CC BY
18
лингвистического анализа компонентов теоретической модели дискурса и их параметров позволяет не только вскрывать случаи подмены дискурса в определенной сфере деятельности, раскрывать динамику развития и изменения общественной системы ценностей, идеологических основ информационного пространства, но и через взаимообусловленность и взаимоопределяемость типов дискурсов исследовать содержание информационного пространства в целом. При этом объектом анализа могут быть границы, инфраструктура и ресурс информационного пространства, взятые в их интеллектуальном аспекте.
Информационно-дискурсивный подход позволяет экстраполировать лингвистически определенные и теоретически осмысленные факты дискурса в другие области гуманитарного знания в качестве значимых и объяснительных компонентов их теорий: например, типовое языковое воплощение прецедентного текста дискурса, языковая характеристика социального субъекта, языковое отображение «единиц информации», языковой протокол (ритуал) социального события, языковое оформление жанра как стереотипной организации прецедентного текста и многое другое.
Литература
1. Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания, культуры. М.: Academia, 2002.
2. ВолошиновВ.Н. Марксизм и философия языка // М.М. Бахтин (под маской). М.: Лабиринт, 2000. С. 350-486.
3. Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Волгоград: Перемена, 2000. С. 5-20.
4. Леонтьев А.А. Язык и речевая деятельность в общей и педагогической психологии: Избранные психологические труды. М.: Московский психолого-социальный институт, Воронеж: НПО «МОДЭК», 2001.
5. Манаенко Г.Н. Современное представление пропозиции в лингвистике // Вестник Ставропольского государственного университета. Вып. 22. Филологические науки. Ставрополь: СГУ, 1999. С. 86-94.
6. Павиленис Р.И. Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка. М.: Мысль, 1983.
7. Серио П. Анализ дискурса во Французской школе (Дискурс и интердискурс) // Семиотика: Антология. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. С. 549-562.
8. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.
9. Юрченко В.С. Очерки по философии языка и философии языкознания. Саратов: Изд-во Саратовского педагогического института, 2000.
С.А. МАНАЕНКО
лексико-семантические конкретизаторы в выражении модальности и интенциональной направленности текста
Лксико-семангические конкретизагоры (ЛСК) в сложноподчиненных предложе-иях, функционирующих в аналитическом тексте, позволяют организовать их гак, «чтобы читатель мог себя почувствовать не только объектом, но и субъектом
общения... чтобы читатель на протяжении всего акта восприятия публикации хотел получить информацию, ожидал определенного эффекта, реагировал на него, чтобы чувствовал, что содержание и форма материала «подстроены» под него наилучшим образом - отвечают его интересам, доступны его пониманию» [7 : 189-190]. Активное применение ЛСК при подчинительной связи позволяет автору реализовать несколько задач, обусловленных целями и коммуникативными интенциями при создании аналитического материала: а) помочь читателю удержать внимание на наиболее коммуникативно значимых компонентах содержания; б) продемонстрировать связь содержания аналитического материала с актуальными для читателя событиями, явлениями и фактами действительности; в) отчетливо обозначить уровень анализа действительности (личное мнение, общепризнанная точка зрения, позиция оппонента); г) обозначить удобные для читателя точки, ключевые моменты при развертывании системы доказательств и аргументации; д) подсказать читателю авторское отношение к анализируемому предмету.
Такая полифункциональность ЛСК, использующихся при подчинительной связи, в организации содержания аналитических материалов дискурса масс-медиа и политического дискурса, а также решении стоящих перед автором задач во многом определяется языковыми свойствами вводно-модальных слов и модальных частиц, выступающих в данном качестве, поскольку, как отмечает Ю.И. Леденев, для них «характерно выражение всевозможных лингвистических отношений», в частности, «в экспрессивно-стилистическом плане относящиеся к исследуемому классу слова выражают оттеночные значения и отношения полнозначных слов или сочетаний, целых предложений в их взаимной связи в речевом контексте» [2 : 74-75]. Последнее положение - о роли вводно-модальных слов и модальных частиц, в частности используемых как ЛСК при подчинительной связи, в организации взаимных соотношений целых предложений в речевом контексте - не только подчеркивает дискурсивную природу данных лексических единиц, их первоочередную предназначенность к регулированию и комментированию содержания в высказываниях, но и выделяет еще один аспект их функционирования - участие в построении сложных синтаксических целых, что представляет область синтаксической стилистики.
В этой связи Г.Я. Солганик отмечает: «Вводные слова, стоящие по традиции вне предложения, в составе прозаической строфы нередко получают четкое назначение - помимо своих модальных функций служить одним из средств связи между самостоятельными предложениями» [6 : 5]. Аналогично можно утверждать и в отношении всех дискурсивных слов, выступающих в роли ЛСК в сложноподчиненном предложении. Так, по наблюдениям Г.Я. Солганика, следует, что: «Лингвистические закономерности, несомненно, действуют в тексте, составляют важнейшую сторону его организации. Язык диктует не только правила построения словосочетаний и предложений, но и правила порождения текстов. В противном случае носители языка оказались бы неспособны создавать элементарные сообщения (тексты)» [6:15]. Отдельные фрагменты текста, представляющие совокупность высказываний, объединенных общей темой, единой личностной модальной тональностью, организованные на различной языковой основе - от сложноподчиненного предложения до сложного синтаксического целого, подводят исследователей к выводу о композиционно-стилистическом характере выделяемых единиц [1 : 388], а, следовательно, и о качественно ином функционировании языковых средств.
Еще Н.С. Поспелов, анализируя пятистишие из «Медного всадника» А.С. Пушкина «На берегу пустынных волн...», указывал: «Данное высказывание, как и вся-
кое высказывание, является не просто механическим соединением предложений, но внутренне единым сложным синтаксическим целым, единым прежде всего по выражению в нем модальности, т.е. определенного отношения автора (говорящего) к тому, что им объективно высказывается» [цит. по 6 : 79]. Развивая данное положение Н.С. Поспелова, Г.Я. Солганик, исследуя ССЦ (прозаические строфы), доказал, что многие средства связи самостоятельных предложений, как простых, так и сложных, не только выполняют собственно синтаксическую функцию соединения предложений, но и дополнительно решают другие задачи, стоящие перед автором текста, - обозначают оценку и его отношение к излагаемому, осуществляют комментарий того или иного плана высказывания. Им же определены принципы организации ССЦ на основе цепной и параллельной связи: «В прозаической строфе (а также фрагменте, тексте) задается не грамматическая форма, как в предложении, а лишь абрис, направление и характер синтаксического развития текста, соединения предложений, примерный композиционно-синтаксический контур. Синтаксические модели текстовых единиц - это прежде всего модели развертывания того или иного содержания» [6 : 164 - 165].
Дискурсивные же слова, использующиеся в качестве ЛСК при подчинительной связи, как раз и распределяются по классам в зависимости от того, каким образом они комментируют развитие содержания дискурса, именно поэтому они являются важнейшими средствами организации текстового пространства, и прежде всего текстовой модальности: «Будучи модальным единством, строфа характеризуется единым модальным «тоном». Так, если автор описывает какой-либо факт, событие, то внутри отдельной строфы описание ведется как бы в одной плоскости. В многообразии же строф публицистического произведения эта «плоскость», этот угол зрения часто меняются, создавая богатство и разнообразие эмоционально-экспрессивных оттенков» [6 : 104].
Следует добавить, что все вводно-модальные слова и модальные частицы любого дискурсивного класса, использующиеся как ЛСК при подчинительной связи, обеспечивают не только переходы между фрагментами текста, но и внутреннюю целостность ССЦ. Текстовая модальность, в выражении которой активно применяются ЛСК, представленные вводно-модальными словами и модальными частицами, при подчинительной связи проявляет интенциональные состояния автора (говорящего), определяется его коммуникативными интенциями в соответствии с положением Дж. Серля о подчиненности языковых средств и их организации в дискурсе интенциям говорящего: «... язык выводим из интенциональности» [4 : 101]. Языковые формы и приемы, выработанные в жизненной практике людей как общеупотребительные конвенциальные средства общения, предназначаются для того, чтобы партнеры по коммуникации понимали стоящие за ними интенции говорящего. Однако в аналитическом публицистическом тексте прямое выражение интенций говорящего не соответствует задачам коммуникативной ориентации на партнера по коммуникации, убеждения читателя в достоверности предлагаемой модели мира и ее интерпретации. Именно поэтому в публицистическом дискурсе значительная часть речевого материала характеризуется использованием косвенных и неявных способов выражения коммуникативных интенций говорящего.
При этом отметим еще раз очень важное положение, «даже при нестандартном и непрямом выражении интенций они понятны слушателям - носителям данного языка. Причина этому в том, что говорящий сам стремится к тому, чтобы его ин-
тенции были понятны» [5 : 17-18]. Последнее возможно, если интенциональное состояние субъекта речи как инструмент его соотнесения с внешним миром находится в соответствии с речевыми актами дискурса, чему во многом способствуют, в частности, такие показатели иллокутивной функции (намерения говорящего), как модальные слова, частицы и те же вводные слова и конструкции, реализованные в тексте и в качестве лексико-семантических конкретизаторов и буквально пронизывающие его, регулируя в нем модальную тональность.
В качестве иллюстрации данных утверждений рассмотрим фрагмент выступления в Государственной Думе 24 декабря 1998 г. «О бюджете на 1999 год» депутата и лидера одной из думских фракций Г.А. Явлинского. Обращение к публицистическому тексту именно этого политика не случайно, поскольку главный представитель «Яблока» отличается незаурядным публицистическим даром. Так, в коллективной монографии, вышедшей в печати под эгидой Института русского языка РАН, «Русский язык конца ХХ столетия (1985-1995)» отмечалось, что для языковой личности Г. Явлинского характерны, во-первых, подчиненность тематического развития текста внутренней логике мысли, а во-вторых, «подчеркнуто логическое построение речи с четко проработанной системой условных, причинно-следственных связей, вербализуемых союзами» [3 : 225]. Добавим, что именно при выражении внутритекстовых синтаксических связей Г.А. Явлинский с помощью лексико-семантиче-ских конкретизаторов не только организует и как бы цементирует текст, но и очень ярко обозначает свои коммуникативные интенции. См.:
Кредитно-денежная политика, которая лежит в основе этого бюджета, представленная в Государственную Думу Центральным банком, не формулирует ни одной конкретной цели. Мы так и не знаем ни о параметрах денежной массы на будущий год, ни о масштабах кредитования, которое намерены осуществить ЦБ и правительство. Следовательно, мы не можем сегодня сказать ни об уровне инфляции, ни об обменном курсе на будущий год. Но прогноз составлен.
Вот здесь и начинаются самые серьезные проблемы, и они не в том, сбудутся ли эти прогнозы. Действительно, трудно предполагать, как сложится ситуация в будущем году. Но есть некоторые параметры, которые, на наш взгляд, все-таки нужно было отмечать, чтобы вызвать доверие к правительству у граждан. Ведь правительство сейчас будет рассказывать, что оно не может собрать больше доходов, потому что сегодня правительство заявляет, что обменный курс к концу года будет 21 руб. 50 коп. В любом обменном пункте уже сегодня курс - 21 руб. 20 коп. Кто может поверить такому прогнозу? Никто. <...>
Почему же размеры сегодняшнего бюджета столь мизерны? Потому что наше население объявило дефолт нашему правительству. Не наше правительство объявляет дефолт заграничным кредиторам, а наши граждане нашей власти объявляют дефолт. Граждане не желают делать никаких платежей в адрес власти ни через налоги, ни через банки, ни через другие системы. Вот поэтому наш бюджет, который действительно похож сегодня на правду, превратился буквально в ликвидационный. И это вызывает огромное беспокойство.
Так что же должно сделать правительство? Во-первых, привести цифры, которые похожи на правду и в которые оно само верит. Кроме того, правительство должно было сделать шаги, обеспечивающие ему доверие. В их числе, безусловно, должны быть шаги по борьбе с коррупцией, которая, по словам того же правительства, захлестнула всю власть в нашей стране. Правительство же отказа-
лось заниматься этой проблемой, сообщив, что никаких признаков продажности власти нет. Так оно отвечает на соответствующие запросы.
В данном фрагменте дискурсивные слова следовательно, вот и, действительно, вот поэтому, безусловно не только позволяют Г.А. Явлинскому последовательно развивать текст в полном соответствии с его «сверхзадачей» (соответственно, обоснование отрицательного отношения к проекту бюджета), но и обозначать причинно-следственные связи между позициями содержания рассматриваемого документа и возможной их оценкой, поскольку их релятивная семантика обладает и такими значениями, как достоверность и закономерность. Конкретизирующие синтаксические связи текста дискурсивные слова так и, все-таки, ведь, уже, же помимо релятивного значения усилительности привносят в дискурс смысловой оттенок сомнения (что является конкретизацией одной из коммуникативных интенцией говорящего - анализ (-)) и формируют у аудитории фоновое отношение настороженности, тревоги по поводу действенности тех или иных положений рассматриваемой концепции бюджета.
Риторические вопросы, градационные тавтологии, определяющие риторическую экспрессивность текста, поддерживаются вводно-модальными конструкциями на наш взгляд, во-первых, кроме того, которые наряду с проявлением индивидуальной семантики включаются в корпус языковых элементов, подкрепляющих истинность оценки говорящим содержания коммуникации за счет коннотативных значений разумности и детерминированности хода рассуждения автора. В последнем же абзаце анализируемого фрагмента публицистического текста выполняющая функцию лек-сико-семантического конкретизатора подчинительной связи вводно-модальная конструкция по словам того же правительства в полной мере реализует основную, главную авторскую интенцию, т.к. ее метатекстовое значение «заявление источника информации» вступает в разрушительное противоречие, поддержанное модальной частицей же, с диктумным содержанием сообщения о «положении дел» - деяниях правительства, выраженного на основе актуализации значений следующих пропозиций: «отказаться» (от борьбы с коррупцией) и «не найти» (признаков продажности власти).
В заключение отметим еще одну особенность дискурсивных слов, употребленных в качестве лексико-семантических конкретизаторов в публицистическом дискурсе. Поскольку жанр рассматриваемого текста - устное публичное выступление общественно-политического характера, ему свойственно использование, как правило, простых предложений или парцеллирование сложных, и поэтому одна из главных функций дискурсивных слов в текстах данного рода, с одной стороны, придание им цельности, связывание в формальном, синтаксическом аспекте и, с другой стороны, выражение различных смысловых отношений между компонентами текста, ослабленных в силу устной формы его реализации, в аспекте содержания. В целом же можно заключить, что языковой прием использования в качестве ЛСК при подчинительной связи вводно-модальных слов и модальных частиц наиболее часто реализуется в аналитических текстах, поскольку полностью соответствует целям, задачам и специфике содержания публицистических и политических материалов данного характера.
Литература
1. ВалгинаН.С. Синтаксис современного русского языка. Изд. 2-е. М.: Высш. шк., 1978.
2. ЛеденевЮ.И. Неполнозначные слова в русском языке. Ставрополь: СГПИ, 1988.
м.ю. олешков
3. Русский язык конца ХХ столетия (1985-1995) / Отв. ред. Е.А. Земская. М.: Языки русской культуры, 1996.
4. Серль Дж. Природа интенциональных состояний // Философия, логика, язык / Под ред. Д.П. Горского и В.В. Петрова. М., 1987. С. 96-126.
5. Слово в действии. Интент-анализ политического дискурса / Под ред. Т.Н. Ушаковой, Н.Д. Павловой. СПб.: Алетейя, 2000.
6. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика. (Сложное синтаксическое целое). М.: Высш. шк., 1991.
7. Тертычный А.А. Аналитическая журналистика: познавательно-психологический подход. М.: Гендальф, 1998.
М.Ю. ОЛЕШКОВ
экспрессивно-апеллятивная стратегия в институциональном дискурсе (на материале устных дидактических текстов)
Втатье анализируется процесс реализации экспрессивно-апеллятивной стра-гегии говорящего (учителя) в рамках институционального (педагогического) вербального взаимодействия. Для иллюстрации использованы дидактические тексты, зафиксированные в реальной речевой ситуации школьного урока.
Интенциональность как специфичное и существенное свойство человеческой речи позволяет трактовать любое вербальное воздействие на собеседника как целенаправленный коммуникативный акт в аспекте его мотивационной обусловленности. При этом следует учитывать, что мышлению, а следовательно, и языку, свойственно сведение разнообразных ситуаций к стандарту, адекватному предшествующему опыту индивидуума. Особенно это касается институциональных сфер общения, когда статусная обусловленность коммуникантов порождает ритуализа-цию мышления человека и его речевого поведения, что находит свое выражение в речевых стереотипах. Ритуализация речевого поведения, в свою очередь, позволяет прогнозировать речевые действия участников коммуникации и реализовать стратегический подход в стандартных речевых ситуациях.
Коммуникативные стратегии, как совокупности целенаправленных действий в модели порождения и понимания речи, могут быть разными по своей природе: Т.А. ван Дейк и В. Кинч [2] выделяют пропозициональные стратегии, стратегии локальной когеренции (связности), продукционные стратегии, макростратегии, другими исследователями рассматриваются схематические, сценарные стратегии, стилистические [8; 9] и разговорные стратегии. Можно говорить о дискурсивных «монологических» стратегиях: эмотивных в поэтическом, аргументирующих в научном и апеллятивных в публицистическом дискурсах. В современных работах лингвистов анализируются стратегии делового дискурса [1], в стратегическом аспекте рассматривается политический дискурс [3], учебный диалог [4] и др. Результаты этих исследований показывают, что при обращении к институциональным сферам общения отдельные типы речевых действий могут получить иную интерпретацию, нежели в традиционных таксономиях, а конверсационные классификации строятся на основе отношения одного действия к другому.
