CC BY
233
УДК 316.3 Муртазина Лилия Робертовна
кандидат социологических наук, доцент кафедры социальных и гуманитарных дисциплин филиала Казанского (Приволжского) федерального университета в г. Набережных Челнах [email protected]
ЛЕГИТИМИЗАЦИЯ «ГРАЖДАНСКОГО БРАКА»
В ОБЩЕСТВЕННОМ МНЕНИИ КАК НОВЫЙ ФЕНОМЕН РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
Murtazina Liliya Robertovna
Candidate of Sociology, associate professor of the chair of social and humanitarian disciplines, affiliate of Kazan (Privolzhsky) Federal University in Naberezhnye Chelny [email protected]
LEGITIMIZATION OF “CIVIL MARRIAGE” IN PUBLIC OPINION AS NEW PHENOMENON IN RUSSIAN SOCIETY
Аннотация:
В статье проанализированы официально нереги-стрируемая брачность как выражение институционализации новых семейно-брачных практик; процесс превращения гражданского брака в новый социальный институт.
Ключевые слова:
«постсовременный»/«постмодерный» тип семьи, незарегистрированный брак, гражданский брак, фактический брак, неформальный брак, пробный брак, сожительство, внебрачная рождаемость.
The summary:
In the article officially not registered nuptiality as expression of institutionalization of new family and marriage practices; the process of transformation of civil marriage in new social institute are analysed.
Keywords:
postmodern family type, unregistered marriage, civil marriage, actual marriage, informal marriage, trial marriage, cohabitation, illegitimate birth rate.
Актуализация проблемы семейно-брачных ролей и интимного поведения людей обусловлена становлением нового «постсовременного»/«постмодерного» типа семьи, где доминирующими становятся партнерские супружеские отношения. Эта тенденция в западных обществах проявила себя значительно раньше и соответственно подверглась концептуализации раньше в западной социологической литературе [1], чем в отечественной. Основу данной концепции составили:
- стирание гендерного неравенства, расширение социальных ролей женщин, сопровождаемое движением к равному социальному статусу мужчин и женщин;
- возрастание роли нуклеарной семьи, более равномерное распределение домашних обязанностей;
- изменение основ брачного партнерства, рост значимости эмоциональной и интимной близости супругов;
- плюрализация семейных практик, институционализация новых моделей супружества, «свободных» союзов во всех возрастных группах (не обязательна любовь, но обязательно сотрудничество);
- преобразование семьи в совместное эмоциональное «предприятие», выдвижение на вторые роли детей («дом» как место эмоциональных связей - в отличие от работы как места инструменталистских формальных связей).
Выражением институционализации новых семейно-брачных практик_является официально нерегистрируемая брачность. В социологической и демографической литературе используются различные термины для обозначения этой формы отношений - «гражданский брак», «фактический брак», «неформальный брак», «пробный брак», «сожительство».
Представим свой комментарий этих терминов:
1) «сожительство» - официальный термин, используемый в юридической практике для обозначения незарегистрированных браков, вошедший в правовую практику еще в советский период, когда подобные связи идеологически осуждались. В связи с этим мы предлагаем внести изменения в законодательные акты в пользу большей предпочтительности термина «официально не зарегистрированный брак»;
2) на обыденном уровне термин «сожительство» имеет социально порицаемый контекст (ввиду скомпрометированности его аналога «адюльтер» в советском обществе); этим термином можно оперировать при обозначении любых интимных связей между мужчинами и женщинами,
не являющихся формой брака, но он, по нашему мнению, некорректен в качестве синонима незарегистрированного брака;
3) под «гражданским браком» в некоторых библиографических источниках подразумеваются браки, не освященные конфессиональным учреждением (церковью, мечетью и т.п.). Между тем официально незарегистрированный брак может быть освящен и, напротив, не все официально зарегистрированные браки могут подвергаться процедуре освящения;
4) «фактический брак» - неточный термин для определения незарегистрированного брака: он имеет отношение скорее к признанию реальности, действенности и зарегистрированного, и не зарегистрированного брака. Еще более подходит «фактический брак» для определения незарегистрированного, но реально функционирующего брака;
5) «формальный брак» - термин, приемлемый для обозначения и официально зарегистрированного брака, и для зарегистрированного, но фактически распадшегося, но официально не расторгнутого брака; и для фиктивного брака, в который люди вступают по каким-то личным конъюнктурным соображениям (для получения прописки, выезда на постоянное место жительства за рубеж и т.п. - диапазон таких мотивов широк), но не проживают вместе и не имеют фактических супружеских обязанностей по отношению друг к другу. Противоположный ему термин «неформальный брак» преимущественно имеет контекст фактического, но незарегистрированного брака;
6) «пробный брак» - термин, служащий скорее уточняющей «качественной» характеристикой («прилагательным» к «существительному») незарегистрированного брака.
При оперировании понятием «официально незарегистрированный брак» мы тем самым признаем его разновидностью брака, отличая его от других, не имеющих отношения к брачному партнерству, форм интимных связей между мужчиной и женщиной. Главное отличие «официально незарегистрированного брака» от зарегистрированного заключается: а) в самом его названии; б) в несовершенстве существующего законодательства о семье и браке, в неполноте механизмов правовой защиты детей и супругов в случае распада такого брака; в) в феномене запаздывания законодательных актов от фактически уже институционализированных практик брачного партнерства.
Приведение законодательных актов в соответствие с реальными практиками взаимоотношений полов, по нашему мнению, в перспективе непременно произойдет, так как эти практики имеют отношение к правовой защите материнства и детства. В большинстве западных стран (в частности, во Франции) такая форма брака фиксируется в соответствующих органах власти и является правовой гарантией в случае имущественных и т.п. споров в случае его распада, выполняет определенную правовую функцию при решении вопросов, связанных с получением вида на жительство или гражданства.
Таким образом, незарегистрированный брак, наряду с официально зарегистрированным, является разновидностью брака. В условиях превращения его в массовые практики в российском обществе эта форма брака, в сущности, легитимна, так как общество уже признает ее «за брак».
Действующее российское законодательство о семье и браке отстает от реальных практик и нуждается в существенном изменении - в признании супружеских обязанностей, прав детей, родившихся от супругов, состоящих в таком браке, в случае его распада, определении прав наследования и т.д.; в обозначении границ различий этих гарантий в официально зарегистрированном и незарегистрированном браках; в создании (или расширении функций уже имеющихся) служб регистрации вступления в подобный брак или его распада, фактов рождения детей от родителей, состоящих в таком браке.
Мы считаем неточным и этически некорректным отнесение к внебрачным и детей, родившихся от женщины, состоящей в сожительстве, и детей, родившихся от женщины и мужчины, находящихся в незарегистрированном браке.
Иначе говоря, необходимы ведение отдельного учета рождаемости детей в таких браках и строгая эксплуатация термина «внебрачный ребенок», интерпретируя его как ребенка, родившегося от женщины, состоящей/состоявшейся в сожительстве с биологическим отцом ребенка.
По данным проведенного нами массового опроса жителей Республики Татарстан (2009 г.) самый высокий уровень нерегистрируемой брачности фиксируется в таких промышленных городах с мобильным населением, как Нижнекамск, Елабуга, Набережные Челны.
В городах Нижнекамск и Набережные Челны высоки показатели и регистрируемой, и нере-гистрируемой брачности, и доля разведенных, и доля не состоящих в браке. Данный феномен мы объясняем тем, что эти города лишь недавно переступили порог демографического старения.
«Пик» повышенной внебрачной рождаемости в России пришелся на послевоенные годы: рост внебрачной рождаемости в условиях дефицита мужского населения после войны стал необходимым компенсаторным фактором усиленного демографического воспроизводства
вплоть до 1960 гг. Следующий «пик» совпал с периодом «оттепели 1960-х годов, когда возникли шансы на демократизацию общества, и были несколько ослаблены механизмы идеологического давления на общество. Третий «пик» (1985 г.) вновь приходится не случайно на годы «перестройки, гласности и демократии» - по той же вышеназванной причине. Новым «пиком» внебрачной рождаемости стали 2000-е гг., когда социальные изменения стали необратимыми, а глобализация превратилась во влиятельный фактор эволюции российских институтов брака и семьи в сторону их вестернизации: стабилизацию превентивных показателей высокой внебрачной рождаемости мы рассматриваем как первые существенные последствия изменений структуры семейно-брачных ценностей общества.
Внебрачная рождаемость в селе выше, чем в городах, что может быть объяснено следующими факторами:
1) «дефицит женихов» в селе из-за высокой миграции в города (самую мобильную часть сельского населения составляют мужчины в молодых возрастах). Этот фактор не утратил своей значимости и в настоящее время, хотя миграция из села замедлилась;
2) более высокий уровень легитимизации «реального», но не зарегистрированного брака в общественном мнении в советский период в селе, чем в городах в силу вышеобозначенной мотивации;
3) неразвитая медицинская инфраструктура и низкий уровень контрацептивной культуры сельского населения, способствующие сохранению нежелательной беременности;
4) либерализация представлений сельского сообщества о сексуальной свободе.
Итак, следуя в своих методологических позициях конструкционистской концепции социального института и институционализации П. Бергера и Т. Лукмана [2], будем утверждать, что гражданский брак в постсоветском российском обществе находится на завершающейся стадии превращения его в новый социальный институт, так как индивидуальные практики подобного брака уже приобрели свойство объективности, фактически легитимизированы общественным мнением.
Согласно конструкционистской методологии, институты не могут быть созданы за короткое время, они являются «продуктами истории». И гражданские браки не являются феноменом лишь 2000-х гг., а имеют в России свою предысторию. Подобные практики имели место и в дооктябрьском (1917 г.) российском обществе, хотя конфессиональные институты идеологически их не поддерживали. Будучи не отделены от государства, они требовали обязательного освящения брака в церкви, мечети и т.д. - и этого было достаточно для придания им легитимности. 1920-е гг. были достаточно благоприятными для их распространения, но позднее против них выступили идеологические институты советского общества, влиявшие и на общественное мнение (гражданские браки вновь лишились легитимности); наконец, они стали распространенным явлением в 1970-1990-е гг., хотя также идеологическими средствами еще подвергались остракизму. Массовыми практиками они стали уже в постсоветском российском обществе, а в 2000-е гг. вновь приобрели статус легитимности в общественном мнении.
Гражданский брак является типизацией специфического образца поведения. В настоящее время в общественном мнении он уже не воспринимается как отклонение от институционально «запрограммированной» модели поведения в семейно-брачной сфере.
В качестве подтверждения нашей методологической позиции в интерпретации процесса институционализации гражданского брака приведем следующие аргументы:
1) гражданские браки являются все более распространяющейся в постсоветском российском обществе брачно-семейной практикой;
2) налицо распространение толерантного общественного мнения к гражданским бракам, хотя предпочтение оно отдает официальной регистрации браков;
3) не все конфессиональные учреждения для заключения брака по религиозным обрядам требуют обязательной регистрации брака в ЗАГСе;
4) юридическую незащищенность гражданских супругов и их детей в настоящее время можно избежать посредством процедур доказательства гражданского брака (подтверждением являются общие дети, общий расходный счет, совместное проживание), хотя эти процедуры в большинстве случаев сопряжены со значительными финансовыми затратами и бюрократическими процедурами (длительные судебные разбирательства, высокая стоимость генетической экспертизы, устанавливающей факт отцовства, сбор подписей соседей, подтверждающих факт совместного проживания, воспитания детей и ведения общего хозяйства; негативные эмоциональные переживания и т.п.) Однако такая ситуация уже имеет отношение к уровню правовой культуры общества и юридической грамотности населения, несовершенности законодательства о семье и браке, но не ставит под сомнение реальность самого процесса институционализации гражданского брака;
5) гражданский брак в большей степени, чем официально зарегистрированный, зависим от моральных личностных характеристик партнеров, их индивидуальных представлений и установок, а также от мнения окружающих. По уровню легитимности он социально более уязвим. По данным последних двух всероссийских переписей, число женатых мужчин по-прежнему меньше, чем замужних женщин: часть мужчин, проживающих в незарегистрированном браке, считают себя неженатыми, тогда как женщины в такой ситуации признают себя замужними. Однако этот парадокс в большей мере связан с психологическим фактором (с неуверенностью части мужчин в сохранении подобного брака, их желанием уйти от ответственности в случае его распада). Гарантию «сохранения навсегда» не дает и официально зарегистрированный брак: среди состоящих в таком браке также немало мужчин, не стремящихся разделять ответственность за судьбу своей бывшей семьи в случае развода;
6) гражданский брак в российском обществе проявил высокую степень исторического выживания как форма брака, несмотря на сопротивление конфессиональных учреждений (дооктябрьский 1917 г. период), идеологических институтов (советский период), негативного общественного мнения;
7) показателем того, что гражданский брак институционализируется, несмотря на все испытания, является уже сформировавшееся толерантное отношение к нему общественного мнения.
Таким образом, процесс превращения гражданского брака в новый социальный институт можно считать почти завершенным. Для окончательного его становления необходима его правовая легитимизация.
Российское законодательство отстает от реально происходящего процесса институционализации нерегистрируемой брачности и внебрачной рождаемости. Реальным браком признается только союз мужчины и женщины, заключенный в органах записи актов гражданского состояния, и только такой союз признается государством и порождает юридические последствия, права и обязанности супругов и их детей (действующий «Семейный кодекс Российской Федерации» (как и его предшественник - «Кодекс брака и семьи РСФСР») признает только брак, зарегистрированный в органах записи актов гражданского состояния (ст. 1, п. 2) [3]).
С учетом массовости практик гражданских браков и внебрачной рождаемости, по-видимому, будут вводиться и изменения в российское законодательство.
Ссылки:
1. См.: Young M., Willmott P. The Symmetrical Family. Harmondsworth: Penduin Books, 1973 ; Хилл Р. Семейные решения и общественные мероприятия. Социологический аспект // XII Международный семинар по исследованию семьи. М., 1972 ; Kelly J. The Social Relation of the Sexes: Methodological Implications of Women’s History // Women, History and Theory. Chicago and London, 1984 ; Cancian F. Love in America: gender and self-development. New York, 1987 ; Roussel L. La Famille incertaine. Paris, Editions Odibe Jacob, 1989 ; Giddens A. The Transformation of Intimacy: Sexuality, Love and Eroticism in Modern Societies. Stanford, 1992.
2. См.: Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М., 1995.
3. См.: Семейный кодекс Российской Федерации (СК РФ) // Семейное законодательство. URL: http://www.consultant.ru/popular/family/20_1. htm^^.
References (transliterated):
1. See: Young M., Willmott P. The Symmetrical Family. Harmondsworth: Penduin Books, 1973 ; Hill R. Semeynye resheniya i obshchestvennye meropriyati-ya. Sotsiologicheskiy aspekt // XII Mezhdunarodniy seminar po issledovaniyu sem'i. M., 1972 ; Kelly J. The Social Relation of the Sexes: Methodological Implications of Women's History // Women, History and Theory. Chicago and London, 1984 ; Cancian F. Love in America: gender and self-development. New York, 1987 ; Roussel L. La Famille incertaine. Paris, Editions Odibe Jacob, 1989 ; Giddens A. The Transformation of Intimacy: Sexuality, Love and Eroticism in Modern Societies. Stanford, 1992.
2. See: Berger P., Lukman T. Sotsial'noe konstruiro-vanie real'nosti. Traktat po sotsiologii znaniya. M., 1995.
3. See: Semeyniy kodeks Rossiyskoy Federatsii (SK RF) // Semeynoe zakonodatel'stvo. URL: http://www.consultant.ru/popular/family/20_1. html#r19.
