CC BY
46
«КУРДСКАЯ ПОЛИТИКА» ТУРЦИИ В РЕГИОНЕ ЛЕВАНТА: ИСТОРИЯ ВОПРОСА
© Ануфриенко С.В.* *, Бостанов М.Э.*
Пятигорский государственный лингвистический университет, г. Пятигорск
В статье дается характеристика внешнеполитического курса Турции по отношению к курдской проблеме в исторической ретроспективе. Авторы делают вывод о том, что Турция будет продолжать поддерживать стремления курдов к автономизации, используя курдскую проблему как рычаг воздействия на политику стран Леванта.
Ключевые слова внешняя политика, курдский вопрос, Турция, Левант, глобализация.
Находящаяся у власти уже более 12 лет Партия справедливости и развития (ПСР), придерживающаяся идеологии глобализма, полностью пересмотрела политику турецкого государства по отношению к курдам. Курдские районы превратились из территории, стремящейся к автономии и независимости, в пространство, входящее в зону ответственности Турции как регионального центра мировой системы. Термин «меньшинства» перешел в категорию атавизмов, оставшихся в наследство от республиканской истории, когда в рамках идеологии уравнивающего турецкого национализма активно пропагандировалось равенство всех этнорелигиозных групп, спаянных в едином котле турецкой нации. Правительство Р.Т. Эрдогана признало не только наличие курдского вопроса в стране и осудило поступки кемалистов (в частности, подавление дерсимских курдов в 1937-1938 гг.) [2, с. 51; 17, с. 22-23], но и сняло запрет с использования курдского языка в школах и в СМИ [6, с. 109; 16, с. 98].
ПСР отказалась от устаревшего, кемалистского подхода к национальной идентичности [3, с. 156; 10, с. 132; 11, с. 94-95], предполагавшего, что всякий проживающий в Турции гражданин является турком. Взамен ПСР предложила понятие «многоуровневой идентичности» [1, с. 127; 7, с. 71; 9, с. 69]. Требования курдов до прихода к власти ПСР вызывали страх в среде турецкой элиты, опасавшийся распада или федерализации страны, противоречащей кемалистской модели национального устройства [5, с. 115; 14, с. 147-148; 15, с. 124-125]. ПСР же увидела в этих требованиях возможности для расширения зоны своего влияния в рамках выстраивающейся системы транснационального управления.
* Доцент кафедры Конфликтологии, связей с общественностью и журналистики, кандидат политических наук, доцент.
* Аспирант кафедры Конфликтологии, связей с общественностью и журналистики.
Политические науки
53
Политика ПСР по отношению к курдам не есть абсолютно новое явление, объясняемое потребностями глобализации. Идеологи ПСР сформулировали свои принципы внутренней и внешней политики, опираясь на опыт турецко-курдского сотрудничества, уже имевший место в турецкой истории, а именно во время войны за независимость и в первые годы существования Республики. Во время борьбы за независимость Турции курдские племена в основном выступали на стороне приверженцев М. Кемаля [22, с. 3]. Курды были достаточно широко представлены и в первом парламенте республиканской Турции. Из 23 восстаний против новой власти, произошедших до 1924 г., только 3 по составу участников были курдскими. Но вскоре возникли серьезные межнациональные разногласия. По конституции 1924 г., в полном соответствии с кемалистской концепцией «нации на основе гражданства», население страны было признано «турками» (под этим термином понимались все лица, проживающие на территории государства и имеющие турецкое гражданство). Но в реальности негласной основой такого национального консенсуса стало признание «полноценными турками» всех говорящих по-турецки мусульман-суннитов ханифитского направления. В глазах создателей Республики ханифитская ветвь суннизма ассоциировалась с секуля-ризмом и «умеренным исламом». Остальные группы населения, в том числе и курды, по сути, оказались вне этого «национального большинства», носившего в значительной степени религиозный характер [13, с. 31]. Ассимиляция путем перехода на турецкий язык и смены, как минимум, на внешнем уровне религиозной «ориентации» для большинства представителей этих групп была абсолютно неприемлема. В результате курды были вовлечены в 16 из 17 восстаний, произошедших в Восточной Анатолии с 1924 по 1938 гг. [20, с. 280-281].
ПСР, понимая опасности, таящиеся в курдской проблеме, и хорошо зная историю своей страны, обеспокоилась поддержкой среди курдов. Отчасти ей удалось заручиться такой поддержкой. Стремления к автономии и самоопределению более заметны на юго-востоке страны, где руководящие посты в местных администрациях практически полностью заняты представителями Партии мира и демократии (ПМД), выступающей сателлитом РПК. Основные требования курдов, которые в той или иной степени демонстрируют поддержку ПМД, сводятся к отказу от унитарного характера республики и созданию на территории Турции курдской автономии, которую планировалось создать еще в 1922 г. (основываясь на положениях Севрского и Лозаннского мирных договоров). В то же время, в так называемом «зеленом поясе» турецкого Курдистана (например, в таких городах как Г азиан-теп в провинции Ван) значительное число курдов поддерживает правящую партию - ПСР и выступает за сохранение унитарного характера Турецкой республики [8, с. 67].
54
ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ И ПРИКЛАДНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Новый подход ПСР к курдском вопросу проецируется и на внешнюю политику Турции. Левантийская политика Турции предполагает не только контакты с государствами, признанными мировым сообществом, но и отдельными этническими группами в их составе. Прежде всего здесь речь идет о курдах, проживающих в Ираке и Сирии. Турции, занявшей место регионального центра мировой системы со своими обязанностями и задачами, крайне трудно выстраивать необходимые отношения с курдами региона, принимая во внимание ее опыт конфликта с РПК на своей собственной территории. Тем не менее нынешние турецкие политики отчетливо понимают, что эффективное подключение курдов к своей сети контроля возможно лишь при поддержке их многолетнего стремления к обособлению от Багдада и Дамаска [4, с. 34].
Иракские курды уже не одно десятилетие ведут борьбу с властями в Багдаде. В период с 1919 по 1932 гг. в Ираке прошла целая серия восстаний, направленных на обретение большей национальной самостоятельности. Все эти восстания были подавлены иракской монархией, проводившей политику ассимиляции. Попытки создания новой иракской идентичности не вызывали энтузиазма у курдов, приводя лишь к усилению разрыва между ними и центральным правительством. Курды преследовались монархией вплоть до создания в 1932 г. современного иракского государства. Но и после этого курды продолжали оставаться объектом политических и культурных репрессий, этнических чисток и государственных преступлений. Планомерно осуществлялась политика арабизации страны, выливавшаяся в экономическую блокаду отдельных курдских населенных пунктов и переселение их жителей в специально созданные лагеря на юге.
Интеграция Иракского Курдистана началась вместе с войной в Персидском заливе. Турция играла в этом не последнюю роль, активно способствуя его отдалению от Ирака. Анкара развернула вдоль ирако-турецкой границы войска численностью 100000 человек и разрешила США использовать базу в Инджирлик для атак на режим С. Хусейна [21, с. 104]. Военные шаги дополнялись экономическими инициативами: Турция ввела эмбарго на торговлю с Ираком и перекрыла трубопровод Киркук-Юмурталык, идущий из Ирака в Турцию [18, с. 175]. После войны центры миросистемы, пытаясь защитить курдское население, решили установить в Ираке выше 36 параллели зону безопасности, закрытую для полетов любых самолетов иракских ВВС. Фактически эта зона отделила район проживания курдов от центральной части страны. Озал Т., будучи тогда турецким президентом, поддержал идею создания «безопасной гавани» на севере Ирака, апеллируя к необходимости остановить поток беженцев и повысить эффективность преследования повстанцев из РПК. Во многом курдская политика Турции в то время определялась желанием Т. Озала вывести свою страну из международной изоляции и не оказаться на периферии начавшегося процесса формирования нового мирового порядка.
Политические науки
55
Когда иракское правительство под международным давлением прекратило работу всех своих административных органов на курдской территории, Иракский Курдистан фактически превратился в независимое государственное образование. После проведения в 1992 г. выборов, позволивших сформировать Национальную ассамблею и правительство, Иракский Курдистан оказался под властью двух партий - Курдской демократической партии (КДП) и Патриотического союза Курдистана (ПСК). Вскоре между основными курдскими конкурирующими политическими группировками, имеющими разнонаправленные внешнеполитические ориентиры и разнообразные представления о распределении доставшейся им власти, вспыхнула гражданская война, затянувшаяся на 4 года [12, с. 358]. Турция заняла сторону КДП, тогда как Иран и Сирия заняли сторону ПСК. КДП обвиняла Тегеран в поддержке ПСК, выражавшуюся среди прочего и в переправке через границу нескольких тысяч своих солдат. Иран своими попытками пытался не допустить окончательного втягивания КДП в орбиту турецкого влияния [19, с. 33-40].
Успехи ПСК, ставшие возможными благодаря участию Ирана и Сирии, заставили Турцию оказать прямую помощь КДП. В 1995 г. Турция направила в северный Ирак 35-тысячный контингент, чтобы решить возникшую проблему. Турецкий президент С. Демирель даже высказал предположение о пересмотре линий турецко-иракской границы в пользу Турции. Однако он не пошел дальше словесных заявлений, опасаясь негативной реакции со стороны Ирана и арабских государств. В 1997 г. Турция дважды повторила военную интервенцию в Иракский Курдистан (операции «Молот» и «Рассвет»), пытаясь как и двумя годами ранее не допустить усиления роли Ирана.
В 2003 г. курды поддержали вторжение в Ирак с целью свержения режима С. Хусейна. При поддержке американских ВВС и сил специального назначения они открыли северный фронт против иракской армии и со временем захватили города Киркук и Мосул. Помощь открыла им дорогу в национальную политику. Так, М. Барзани, Дж. Талабани и три других представителя курдов вошли во временное правительство. Принятая в 2005 г. на референдуме конституция не только сохранила за курдами автономию, но и собственный правительственный аппарат, что соответствовало их требованиям федерализации. Конституция закрепила за курдами провинции Дахук, Эрбиль и Сулейманию. Курдское правительство получило право вносить изменения в национальные законы, прямо не попадающие под компетенцию национального правительства, право создавать собственные силы безопасности и открывать зарубежные посольства.
Таким образом, Анкара поддержала и будет поддерживать стремления курдов к автономизации, несмотря на то, что такая политика, на первый взгляд, кажется маловероятной, учитывая хронический страх старой турецкой элиты перед объединением курдов в единый фронт. Однако Турция, наладив отношения кооперации с курдами Леванта, получает целый ряд
56
ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ И ПРИКЛАДНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
преимуществ, сохраняя за собой роль регионального узла глобализации. Через нерешенную курдскую проблему Анкара может внедриться в политическую жизнь Сирии и Ирака, получив рычаги воздействия на Дамаск и Багдад, независимо от того, кто там будет находиться у власти.
Список литературы:
1. Волочаева О.Ф. Инверсия демократических практик как следствие деятельности новых политических акторов в контексте формирования информационного общества // Каспийский регион: политика, экономика, культура. - 2014. - № 2 (39). - С. 125-131.
2. Волочаева О.Ф. Информационно-культурная составляющая системы невоенных факторов национальной безопасности // Власть. - 2013. - № 2. -С. 50-52.
3. Волочаева О.Ф. «Виртуальность» и «бестелесность» как характеристика конфликтов в информационном обществе // Вестник Северо-Осетинского государственного университета имени Коста Левановича Хетагурова. -
2012. - № 4. - С. 156-159.
4. Гладырь М.В. Взаимоотношения России и Ирака в контексте курдского вопроса // Сборник конференций НИЦ Социосфера. - 2014. - № 33. -С. 33-36.
5. Гладырь М.В. Курдский вопрос и геополитика взаимоотношений стран Запада и Востока на Ближнем Востоке // Международный научно-исследовательский журнал. - 2013. - № 3-2 (10). - С. 115-118.
6. Гладырь М.В. Перспективы образования независимого курдского государства Южный Курдистан // Вестник Северо-Кавказского Федерального университета. - 2013. - № 5 (38). - С. 108-112.
7. Кизюков С. «Курдская проблема» во внешней политике Турции // Космополис. - 2007. - № 2. - С. 71-76.
8. Косов Г.В., Потапов В.А., Ширяев В.А. Политические сети: специфика современной архитектоники // Власть. - 2013. - № 10. - С. 64-69.
9. Косов Г.В., Потапов В.А., Ширяев В.А. Специфика современных политических сетей // Kant. - 2013. - № 2 (8). - С. 68-71.
10. Латыпова Д.Э. Концептуализация этнического конфликта в современной российской конфликтологии // Фундаментальные и прикладные исследования. - 2014. - № 13. - С. 130-135.
11. Латыпова Д.Э. Этнический конфликт в зарубежных конфликтологических теориях // Новое слово в науке и практике: гипотеза и апробация результатов исследований. - 2014. - № 12. - С. 93-95.
12. Линец С.И., Сидорова С.В. Политические аспекты современного международного терроризма // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - 2011. - № 1. - С. 353-361.
Политические науки
57
13. Потапов В.А. Генезис международных исламских неправительственных организаций в условиях политизации религии // Сборник конференций НИЦ Социосфера. - 2014. - № 15. - С. 30-33.
14. Политкина К.И. Феномен религиозного отчуждения // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - 2012. - № 12-3 (26). - С. 146-149.
15. Политкина К.И. Концепты «религиозная аномия» и «религиозный феномен» в анализе коллизий отчуждения индивида в современной цивилизации // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - 2012. - № 9 (2). - С. 124-128.
16. Сидорова С.В. Российские печатные средства массовой информации в противодействии терроризму на Северном Кавказе: дисс. ... канд. полит. наук. - Пятигорск, 2005.
17. Турция: новая роль в современном мире / Под ред. В.Г. Барановского, И.Я. Кобринской. - М.: ЦСА РАН, 2012.
18. Charountaki M. The Kurds and US Foreign Policy: International Relations in the Middle East since 1945. - London: Routledge, 2010. - 336 p.
19. Gunter M. Turkey and Iran Face Off in Kurdistan // Middle East Quarterly. - 1998. - Vol. 8. - № 1. - P. 33-40.
20. Kiri§ci K. The Kurdish Question and Turkish Foreign Policy // The Future of Turkish Foreign Policy / Ed. by L.G. Martin, D. Keridis. - Cambridge: MIT Press, 2004. - P. 277-314.
21. Larrabee S.F. Turkey Rediscovers the Middle East // Foreign Affairs. -
2007. - Vol. 86, № 4. - P. 103-104.
22. Mango A. Ataturk and the Kurds // Seventy-Five Years of the Turkish Republic / Ed. by S. Kedourie. - London: Frank Cass, 2000. - P. 1-25.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПРИРОДА СОВРЕМЕННОГО ЭКСТРЕМИЗМА И ТЕРРОРИЗМА
© Боташева А.К.*
Пятигорский государственный лингвистический университет, г. Пятигорск
В данной статье рассматривается политическая природа терроризма, его влияние на общество, последствия его реализации на практике. Ис-
* Профессор кафедры Конфликтологии, связей с общественностью и журналистики, доктор политических наук, доцент.
