CC BY
1тал за честь работать совместно с давним товарищем40. Более сдержанный, он всегда следовал личному примеру Лаппо-Данилевского в научной и организационной деятельности, перенимал умение высказывать свою четкую и порой даже идущую вразрез с общепринятым жизненную позицию. Для Лаппо-Данилевского как человека весьма
закрытого, по наблюдениям современников, Дьяконов был одним из немногих историков, с которым он делился не только творческими планами, но и мучительными душевными переживаниями в работе над трудами. Их отношения являются богатым источником для изучения развития исторической науки конца XIX - начала XX в.
1 Барсков Я. Памяти А.С. Лаппо-Данилевского и М.А. Дьяконова // Вестник литературы. 1919. № 9. С. 9-10
2 Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий: воспоминания 1881-1914 гг. Прага, 1929. С. 279.
3 Малинов А.В., Погодин С.Н. Александр Лаппо-Данилевский: историк и философ. СПб., 2001.
4 Ростовцев Е.А. А.С. Лаппо-Данилевский и петербургская историческая школа. Рязань, 2004.
5 Гоишин К.П. М.А. Дьяконов и А.С. Лаппо-Данилевский: из истории отношений историков // Историографические чтения памяти профессора Виктора Александровича Муравьева: сб. ст.: В 2 т. М., 2013. Т. 2. С. 163-177.
6 Платонов С.Ф. Несколько воспоминаний о студенческих годах // Дела и дни. 1921. Кн. 2. С. 132.
7 Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 585. Оп. 1. Д. 2856. Л. 5.
8 Архив Санкт-Петербургского института истории Российской академии наук (Архив СПб ИИ РАН). Ф. 297. Оп. 1. Д. 112. Л. 22.
9 Архив Российской академии наук (АРАН). Ф. 639. Оп. 1. Д. 699. Л. 3 об.
10 Дьяконов М.А. Власть Московских государей. Очерки из истории политических идей древней Руси до конца XVI в. СПб., 1889.
11 АРАН. Ф. 639. Оп. 1. Д. 1277. Л. 9 об.
12 Там же. Д. 726. Л. 62-62 об.
13 Там же. Д. 703. Л. 12 об.
14 Там же. Д. 702. Л.11.
15 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 579. Оп. 1. Д. 4858. Л. 4.
16 Санкт-Петербургский филиал архива РАН (СПФ АРАН). Ф. 2. Оп. 17. Д. 112. Л. 4.
17 Новое время. 1889. 20 ноября (2 декабря). С. 2.
18 АРАН. Ф. 639. Оп. 1. Д. 700. Л. 5.
19 Там же. Л. 5-6.
20 Там же. Д. 704. Л. 14.
21 Дьяконов М.А. Отзыв о сочинении А.С. Лаппо-Данилевского: Организация прямого обложения в Московском государстве со времен Смуты до эпохи преобразований // Журнал Министерства народного просвещения. 1890. № 8. С. 370.
22 АРАН. Ф. 639. Оп. 1. Д. 705. Л. 19.
23 Там же. Л.18.
24 Гоевс И.М. Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский (опыт истолкования души) // Русский исторический журнал. 1920. Кн. 6. С. 66.
25 ГАРФ. Ф. 579. Оп. 1. Д. 4858. Л. 18 об.
26 См.: Ростовцев Е.А. Указ. соч. С. 100-101; Гоишин К.П. Указ. соч. С. 167-168.
27 Лаппо-Данилевский А.С. Разыскания по истории прикрепления владельческих крестьян в Московском государстве в XVI-XVII вв.: Отзыв // Отчет о сорок первом присуждении наград графа Уварова. СПб., 1901. Т. V. № 1. С. 175.
28 Дьяконов М.А. Очерки из истории сельского населения в Московском государстве (XVI-XVII вв.). СПб., 1898.
29 СПФ АРАН. Ф. 2. Оп. 17. Д. 112. Л. 5-5 об.
30 Лаппо-Данилевский А.С. Указ. соч. С. 10.
31 Там же. С. 17.
32 СПФ АРАН. Ф. 2. Оп. 17. Д. 112. Л. 5.
33 СПФ АРАН. Ф. 113. Оп. 3. Д. 149. Л. 15.
34 Ростовцев Е.А. Указ. соч. С. 164-165.
35 СПФ АРАН. Ф. 113. Оп. 3. Д. 149. Л. 29.
36 Летопись Российской академии наук. В 4 т. СПб., 2007. Т.4. 1901-1934 гг. С. 253.
37 СПФ АРАН. Ф. 1. Оп. 1а-1906. Д. 153. С. 325.
38 СПФ АРАН. Ф. 113. Оп. 2. Д. 87. Л. 16.
39 Речь. 1913. 19 декабря. С. 5.
40 См.: Дьяконов М.А. Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский // ИАН. 1919. VI серия. Т. XIII. № 8-11. С. 359-366.
НИКОЛАИ АЛЕКСАНДРОВИЧ ДЕМЯНОВСКИИ
аспирант Санкт-Петербургского государственного университета исторического факультета кафедры истории славянских и балканских стран (Санкт-Петербург) Тел.: 8 (963) 323-91-28; Е-mail: demyanovich@list.ru
Статья посвящена деятельности А.С. Лаппо-Данилевского в связи с выходом в свет «Мемуаров» последнего польского короля Станислава Августа Понятовского. Трудно определить степень участия ученого в издании этого исторического источника, однако это не позволяет игнорировать его вклад.
Ключевые слова: С.М. Горяинов, А.С. Лаппо-Данилевский, «Мемуары» Станислава Августа Понятовского.
А.С. ЛАППО-ДАНИЛЕВСКИИ И ИЗДАНИЕ «МЕМУАРОВ КОРОЛЯ СТАНИСЛАВА АВГУСТА»
Когда говорят об Александре Сергеевиче Лаппо-Данилевском, едва ли не в первую очередь отмечают его заслуги на ниве изучения российской истории. Он - основатель петербургской школы историков, он - автор трудов по социально-экономической, политической истории, а также по методологии истории.
Но, что существенно для славистов (для полонистов -особенно) А.С. Лаппо-Данилевский не остался в стороне,
в том числе, от польской проблематики. Сознавая, в частности, ценность для изучения польской истории, так и для истории русско-польских отношений такого памятника, как «Мемуары последнего польского короля Станислава Августа», Лаппо-Данилевский - совместно с Сергеем Михайловичем Горяиновым - инициировал издание мемуаров последнего польского короля. Заметим, между прочим, что ни самого Лаппо-Данилевского, ни Горяинова,
Н.А. Демяновский
65
похоже, не особенно смущал тот факт, что в российской историографической традиции XIX в. Станислав Август присутствовал, как правило, в негативном контексте и удостаивался оценок (как польский король и как человек) преимущественно критического, скептического характера.
Итак, несмотря на такое, не слишком лестное, отношение к Станиславу Августу, сложившееся в отечественной литературе, два русских историка задумались, тем не менее, над необходимостью издания этого важного для изучения истории Польши памятника. Как известно, к тому времени за плечами С.М. Горяинова уже был опыт обращения к польской истории: его перу принадлежал ряд сочинений, посвященных польской истории второй половины XVIII в. Среди них такие статьи, как: «Станислав Август Понятовский и великая княгиня Екатерина Алексеевна»1, «Станислав Август Понятовский»2, «Екатерина Великая. Отношение к Польше. По неизданным запискам короля Станислава Августа»3, «Заточение Т. Костюшки в крепости»4. И, что важно, в лице А.С. Лаппо-Данилевского С.М. Горяинов (уже, по-видимому, увлеченный разными сюжетами польской истории), как нам кажется, нашел понимание в том, сколь необходима публикация такого ценного источника по истории и Польши, и России, как «Мемуары Станислава Августа». Заметим, что какого-либо письменного подтверждения этого предположения мы не имеем.
Так что представляет собой этот памятник? И что можно сказать об обстоятельствах издания мемуаров?
Мемуары последнего польского короля Станислава-Августа Понятовского5, пожалуй, по сей день остаются малоизученным источником, описывающим события, происходившие в Речи Посполитой во второй половине XVIII в., - событий, которые, едва ли не в равной мере имеют отношение как к собственно польской истории, так и к истории русско-польских отношений.
Говоря о воспоминаниях Понятовского, необходимо учитывать, что они никогда не представляли из себя единый источник. Так, в самом начале работы над изданием этого сочинения Горяинов говорит о нескольких тетрадях, написанных от руки, которые он отождествляет с «Мемуарами»6.
Судьба этих воспоминаний сложилась непросто. Как известно, Станислав Август, после гибели 1795 г., поселилися в российской столице, где и скончался в 1798 г. Сразу после его смерти по приказу императора Павла I все бумаги монарха были опечатаны. Как довольно точно отметил польский историк Владислав Конопчиньский, «в кругу заинтригованных историков росла надежда, что от этих воспоминаний откроется <.. > самая глубокая тайна причин падения Речи Посполитой, а высокие круги <.. > верили, что хранящееся под ключом письмо Понятовского, стрекочет о каких-то чрезвычайных секретах <...> Рукопись, как ценное тело преступления в незаконченном криминальном процессе, лежала укрытая невскими гранитами и проживала свою собственную тихую историю.. ,»7. По всей видимости, в России не решались печатать «Мемуары» из-за того, что существовали опасения, будто они могут выставить в дурном свете действия Петербурга в отношении Польши.
Правда это отнюдь не означает, что к воспоминаниям Понятовского никто не обращался. Конопчиньский пишет что, некоторым историкам посчастливилось быть допущенными к этому любопытному памятнику эпохи. Первым среди них был, вероятно, Фридрих Шмитт, «который искал там аргументы для оправдания российской дипломатии от упрека о решающем участии в первом разделе Польши и для взваливания вины на Пруссию. 11 февраля 1841 года <...> смутные книги вернулись под ключ и печать; <. > они погружались в постоянный сон, пока новый, такой же авторитетный приказ не сломает печать. Книги спали ровно пятьдесят лет. В 1891 году <...> император приказал достать их, допуская ... сделать их доступными кому-либо из ученых, после чего государственные печати снова легли на неприкосновенные пакеты»8.
Таким образом, в течение XIX столетия воспоминания Станислава-Августа оказались недоступны широкому кругу историков.
Лишь спустя четверть века, в 1914 году, Сергей Горяи-нов издал часть бумаг короля, которые сегодня принято называть первым томом «Мемуаров». Как отмечает сам издатель, «после нашей просьбы Его Величество Император (Николай II. - Н.Д.) соизволил 17 июля 1907 года допустить нас к публикации этих мемуаров»9.
Спустя десять лет появился и второй том, который включил в себя разного рода документы, связанные прежде всего с дипломатическими отношениями между Польшей и Россией до первого раздела включительно.
Далеко не последнюю роль в судьбе издания мемуаров Станислава Августа сыграл Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский, которому, как сказано в предисловии к первому тому издания, было поручено «наблюдение за окончательной редакцией»10.
И, надо сказать, С.М. Горяинов в предисловии к «Мемуарам» Станислава Понятовского с благодарностью отзывается о том вкладе, который был внесен А.С. Лаппо-Данилевским в подготовку их издания, отмечая, что «его [Лаппо-Данилевского] опыт послужил нам путеводителем, его <...> сотрудничество дало нам возможность успешно завершить первую часть предпринятой работы»11. Однако этим упоминания о Лаппо-Данилевском и его работе, связанной с изданием «Мемуаров», у Горяинова ограничиваются.
Конечно, могут вызвать некоторое недоумение столь скудные сведения об участии Лаппо-Данилевского в осуществлении издательского проекта. Но поскольку во вступлении (достаточно объемном, составляющем более 10 страниц) Горяинов, описав все известные ему бумаги, имеющие отношение к воспоминаниям Станислава-Августа Понятовского, более не счел возможным возвращаться к Лаппо-Данилевскому, не исключено, что его деятельность в подготовке издания мемуаров ограничивалась лишь порученным ему «наблюдением за окончательной редакцией». Нельзя не отметить, что Владислав Конопчиньский в своей монографии «От Собесского до Костюшко» (1921)12 одобрительно отозвался об осуществленном в Петербурге издании «Мемуаров» Станислава Августа, подчеркнув, что вместе с Сергеем Горяиновым Лаппо-Данилевский поспособствовал тому, что текст воспоминаний «выходит в свет без всяких тенденциозных извращений»13. С точки зрения польского историка, немаловажно и то, что «издатели предусмотрительно удержались от любых комментариев»14.
Учитывая ограниченные сведения об участии А.С. Лаппо-Данилевского в данном издательском проекте, напрашивается, по крайней мере, пара вопросов. Первый из них: чем был мотивирован выбор именно Лаппо-Данилевского в качестве своего рода научного консультанта задуманного издательского проекта; и второй: чем было обусловлено издание «Мемуаров» Станислава-Августа в таком формате, а именно - без комментариев со стороны издателей (или других историков) и даже порой не следуя хронологии событий (либо хронологии их изложения Станиславом Августом).
Однако бумаги польского короля не ограничиваются двумя томами «Мемуаров» (СПб., 1914; Л., 1924). По всей видимости, предполагалось начатое издание продолжить, иначе говоря, по словам Конопчиньского, выпустить еще третий и, возможно, четвертый тома15. Однако они не вышли в свет. Нам представляется, что это можно объяснить рядом причин. Один за другим (в 1918 и 1919 г.) ушли из жизни С.М. Горяинов и А.С. Лаппо-Данилевский - ключевые фигуры этого издательского проекта. Теперь, как известно, судьба выхода в свет второго тома «Мемуаров» была связана с деятельностью С.Ф. Платонова. Еще одно возможное объяснение того, что дальнейшее издание мемуаров застопорилось, состоит в том, что подготовка к изданию, начавшаяся в 1907 г., когда Россия пребывала в состоянии относительной стабильности, завершилась изданием первого (в 1914) и второго (в 1924) томов «Мемуаров», когда страна переживала уже другие времена. И в эту другую эпоху уже было явно не до издания воспоминаний последнего польского короля.
Как уже было отмечено, выбор Лаппо-Данилевского в качестве своеобразного научного консультанта издателей «Мемуаров» Станислава-Августа Понятовского, вызывает удивление. Известно, что этот заслуженный историк не был специалистом в истории Польши второй половины XVIII в. Более того, в то время, когда шла работа над изданием первого тома, в Петербурге находился Николай Иванович Кареев, некоторые работы которого были посвящены «станиславовской эпохе». Неизвестно, почему выбор не пал на Кареева.
Как было отмечено, Горяинов и Лаппо-Данилевский видимо, хотели опубликовать источник в его оригинальном состоянии. Однако, логично допустить, что публикация мемуаров Понятовского, что называется, «in situ» не была изначальной целью Горяинова. При этом важно отметить, что русские издатели мемуаров в ходе подготовки текста к публикации контактировали с польскими коллегами. Издателям понадобилось, например, править «орфографию некоторых польских названий и фамилий, - которую, по словам Конопчиньского, - проверял профессор Станислав Пташицкий»16.
Однако опубликованный материал «Мемуаров» Станислава-Августа по большей части содержит переписку между Петербургом и Варшавой, причем далеко не все документы принадлежат авторству короля, во многих даже не всегда он упоминается. Иными словами, мы можем говорить, что это не столько воспоминания Понятовского, сколько подборка бумаг, относящихся к «станиславовской эпохе». Известно, что Лаппо-Данилевский был признанным специалистом в области дипломатики, что, не исключено, объясняет привлечение именно его к изданию, бумаг Станислава Августа. Судя по всему, для С.М. Горяинова необходимо было заручиться консультацией специалиста.
Пожалуй, Горяинов и Лаппо-Данилевский составили достаточно удачный тандем для осуществления задуманного издания писаний Станислава Августа. Первый - обладал некоторым опытом в области польской истории, второй -в сфере исследования актового материала. Учитывая же, что комментирование мемуаров издателями не было осуществлено, у них не возникло необходимости в консультациях со стороны других историков.
Вместе с тем нельзя не признать, что отсутствие пояснений со стороны издателей порой вызывает трудности. Станислав-Август, как известно, писал свои воспоминания на французском языке. Не ставя под сомнение уровень владения королем и его современников французским языком, нельзя, тем не менее, не обратить внимания на то, что некоторые фрагменты «Мемуаров» представляют трудность для понимания смысла текста. Казалось бы, Лаппо-Данилевский - как специалист, мог позволить себе прибегнуть хотя бы к минимальному комментарию, так как порой создается ощущение, что бумаги написанные королем и его соотечественниками, сначала необходимо переводить на польский язык, а лишь затем на русский; в противном случае, мы рискуем не понять смысл данного отрывка. Однако даже этого минимума сделано не было. Остается лишь гадать, планировалось ли изначально это от лица издателей.
Что касается А.С. Лаппо-Данилевского, то, несмотря на богатую литературу, ему посвященную, данный эпизод его научной деятельности (участие в издании мемуаров последнего польского короля) внимание исследователей, насколько можно судить, не привлекает. Более того, создается впечатление, что публикация этого источника было почти не замечено современниками. Исключение составляет разве что указанная работа Владислава Конопчиньского. Похоже, больше никто из историков не откликнулся на выход в свет «Мемуаров» Станислава-Августа. Конечно, приходится делать поправку на время, когда воспоминания последнего польского короля были изданы. Однако и впоследствии, когда обстоятельства, как можно было бы ожидать, благоприятствовали обращению историков к столь ценному памятнику эпохи польского Просвещения, особого интереса мемуары так
и не вызвали. Соответственно, возникает вопрос, для кого и зачем Горяинов предпринял публикацию «Мемуаров»?
Можно предположить, что для Горяинова издание мемуаров Понятовского стало необходимостью, учитывая, что в ряде своих статей («Станислав-Август Понятовский и великая княгиня Екатерина Алексеевна», «Станислав Август Понятовский», «Екатерина Великая. Отношение к Польше. По неизданным запискам короля Станислава-Августа») ему уже не раз приходилось использовать эти записки Станислава Августа, однако без каких-либо на них ссылок, ограничиваясь лишь пересказом многих сюжетов, в них присутствующих. К примеру, содержание первой части статьи «Станислав-Август Понятовский и великая княгиня Екатерина Алексеевна» в основном представляет собой более детальное описание рукописного варианта «Мемуаров». Причем, трудно сказать, почему Горяинов не счел для себя возможным дать собственную оценку воспоминаний польского короля.
Так или иначе, читателю, не хватает научного комментария. Тем большее недоумение вызывает размещение в тексте изданных мемуаров списка депутатов, присутствующих на сейме, посвященном процедуре ратификации конвенции первого раздела. Разумеется, являясь неотъемлемой частью «Мемуаров», этот список, вместе с тем, выглядит особняком по сравнению с остальным массивом опубликованных документов. Представляется, что как раз в данной ситуации ощутимо не достает какой-то дополнительной информации: будь то разъяснение самим Станиславом Августом по поводу того, какую позицию занимал тот или иной политик, или научный комментарий со стороны издателей. И потому, возвращаясь к опубликованному списку депутатов, можно сказать, что его включение в изданные мемуары вызывает больше вопросов, чем ответов. Необходимость его публикации следует логике предыдущих документов, которые также были связаны с созывом сейма, посвященному разделу. Наверное, это был своего рода «список действующих лиц», о которых упоминалось в предыдущих и последующих реляциях.
Иными словами, С.М. Горяинов опубликовал лишь часть документов из комплекса так называемых бумаг Станислава-Августа.-
Внимание к наследию Станислава Августа не ослабело и спустя десятилетия. Так, в 1990-е гг. польский историк Лукаш Конзеля при поддержке своего французского коллеги Доминика Трера задумывал дополнить российское академическое издание «Мемуаров» новыми документами и внести некоторые правки, однако, этому помешала смерть польского ученого17.
Так или иначе, изданные в первые десятилетия ХХ в. «Мемуары» Станислава Августа до сих пор не выпали из научного оборота, что лишний раз свидетельствует о том, что инициатива по изданию (пусть частично) сохранившихся бумаг, - инициатива предпринятая С.М. Горяиновым и А.С. Лапппо-Данилевским, принесла свои плоды.
В работах таких историков, как «Республиканство из-под булавы. Публицистика Северина Ржевусского 1788-1790 годов»18 (1988) Зофьи Зелиньской и «Разделы Польши и дипломатия Екатерины II»19 (2002) Петра Стег-ния, видно, что в ходе исследований авторы обращались, в том числе и к изданию «Мемуаров» польского короля, осуществленному Горяиновым и Лаппо-Данилевским. По всей видимости, эти ученые рассматривают этот исторический памятник, как своего рода, собрание различных донесений, включающий также частично переписку между Станиславом Августом и Екатериной II. То есть, исследователи обращаются к определенному сюжету, присутствующему в «Мемуарах». Однако ни Стегний, ни Зелиньска в силу ряда причин решили не давать сколько-нибудь подробного описания этому источнику, не говоря уже о его детальном разборе и анализе.
Таким образом, стоит особо отметить огромную работу по изданию «Мемуаров» Станислава Августа Понятовского, которую совершили С.М. Горяинов и А.С. Лаппо-Данилевский. Заметим, что в два тома вошли далеко не все бумаги последнего польского короля. Нам
Е.А. Долгова
67
представляется, что этот источник необходимо не только облегчить исследователям работу с этим историческим дополнить, но и дать ему подробные комментарии, дабы памятником.
1 Горяинов С.М. Станислав-Август Понятовский и великая княгиня Екатерина Алексеевна // Вестник Европы. СПб., 1908. Кн. 1. С. 5-53.
2 Горяинов С.М. Станислав Август Понятовский // Русский архив. М., 1909, № 12. С. 353-411.
3 Горяинов С.М. Екатерина Великая. Отношение к Польше. По неизданным запискам короля Станислава-Августа // Русский архив. М., 1910, № 1. С. 1-43.
4 Горяинов С.М. Заточение Т. Костюшко в крепости. М., 1912.
5 Mémoires du roi Stanislas-August Poniatowski. St.-Pétersbourg, 1914. T. I; Leningrad, 1924. T. 2.
6 Горяинов С.М. Станислав-Август Понятовский и великая княгиня ... // Вестник Европы... С. 8.
7 Konopczynski W. Od Sobieskiego do Kociuszki. Krakow, 1921. S. 204.
8 Ibid. S.205.
9 GoriaïnowS. [Introduction]// Mémoires du roi ... P.XIII.
10 Ibid.
11 Ibid.
12 Konopczynski W. Od Sobieskiego ...
13 Ibid. S.204.
14 Ibid.
15 Ibid. S.205.
16 Konopczynski W. Od Sobieskiego ... S.205.
17 См. подробнее: Kreigseisen W. Wstçp // K^dziela t. Od konstitucji do insurekcj. Studia nad dziejami Rzeczypospolitej w latach 1791-1794. Warszawa, 2011. S.10.
18 Zielinska Z. Republikanizm spod znaku Bulawy. Publicystyka Seweryna Rzewuskiego z lat 1788-1790. Warszawa, 1988.
19 Стегний П.В. Разделы Польши и дипломатия Екатерины II. М., 2002.
ЕВГЕНИЯ АНДРЕЕВНА ДОЛГОВА
преподаватель Российского государственного гуманитарного университета (Москва)
Тел.: 8 (499) 250-62-16; E-mail: dolgova-evg@rambler.ru Статья посвящена анализу документов по истории Русского социологического общества имени М.М. Ковалевского (1916-1923 гг.), позволяющих раскрыть особенности и динамику работы научного объединения, охарактеризовать процесс институционализации социологии и определить специфику формирования и распространения социологического знания в российской науке первой четверти XX в.
Ключевые слова: Русское социологическое общество имени М.М. Ковалевского, А.С. Лаппо-Данилевский, история социологии, институционализация науки, научное сообщество.
ДОКУМЕНТЫ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РУССКОГО СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА
ИМЕНИ М.М. КОВАЛЕВСКОГО (1916-1923)*
еятельность Русского социологического обще-I I ства имени М.М. Ковалевского традиционно рассматривается как один из этапов становления соц^олоРии в России. Созданное в 1916 г. и с перерывами функционирующее до 1923 г., оно во многом отразило в своем развитии основные проблемы существования отечественной науки в этот сложный и противоречивый период1.
Материалы по истории общества отложились в фондах его председателя А.С. Лаппо-Данилевского, почетного члена и после смерти Лаппо-Данилевского второго председателя - Н.И. Кареева, члена общества В.А. Вагнера и секретаря общества П.А. Сорокина. Часть документов по истории общества введена в научный оборот и опубликована, другие материалы не столь известны.
Самый обширный комплекс документов Русского социологического общества находится в фонде Лаппо-Данилевского в Санкт-Петербургском филиале Архива Российской академии наук (далее СПФ АРАН). Указанные материалы поступили в архив от вдовы ученого Е.Д. Лаппо-Данилевской и были выделены в отдельную архивную единицу2. В ее составе - четыре программы заседания общества (от 13 ноября 1916 г., 1 февраля 1917 г., 5 марта 1917 г., 23 декабря 1918 г.)3; переписка Лаппо-Данилевского по вопросам организации работы общества (письмо В.А. Вагнера от 11 декабря 1916 г. о необходимости издания при обществе социологического журнала4, письмо С.К. Гогеля о порядке и тематике предполагаемых докладов в обществе5, письмо П.А. Сорокина от 27 января
* Статья подготовлена при поддержке РГНФ в рамках исследовательского проекта № 12-31-01232 а2.
1917 г. с выпиской из протокола заседания общества относительно порядка его работы и сообщением о регистрации общества у градоначальника6); черновик благодарственного письма учредителей общества депутату Государственной думы Е.П. Ковалевскому за сделанное им пожертвование на нужды общества суммы в 1000 рублей (за подписью Лаппо-Данилевского)7, записка Н.И. Кареева от 5 февраля 1917 г. с благодарностью Лаппо-Данилевскому за избрание его в состав почетных членов общества8 (сама записка Лаппо-Данилевского от 4 февраля 1917 г. с извещением об избрании ученого почетным членом общества хранится в Научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки (далее НИОР РГБ) в фонде Н.И. Кареева9); письмо К.М. Тахтарева Лаппо-Данилевскому от 19 ноября (2 декабря) 1917 г. с просьбой о возобновлении прекратившихся было заседаний общества10. Любопытным среди документов фонда представляется и письмо секретаря общества Н.Д. Кондратьева Лаппо-Данилевскому от 19(6) октября 1918 г., подтверждающее его неспособность больше исполнять обязанности секретаря общества в связи с переездом в Москву11 (обязанности после его отъезда приняли П.А. Сорокин и К.М. Тахтарев). Перечисленные документы (кроме письма Н.Д. Кондратьева) были опубликованы в 2001 и 2011 гг.12 Пример тщательного анализа этих документов представлен в статье А.В. Малинова, посвященной истории общества в 1916-1919 гг.13
Другой комплекс документов по истории Русского социологического общества имени М.М. Ковалевского отложился в Государственном архиве Российской Федерации (далее ГА РФ) в фонде секретаря общества П.А. Сорокина (ф. 602).
