CC BY
130
94
Философия и методология науки Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2012, № 1 (3), с. 94-100
УДК 001.8.573
КВАНТИФИКАЦИОННЫЙ МЕТОД:
ПОИСК ЛАТЕНТНОЙ ИНФОРМАЦИИ
© 2012 г. А.В. Грехов
Нижегородская государственная медицинская академия
grekhov@yandex.ru
Поступила в редакцию 30.04.2012
Основание социально-исторического знания - массовые информационные источники. Традиционный метод источниковедческого исследования в условиях информационного бума неспособен привести к верифицируемым выводам. Квантификационная методика позволяет сжимать и группировать информационные массивы. Средства массовой информации - объект квантификационного исследования. Взаимодействие традиционного и квантификационного методов социальноисторического исследования - современный способ получения научных выводов.
Ключевые слова: квантификация, методология, общественное сознание, историческое сознание, информация, массовые информационные источники, информационное пространство, информационнокоммуникативные технологии.
Информация - неизменный атрибут человеческой экзистенции, деятельности. Взаимодействие информации и материи, информации и сознания есть данность коэволюции природы и человека. В человеческом сообществе социальную эволюцию и социальную иерархию изначально можно было коррелировать с информационной составляющей. По мере становления и развития товарных отношений информация, как позитивный общечеловеческий артефакт в единстве с наукой и образованием, экстраполировалась в средство обменного эквивалента, в предмет рыночно-детерминированного пользования ею.
Соединение сознательных интенций и закономерностей социально-экономического/индустриального развития превращало информацию в дихотомию блага и корысти. Сам Человек трансформировался в объект потребления со стороны информационного предмета; это естественный, закономерный процесс, поскольку информационный артефакт создавался Человеком, использовался Человеком и транслировался Человеком.
Информация, опосредованно превращенная в производительную силу и создающая прибавочный продукт, объективно сохранялась востребованной в современном мире бизнеса. Поскольку созданный продукт физического либо интеллектуального труда необходимо реализовывать, постольку информация в структуре экономического развития стала выходить на
передовые позиции. Причем сегодня первенствует уже не реклама как несущая позитивный смысл информация, а технологии информационного воздействия на потребителей. Мир вступил в эпоху информатизации.
Параллельно с глобальной информатизацией человеческого сообщества развивался процесс увеличения и накопления научных знаний, что вызвало потребность в овладении способами и приемами пользования всем огромным культурным наследием. С целью обработки всевозрастающих информационных массивов объективировался процесс интеграции идей и методов самых различных научных дисциплин.
Диалектическое единство процессов дифференциации и синтеза человеческих знаний ярко проявилось в развитии таких научных направлений, как экономическая экология, молекулярная биология, химическая физика, математическая физика и т.д. На стыке, на первый взгляд, взаимоисключающих друг друга наук появлялись наиболее значимые и перспективные научные открытия и достижения. Это происходило в определенных условиях, когда собственные возможности прогрессивного развития конкретной научной отрасли оказывались ограниченными и малоэффективными.
Подобный процесс охватил и сферу социально-гуманитарных наук, более всего страдающих от эксформации. Неслучайно в последние десятилетия оживился интерес научных работ-
ников этой среды к нетрадиционным, интеграционным методам познания.
В философской литературе накоплен значительный опыт изучения особенностей познания общественных и социальных явлений (Э.В. Ильенков, П.В. Копнин, В.А. Кутырев, В.А. Лекторский, В.И. Мишин, Н.Н. Моисеев, В.Н. Порус, Б. Рассел, М.А. Розов и др.).
Философская рефлексия исторического движения привела отечественных и зарубежных мыслителей к разработке фундаментальных проблем философии истории (Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, Н.И. Кареев, В.М. Межуев,
А.С. Панарин, Н.С. Розов; Х.-Г. Гадамер, Г. Зиммель, Р.Дж. Коллингвуд и др.). Философия истории, по мнению Н.И. Кареева, домысливает недостающие связи, делает это, исходя из своих представлений о должном, основанных на знании общих законов развития [1]. Ю.И. Семенов утверждает, что задачей философии истории является выявление специфики исторического познания [2, с. 10]. Частным приложением общих философских принципов в специальной области исторического исследования именует философию истории Л.А. Журавлев [3, с. 6]. Р.Дж. Коллингвуд этим понятием обозначает особую область философского исследования, связанную с проблемами исторического мышления [4, с. 366]. Общим является мнение, что философия не может отделить исследование познания от исследования того, что познается. Неслучайно многие отечественные социально-исторические исследования содержат философскую концепцию мировой и российской истории.
Вместе с тем сегодня философы ушли от отождествления философии истории с историческим познанием, свойственного, например,
Н.А. Бердяеву [5, с. 20], от фокусирования проблематики философии истории на изучении исторического познания. Крупный специалист по данной проблеме А.И. Ракитов называет философию истории подсистемой исторического познания [6, с. 144], считает, что философия истории выполняет внутри исторического познания роль теоретического знания. Философию истории возвращают к онтологической проблематике, а «фундаментальная проблема теории познания истории состоит в следующем: как из реальных событий создается научное построение, именуемое нами историей» [7, с. 532], - считает немецкий философ Г. Зим-мель.
Методологические проблемы социальноисторического познания поднимали многие философы и историки (Б.А. Грушин, И.А. Гобозов,
В.А. Дьяков, Г.М. Иванов, В.Ж. ^лле, Н.Г. fe-зин, В. Виндельбанд, П. Рикер, K.r. Гемпель, Э. Трельч и др.). И.А. Гобозов в своих трудах рассматривал проблемы исторического познания и исторического сознания, их особенностей, освещал этапы, критерии истинности исторического познания. Особое внимание обратил на принцип историзма и исследовательские методы исторической науки, сделал важное заключение: «...истинные знания можно получить лишь тогда, когда методы и средства исследования сами являются истинными» [8, с. 62]. Сущность эмпирического и теоретического уровней исторического знания и познания, методологические проблемы исторической науки, в частности проблема получения вторичной информации как информации более высокого уровня, поднимались Н.Г. Азиным [9]. Н.П. Французова показала логическую структуру исторического познания, представила исторический метод как определенную последовательность этапов исторического познания [10].
KP. Поппер сводил предмет исторического познания исключительно к исследованию единичных, специфичных и уникальных явлений, дискуссионно трактовал принцип историзма и историцизма [11]. Подвластность истории истинному познанию вызывала сомнение у П. Рикера [12]. В. Виндельбанд отличительную черту исторического познания видел в его преимущественной эмпиричности, потому относил историческую науку к описательным наукам [13]. Значительное место в методологии анализа исторического знания занимает KX. Гемпель [14].
Историческая наука и философия вносили и вносят основной вклад в социально-историческое познание цивилизационных процессов, но если философия склонна преподносить обобщающие представления и картины, то историческая наука находится на передовом рубеже научно-исследовательского осмысления исторического развития человечества. Соприкосновение и взаимодействие исторической науки с информационными потоками выявило ее несостоятельность в способности оперировать глобальными массивами исторической информации, исторических источников.
Нетрафаретные исследователи-историки нашли выход из данного тупика через развитие квантификационного направления в исторической науке. K чести отечественных ученых-гуманитариев отставание их от западных коллег составляло считанные годы, но уже к 1990-м годам квантификационное направление советских историков признавалось одним из ведущих в мире. Значительную роль в развитии кванти-
фикации в исторической науке сыграли научные труды «шестидесятников» И.Д. Ковальчен-ко, Ю.Ю. Кахка, Х. Лиги, В.А. Устинова. После их публикаций заметно возрос интерес к применению в исторических исследованиях современного математического аппарата и вычислительной техники.
Под квантификационным исследованием (квантификация - количественное выражение качественных признаков [15, с. 261]) стали понимать применение количественного анализа, компьютерных технологий и математического моделирования в социально-историческом познании. Инновационный подход оказался естественным продолжением решения фундаментальной проблемы теории познания истории: как из реальных событий идентифицируется научное построение, именуемое нами Историей.
Новое исследовательское направление вошло в естественно-противоречивое состояние взаимодействия с традиционными конкретноисторическими методами. Непонимание между сторонниками традиционных методов и сторонниками нового, квантификационного метода исследования сохраняется. Научно-толерантной видится позиция основателя отечественной квантификации И.Д. Ковальченко: количе-
ственные данные являются лишь отправным моментом исследования, количественные методы исторического исследования при всей их точности и высокой эффективности являются лишь одним из методов исторических исследований, который имеет свой диапазон применения и должен сочетаться с другими, традиционными методами [16, с. 22].
Объектом квантификации в этой связи становились те источники, которые содержали большой объем первоначальной информации, позволяющей выявлять внутренние и внешние взаимосвязи отраженных в документах социальных явлений, устанавливать степень адекватности, т.е. исторической достоверности. Наиболее объективный научный анализ процесса взаимодействия в неразрывной связи и в едином потоке большого числа явлений возможен лишь с привлечением большого массива разнообразных данных, при этом усилилась необходимость не столько в вовлечении в научный оборот новых источников (экстенсивный подход), сколько в добывании таких сведений, которые не выражены в источнике явно (интенсивный подход).
Исходя из этого, историки привлекают к количественной обработке и математическому анализу массовые исторические источники -нарративные документы, литературные и науч-
ные тексты, материалы периодических изданий, которые содержат особенно большой объем скрытой информации, включающей сведения о структуре изучаемых объектов. Характерными чертами таких источников являются большой объем единиц наблюдения, однородность содержащейся в них информации, наличие независимых, случайных признаков.
В условиях бурно нарастающего потока информации историческая наука все более ощущает потребность в количественной методике анализа увеличивающегося массива документов. Кроме того, квантификационное исследование стремится к использованию всех доступных источников, что позволяет составить целостное, а не фрагментарное представление об изучаемых процессах и явлениях.
Основополагающим достоинством кванти-фикационного метода является проникновение исследователя в пучину информационного потока и извлечение оттуда латентного знания. Традиционный исследовательский подход не всегда позволяет выявлять существенные особенности содержания источников, он направлен на определение ведущих тенденций общественного развития, на вскрытие многих содержательных сторон исследуемого материала. Однако любой источник несет в себе двойную информацию - непосредственно выраженную и скрытую. Латентная (скрытая) информация представляет собой взаимосвязи явлений действительности, выраженные через определенные признаки. Ее возможно получить посредством формализованного анализа документов, т.е. используя количественные и математические методы. Выявленная вторичная информация - информация более высокого структурного уровня, позволяющая, в свою очередь, считать ее новой информационно-источниковой базой. Она не может быть выявлена традиционными описательными методами. Тем самым повышается информативная отдача источников.
Квантификационный исследовательский метод эмпирически подтверждает высказанный почти два столетия назад немецким теологом, философом Фридрихом Шлейермахером (17681834) тезис «понимать лучше автора». Данный тезис подразумевает усиление «полноты чувств» интерпретирующего и проникновение исследователя в объективное значение текста. Знаменитый парадокс Ф. Шлейермахера гласит, что исследователи больше видят и больше могут извлечь из источников информации, нежели современники и даже творцы этих источников: «Ведь то, что представляется первым и последним в каком-либо произведении, не всегда есть
его глубочайшее содержание. Если бы вы только умели читать между строк!» [17, с. 73].
Мышление и бытие, по Ф. Шлейермахеру, соотносительны друг с другом. Однако с позиции научного познания исследователь вольно или невольно приспосабливает бытие к своим идеям/идеалам. Человек - раб своей эпохи, объективно он никогда не сможет на теоретическом уровне выразить и прочувствовать чаяния, мысли и поступки человека другой эпохи. Исследовательское представление, считает Ф. Шлейер-махер, «.открывает горизонты по ту сторону современных границ человечества и есть истинное высшее вдохновение, все равно, есть ли оно лишь новое пробуждение исчезнувшего прошлого или непроизвольное и бессознательное пророчество о том, что будет в грядущем» [17, с. 108]. Мышление, стремящееся к знанию, идентифицирует себя с реальным бытием, пытаясь соотнести его с бытием прошлым. Исследователь, таким образом, обречен на историческую недостоверность, необъективность. Единственный способ избежать подобного - вовлекать в научный оборот максимум исторических источников, документов той эпохи.
При максимальном вовлечении источниковых материалов создается парадоксальная ситуация: современник своей эпохи, творящий Историю, отрезан от цельной информации, будучи ограничен пространством и временем, а исследователь, пишущий Историю, оперирует таким емким массивом информации, находящимся вне времени и вне пространства, который позволяет ему более репрезентативно освещать исторический процесс той далекой от него эпохи, основываясь на информации очевидцев.
Kвантификационный метод позволяет объективно проиллюстрировать данный парадокс в предложенном автором конкретном историческом исследовании.
В современном отечественном информационном пространстве все чаще приходится слышать словосочетания «оранжевая опасность», «оранжевая угроза», «болотные оранжисты», предвещающие социально-политические потрясения. Данные понятия предполагают искусственно созданную ситуацию массового гражданского возмущения, завершающуюся социальным выступлением, бунтом с целью замены властных субъектов. С помощью квантифика-ционного метода мы утверждаем, что подобное «оранжевое» явление наше отечество претерпело на рубеже 1980-1990-х годов. Перестройка всех сторон жизни общества, предпринятая с i985 г., вылилась в радикальные изменения в советском государстве и завершилась государ-
ственными переворотами 8 декабря 1991 г. и 21 сентября - 4 октября 1993 г.
Оранжизм этого периода проявился в целенаправленном формировании посредством коммуникативных возможностей средств массовой информации антисоциалистического общественного сознания с последующим общественным одобрением радикальных изменений общественно-политического строя. Позиция средств массовой информации с 1989 г. определялась четко обозначившейся мировоззренческой конфронтацией двух политических сил, одна из которых проповедовала линию «больше социализма», а другая - «больше капитализма». Сенсационные дискурсы на страницах популярнейших советских «толстых» журналов «Знамя», «Новый мир», «Огонек» и др. повергли в мировоззренческий шок и социально -ожидаемое восхищение читающую советскую публику.
Значительная часть творческой интеллигенции газетных и журнальных коллективов, находясь на стыке мировоззренческих катаклизмов и общественно-политических веяний, вставала на позицию негативного отношения к советской истории, выражала свою приверженность либерально-демократическим ценностям. Негативно-оценочный советско-публицистический бум, в том числе на страницах журналов «Знамя», «Новый мир», подготавливал крушение Советского Союза, закрепление основ «сувереннодемократического» государства, родившегося на руинах развенчанного социалистического идеала.
В центре мировоззренческого столкновения, широкой общественно-политической дискуссии по проблемам прогрессивного развития общества, в котором формируется новое историческое сознание, основанное на более глубоком осмыслении всей сложности исторического пути, пройденного страной после крушения монархии, оказалась проблема сущности и содержания Октябрьской социалистической революции как судьбоносного для страны события.
Квантификационный взгляд на исторические публикации того периода на страницах прессы позволил выявить тенденции и технологии целенаправленной деятельности средств массовой информации по «исправлению» общественного/исторического сознания советского населения.
Научно-исследовательский квантификаци-онный метод контент-анализа дал автору возможность получить количественные характеристики публикаций об Октябрьской революции 1917 г. на страницах литературно-худо-
Таблица 1
Журнал «Знамя» 1985 год 1986 год 1987 год 1988 год 1989 год 1990 год 1991 год 1992 год 1993 год 1994 год
Всего публикаций в журнале 192 187 192 188 164 173 161 142 169 163
В том числе количество публикаций об Октябрьской революции 4 5 10 9 12 11 21 27 17 10
Из них: количество негативно-оценочных публикаций 0 1 2 1 4 7 20 25 16 10
Таблица 2
Журнал «Новый мир» 1989 год 1990 год 1991 год 1992 год 1993 год 1994 год
Всего публикаций в журнале 228 168 217 214 197 227
В том числе количество публикаций об Октябрьской революции 37 32 44 41 25 37
Из них: количество негативно-оценочных публикаций 31 30 44 39 25 36
жественных и общественно-политических журналов «Знамя» и «Новый мир» на рубеже 80-90-х годов двадцатого столетия. Применение метода контент-анализа, использование компьютерных технологий, количественные операции позволили не только получить информацию об исследуемых объектах в виде количественных характеристик, но и представить их в табличном виде (табл. 1).
Табличное отображение проблемных публикаций журнала «Знамя» за 1985-1994 гг. (табл. 1) дало возможность представить тенденцию знаменской историко-популяризаторской деятельности: пик публицистического напора на советскую ментальность и социалистическое историческое сознание совпал с пиком общественно-политического крушения советской государственности.
Акторы политические действовали на политическом пространстве, а акторы публицистические генерировали в общественном сознании негативную оценку октябрьским событиям со страниц журнала «Знамя». Это были, в первую очередь, представители филологической науки - писатели (7 публикаций), поэты (4), литературоведы (6), а также философы (4), политологи (2). Писательский состав авторов негативно-оценочных публикаций представляли деятели, имевшие или серьезные претензии к социалистическому государству, или оказавшиеся в эмиграции - М. Булгаков, Ф. Искандер, А. Аверченко, В. Максимов. Рассказы А. Аверченко утверждали мнение, что после октябрьского переворота «невежественные большевики» ввергли Россию в экономический хаос, ни-
щету, правовой беспорядок. Подобный смысл октябрьских и послеоктябрьских событий подчеркивали и представленные в журнале поэты
З. Гиппиус, Н. Клюев, Л. Лосев, К. Померанцев. Среди знаменских литературоведов выделялся представитель русской парижской эмиграции, по определению И. Бунина, «лучший критик в эмиграции» Г. Адамович. Если судить о публицистической активности представителей философской мысли, то авторами всех основных негативно-оценочных публикаций оказались эмигранты первой волны Г.П. Федотов, Л. Шестов и философ-эмигрант послевоенного времени Г.С. Померанц.
Квантификационный метод констатирует латентно-информационное заключение: на фоне разительных идеологических перемен в обществе редколлегия журнала «Знамя» избрала метод привлечения к публицистической деятельности по негативному освещению Октябрьской революции в основном представителей русского зарубежья и дореволюционных деятелей культуры. Великое дело - воскрешать преданное забвению достояние, но при нарушении философской категории меры происходит забвение истины: право формировать общественное сознание населения в перестроечные и постперестроечные годы было монопольно отдано противникам Октябрьской революции, сторонникам крушения созданной ею политической системы. Конъюнктурно-заказные авторы стали определять мировоззренческую направленность знаменской публицистики.
Квантификационный метод вскрывает подобную картину и в отношении журнала «Но-
вый мир». Уже с 1989 г. в журнале доминировали негативно-оценочные публикации об Октябрьской революции (табл. 2).
Среди профессионально-корпоративных групп в негативном освещении истории Октябрьской революции выделялись писатели и поэты - явные противники революции или не принявшие ее современники (А. Платонов, М. Цветаева, И. Соко-лов-Микитов, С.Н. Толстой). Лейтмотивом их оценки оставались насилие и террор. Серия публикаций литературных трудов писателя-дис-сидента А.И. Солженицына явилась выдающимся событием деятельности журнала в целом. Октябрьскую революцию писатель называл «разрушительнейшей физической революцией XX века».
Отличие новомирской исторической публицистики от знаменской - более активное участие в антиоктябриане представителей философской, исторической, экономической, социологической наук. Причина их расширенного представительства в авторском составе журнала видится через призму отношений данных ученых с Советской властью. Авторами всех негативно-оценочных философских публикаций были российские эмигранты первой волны (Е.Н. Трубецкой,
С.Л. Франк, Ф.А. Степун, Л.П. Карсавин, И.А. Ильин). В стане ученых-историков, социологов и политологов доминировали зарубежные исследователи (Д. Штурман, М. Восленский, А. Авторханов) и ученые русского зарубежья (П. Сорокин). Авторами негативно-оценочных экономических публикаций были высланный из Советской России в 1922 г. Б.Д. Бруцкус и активный деятель белого движения в России П.Б. Струве - управляющий иностранными делами в последнем русском некоммунистическом правительстве генерала Врангеля в Крыму. На сознание читателей обрушивался трафаретный набор утверждений: В.И. Ленин заменил демократию диктатурой, социалистическая революция создала тоталитарное государство, красный террор был закономерным продолжением революции.
Целенаправленные публикации знаменских и новомирских авторов формировали у читателей суггестивное отношение к социалистической революции и ее деятелям. В сознание читателей внедрялась неизбежность «научного» предсказания о крушении советской политической системы. Тем самым население подготавливалось к «оранжевому» варианту ликвидации советской системы власти, произошедшей в 1993 г.
Квантификационный метод позволил выявить информационно-коммуникативные технологии, способствовавшие формированию общественного сознания в русле либеральнорыночных ценностей.
Список литературы
1. Кареев Н.И. Философия, история и теория прогресса // Очерк русской философии истории. Антология / Сост. Л.И. Новикова, И.Н. Сиземская. М.: ИФРАН, 1996. С. 219-233.
2. Семенов Ю.И. Философия истории от истоков до наших дней: Основные проблемы и концепции. М.: Старый сад, 1999. 380 с.
3. Журавлев Л.А. Позитивизм и проблема исторических законов. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. 312 с.
4. Коллингвуд Р.Дж. Идея истории: Автобиография / Пер. с англ. М.: Наука, 1980. 485 с.
5. Бердяев Н.А. Смысл истории. Новое средневековье. М.: Канон+; Реабилитация, 2002. 446 с.
6. Ракитов А.И. Историческое познание: Системно-гносеологический подход. М.: Политиздат, 1982. 303 с.
7. Зиммель Г. Избранное. Том 1. Философия культуры / Пер. с нем. М.: Юрист, 1996. 670 с.
8. Гобозов И.А. Смысл и направленность исторического процесса. Изд-во Моск. ун-та, 1987. 222 с.
9. Козин Н.Г. Познание и историческая наука (Эмпирический и теоретический уровни знания и познания и историческая наука). Изд-во Саратов. унта, 1980. 150 с.
10. Французова Н.П. Исторический метод в научном познании (вопросы методологии и логики исторического исследования). М.: Мысль, 1972. 303 с.
11. Поппер К.Р. Объективное знание. Эволюционный подход / Пер. с англ. М.: Эдиториал УРСС, 2002. 384 с.
12. Рикер П. История и истина / Пер. с фр. СПб.: Изд-во «Алетейя», 2002. 400 с.
13. Виндельбанд Вильгельм. Избранное: Дух и история / Пер. с нем. М.: Юристъ, 1995. 687 с.
14. Гемпель К.Г. Логика объяснения: Пер. с англ. М.: Дом интеллектуальной книги, Русское феноменологическое общество, 1998. 240 с.
15. Булыко А.Н. Большой словарь иностранных слов. 35 тысяч слов. М.: «Мартин», 2006. 704 с.
16. Ковальченко И.Д. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований. Заметки и размышления о новых подходах // Новая и новейшая история. 1995. № 1. С. 3-33.
17. Шлейермахер Ф.Д. Речи о религии к образованным людям ее презирающим. Монологи / Пер. с нем. СПб.: Изд-во «Алетейя», 1994. 333 с.
100
А.В. Грехов
QUANTIFICATION METHOD: SEARCHING FOR LATENT INFORMATION
A.V. Grekhov
Socio-historical knowledge is based on mass information sources. The traditional method of source research in the conditions of the current information boom cannot yield verifiable conclusions. Quantification methods make it possible to compress and group data sets. The media become the object of quantification studies. The interaction of traditional and quantification methods of socio-historical research provides a modern way for obtaining scientific findings.
Keywords: quantification, methodology, social consciousness, historical consciousness, information, mass information sources, information space, information and communication technology.
