трудов Славянского возрождения. Отказываясь от прямой передачи этнокультурной информации, учёный представляет её в форме описания семантических страт культурных концептов с опорой на материалы древнерусского формульного фонда.
Ключевые слова: этнокультурный компонент, устойчивая формула, семантические страты, концепт
Значение научного творчества И. И. Срезневского в качестве одного из основателей славистики в России является общепризнанным. Однако главный труд И. И. Срезневского — «Материалы к словарю древнерусского языка» — остаётся феноменом, обычно воспринимаемым несколько обособленно как от славистической составляющей деятельности самого учёного, так и, тем более, от важнейшего направления в филологии Славянского возрождения — создания словарей-сокровищниц славянской культуры (как словари Й. Добровского, В. Караджича, С. Линде, В. И. Даля, Н. Герова и др.).
Действительно, при общем взгляде на Словарь И. И. Срезневского принципы обработки в нём материала выглядят существенно отличными от принципов, воплощённых в лексикографических трудах европейских представителей Славянского возрождения, регулярно сопровождающих лексико-фразеологический материал иллюстрациями в виде описаний народных воззрений на природу и общество, обрядов, обычаев и нравов (наиболее полное освещение это обстоятельство получило в работе А. А. Плотниковой1). К такому методу Срезневский прибегает сравнительно редко.
Однако при всей исключительной значимости созданных в Х1Х в. словарей южно- и западнославянских языков как для становления национального самосознания славянских народов, так и для развития самой филологической науки — экстраполяции от языкового материала к этнокультурному или обратно, содержавшиеся в них, не могли быть в этот период в должной мере обоснованными теоретически и конкретно-методически: научный аппарат для осуществления таких операций
Лопутько Ольга Петровна — кандидат филологических наук, доцент кафедры теории языка и межкультурной коммуникации Новосибирского государственного педагогического университета. Е-таП: о11оп@та11.ги
1 Плотникова 2000.
Лексикографические принципы И. И. Срезневского в общеславянском филологическом контексте 147
ещё только вызревал. Стоит заметить, что и вплоть до настоящего момента он едва ли может характеризоваться как вполне сложившийся, несмотря на то, что усилиями исследователей второй половины XX в., прежде всего — Н. И. Толстого2, этнолингвистика обрела статус одной из признанных отраслей современного языкознания. Поэтому вполне объяснимы встречающиеся в словарях середины XIX — начала XX в. неточности в соотнесении, например, отдельных фразеологических единиц с определёнными обычаями или обрядами. Так, по словам В. М. Мокиенко, «"панславистский" и общекультурологический подход к описываемому материалу в таких словарях <...> делает некоторую (особенно фразеологическую и паремиологи-ческую) его часть недостаточно объективно локализированным и историческо-этимологически прокомментированным: составители нередко прибегали к излишне глобальным культурологическим параллелям и "романтическим" истолкованиям в духе народной этимологии»3.
Словарь И. И. Срезневского в этом отношении представляется более строгим и выдержанным теоретически, поскольку нигде не отступает от собственно лингвистического метода интерпретации фактов. А одним из критериев подлинности лингвокультурных соотнесений выступает у него сам историзм подачи материала. И это решение также находится вполне в русле идей эпохи, в которую творил Срезневский. Ведь одним из главных филологических открытий периода Славянского возрождения был сравнительно-исторический метод изучения языков и культур, в возрожденческом контексте осознанный как путь к обоснованию родства и общности славян.
Отталкиваясь от описательно-эмпирических и аналитических методов представления языкового и этнокультурного материала других лексикографов Славянского возрождения, Срезневский пошёл по пути лингвистического синтеза того богатого и разнородного материала, который был и в его распоряжении. В отличие от авторов европейских славянских словарей -информацию о народных поверьях, обрядах, обычаях он представляет относительно языковой единицы не как внешне-контекстуальную, а как лингвистически преобразованную в элемент её содержательной структуры.
В этой связи решался и вопрос о самой единице языка, презентативной для соответствующего исторического периода в плане полноты лингвокультурной информации. Поскольку в основе Словаря И. И. Срезневского — материал X—XIV вв., такой единицей стала формула — устойчивый словесный комплекс, отображающий ритуально-мифологические представления времени своего образования не только во внутренней стороне, но и во внешней, лексико-грамматической, структуре4.
Тем самым учёный открывает то направление, по которому пойдёт лингвистика XX в., — исследование культурно-национального компонента как части значения языковой единицы. Он становится предтечей исследования тех феноменов, которые позднее получили название культурных концептов языка. Об этом свидетельствует основное содержание лексикографического метода И. И. Срезневского — выявление путей образования лексико-семантической структуры слова как ключевого элемента национальной картины мира в результате исторических процессов разложения единиц древнерусского формульного фонда, что и привело к утверждению слова в качестве самостоятельной и центральной единицы языка5.
Этапы семантического «снятия» формульной парадигмы, ведущего к становлению сигнификативных значений отфор-мульных дериватов различных типов6, откладываются в содержании этих дериватов в качестве семантических страт концепта.
Принципы отображения этих процессов Словарём И. И. Срезневского хорошо прослеживаются на примере системы концептов, передающих феодальные представления о власти и управлении государством: рядъ/урядъ, чьсть, слава, волость/ власть, судъ, уставъ, столъ/престолъ и др., которые образовались в результате взаимодействия и разложения группы древнейших формульных микропарадигм 'права' и 'управления', — в частности, парадигм «княжения», а также феодально-дружинного строя, восходящих в качестве первоисточника к праиндоевропейским ритуально-мифологическим представлениям о правителе как «воплощении», самой ' плоти' управляемого им коллектива7.
Формульные сочетания в Словаре И. И. Срезневского не только выделяются в особые рубрики, как, например, в статье, посвящённой слову рядъ8, — они постоянно приводятся и в составе иллюстративного материала к значениям подобных лексем. Преимущественно этот способ их введения характерен и для центрального концепта данной группы — «Волость/ власть».
Так, значение 'сила, могущество' слова власть иллюстрируется следующими формульными контекстами: Съ влаетию б^ слово его ... Остр. ев. <...> Да не имать влаети казнити я. Дог. Иг. 945 г. <...> Не спасет бо ся, рече, царь многою силою и всяка влаеть къ грЪху причтена есть. Кир. Тур. посл. Вас. 126 <...> Лют^ беснующемуся дати ножь, а лукавому влаеть. Сл. Дан. Зат.9. К значению, определяемому учёным как 'власть, свобода, право', приводятся иллюстрации с формулой им^ти власть: Да не им^ють Русь власти зимовати въ оустьи Днепра. Дог. Иг. 945 г. (по Ип. сп.)10. Значение же 'власть, господство' иллюстрируется контекстами с другими известными формульными выражениями: Аще ключится проказа н^кака о(т) Гр^къ сущихъ подъ властью ц(с)ртва нашего. Дог. Иг. 945 г. (по Ип.сп.) <...> Изяславоу же кънязоу тогда пр^дрьжящоу обе влаети, и оца своего Ярослава, и брата своего Володимира. Остр. ев. запис. <...> (Святополкъ) нача помышляти. яко избью всю братью свою. и прииму власть Русьскую единъ. Пов. вр. л. 6523 г. и т.п.11.
К значению 'страна, область' формульных контекстов не приведено — зато к исходному для него, более древнему и теснее связанному с ритуалом, значению 'волость, община' в качестве иллюстрации использованы материалы сербского языка, что само по себе свидетельствует о раннем этапе становления данной семантической страты концепта: У власте Борачкои село Старче и село Врьбава... у власте Острьвичкои село Стромово...12.
2 Толстой 1995; 1997; 2003 и др.
3 Мокиенко 1995, 81-82.
4 Лопутько 2000; 2001, 18-59 и др.
5 Колесов 1989; 1993; 2004 и др.
6 Лопутько 2011.
7 Лопутько 2013.
8 Лопутько 2009.
9 Срезневский 1, ч. 1, 1989, 273.
10 Срезневский 1, ч. 1, 1989, 273.
11 Срезневский 1, ч. 1, 1989, 273.
12 Срезневский 1, ч. 1, 1989, 274.
В изобилии формульные сочетания представлены в составе иллюстративного материала, приведённого Срезневским к тому значению русского варианта волость, которое он определяет как 'область, страна, земля, находящаяся под одной верховной властью': Не желая болшее волости ни именья хотя болша. Пов. вр. л. 6586 г. Пославъ солъ свои или п(с)па и грамоту напиши. с правдою. то и волость възмешь с добромъ. Пис. Влад. Мон. 1096 г. <.> Прия Гюрги сновьць въ миръ. съ любовью. и волости имъ раздал достоиныя. Новг. I л. 6663 г. и т.д.13.
Сербский материал позволил представить в словаре более полную картину исторического формирования и развития славяно-русского концепта «Волость/власть» начиная с его древнейших страт, наиболее непосредственно отражающих ритуально-мифологическую практику, нежели это было бы возможно сделать, оставаясь только в рамках русского материала. Однако в целом выстроить семантическую стратификацию концепта Срезневскому удалось без непосредственного привлечения этнографических или фольклорных данных — благодаря лишь систематическому вниманию к формульным связям толкуемого слова.
Таким образом, принципы лексикографирования языкового материала в Словаре И. И. Срезневского, опиравшегося на общие для деятелей Славянского возрождения культурологические положения о неразрывной связи языка с историей народа, его обычаев и нравов, обрядовой практикой и мифологией, конкретизируются в представлении лексико-семантической структуры слова как парадигмы, вбирающей его формульные применения, которые, в свою очередь, отобразили исторические этапы развития социокультурных явлений соответствующей сферы в жизни этноса. На этой основе в Словаре выстраивается семантическая стратификация культурного концепта. Аналитический метод европейских славистов у И. И. Срезневского сменяется историческим синтезом в культурологически наполненной семасиологии, указывающей новые пути лингвистике будущего.
ЛИТЕРАТУРА
Колесов В. В. 1989: Древнерусский литературный язык. Л.
Колесов В. В. 1993: «Язык» и «развитие» в понимании И. И. Срезневского // Славянские языки, письменность и культура / В. В. Колесов (ред.). Киев, 5-12.
Колесов В. В. 2004: Слово и дело: Из истории русского слова. СПб.
Лопутько О. П. 2000: О природе устойчивых формул древнерусской письменности // Герменевтика древнерусской литературы. 10. М.,
80-88.
Лопутько О. П. 2001: Устойчивая формула в истории русского литературного языка (X-XV вв.). Новосибирск.
Лопутько О. П. 2009: Устойчивая формула в структуре лексикографического описания древнерусского слова // Проблемы истории, филологии, культуры. 2 (24). М.; Магнитогорск; Новосибирск, 219-223.
Лопутько О. П. 2011: Направления преобразований древнерусских формульных парадигм в лексико-семантические на пути к системе языка Нового времени // История русского языка и культурная память народа: материалы XL Междунар. филол. конф. / О. А. Черепанова (ред.). СПб., 66-73.
Лопутько О. П. 2013: Русское сесть на стол, престол, на царство в индоевропейском контексте // Nationales und Internationales in der slawischen Phraseologie. Национальное и интернациональное в славянской фразеологии. XV Международный съезд славистов / Г. Вальтер, В. М. Мокиенко (ред.). Greifswald, 83-86.
Мокиенко В.М. 1995: Культурологические комментарии в историко-этимологическом словаре фразеологии // Словарь и культура: К столетию с начала публикации «Словаря болгарского языка» Н. Герова: материалы междунар. науч. конф. М., 81-83. Плотникова А. А. 2000: Словари и народная культура: очерки славянской лексикографии. М. Срезневский И. И. 1989: Словарь древнерусского языка: в 3 т. Т. 1. М.
Толстой Н. И. 1995: Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М. Толстой Н.И. 1997: Избр. труды: в 3 т. Т. 1. Славянская лексикология и семасиология. М. Толстой Н. И. 2003: Очерки славянского язычества / С. М. Толстая (ред.). М.
I. I. SREZNEVSKY'S LEXICOGRAPHICAL PRINCIPLES IN SLAVONIC PHILOLOGICAL CONTEXT
O. P. Loput'ko
The report describes the place of the «Dictionary of the Old Russian language» by I. I. Sreznevsky among lexicographic works of Slavonic Renaissance. Rejecting the direct transmission of ethnic and cultural information, the scholar presents it in the form of a description of semantic strata of cultural concepts based on the materials of the Old Russian formula collection.
Key words: ethnic and cultural component, stable formula, cultural concept, semantic stratum of the concept
13 Срезневский 1, ч. 1, 1989, 293.
