CC BY
24
164
Вестник Нижегородского университета! им. Н.И. Лоб ачевского, 2019, № 2, с.164-170
Ф И Л О Л О Г И Я
УДК 81-112
КУЛЬТУРНАЯ ЗНАЧИМОСТЬ СЛОВА ТРУД В XX ВЕКЕ: РЕФЛЕКСЫ ДРЕВНЕРУССКОГО КОНЦЕПТА
© 2019 г. А.В. Алексеев
Московский городской педагогический университет, Москва
avalekseev74@yandex. т
Поступила в редакцию 11.04.2018
Исследуются изменения символической составляющей концепта труд от древнерусского периода до XX века. Используются методы Петербургской школы концептологии и исторической лексикологии. Концепт труд анализируется с помощью лексико-семантического описания имени концепта, его производных и синонимов. Установлена преемственность средств выражения культурной значимости от древнерусского языка до современного: синонимическая пара трудъ и подвигъ - генетивная конструкция подвиг труда - устойчивое выражение трудовой подвиг. Установлено, что символическое значение «тяжелый труд - приближение к Богу» было преобразовано в истории русского языка в символическое значение «тяжелый труд - гражданское достоинство».
Ключевые слова: историческая лексикология, лексическая семантика, культурная значимость, концепт, лексема труд, семема, семантический признак, древнерусский язык, образ, понятие.
В современном русском литературном языке основ ное прямое значение слова труд, «целесообразная деятельность человека» [1, с. 1348], отражает научное понятие, используемое в экономике, социологии и смежных дисциплинах. Такое значение выражает понятийную форму концепта в трактовке Петербургской школы концептологии, в соответствии с которой имя концепта (слово) признается основным его репрезентантом, а в семантической структуре выделяются минимум три содержательные формы: понятие, образ и символ. Эти формы преобразуются в истории языка и исследуются средствами исторической лексикологии, поскольку «каждое слово в потенциале способно пройти путь семантического развития от первоначального неопределенного образа до культурного символа через стадию понятия» [2, с. 34].
Неосновные значения современного слова выражают образную составляющую концепта, которая отличается от понятийной неопределенностью границ, уточнением содержательных признаков при употреблении слова. Закономерно толковые словари современного русского языка не вполне последовательны в характеристике неосновных значений труда (при определении их количества, разграничении, описании). Словарь С.И. Ожегова (1975 г.) выделяет четыре значения труда [3], словарь
Д.Н. Ушакова - четыре значения (не тождественные словарю С.И. Ожегова) и два оттенка [4], словарь С.А. Кузнецова - пять значений и один оттенок [1], в МАС - три значения и три оттенка [5], в БАС - шесть значений и семь оттенков [6]. Словарные толкования различаются не только степенью дробности, но и определением границ между семемами: у С.И. Ожегова и С.А. Кузнецова указано отдельное неосновное значение «работа, занятие»; в МАС и у Д.Н. Ушакова синоним работа используется при толковании первого, основного значения; в МАС выделен оттенок основного значения «повседневные занятия, хлопоты, заботы»; в БАС «деятельность» и «работа» - самостоятельные значения, а «конкретное занятие» и «хлопоты, заботы» - оттенки значения «работа».
Таким образом, семантические аспекты, выражаемые синонимами слова труд, разграничены лексикографами так (фигурными скобками выделены значения, обычными - оттенки): Д.Н. Ушаков: {деятельность - работа} - {занятие - забота}; БАС: {деятельность} - {(работа) - (занятие) - (забота)}; МАС: {(деятельность - работа) - (занятие - забота)}; С.И. Ожегов: {деятельность} - {работа - занятие}; Кузнецов: {деятельность} - {(работа - занятие) - (забота)}. Подобное разграничение зависит от способа отражения понятия в толковании лексического
значения. С.И. Ожегов, БАС, С.А. Кузнецов выделяют особое значение, соотносимое с научным понятием «целенаправленная деятельность», противопоставляя его второму, образному значению. Причем БАС делает это наиболее последовательно, демонстрируя при помощи системы оттенков вариативность образного значения, его зависимость от контекста. Д.Н. Ушаков и МАС толкуют основное значение труда фактически с опорой на языковое, обыденное понятие, которое формируется в языковой картине мира в результате расширенной реализации понятия научного: в обыденной речи не соблюдается понятийная точность различительных признаков, внимание говорящего сконцентрировано не на интенсионале (содержании понятия), а на экстенсионале (объеме понятия), то есть словом выражается преимущественно наглядный образ. Характерно, что для указания на неосновные значения словари преимущественно используют синонимические толкования («работа, занятие», «хлопоты, заботы» и др.): в значении, отражающем образную форму концепта, сложнее выделить различительные признаки.
При описании места слова-концепта в культуре его понятийная форма наименее информативна, поскольку понятия имеют, как правило, наднациональный, универсальный характер. В то же время образная часть концепта обладает национально-исторической спецификой, и семантическая структура многозначного слова за счет репрезентации неосновных значений эксплицирует концепт в значительной полноте. Соответственно труд - это деятельность, понимаемая как «конкретные занятия», «хлопоты, заботы», «усилие, старанье» [6], то есть осмысленная деятельность человека, связанная с преодолением трудностей. Эти собственно лексикологические выводы, связанные с описанием отдельного слова, находят подтверждение в более широких исследованиях концептологов: отмечается что труд - это «напряженная и длительная (ср. «усилие, старанье». - А.А.) творческая (трудная) деятельность, осуществляемая по долгу совести («терпение и труд всё перетрут») с особым вниманием к процессу (трудовой) (ср. «хлопоты, заботы». - А.А ), а не к результату его, как в деле (вещь), и не к его качеству, как в работе (грязнаяработа)» [7, с. 398].
Из приведенной цитаты видно, что слово-концепт формируется за счет оппозиций в системе, в том числе за счет синонимических оппозиций. Тот же принцип действовал и в древнерусский период, причем образная составляющая концепта была шире, а ряд синонимов был иным, нежели в современном языке. Исто-
рические словари выделяют от тринадцати до двадцати четырех семем древнерусской лексемы троудъ (в качестве семем целесообразно рассматривать и значения, и их оттенки, поскольку, как показано выше, граница между ними не может быть отчетливо определена даже для современного материала). Подобная широкая многозначность включает аспекты древнерусского образа, как сохранившиеся в современном языке, так и утраченные впоследствии: «физическое напряжение», «усилие», «физическое страдание», «изнурение», «боль», «болезнь», «горе», «беспокойство», «забота», «услуга», «старание», «занятие», «поступок», «деятельность», «результаты деятельности» (подробнее см. [8, с. 132-133]). Описание аспектов образа позволяет сделать выводы о месте труда в древнерусской культуре: труд обязательно был связан со значительным физическим и психическим напряжением, доходящим до страдания. Синонимами слова троудъ являлись существительные печаль, скърбь, болтзнъ, страсть: концепт выражал категорию мученичества, сегодня отчасти отражаемую только производными словами: натрудить «привести в болезненное состояние». Подобная семантика является наследием общеславянского концепта, в котором «присутствует отношение к работе, труду как к чему-то тяжелому, насильственному» [9, с. 106].
Помимо перечисленных выше, древнерусское слово троудъ выражало также значения «благочестие», «подвижничество», «грех (борьба с грехом)», «духовный подвиг»: такие семемы выражали символическую часть концепта. В структуре современного полисеманта труд символические признаки не реализуются в виде особых значений: для их выделения необходим анализ культурных коннотаций в тех или иных контекстах. В древнерусском языке последовательно реализовывался особый тип лексического значения - символическое; его основное свойство - удвоение означаемого. Анализ подобных значений позволяет наиболее уверенно говорить о ценностном уровне концепта, поскольку именно «в системе духовных и культурных ценностей народа слова нередко получают новое, символическое значение» [10, с. 49].
В церковных контекстах, связанных с тематикой аскетизма и духовной борьбы, выражаемый древнерусским словом троудъ образ физического страдания становился означаемым для выражения христианской добродетели, возникало характерное для символа удвоение означаемого: троудъ => {«физическое страдание» => «освобождение от греха (от греховных страстей), приближение к Богу»}. Фигурными скоб-
ками здесь обозначена структура символического значения, ср. употребление слова в Житии Феодосия (подчеркнуты маркеры первичного и вторичного означаемого): Отьць же нашь Феодосии предавъся Богу и преподобьнууму Антонию, и оттолт подаяшеся на труды те-лесьныя, и бъдяше по вся нощи въ славословле-нии Божии, съньную тягость отвръгъ, къ въздьржанию же и плътию своею тружаяся, рукама дтло свое дтлая [11]. Указанные выше семемы «духовный подвиг», «подвижничество», «благочестие», «борьба с грехом» обладали схожей символической структурой: {«страдание, тяготы» => «приближение к Богу»}; поэтому все перечисленные семемы могут рассматриваться как различные оттенки единого символического значения. Такими оттенками выражалось мировосприятие православного аскетизма, в соответствии с которым только через преодоление земных трудностей, через физическое страдание возможно достичь спасения души.
Реализация символического значения слова троудъ определялась свойствами синтагмы -употреблением эпитетов ттлесьныи, чьрньчь-скыи, субстантивов в родительном падеже свлтыи, мученикъ, страстотьрпьныи. Кроме того, для указания на 'благочестие, подвижничество' использовалось распространенное древнерусское средство номинации символических смыслов - парное сочетание синонимов. В Успенском сборнике (ХП-ХШ вв.) из 65 случаев употребления слова троудъ в 33 контекстах представлено символическое значение «благочестие, подвижничество», из этих контекстов в одиннадцати использованы парные сочетания: троудъ и въздьржание, троудъ и молитва, съмтрение и троудъ, троудъ и подвизание, троудъ и подвижение, подвигъ и троудъ, страсть и троудъ. В отдельных контекстах наблюдается объединение нескольких пар в развернутый ряд, ср.: втрою и подвигъмь дтяния ихъ и троуды собою съконьчавающа. Усп. сб. 111г [12]. Наиболее последовательно символическое значение актуализируется сочетанием слова троудъ с лексемой подвигъ и ее производными подвизание, подвижение; также неоднократно встречается в Успенском сборнике глагольное словосочетание подвизати сл троуды (тв.п.).
В синонимической паре троудъ и подвигъ (подвигъ и троудъ) первый компонент, троудъ, выражал означающее символа, «физическое страдание, напряжение», второй, подвигъ, -означаемое символа, «движение к Богу». В древнерусском языке сочетание подвигъ — тро-удъ не было самым распространенным ни для
слова троудъ, ни для слова подвигъ. Регулярным сочинительное сочетание подвигъ — трудъ стало в церковнославянском языке: в соответствующем подкорпусе НКРЯ - 42 вхождения сочетания подвигъ и трудъ (чаще во множественном числе, иногда с распространением другими синонимами); сочетание трудъ и по-двигъ (и в единственном, и во множественном числе) имеет 62 вхождения. Ср.: Мног1и подвигъ и трудъ потребенъ въ молитвахъ, якт да wбрящемъ несмущенное состояте мысли. Доб-ротолюбие, ч. 2 [13]. Но и времене долга, и труда и подвига ттлесна же и душевна не мала, и понуждения многа и продолжительна ко исправлению требуетъ. Добротолюбие, ч. 2 [13].
С XVII века преобладающей единицей русской ментальности сделалось понятие как содержательная форма концепта, ориентированная на логическое мышление [14, с. 402]. В этих условиях символические значения слова трудъ начали утрачиваться, хотя в письменной традиции они сохранялись до начала XVIII столетия (подробнее см. [8, с. 136-137]). Со второй половины XVIII века понятийное содержание концепта трудъ, несомненно, осознавалось как более актуальное по сравнению с символическими и образными аспектами: об этом свидетельствуют словарные толкования в академических словарях конца XVIII - начала XIX вв. Ср.: «1) Упражнеше; употреблеше тЬлесныхъ силъ или разума на совершеше какой-либо вещи, работы съ нЬкоторымъ напряжешемъ ума или съ заботою. Юйждо свою мзду прiиметъ по своему труду. I Корине. 5. 8» [15, с. 797]. В приведенном толковании основное значение соответствует понятию, вместе с тем образный и символический аспекты концепта также в некоторой степени отражены словарем. Образная часть концепта (устаревающие семемы) указана в качестве дополнительных признаков основного значения (выделены в цитате подчеркиванием). Символический аспект концепта (культурная значимость труда) показан через прецедентное употребление слова трудъ в тексте Евангелия.
Однако в середине XIX века академический словарь 1847 г. уже не отразил подобных коннотаций, сохранив только понятийные признаки: «1) Упражнеше въ работЬ. Возмите на себя трудъ изслЬдовать это дЬло» [16, с. 302]. В толковании В.И. Даля (1866 г.) учтены образные признаки: «работа, заня-пе, упражненье, дЬло; все, что требуетъ усилш, старанья и заботы; всякое напряженье тЬлесныхъ или умственыхъ силъ; все, что утомляетъ» [17, с. 399]. В примерах употребления В.И. Даль указал сочетаемость с актуализацией символической коннота-
ции («Велики труды его къ Богу (богомолъ, ве-ликопостникъ)»), однако такое употребление не отграничено в словаре от всех прочих, образных - видимо, символическое значение не осознавалось и не вычленялось.
В текстах XIX века по-прежнему употреблялось для выражения символического значения традиционное сочинительное сочетание подвигъ и трудъ - в рамках церковно-религиозного и/или сознательно архаичного дискурса: Так пожила блаженная Юлиания! Таковы ее подвиги и труды. Ф. И. Буслаев. Идеальные женские характеры Древней Руси (1858) [13]. Если направишься на великое пощение, бдение, подвиги и труды, потом ослабеешь в них: то не малодушествуй... Епископ Игнатий (Брянчани-нов). Отечник (1863) [13]. В этих случаях реа-лизовывалось традиционное символическое значение {«физическое страдание, напряжение => приближение к Богу»}. Вместе с тем в текстах XIX века можно видеть пути преобразования традиционного парного синонимического сочетания. За каждым из элементов прежней пары закреплялись определенные стороны концепта, связанные с сословным осознанием ценности труда, и вместо устойчивой синонимической пары возникал свободный ряд однородных членов. Ср. пример с использованием уточняющих определений: .говорил мне безрукий старик Скобелев, столько же известный своими военными подвигами, как и литературными трудами... М.А. Корф. Записки (1838-1852) [13]. В подобных случаях реализо-вывалось уже не единое символическое значение, но отдельные понятийные: подвиг «воинская доблесть», труд «созидательная умственная или физическая деятельность».
На рубеже XIX-XX веков, по данным НКРЯ, была впервые зафиксирована в письменности подчинительная конструкция подвиг труда. Первоначально для слова подвиг было возможным управление родительным падежом только по отношению к однородному ряду: Вы не поверите, с каким наслаждением я перечитываю теперь деяния народов, подвиги ума и труда. В.П. Авенариус. Школа жизни великого юмориста (1899) [13]. Одиночное несогласованное определение труда обнаруживается только в контексте общественного (социально-экономического) понимания трудовой деятельности: .дум о будущем, о полном превращении в крестьянина и о подвиге труда на пользу ближних. А.К. Шеллер-Михайлов. Дворец и монастырь (1900) [13].
Употребление генетивной конструкции подвиг труда сделалось регулярным уже в советский период, в контексте революционной и со-
циалистической идеологии: Я уверен, что люди, убитые за три года войны, сумели бы в это время осушить тысячеверстные болота нашей родины, оросить Голодную степь и другие пустыни, соединить реки Зауралья с Камой, проложить дорогу сквозь Кавказский хребет и совершить целый ряд великих подвигов труда для блага нашей родины. Максим Горький. Несвоевременные мысли (1917-1918) [13]. С помощью генетивной конструкции, более соответствующей синтаксису современного русского языка, чем древнерусская синонимическая пара, в XX веке происходила экспликация новой культурной коннотации и реализовывалось новое символическое значение. В приведенном примере означающее и означаемое символа могут быть соотнесены следующим образом: {«сложные и тяжелые общественные работы (задачи)»: осушить болота, оросить степь, проложить дорогу => «гражданский идеал советского человека»: благо родины}. Частотность генетивной конструкции подвиг труда, по данным НКРЯ, была не слишком велика, однако данное сочетание употреблялось не только в первые годы советской власти, но и в более позднее время: Это был памятник создателям первых искусственных спутников Земли, совершившим этот подвиг труда, изобретательности, отваги. И.А. Ефремов. Туманность Андромеды (1956) [13].
Однако основной номинацией для новой концептуальной формы стала в XX веке атрибутивная конструкция трудовой подвиг. Такая конструкция впервые была употреблена в письменности, по данным НКРЯ, в конце XIX века, но нового концептуального смысла она при этом еще не выражала: А тебе - куда же сладить с ним, эзопом? Если уже хочешь непременно принять на себя в супружестве трудовой подвиг, так найди жениха хорошего, трезвого, работящего... а это — что?! Сказано: гнусь-человек, гнусь он и есть... А.В. Амфитеатров. Мечта (из сборника «Бабы и дамы») (1893) [13]. В приведенном примере можно наблюдать юмористическое переосмысление традиционных коннотаций. До 1944 года в художественной литературе и чаще в публицистике 30-х годов отмечаются единичные употребления выражения трудовой подвиг, при этом уже выражается коннотация советского коммунизма: Огромная сила социалистического притяжения неудержимо влекла людей на трудовые подвиги, и если были у каждого человека свои побочные, личные побуждения, элементы тщеславия, корысти, карьеризма - эти чувства перерабатывались, оттирались, вытеснялись основным характером движения.... В.К. Кетлинская. Мужество (1934-1938) [13]. Как пока-
зывает график частотности НКРЯ, при распределении найденных 117 вхождений по годам резкий пик частотности выражения трудовой подвиг приходится на середину 40-х - середину 50-х годов - после предшествующих единичных примеров. В последующие годы вплоть до нашего времени сохраняется меньшая, но сравнительно устойчивая частотность, которая, видимо, свидетельствует о состоявшейся фразео-логизации выражения трудовой подвиг.
Введение атрибутивный конструкции трудовой подвиг в активный речевой оборот было связано с речью И.В. Сталина, посвященной 27-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции, - в 1944 году. Характерно, что в предшествующих выступлениях И.В. Сталина слово труд использовалось без коннотации, в прямом номинативном (понятийном) значении, в социально-экономическом контексте: Основной силой в деле переделки крестьянина в духе социализма является новая техника в земледелии, машинизация земледелия, коллективный труд крестьянина, электрификация страны. И.В. Сталин. Об индустриализации и хлебной проблеме (1928) [13]. Только с началом Великой Отечественной войны в текстах И.В. Сталина появляется слово подвиг, а употребление слова труд начинает сопровождаться коннотацией - например, за счет употребления эпитета: Можно с полным основанием сказать, что самоотверженный труд советских людей в тылу войдёт в историю, наряду с героической борьбой Красной Армии, как беспримерный подвиг народа в защите Родины. И.В. Сталин. Доклад ... по случаю 26-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции (1943) [13]. И лишь в указанной выше речи 1944 года произошло соединение двух номинаций в одном атрибутивном сочетании трудовой подвиг - точнее можно сказать, что была произведена реконструкция, теперь уже в советском употреблении, древнейшей, церковнославянской парной номинации. О том, что смысловой потенциал атрибутивной конструкции осознавался автором, свидетельствует следующий факт: в указанной речи слово подвиг употреблено пять раз, из них три раза в составе рассмотренного словосочетания, ср.: Рабочий класс Советского Союза совершил великий трудовой подвиг в нынешней войне. И.В. Сталин. Доклад. по случаю 27-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции (1944) [13].
Для понимания сформировавшейся семантической структуры рассмотрим контекст с выделением маркеров символического значения: ...Беспримерные трудовые подвиги советских
женщин и нашей славной молодёжи, вынесших на своих плечах основную тяжесть труда на фабриках и заводах, в колхозах и совхозах; трудовые подвиги советских людей в тылу, равно как и немеркнущие ратные подвиги наших воинов на фронте, имеют своим источником горячий и животворный советский патриотизм. И.В. Сталин. Доклад по случаю 27-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции (1944) [13]. Первый из выделенных маркеров актуализирует означающее символа, образ тяжелого труда; второй маркер актуализирует символическое означаемое, культурную ценность. Можно заключить, что в 1944 году в речи И.В. Сталина было актуализовано новое символическое значение: трудовой подвиг => { «тяжелый, самоотверженный труд» => «гражданское достоинство советского человека, любовь к Родине»}. С момента указанного употребления выражение трудовой подвиг стало воспроизводиться в готовом виде и приобрело статус фразеологизма.
У нового символа означающее соотносилось в первую очередь со словом трудовой, означаемое - со словом подвиг. Рассмотренная структура отражает преемственность советской кон-цептосферы по отношению к концептосферам церковнославянской и древнерусской. При сохранении семантической модели - { «тяжелый труд» => «сакральная ценность (движение к Богу ^ гражданское достоинство)»} - произошла трансформация синтаксической модели: подвиг и труд ^ подвиг труда ^ трудовой подвиг. Несмотря на то что главным компонентом рассмотренного словосочетания является слово подвиг, приведенное выше символическое значение, несомненно, эксплицирует культурную коннотацию слова труд, является элементом его советской культурной значимости.
Выражение трудовой подвиг наиболее активно употреблялось в «сталинский» период в публицистическом стиле, при этом сакральные ценности могли уточняться: Волго-Донской судоходный канал имени В.И. Ленина, торжественное открытие которого было отпраздновано 27 июля, вдохновляет советский народ на новые трудовые подвиги во имя торжества коммунизма. Анатолий Антонов. Голоса молодых (1952) // «Сталинское знамя», 1952.08.03 [ 1 3]. Закрепление устойчивого словосочетания трудовой подвиг в языке подтверждается его регулярными поздними фиксациями: .И частица его трудовой сноровки, умелости, прекрасной рабочей удали несомненно сливается с историческим трудовым подвигом народа, прошедшего пятилетки, годы войны и послевоенного строительного напряжения. А.Т. Твар-
довский. Рабочие тетради 60-х годов (1964) [13]. В тех случаях, когда фразеологизм проникал в разговорный стиль, происходило переосмысление его содержания и коннотации, в результате утрачивалось указанное выше символическое значение: Так что по части обзора трудовых подвигов Саньки — тебе, Миха, первое место и золотая медаль. Юлий Даниэль. Письма из заключения (1966-1970) [13]. В современном языке деконструкция символического значения сопровождается указанием на устойчивый и прецедентный характер выражения: Поэтому мы не видим ничего особенного в словосочетании «трудовой подвиг», напротив, оно стало для нас привычным с детских лет. Светлана Леонтьева. Трудовое детство // Отечественные записки, 2003 [13].
Проведенный анализ демонстрирует историческую устойчивость и одновременно подвижность концепта труд: наблюдается воспроизведение и преобразование церковнославянской культурной значимости в языке советской эпохи. Для XX века характерно взаимное проникновение в параллельные дискурсы номинаций концепта, связанных с церковнославянской традицией, с одной стороны (труды и подвиги), и актуальных для советской идеологии, с другой (трудовой подвиг). Ср.: Свершилось... Народ наш достиг вершин своих трудов и подвигов. Неслыханная высота истории. Невиданное время. Н. Погодин. Свершилось!.. (1945) // Известия, 1945.05.09 [13]. ...Пребудет бессмертным имя этого мудрейшего святителя Православной Церкви, выдающегося церковного деятеля, трудовой подвиг которого составит эпоху в жизни Церкви. Николай (Ярушевич), Митрополит Крутицкий и Коломенский. Слово, сказанное в Патриаршем соборе в день годового поминовения Святейшего Патриарха Сергия (15 мая 1945 г.) // Журнал Московской Патриархии, 1945. № 06 [13]. Таким образом, следует признать, что советский концепт труд и в образном, и в символическом планах отражал национально-историческую специфику русской культуры во всей ее полноте.
Список литературы
1. Большой толковый словарь русского языка / Сост. и гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб.: Норинт, 2000. 1536 с.
2. Колесов В.В. Концепт культуры: образ - понятие - символ // Вестник СПбГУ. Серия 2: История, языкознание, литературоведение. 1992. № 3. С. 30-40.
3. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1975. 846 с.
4. Толковый словарь русского языка. В 4 т. Т. 4 / Под ред. Д.Н. Ушакова. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. слов., 1940. 1502 с.
5. Словарь русского языка. В 4 т. Т. 4 / Под ред. А.П. Евгеньева. М.: Русский язык, 1988. 800 с.
6. Словарь современного русского литературного языка. В 17 т. Т. 17. М.-Л.: Академия наук СССР, 1965. 2126 с.
7. Колесов В.В., Колесова Д.В., Харитонов А.А. Словарь русской ментальности. В 2 т. Т. 2. П-Я. СПб.: Златоуст, 2014. 592 с.
8. Алексеев А.В. Семиотические категории языка и культуры при диахроническом анализе лексики. М.: МГПУ, 2013. 164 с.
9. Маркова Е.М. Типология семантических трансформаций праславянской лексики и ее отражение в русском языке. М.: Изд-во МГОУ, 2007. 254 с.
10. Бабурина К.Б. Этнолингвистический аспект в исторической лексикографии // Вопросы языкознания. 1997. № 3. С. 48-52.
11. Библиотека литературы Древней Руси. Т. 5. СПб.: Наука, 1997. 527 с.
12. Успенский сборник XII-XIII вв. М.: Наука, 1971. 768 с.
13. Национальный корпус русского языка [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www. ruscorpora.ru (дата обращения: 25.12.2015).
14. Колесов В.В. Философия русского слова. СПб.: Юна, 2002. 444 с.
15. Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный. СПб.: Императорская Ака-дем1я Наукъ, 1822. Ч. VI. 1478 с.
16. Словарь церковно-славянского и русского языков. Т. IV. СПб.: Императорская Академ1я Наукъ, 1847. 408 с.
17. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 4. М.: Типограф1я Т. Рисъ: 1866. 626 с.
THE CULTURAL MEANING OF THE WORD TRUD (WORK) IN THE 20TH CENTURY: THE REFLECTION OF THE OLD RUSSIAN CONCEPT
A. V. Alekseev
The subject of the paper is the symbolic component of the concept of trud and its changes from the Old Russian period to the 20th century. The methods of the Petersburg school of conceptology and historical lexicology are used. The word trud is analyzed with the help of lexical-semantic description of the concept name, its derivatives and synonyms. We have established the continuity of the cultural meaning from the Old Russian language to modern Russian: the synonymous pair trud i podvig - the syntactic construction podvig truda - the syntactic construction trudovoy podvig. It is concluded that the symbolic meaning of 'hard work - being closer to God' has been transformed in the history of the Russian language into the symbolic meaning of 'hard work - civic dignity'.
Keywords: historical lexicology, lexical semantics, cultural meaning, concept, the word trud, sememe, semantic feature, Old Russian language, image, notion.
References
1. Bol'shoj tolkovyj slovar' russkogo yazyka / Sost. i gl. red. S.A. Kuznecov. SPb.: Norint, 2000. 1536 s.
2. Kolesov V.V. Koncept kul'tury: obraz - ponyatie -simvol // Vestnik SPbGU. Seriya 2: Istoriya, yazykoz-nanie, literaturovedenie. 1992. № 3. S. 30-40.
3. Ozhegov S.I. Slovar' russkogo yazyka. M.: Russkij yazyk, 1975. 846 s.
4. Tolkovyj slovar' russkogo yazyka. V 4 t. T. 4 / Pod red. D.N. Ushakova. M.: Gos. izd-vo inostr. i nac. slov., 1940. 1502 s.
5. Slovar' russkogo yazyka. V 4 t. T. 4 / Pod red. A.P. Evgen'eva. M.: Russkij yazyk, 1988. 800 s.
6. Slovar' sovremennogo russkogo literaturnogo yazyka. V 17 t. T. 17. M.-L.: Akademiya nauk SSSR, 1965. 2126 s.
7. Kolesov V.V., Kolesova D.V., Haritonov A.A. Slovar' russkoj mental'nosti. V 2 t. T. 2. P-Ya. SPb.: Zlatoust, 2014. 592 s.
8. Alekseev A.V. Semioticheskie kategorii yazyka i kul'tury pri diahronicheskom analize leksiki. M.: MGPU, 2013. 164 s.
9. Markova E.M. Tipologiya semanticheskih trans-formacij praslavyanskoj leksiki i ee otrazhenie v russ-kom yazyke. M.: Izd-vo MGOU, 2007. 254 s.
10. Baburina K.B. Ehtnolingvisticheskij aspekt v is-toricheskoj leksikografii // Voprosy yazykoznaniya. 1997. № 3. S. 48-52.
11. Biblioteka literatury Drevnej Rusi. T. 5. SPb.: Nauka, 1997. 527 s.
12. Uspenskij sbornik XII-XIII vv. M.: Nauka, 1971. 768 s.
13. Nacional'nyj korpus russkogo yazyka [Ehlek-tronnyj resurs]. Rezhim dostupa: http://www.ruscorpo ra.ru (data obrashcheniya: 25.12.2015).
14. Kolesov V.V. Filosofiya russkogo slova. SPb.: Yuna, 2002. 444 s.
15. Slovar' Akademii Rossijskoj, po azbuchnomu poryadku raspolozhennyj. SPb.: Imperatorskaya Akademiya Nauk", 1822. Ch. VI. 1478 s.
16. Slovar' cerkovno-slavyanskogo i russkogo yazy-kov. T. IV. SPb.: Imperatorskaya Akademiya Nauk", 1847. 408 s.
17. Dal' V.I. Tolkovyj slovar' zhivogo veli-korusskogo yazyka. T. 4. M.: Tipografiya T. Ris": 1866. 626 s.
