CC BY
52
Вестник ПСТГУ.
III Филология
2007. Вып. 3 (9). С. 84-96
«Ладинский вопрос» в аспекте исторической
И СИНХРОННОЙ СОЦИОЛИНГВИСТИКИ
Б. П. Нарумов
(Институт языкознания РАН)
Предмет настоящей работы — несоответствие между социолингвистической историей нескольких изолированных друг от друга ареалов и постулированием существования единого ладинского / рето-романского языка в рамках объективистски ориентированной диалектологии и лингвогеографии, основы которых были заложены в романском языкознании в XIX в. итальянским лингвистом Г. И. Асколи.
В романском языкознании «ладинским вопросом» (итал. questione ladina) именуется совокупность проблем, связанных с определением классификационного и социолингвистического статуса ряда идиомов романской Швейцарии и северной Италии, которые еще в недавнем прошлом объединялись в один «язык», именуемый ретороманским или ладинским в зависимости от концепции того или иного исследователя. В настоящее время ладинский вопрос решен, надо полагать, окончательно, и в крайнем случае выделяют ретороманскую подгруппу языков1, но никак не один «рето-романский» язык. В общих чертах история ладинского вопроса корректно изложена у Раевской О. В.2, задачей же настоящего исследования является показать разительное несоответствие между социолингвистической историей нескольких изолированных друг от друга ареалов и постулированием существования единого ладинского / рето-романского языка в рамках объективистски ориентированной диалектологии и лингвогеографии, основы которых были
1 Бородина М. А., Сухачев Н.Л. Ретороманские языки // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 410.
2 Раевская О. В. Современное положение ретороманского в Швейцарии // Малые языки Евразии: социолингвистический аспект. М., 1997.
заложены в романском языкознании в XIX в. итальянским лингвистом Г. И. Асколи.
Рассмотрим последовательно три группы идиомов, объединявшихся ранее в один язык, в ракурсе исторической и синхронной социолингвистики.
1. В первую группу входят романские идиомы, на которых говорят в швейцарском кантоне Граубюнден и которые объединяются в понятие ретороманского языка Швейцарии (название этого языка мы будем писать без дефиса, в отличие от лингвонима «ретороманский», соотносящегося с лингвогеографическим конструктом, а не с реальным языком). Ретороманский Швейцарии предстает как совокупность нескольких диалектов (их число достигает семи), обнаруживающих ряд общих признаков; в то же время диалектная дифференциация в ретороманском ареале достигает столь высокой степени, что говорить о ретороманском языке Швейцарии как о едином структурном образовании не представляется возможным. Поэтому в структурно-классификационном аспекте ретороманский можно назвать языком-классом, подобным таким языкам-классам, как франко-провансальский, сардинский, ладинский Южного Тироля, которые также были выделены в романистике в отдельные «языки» как совокупность разнородных диалектов, не покрываемых одним стандартным языком (мы пока отвлекаемся от предпринимающихся в настоящее время попыток создать стандартные языки для некоторых из этих ареалов).
Отличительной чертой ретороманской ситуации является наличие нескольких региональных литературных языков, имеющих длительную письменную традицию, начало формирования которой относится к XVI—XVII вв. (сурсельвский, сутсельвский, верх-неэнгадинский, нижнеэнгадинский, мюнстерский и сурмиран-ский). Таким образом, ретороманский Швейцарии предстает как сумма не только диалектов, но и литературных языков, то есть языков-институтов, чему нет аналога в других романских странах. Однако в языковом законодательстве ретороманский выступает как нечто единое; когда в 1938 г. ретороманский был наделен статусом четвертого национального языка Швейцарии, наряду с немецким, французским и итальянским, то в Конститутции страны не было указано, какой из идиомов репрезентирует ретороманский язык в целом, поэтому можно сказать, что юридическим статусом наделена сумма лингвем — региональных литературных языков3.
3 СухачевН. Л. Романо-германские контакты в Граубюндене // Проблемы ареальных контактов и социолингвистики. Л., 1978.
В 1982 г. швейцарский романист Г. Шмид разработал усредненный письменный язык (нем. Ausgleichsprache), названный Rumänisch Grischun. Он объединяет в себе общие черты в основном сурсельвского и нижнеэнгадинского и призван не заменить существующие литературные языки, а лишь потеснить немецкий в некоторых сферах формальной коммуникации в качестве надре-гионального стандартного языка, дополняющего региональные в некоторых функциях.
С социолингвистической точки зрения ретороманский предстает как совокупность малых языков, характеризующих определенную этнолингвистическую общность — ретороманцев. В чисто лингвистическом плане можно даже говорить о ретороманской подгруппе языков, носители которых тем не менее ощущают себя членами одного этноса и рассматривают свои локальные идиомы как ипостаси одного языка. В данном случае наблюдается несоответствие между лингвистическим подходом и подходом социолингвистическим, при котором должно учитываться самосознание носителей языка. В аспекте самосознания говорящих ретороманский предстает как некая идея, подлинная идеологема, которая лишь после неоднократных попыток языковой унификации получила практическое воплощение в виде Rumänisch Grischun.
Почему сложилась такая ситуация? Ответ надо искать в истории отдельных ретороманских лингвем и соответствующих языковых общностей — социалем. Как известно, романизация исторической области Реция началась в 15 г. до Р. X. Ретийский ареал примерно с середины III в. эволюционировал в отрыве от других романских ареалов. Причиной тому явились передвижения германских племен: алеманнов на западе, остготов и баваров на юго-востоке. К географической изоляции добавилась и социальная: поскольку романоязычная знать и духовенство были заменены германоязычной, ретороманский постепенно превратился в язык крестьян, а письменные нормы его разновидностей начали складываться только в XVI в. в связи с движением Реформации. В политическом аспекте важно подчеркнуть, что лишь в период владычества остготов и франков (с конца V в. до примерно 765 г.) Реция пользовалась относительной самостоятельностью, а затем стала составной частью различных государственных образований. Хотя можно предположить, что ретороманский ареал первоначально был един4,
4 Бородина М. А. Современный литературный ретороманский язык Швейцарии. Л., 1969. С. 8.
дальнейшая его история характеризуется, во-первых, постоянной дифференциацией, обусловленной отсутствием политико-экономического единства и усилением локального и регионального партикуляризма, во-вторых, фрагментацией и территориальными утратами вследствие преобладания германоязычного населения.
Ретороманские идиомы были распространены в горных селениях в сельских общинах, свободных от власти феодалов, поэтому там рано возникли демократические институты, но именно это обстоятельство и обусловило локальный патриотизм, приведший к усилению диалектных различий и препятствовавший формированию ретороманского «национального» самосознания и единства. К этому добавились противоречия между католиками и протестантами, возникшие в период Реформации. Политико-экономическая база для национально-языкового объединения появилась лишь в XIX в., когда ретороманцы оказались объединенными в одном кантоне Граубюнден, однако все попытки языковой унификации до 80-х гг. XX в. потерпели провал, ибо чувство языковой лояльности к местной разновидности ретороманского оказалось сильнее стремления к национально-языковому объединению.
Сельвский и энгадинский письменные языки развивались обособленно друг от друга с самого начала формирования ретороманской письменности, что было обусловлено, в числе прочего, и конфессиональными различиями. Раннее возникновение общинных школ и почти поголовная грамотность населения способствовали закреплению традиции использования на письме местных языковых разновидностей. В лингвистической литературе отмечается сильная эмоциональная привязанность сурсельвцев и энгадин-цев к своему языку; наблюдаются даже попытки создания письменных языков на основе отдельных деревенских или долинных гово-ров5. Знание истории и современного состояния ретороманских письменных языков не позволяет представлять их как «варианты» некоего абстрактного ретороманского языка (как это нередко делается в отечественной романистике6) и тем более искусственно созданного Rumänisch Grischun. Понятия инварианта и варианта, а также понятия диасистемы и системы были разработаны в рамках структурального языкознания, и их некритическое использование в социолингвистических исследованиях представляется некоррект-
5 Lexikon der Romanistischen Linguistik. Tübingen, 1989. Bd. 3. S. 814.
6 Бородина M. А. Указ. соч. С. 4, 168; Горенко Г. М. Социолингвистическая ситуация в Швейцарии: Ретороманский язык. М., 1998. С. 24.
ным. Анализ зарубежных работ показывает, что в них термин «вариант» применяется только к разновидностям сельвского и к разновидностям энгадинского, но сами сельвский, энгадинский, а также сурмиранский не именуются вариантами ретороманского, поскольку последний как конкретная лингвема или даже как диасистема, построенная лингвистами, не существует7.
2. Второй группой идиомов являются идиомы Южного Тироля, объединяемые в настоящее время романистами в понятие ладинского языка. Понятие ладинского языка как когерентного языкового образования, соотносящегося с единой этнолингвистической общностью, является, пожалуй, одним из наиболее неопределенных и спорных в романском языкознании. Речь идет о комплексе идиомов, значительно различающихся между собой не только в структурном отношении, но и социолингвистическим статусом в зависимости от принадлежности сооветствующей территории к той или иной итальянской провинции. Так, жители долин Гардена, Бадия и Мареббе (провинция Больцано) образуют официально признанную ладинскую языковую группу, права которой были закреплены в статуте области Трентино-Альто Адидже еще в 1948 г. Ладины долины Фасса (провинция Тренто) в 1977 г. были косвенно признаны такой же группой после создания особого ладинского округа, а их язык получил доступ в сферу администрации в 1994 г. Ладинские разновидности провинции Беллуно (долина Ливинал-лонго и др.) не имеют официального статуса.
Более того, даже при рассмотрении пространственных границ ладинского ареала возникает впечатление неопределенности, обусловленное многообразием точек зрения на возможность включения или невключения тех или иных соседствующих в пространстве идиомов в число собственно ладинских. Дело в том, что на основе одних только структурных критериев провести границу между ладинским ареалом и другими североитальянскими ареалами невозможно, ибо типично «ладинские» изоглоссы простираются и на соседние зоны. В качестве структурных критериев выделения собственно ладинского ареала до сих пор используется предложенный еще Г. И. Асколи ограниченный перечень признаков (см. ниже), однако они распространены и за пределами ядерной ладинской области — долин в районе горы Селлы в Доломитовых Альпах (так называемый селланский ладинский: долины Гардена, Бадия, Мареббе, Фасса и Ливиналлонго), а именно
7 Lexikon der Romanistischen Linguistik. S. 813, 827, 854—855.
в идиомах провинции Беллуно (ladino bellunese); это ареал Кадо-ре, включающий, в числе прочих, ампеццанский и комеликанский говоры, а также ареал Агордо. Что касается языкового сознания носителей ladino bellunese, то, например, Дж. Пеллегрини полагает, что они еще не осознали полностью свою «ладинскость», поскольку им не объяснили как следует, что они говорят на ла-динском языке8. Напротив, Г. Шмид считает, что ладинской следует считать только ту область, в которой жители традиционно, из поколения в поколение, относят себя к ладинам, тем не менее он включает в ядерную область говор Кортины д’Ампеццо, поскольку ее жители охвачены Всеобщим союзом ладин Доломитов9. В. Беларди относит к ладинскому ареалу селланский, ампеццан-ский и комеликанский, но отмечает, что объединение этих идиомов происходит отнюдь не на основе генеалогического критерия, поскольку эти идиомы нельзя считать результатом языковой эволюции одного варианта разговорной латыни; в действительности это объединение отражает социолингвистическую и политическую волю части ампеццанцев, которые желают принадлежать к селланцам, а не ампеццанцам10.
Трудности определения точных границ ладинского ареала проистекают из противоречия между двумя подходами. При генетическом и диалектологическом подходе учитывается генезис и распространение в пространстве отдельных языковых явлений; при социолингвистическом подходе рассматривается становление в синхронии особой культурно-языковой общности, именуемой ладинской, которая не может быть полностью обоснована ретроспективным лингвистическим анализом, а формируется в ходе диалога между носителями разных идиомов, претендующих на вхождение в эту общность11.
Что касается генезиса ладинских идиомов, то он до сих пор остается неясным по причине скудости исторических свидетельств. Дж. Пеллегрини полагает, что романизация ладинского ареала (в широком смысле) в разных его частях протекала по-разному. Непосредственной романизации в период господства римлян подверглась одна только область Кадоре, а романизация горных долин
8 Pellegrini G. B. Saggi sul ladino dolomitico e sul friulano. Bari, 1972. P. 177.
9 Schmid H. Wegleitung für den Aufbau einer gemeinsamen Schriftsprache der Dolomitenladiner. San Martin de Tor, 1998. S. 6.
10 Belardi W. Profilo storico-politico della lingua e della letteratura ladina. Roma, 1994. P. 37.
11 Lexikon der Romanistischen Linguistik. S. 740.
Селлы, до этого якобы незаселенных, произошла лишь в XI в.12. В этом отношении он следует К. Баттисти, который считал, что в до-римский, римский и раннесредневековый периоды в долинах Селлы не было значительного постоянного населения, и лишь в XII в. романоязычные колоны, германизованные баварскими племенами еще в VII в., были выведены на новые земли латифундистами из таких районов Южного Тироля, как Изарко и Пустерия13. Однако согласно новейшим археологическим данным территория Селлы была заселена еще в доримскую эпоху, и в настоящее время гипотеза Баттисти и Пеллегрини признается несостоятельной14.
Отличие ладинского ареала от других североитальянских ареалов обусловлено географическим положением селланских долин, жители которых на протяжении веков занимались пастушеством и лесным хозяйством, контактировали (и продолжают контактировать) с носителями тирольских говоров, а в политическом отношении были подчинены немецким феодалам. Поэтому ладинские идиомы эволюционировали изолированно от североитальянского ареала, не испытывая влияния итальянского литературного языка. Ладинские территории, принадлежавшие в прошлом Австрийской империи, лишь в 1919—1920 гг. вошли в состав итальянского государства вместе с остальной территорией Южного Тироля.
В последние десятилетия XX в. усилился процесс этнолингвистической консолидации ладинской общности; он обусловлен различными социально-экономическими и культурными факторами, среди которых важную роль играет и позиция местной интеллектуальной элиты. В связи с этим встал вопрос о разработке единого письменного языка. Ладинская письменность, представленная в основном текстами художественной литературы, возникла поздно, в XIX в. Каждая долина имеет свой собственный письменный язык. В 1988 г. задача разработки норм единого доломитского ладинского языка (ladin dolomitan) была возложена на Г. Шмида, автора Rumänisch Grischun. Доломитский ладинский задуман исключительно как письменный язык, язык-крыша (Überdachungssprache), покрывающий, но не заменяющий локальные языки. В результате в Ладинии сложилась та же ситуация, что и в Граубюндене: на основе очень разных языковых систем сформирован искусственный
12 Pellegrini G. B. Op. cit. P. 128—129.
13 Battisti C. Le valli ladine dell’Alto Adige e il pensiero dei linguisti italiani sulla unita dei dialetti ladini. Firenze, 1962.P. 18, 57.
14 Lexikon der Romanistischen Linguistik. Op. cit. S. 721—726.
язык для письменного междиалектного общения, который в то же время может стать символом ладинского этнолингвистического единства.
3. В рето-романскую подгруппу языков или в рето-романский язык включается также фриульский ареал, из всех трех ареалов наиболее хорошо исследованный в романском языкознании. В отличие от ладинского, он имеет достаточно четкие границы; четко выделяется и фриульская лингвоэтническая общность, члены которой обладают ясно выраженным сознанием особого статуса фриульского языка, хотя при этом они не отделяют себя от итальянской нации. Историческая область Фриули входит в состав автономной области Фриули-Венеция Джулия; в законе о языке и культуре, принятом во Фриули в 1996 г., фриульский фигурирует как один из языков данного региона, наряду с итальянским, немецким и словенским. Диалектная дифференциация во фриульском ареале достаточно хорошо выражена, хотя и не нарушает структурного единства фриульского; различия между фриульскими идиомами не достигают такой степени, как в граубюнденском и доломитском ареалах. Во Фриули, в основном на протяжении XIX—ХХ вв., сложился единый письменный язык, условно именуемый фриульской койне; в настоящее время споры ведутся в основном по вопросам графики и орфографии и путей модернизации литературного языка, поскольку старая норма не соответствует новым требованиям.
Таким образом, по сравнению с ситуацией в Граубюндене и Южном Тироле, ситуация во Фриули более простая и спокойная. Фриульский язык легче определить как автономную и достаточно когерентную языковую систему как во внутриструктурном (во фриульской диалектологии принято говорить о фриульской диасистеме), так и в социолингвистическом плане. Структурные особенности четко выделяют фриульский на фоне соседних лингвем, поэтому особое внимание лингвисты обращают -на определение тех экстралингвистических факторов, которые придали своеобразный облик эволюции разговорной латыни в этой части Италии.
История завоевания Фриули римлянами хорошо известна, она началась в 181 г. до Р. X. с основания римской колонии Аквилея. Романизация протекала быстро и эффективно, чему способствовала полная и ранняя христианизация этой области. Оригинальность внутренней структуры фриульского принято объяснять особыми качествами аквилейской латыни, обусловленными ее географическим положением и разнородностью этнического состава. Однако существует мнение, что аквилейская латынь поначалу была
близка к венетской и лишь впоследствии эти две разновидности латыни значительно разошлись. Дело в том, что венетский испытал влияние более южных итальянских диалектов начиная с эпохи лангобардов и по существу превратился в диалект центрально-итальянского типа, фриульский же испытал итальянское влияние намного позже. Дж. Девото сформулировал свою оригинальную теорию. Он также исходит из предположения, что аквилейский и ве-нетский варианты латыни были до определенного момента близки друг к другу, но к 300 г., после реформы Диоклетиана, Фриули оказался почти отрезанным от Рима; эта область, как и вся паданская равнина, стала испытывать влияние не римской, а галльской латыни Лиона, поскольку волны языковых инноваций начали распространяться не с юга, а с запада15. С V в. фриульская латынь стала развиваться автономно от других итальянских идиомов.
Итак, с генетической точки зрения фриульский определяется как продолжение аквилейской латыни. Вся дальнейшая история Фриули лишь способствовала закреплению и дальнейшему развитию ее особых качеств. Эта область рано отделилась от остальной Италии, подверглась значительной германизации и долгое время, до 1420 г., существовала как независимое государство.
К 401 г. относится начало вторжений германских (вестготы, затем остготы) племен. С 568 по 776 г. Фриули находился под властью лангобардов. Власть лангобардских герцогов придала единство этой области. В 776 г. Фриули в качестве отдельного маркиза-та становится частью империи Карла Великого; с этого времени там укрепляется феодальный строй. Тяжелым испытанием для фриулов явились набеги венгров, начавшиеся в 899 г. Дж. Цаньер, основываясь на распространенном, хотя и ложном толковании обозначения незаселенного пространства между Карнией и долиной По (vastata Hungarorum ‘венгерская пустошь’, в действительности via vel strata Hungarorum ‘венгерская дорога’), приписывает набегам венгров и образованию незаселенного пространства раннюю языковую изоляцию Фриули; процесс итальянизации галло-аль-пийских идиомов северной Италии не затронул Фриули, и жители карнийских долин сохранили в неизменности исконные языковые структуры16.
15 См. выступление Дж. Девото на круглом столе, посвященном генезису фриульского языка: Tavola rotonda sulle origini dei «friulano» // Atti dei Congresso internazionale di lingüistica e tradizioni popolari. Gorizia; Udine; Tolmezzo, 1969. P. 1—2, 6—7.
16 Zannier G. El friulano. Montevideo, 1972. P. 103.
Важным для истории Фриули был период церковных распрей 559—699 гг., когда епископы Аквилеи самовольно присвоили себе титул патриарха, поскольку же Церковь сыграла большую организационную роль при отражении набегов венгров в X в., то ее авторитет укрепился, а титул патриарха легитимизировался.
В 989 г. Фриули был присоединен к герцогству Каринтия; этим обстоятельством объясняется германское происхождение значительной части фриульской знати. В результате романские идиомы Фриули оказались изолированными от других идиомов Италии не только вследствие политической истории этого региона, обусловившей его отрыв от Италии, но и вследствие действия социальных факторов, ибо эти идиомы долгое время оставались принадлежностью низших социальных слоев, в основном крестьянства, в то время как правящие слои были немецкоязычными. В географическом же отношении Фриули никогда не был изолирован от Италии; граница была не естественной, а культурно-политической, и именно она обусловила тот факт, что в XI—XII вв. Фриули не был затронут языковыми тенденциями, которые охватили паданскую Италию.
Официальной датой рождения фриульского патриархата считается 1077 г. Это теократическое государство просуществовало до 1420 г., когда в результате неудачных войн с Венецианской республикой Фриули утратил независимость и был присоединен к владениям венецианского дожа. После наполеоновских войн вся территория Фриули находилась в составе Австрийской империи; в 1866 г. западная ее часть отошла к Италии, а восточная часть (Го-риция) воссоединилась с Италией уже после I мировой войны.
После того как были обозначены основные вехи социолингвистической истории трех языковых ареалов, возникает вопрос: почему же три совокупности идиомов, столь разные в структурном отношении, имеющие столь разную внешнюю историю (хотя и обнаруживающую ряд типологических совпадений: общая «альпийская» культура, взаимодействие с носителями германских диалектов, низкий социальный статус романских идиомов) и, главное, развивавшиеся независимо друг от друга, были объединены в одну языковую группу и даже в один язык. Ведь до сих пор в общих работах по романскому языкознанию в списке романских языков фигурирует рето-романский, под которым понимается не один только ретороманский Швейцарии, а диалекты Граубюндена вкупе с диалектами Южного Тироля и Фриули. В соответствии с этим ладинский Южного Тироля может именоваться центральным ретороманским, а фриульский — восточным ретороманским.
«Ладинский вопрос» в действительности имеет длительную предысторию начиная с XVIII в. Местные и иностранные эрудиты подмечали некоторые общие особенности ретороманского, ладин-ского и фриульского, и, пребывая в рамках историцистского мышления, делали заключение о наличии в прошлом чего-то общего у трех народов: общего этнического субстрата (реты), общих особенностей разговорной латыни. Отсюда недалеко до представления о существовании в прошлом общего рето-романского языка, который с течением времени распался на отдельные разновидности.
Однако концепция так называемого ладинского единства (итал. unto ladina) впервые была сформулирована в чисто лингвистических терминах Г. И. Асколи. Он объединил три диалектные зоны на основе небольшого числа общих фонетических признаков: смягчение С и G перед А, сохранение групп согласных «смычный + L», сохранение конечного —S, дифтонгизация гласных E и О в закрытом слоге и ряд других. Современные исследователи отмечают, что для XIX в., когда в романистике учитывались в основном филологические критерии, обоснование диалектного единства с учетом одних только структурных характеристик было смелым новаторством. В действительности речь идет о явлениях исторической фонетики, поэтому можно сказать, что Асколи по существу выделил языковую семью вполне в духе сравнительно-исторического языкознания, а отнюдь не новый романский язык. Рассуждая же в терминах лингвогеографии, можно сказать, что Асколи выделил некий диалектный ареал, ограниченный рядом изоглосс и не более того. Однако «ладинское единство» было быстро истолковано другими исследователями как особый «ладинский язык», а Асколи не стал возражать против этого. В результате ладинский (получивший наименование «ретороманский» в трудах австрийского романиста Т. Гартнера) был введен в список романских языков. Это особый язык, язык как совокупность изоглосс, то есть чисто лингвистическая абстракция, получившая признание в период расцвета лингвогеографических исследований, когда нередко путали карту с реальным языком (понимание языка как совокупности изоглосс сохранилось и позднее, например, в трудах Э. Косериу).
В итальянской романистике труды Асколи по-прежнему оцениваются очень высоко, несмотря на то что он вольно или невольно способствовал возникновению такой фикции, как ладинский/ рето-романский язык. Представители сравнительно-исторического языкознания и диалектологии усматривают методологический прогресс в том, что Асколи выделил ладинское единство не на основе
филологических или политических критериев (наличие общего литературного языка, государственности) или такого неопределенного критерия, как наличие взаимопонимания, а исключительно на основе лингвистических критериев, то есть ряда структурных схождений. Отсюда утверждение о том, что труд Асколи «Ладин-ские этюды»17 ознаменовал собой рождение романской и итальянской диалектологии на научных основаниях18.
Это означает, что и в XX в. многие лингвисты отождествляли научный подход исключительно с объективирующими, сциентистскими методами лингвогеографии, в которой исследование языка как коммуникативной системы, функционирующей в определенном социуме, подменяется анализом распределения отдельных структурных признаков в пространстве. В обзорной монографии19 рето-романский назван «лингвистической фикцией», внешняя история которого полностью сводится к тому, что о нем думали и писали языковеды. Его можно назвать и «дискурсным объектом», поскольку он представляет собой исключительно словесную объективацию ряда лингвистических идей и не соотносится с какой-либо реально функционирующей лингвемой. Появление такого фиктивного объекта является отражением методологической отсталости традиционного романского языкознания, которая не преодолена до сих пор, несмотря на бурное развитие социолингвистических исследований в романских странах, особенно это касается малых, или миноритарных, языков.
Любопытно, что представление о ладинском/рето-роман-ском единстве может присутствовать как факт духовной культуры в языковом сознании носителей граубюнденских, ладинских и фриульских идиомов вследствие распространения идей Асколи и Гартнера среди местной интеллигенции. Например, по свидетельству X. Гебля, ладины Южного Тироля соотносят хороним и этноним «ладинский» с пятью ладинскими долинами и одновременно придерживаются асколиевского постулата о существовании ладин-ского/рето-романского единства как в чисто языковом, так и социолингвистическом аспекте20. В. Беларди отмечает формирование
17 Ascoli G. L. Saggi ladini // Archivio glottologico italiano, 1873. Vol. 1.
18 Tagliavini C. Le origini delle lingue neolatine. Bologna, 1969. P. 351—352.
19 Haiman J., Beninca P. The Rhaeto-Romance languages. London; New York, 1992. P. 5.
20 Goebl H. Sprachklassifikationen im Spannungsfeld zwischen Politik und Wissenschaft // Messner D. (Hrsg.). Das Romanische in den Ostalpen: Vorträge und Aufsätze. Wien, 1984. S. 213.
сильного чувства социолингвистической солидарности не только у жителей ладинских долин Южного Тироля, но и у носителей всех «ладинских» идиомов; особенно тесные связи устанавливаются между Граубюнденом и Южным Тиролем (Ладинией), что позволяет вновь поставить ладинский вопрос, но уже не в чисто научном, а в культурно-социологическом плане21.
С начала 50-х гг. проводятся межладинские конгрессы. Однако отмечается, что политический панладинизм не дал практических результатов и остался достоянием небольшой группы интеллектуалов. Панладинское движение в настоящее время имеет исключительно культурную направленность, и ни один энтузиаст не попытался создать панрето-романский язык22.
Итак, в настоящее время немногие исследователи исповедуют по-прежнему тезис о ладинском единстве. Лингвонимы «ладинский» и «рето-романский» превратились всего лишь в удобные обозначения альпийских наречий, которые объединяет не столько общий язык, сколько общая социолингвистическая проблематика, в том числе общая стратегия валоризации и защиты идиомов, находящихся под угрозой исчезновения23.
«QUESTIONE LADINA» IN THE ASPECT OF HISTORICAL AND SYNCHRONIC SOCIOLINGUISTICS
B. Narumov
The problem dealt with in the present paper is the discrepancy between the sociolinguistic history of several isolated linguistic areals and the idea of existence of the united ladine/retoromance language which became possible in the framework of objectively orientated dialectology and linguistic geography. The «questione ladina» was initiated in the XlX-th century Romance linguistics by the works of G.I. Ascoli.
21 Belardi W Op. cit. P. 22, 121.
22 Salvi S. Le lingue tagliate: Storia delle minoranze linguistiche in Italia. Milano, 1975. P. 149; Craffonara L. Die kulturelle und politische Situation der Seilaladiner (Frühjahr 1981) // Sture UrelandP. (Hrsg.). Kulturelle und sprachliche Minderheiten in Europa: Aspekte der europäischen Ethnolinguistik und Ethnopolitik. Tübingen, 1981. S. 103; Haiman J., Beninca P. Op. cit. P. 5.
23 Lexikon der Romanistischen Linguistik. S. 246.
