CC BY
25
66. Казачество Северо-Кавказского края. Итоги переписи населения 1926 г. Ростов н/Д: Изд-во Сев.-Кав. краев. стат. упр., 1928. 99 с. С. 3, 7-11.
67. Известия Северо-Кавказского крайисполкома. Ростов н/Д, 1925. № 15. С. 15-17.
68. Воскобойников Г.Л. Казачество в Красной армии в 20-е-30-е гг. ХХ в. // Кубанское казачество: Три века исторического пути. Краснодар: Изд-во Кубан. гос. ун-та, 1996. С. 49-52.
69. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 200. Л. 91.
70. Микоян А.И. Партия и казачество. Статьи и речи. Ростов н/Д, 1925. С. 6, 7.
71. ГАРО. Ф. Р-1485. Оп. 1. Д. Д. 210. Л. 141об.
72. Сталин И.В. Заключительное слово по политическому отчету ЦК 23 декабря // Сталин И.В. Соч.: В 13 т. Т. 7. М.: ОГИЗ, 1949. 424 с. С. 357.
73. Известия ЦК ВКП (б). 1926. № 16-17.
74. ЦДНИКК. Ф. 8. Оп. 1. Д. 208. Л. 10-13 об.
3 сентября 2013 г.
УДК 316.752
КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОКИ МЕНТАЛЬНОСТИ
КАЛМЫЦКОГО ЭТНОСА
М.Е. Тюмидова
Ментальность - уровень индивидуального и общественного сознания; ее до самого последнего времени в нашей стране не принимали должным образом в расчет ни ученые, ни политики, сосредоточившиеся внимание преимущественно на идеологии. Современное общество признает существование религиозной, национальной, тоталитарной и другого рода ментальности. Ментальность является частью этнического сознания, которое в свою очередь считается одним из главных отличительных признаков этноса.
Этническая ментальность калмыков как целостность настоятельно требует ее всестороннего философско-культурологического исследования. В нем органически увязывается ее концептуальный анализ с мировоззренческими и методологическими тенденциями современного философского и общекультурного дискурса. Своеобразие нынешней постмодернистской ситуации как ситуации плюрализма культур и традиций ставит проблему выявления механизма формирования менталь-ности калмыков как целостности с учетом, прежде всего, глобальных кросскультурных взаимодействий. Отсюда возникает целый ряд важных для философского осмысления данной проблемы вопросов, в частности вопрос о границах, разделяющих универсальное
Тюмидова Марина Егоровна - лаборант кафедры философии и культурологии Калмыцкого государственного университета, 358014, г. Элиста, ул. Пушкина, 11, e-mail: [email protected], т. 8(84722)23542.
и самобытное, общечеловеческое и национальное. Актуальной видится задача поиска такого философско-культурологического дискурса, который представил бы этническую менталь-ность калмыков не только как целостность, но и смог бы объять и глубину постоянств (преемственности) и новизну изменений. Естественно, необходима разработка соответствующего понятийно-категориального аппарата проблематики, создание интеллектуального инструментария для серьезного научного описания и ее гармоничной интеграции в общее научное поле.
В этом смысле проблема философского осмысления ментальности калмыков как целостности представляет чрезвычайную методологическую важность при анализе идентичности калмыцкого народа. Он важен не только в контексте общих культурфило-софских размышлений, но и сохранения этносом своей исторически непрерывной, но видоизменяющейся идентичности. По мнению В.Н. Бадмаева, этнокультурная идентичность представляет собой не столько данность, которая нуждается в каком-либо подтверждении, сколько заданность для свободной самореализации и самоопределения [1].
Целостное осмысление ментальности калмыцкого народа важно для решения проблем его современной самоидентификации,
Marina Tyumidova - Laboratory, Department of Philosophy and Cultural Studies at the Kalmyk State University, 11, Pushkin Street, Elista, 358014, e-mail: [email protected], tel. +7 (84722)23542.
а также и для позиционирования относительно глобальных изменений, происходящих в мире. Как представляется, с помощью современного культурфилософского анализа можно ответить на вопрос, что происходит внутри этнического сознания калмыков в современных социокультурных условиях.
Следует отметить, что проблема мен-тальности калмыцкого народа практически не имеет соответствующей разработки в отечественной науке. В то же время нельзя не отметить ценные наблюдения дореволюционных авторов о психическом складе калмыков (Ф. Бюлер, Я.П. Дуброва, И.А. Житецкий и др.) [2]. Большое значение имеют исследования современных ученых, отражающих те или иные черты ментальности калмыков (В.Н. Бадмаев, Б.А. Бичеев, Н.Ц. Манджиев, М.С. Уланов и др.) [3]. Но в целом все данные об особенностях этнического характера, мен-тальности, мировоззрения калмыков весьма фрагментарны. Выявление целостной картины ментальности калмыцкого народа становится насущной необходимостью в наше время.
Анализ религиозных оснований ментальности калмыков показывает, что она во многом определялась евразийским характером российской цивилизации и имела синкретический характер. Истоки ойратской самобытной культуры уходят своими корнями в историю древних народов Центральной Азии, Тибета и Индии. Очевидно, что в основе калмыцкой культуры и ментальности лежит древняя буддийская традиция, вобравшая в себя и элементы языческих представлений. Особым образом ментальность калмыка прослеживается в его концепции жизни, которая вбирает в себя буддийскую философию и языческие философско-этиче-ские представления. Поэтому духовное ядро калмыцкой культуры имеет двойственную природу. Эта двойственность прослеживается во многих слоях и сферах культуры и почти во все периоды развития. Как в православие вплелись языческие празднества, традиции и обычаи (колядки, масленица и т.д.), так и в религиозной системе калмыков сохранились добуддийские обряды и верования.
Однако буддизм все же являлся доминирующем элементом в религиозно-мифологическом сознании калмыков. Принятие буддизма тибетского образца стало тем поворотным пунктом, который во многом определил всю дальнейшую историю калмыков
и формирование менталитета калмыцкого этноса. Буддизм стал важным средством самоидентификации для калмыцкого этноса в инокультурном и иноконфессиональном окружении. Он стал точкой отсчета для всей системы ценностей, на которой уже формировалось право, образование, формы политической жизни, этико-эстетические взгляды, искусство и литература.
Буддизм получил широкое распространение среди ойрат-калмыков, во многом потому, что оказался близок их менталитету. Действительно, жизнь калмыков-номадов в условиях бескрайнего степного пространства, где почти ничто не отвлекает внимание, безусловно, содействовала выработке созерцательного и в тоже время достаточно динамичного космического сознания, которое свойственно буддийской культуре.
Известно, что номад по-буддийски медлителен, сосредоточен на себе, немногословен, всегда находится в движении. Все это делает кочевника непривязанным к какому-либо установленному месту и способствует более глубокому осознанию буддийской доктрины о непостоянстве всего сущего. Свобода перемещения в пространстве занимает ключевое место в системе ценностей номада. Свободолюбивым калмыкам-кочевникам, несомненно, пришлась по душе относительно демократичная и толерантная буддийская религия, которая не вводила жесткого регулятора поведения и образа мышления. Кроме того, буддизм не стал полностью отвергать привычные культы и обряды, а лишь ассимилировал их, наполнив новым содержанием [4]. В результате, как отмечали дореволюционные исследователи, буддизм "так тесно соединился, сжился с кочевою жизнью народа, что тот и другой не могут разделиться между собою, не пошатнувши друг друга" [5].
Вхождение в культурный круг одной из мировых религий имело огромное значение для развития культуры калмыков. Принятие буддизма ойрат-калмыками знаменовало собой качественно новый этап в ее развитии. Буддизм в своей центральноазиатской форме стимулировал развитие различных форм духовной жизни общества. С принятием буддизма возникла национальная письменность, религиозная живопись и архитектура, храмовая музыка и танцы, калмыки приобщились к богатейшей буддийской литературе, познакомились с индийской философией и тибет-
ской медициной. Буддийские школы при ху-рулах сыграли исключительно большую роль в просвещении калмыцкого народа. Буддизм также сыграл огромную роль в сохранении этнокультурной идентичности калмыков. "Если бы религиозная зависимость от Тибета, родственная связь с Джунгарией и собственная письменность не поддержали народного характера, - писал известный монголовед XIX в. А.В. Попов о калмыках, - то, может быть, они совершенно потерялись бы между своими соседями" [6, с. 43].
Еще одним важным источником и одновременно проявлением ментальности является фольклор. В калмыцком фольклоре можно обнаружить не только обычаи и обряды, но и формы поведения в быту, которые теснейшим образом связаны с этническим сознанием калмыков. В калмыцком фольклоре нашли свое воплощение настроения и идеи, относящиеся к разным периодам, отражающим историю калмыцкого народа. Исследуя фольклорный аспект ментальности калмыков, мы анализируем фольклор как феномен литературного бытия, который достаточно точно выражает их этническую "ментальность", так как фольклор, на наш взгляд, представляет собой самое точное и верное отражение национального характера. Калмыцкий фольклор, будучи часть этнопедагогики и этнопсихологии, всегда играл исключительно важную роль в воспитании калмыцкой молодежи.
С уверенностью можно сказать, что главной жемчужиной калмыцкого фольклора является героический эпос "Джангар", носителями которого было отдельное сословие сказителей - джангарчи. В "Джангаре" нашли отражения нравственные принципы калмыков. Характерен эпизод, когда Зандан Герел, мать Хонгра, излечила раненого Джангара, трижды переступив через него. Стрела вылезла из лопатки, но застрял наконечник. Оказалось, что когда она была молодой, увидела, как "жеребец гнедой матку покрыл", и бросила на них "страстолюбивый" взгляд. После этого покаяния стрела выпала и Джангар был исцелен. Здесь утверждается, что нравственная чистота - это чистота помыслов, т.е. нельзя грешить даже в мыслях. Нравственно чистый человек не только сам обладает хорошим здоровьем, но и своей аурой способен позитивно влиять на окружающих [7].
На формирование менталитета калмыков большое влияние оказало историческое
развитие народа и особенности социально-экономической жизни. Среди исторических реалий, повлиявших на формирование менталитета калмыков, наиболее важными представляются: этногенез ойратов, монгольский имперский период, добровольное вхождение и развитие народа в составе Российского государства, наличие в течение более ста лет своей государственности, сложные и трагически перипетии истории ХХ века. В ходе исторического пути формировались представления о государстве и власти, патриотизме.
История Калмыкии - неотъемлемая составная часть истории России и ее народов. Калмыки, как известно, - потомки кочевников, средневековых ойратов Джунгарии (ныне - Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР). Истоки ойратской самобытной культуры уходят своими корнями в историю древних народов Центральной Азии, Тибета и Индии. В начале XVII в. калмыки, совершив трансконтинентальный (позже ставший и транскультурным) переход из Азии в Европу, добровольно вошли в состав Российского государства, заселив степи Южного Предуралья, Поволжья и Северного Кавказа. В результате было образовано Калмыцкое ханство, в границах которого сложилась особая монголоязычная народность на ойратской этнической основе - "улан залата хальмг".
Добровольно войдя более 400 лет тому назад в состав Российского государства, калмыки неразрывными узами связали свою судьбу с Россией, с народами России, в первую очередь - с русским народом. Конечно, взаимодействие кочевников-калмыков, пришедших из глубин Азии с русскими и другими народами России не могла быть совсем бесконфликтным - слишком разным был культурный уровень народов. Вместе с тем русско-калмыцкие отношения правомерно рассматривать как особую форму культурного взаимодействия - региональный диалог культур.
Говоря об изменениях, происшедших в этническом сознании современных калмыков и связанной с ними новой ментальности, необходимо отметить несколько важных моментов. Во-первых, можно говорить о единой общероссийской ментальности ("едином туранском психологическом типе", говоря словами евразийцев), которая присуща представителям всех российских этносов в силу совместного российского (советского) "ме-
сторазвития"; во-вторых, современной калмыцкой ментальности в силу процесса глобализации присущ определенный эклектизм, сочетание ценностей этнической (сохранение языка, религии, обычаев и т.д.) и современной глобальной культур (влияние информационных технологий, глобального английского языка, миграционная активность и др.).
ЛИТЕРАТУРА
1. Бадмаев В.Н. Национальная идентичность в поликультурном пространстве Юга России. Элиста: Изд-во Калм. ун-та, 2012. 80 с. С. 23.
2. См. напр.: Бюлер Ф.А. Кочующие и оседло живущие в Астраханской губернии инородцы // Отечественные записки. 1846. Т. 47. № 7. С. 1-28; Дуброва Я.П. Быт калмыков Ставропольской губернии до издания закона 15 марта 1892 г. Казань: Типография Императорского Университета, 1898. 239 с.; Житецкий Ир.А. Очерки быта Астраханских калмыков. Этнографические наблюдения
1884-1886 гг. М.: Типография М.Г. Волчанинова, 1893. 73 с.
3. См.: Бадмаев В.Н., Манджиев Н.Ц., Уланов М.С. Этнофилософия калмыков (опыт философско-куль-турологического исследования). Элиста: Изд-во Калм. ун-та, 2012; Бичеев Б.А. Дети Неба - Синие Волки. Мифолого-религиозные основы этнического сознания калмыков. Элиста: Изд-во Калм. ун-та, 2005. 200 с.
4. Уланов М.С. Буддизм в социокультурном пространстве России. Элиста: Изд-во КалмГУ, 2009. 236 с. С. 91.
5. Крылов А. Умственное и нравственное развитие донских калмыков. Новочеркасск: Области Войска Донского типография, 1873. 58 с. С. 19.
6. Попов А. Краткие замечания о приволжских калмыках // Журнал Министерства народного просвещения. 1839. Ч. 22. С. 17-46.
7. Джангар. Калмыцкий народный эпос. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1989. 363 с. С. 35.
28 августа 2013 г.
УДК 929.5
РЕКОНСТРУКЦИЯ РОДОСЛОВНОЙ В.Г. НАУМЕНКО -ВОЙСКОВОГО АТАМАНА КУБАНСКОГО КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА
В ЗАРУБЕЖЬЕ
А. В. Дюкарев, И.А.Дюкарева
Вячеслав Григорьевич Науменко (1883-1979), уроженец ст. Петровской Кубанской области, фигура недостаточно освещенная в отечественной историографии. Боевой офицер, участник Первой мировой войны, после революции 1917 года в рядах Белой армии. С 1920 по 1958 год занимал должность Войскового Атамана Кубанского казачьего войска в Зарубежье, приложив все свои силы для сохранения казачества в эмиграции.
Историко-генеалогическое исследование конкретного рода на значительном временном отрезке предполагает осуществление двух последовательных этапов - создание поколен-
Дюкарев Андрей Викторович - старший преподаватель кафедры обществоведческих дисциплин Краснодарского краевого института дополнительного профессионального педагогического образования, 350075, г. Краснодар, ул. Сормовская, 167, e-mail: [email protected];
Дюкарева Ирина Анатольевна - учитель СОШ № 70 г. Краснодара, 353086, г. Краснодар, ул. Игнатова, 49, e-mail: [email protected].
ной росписи и реконструкцию истории рода в контексте истории страны [1]. При этом в историко-генеалогическом исследовании предпочтение отдается именно поколенной росписи, а не таблице, так как роспись позволяет зафиксировать все необходимые сведения о каждом представителе исследуемого рода, не ограничивая их объем.
Среди многообразия форм и методов фиксации генеалогической информации, целесообразно обратиться к системе поколенной росписи, выполненной в соответствии с нисходящим родословием при нумерации Або-вилля, когда в номер определенного представителя рода включаются порядковые номера
Andrey Djukarev - senior lecturer of the Social Science Disciplines at the Krasnodar Regional Institute for Advanced Professional Teacher Education, 167, Sormovskaya Street, Krasnodar, 350075, e-mail: [email protected];
Irina Djukareva - teacher at the School № 70 Krasnodar, 49, Ignatova Street, Krasnodar, 353086, e-mail: [email protected].
