CC BY
113
УЛЬТУРНАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ В РОССИЙСКУЮ ПРОВИНЦИЮ:
ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА УДК 351.85
Н. М. Великая1, А. А. Хохлов2
1Российский государственный гуманитарный университет 'Экспертный центр Института «Справедливый мир»
Статья посвящена проблемам культурной политики в провинциальных городах России. Рассматривается законодательная база, регулирующая сферу культуры, выделяются основные «болевые точки» в области управления культурными процессами, а также анализируются результаты и социальные последствия политики культурной интервенции в российскую провинцию на примере проекта группы Гельмана-Гордеева в Перми.
Статья основана на результатах экспертного интервьюирования, проведённого в рамках авторского исследовательского проекта «Культурная революция в Перми» (2010, 2014), а также экспертного опроса в рамках авторского исследовательского проекта «Культурная политика в стратегическом развитии малых и средних городов России» (2014). Формулируются критерии успешности проектов в культурной сфере. Сделан вывод об эффективности культуртрегерской активности в провинциальных городах и предложены рекомендации по оптимизации культурного процесса.
Ключевые слова: культура, актуальное искусство, культурная политика, креативные индустрии, культурная интервенция.
N. M. Velikaya1, A. A. Khokhlov2
Russian State University for the Humanities, The Ministry of Education and Science of the Russian Federation, Miusskaya sq. 6, 125993, Moscow, Russian Federation
2"Spravedliviy Mir" Institute, Bolshoy Gnezdnikovsky Lane, 9, Bldg 1, 125009, Moscow, Russian Federation
CULTURAL INTERVENTION IN THE RUSSIAN PROVINCE: ATTEMPT OF THE SOCIOLOGICAL ANALYSIS
The article is devoted to the problems of cultural policy in the provincial cities of Russia. We consider the legal framework regulating the sphere of culture, highlight the main "hot spots" in the field of regulation of cultural processes and analyze the results and social consequences of the policy of cultural intervention in the Russian province on the example of the Gordeev-Gelman group project in Perm.
The article is based on the results of the expert interviews, conducted as part of the author's research project "Cultural Revolution in Perm" (2010 and 2014), as well as expert survey within the framework of the author's research project "Cultural Policy in the strategic development of small and medium-sized cities in Russia" (2014). Criteria for the success of the projects in the cultural sphere are formulated. The conclusion about the effectiveness of kulturtregger activity in provincial cities is made and recommendations on optimization of the cultural process are givven. Keywords: culture, Russian province, contemporary art, cultural policy, creative industries, cultural intervention, kulturtregger.
ВЕЛИКАЯ НАТАЛИЯ МИХАЙЛОВНА — доктор политических наук, профессор, заведующая кафедрой политической социологии социологического факультета Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ)
VELIKAYA NATALIA MIKHAILOVNA — Full Doctor of Political Sciences, Professor, Head of the Department of Political Sociology, Division for Sociology, Russian State University for the Humanities
2ХОХЛОВ АНДРЕЙ АНАТОЛЬЕВИЧ — кандидат социологических наук, доцент, руководитель Экспертного центра Института «Справедливый мир»
KHOKHLOV ANDREY ANATOLIEVICH — Ph.D. (Sociology), Associate Professor, Head of the Expert center of the "Spravedliviy Mir" Institute
e-mail: natalivelikaya@gmail.com1, akhokhlov60@gmail.com2 © Великая Н. М., Хохлов А. А., 2016
Возникающая потребность оценить перспективы развития культуры в провинции связана с необходимостью формирования нового взгляда на культуру как возможный ресурс развития регионов.
Проблемы культурного развития территорий в России в последние годы были практически вытеснены из отечественного научного социологического дискурса. Вследствие известной практики финансирования культуры по остаточному принципу работа с данными статистики о разрушении культурной инфраструктуры закономерно приводила к выводу о глубоком кризисе культурной политики в современной России, прежде всего — в провинциальных городах.
Понятие «провинция» в России традиционно включает в себя ряд негативных коннотаций: «глушь», «захолустье», «дыра» и т.д. Во-первых, здесь имеет место влияние западноевропейской культуры, прежде всего французской, где термином «провинция» определяют всё, что не является столицей. Фактически здесь сталкиваются два стереотипа: провинция как место, где жизнь замерла навсегда, и полная энергии и новых возможностей столица. Во-вторых, имеющая место в России неравномерность территорий, прежде всего в плане доступа к культурным благам, постоянно воспроизводила такое понимание культурного пространства, при котором культура сосредоточена и приходит исключительно из столицы. Восприятие провинции как модернизируемой Центром окраины, своего рода культурной периферии отражает реальные социально-психологические стереотипы в российском общественном сознании.
Тем не менее сегодня этот термин при употреблении самими провинциальными жителями постепенно избавляется от негативного шлейфа. Он всё чаще используется как концепт, маркирующий культурные особенности. Становится «модным» искать местную идентичность и обустраивать культурную жизнь у себя на малой родине.
Попытки оживить культурную жизнь в зна-
чительной степени связаны не только с усилиями местных сообществ, но и с определённой активностью власти, как регионального, так и местного уровней. Это объяснимо, поскольку в России основным субъектом культурной политики и поныне остаётся государство, которому принадлежит важнейшая роль в регуляции, сохранении и развитии сферы культуры.
Кризис патерналистской модели государства, вызванный социетальной трансформацией российского общества, потребовал частичного перехода к партнёрской модели культурной политики. Перед сферой культуры ставилась задача научиться зарабатывать деньги, хотя бы частично покрывать расходы [4]. Однако переход этот начал происходить тогда, когда самих партнёров у государства ещё не появилось. Арт-рынок в России не сложился до сих пор, бизнес в качестве одного из партнёров в сфере культуры пока участвует очень слабо, а работники культуры не готовы действовать как рыночные акторы.
Более того, решению задач культурного развития в условиях реформ, проводимых в последние двадцать лет, отводилось второстепенное значение. Доминирующим стало мнение: «Разберёмся с экономикой, повысим уровень жизни населения, тогда и подумаем о культуре». Эта позиция демонстрирует не только чисто утилитарное отношение к культуре, но и примитивно-вульгарное понимание культурных процессов, согласно которому прямое финансирование может оперативно решить проблемы социально-культурного развития. Подобное упрощённое понимание культурной политики существенно сужает возможности социально-культурного развития регионов, оставляя за бортом ресурсные возможности «культурной индустрии» (Т. Адорно [10], М. Хоркхаймер [9]), «культурной экономики», «креативной экономики» (Howkins [13], Cunningham [11; 12]), джентрификации и других современных технологий инновационной модернизации территорий.
Изучению состояния и основных проблем реализации культурной политики в провинциальных городах России был посвящён экспертный опрос, проведённый в рамках двух авторских исследовательских проектов:
• «Культурная революция в Перми» (2010, 2014). В 2010 году было опрошено 36 экспертов, из них 24 — в Перми, по 6 человек — в Волгограде и Екатеринбурге, в 2014 году было опрошено 18 экспертов в Перми;
• «Культурная политика в стратегическом развитии малых и средних городов России» (2014). При реализации проекта были использованы средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта Институтом общественного проектирования по итогам VI Конкурса «Проблемы развития современного российского общества». Всего было опрошено 60 экспертов из 10 городов России (Саратов, Кострома, Ставрополь, Хвалынск, Кудымкар, Тотьма, Кинешма, Кяхта, Нерчинск, Вышний Волочёк).
Критерии отбора экспертов — включённость в культурный процесс, обусловленная профессиональным статусом, опыт работы в сфере культуры и искусства не менее десяти лет (в том числе музейные работники (не ниже начальников отделов), галеристы, журналисты, пишущие о культуре, сотрудники и(или) руководители отделов культуры городских администраций).
Закономерно, что опрошенные эксперты и в 2010, и в 2014 году констатировали, что в области управления культурными процессами доминировал подход, рассматривающий культурную сферу социума как второстепенную, не оказывающую существенного влияния на общественные изменения. Такое стереотипное суждение нашло широкое распространение среди чиновников различного уровня, что и стало одной из причин ограниченного финансирования культурной сферы.
И хотя эксперты в большинстве своём полагают, что упадок российской культуры преувеличен, четвёртая часть опрошенных определила состояние культуры как ката-
строфическое, связывая это с отсутствием государственной политики и государственной поддержки, с сокращением финансирования учреждений культуры.
Некоторые специалисты обратили внимание на специфику проводимой оптимизации расходов в культурной сфере, на сложности, которые испытывают институты культуры, то есть в основном на ту составляющую, которая существует за счёт государства: «Если говорить о культуре как инфраструктуре, то ДА, она находится в упадке. Если же говорить о "мозгах", то нет, упадка нет»1.
Несомненно, можно назвать много причин застойных явлений в культуре, они затрагивают разные уровни общественной жизни, и здесь мы видим существенный разброс мнений экспертов, что в определённой мере связано с профессиональной занятостью респондента и его специализацией.
Из 60 экспертов, представляющих 10 городов Российской Федерации, 55 выразили надежду на увеличение финансирования учреждений культуры, отмечая недостаточность денежных средств, а также отсутствие полноценной стратегии по поддержке культуры, в результате чего имеющиеся средства тратятся на точечные мероприятия. На первый план, таким образом, выходит проблема недостаточного финансирования, «всё упирается в деньги»2: «все крупные ресурсы сосредоточены в крупных городах. Они объявляются культурными столицами в кавычках, и основная масса населения остаётся очень далёкой от этих культурных услуг»3, «у нас очень много памятников федерального значения, к которым муниципалитет не может руки приложить, а госу-
1 Культурная революция в Перми: авторское исследование. 2010. Интервью № 7. Архив авторов.
2 Культурная политика в стратегическом развитии малых и средних городов: авторское исследование. 2014. Интервью: Вышний Волочёк № 6, Кинешма № 5, Кострома № 1, Кяхта № 1, Нерчинск № 1, Саратов № 2, 4, 5, 6, Ставрополь № 6, Тотьма № 2, 4, 6, Хвалынск № 4. Архив авторов.
3 Культурная политика в стратегическом развитии малых и средних городов: авторское исследование. 2014. г. Кудымкар. Интервью № 5. Архив авторов.
дарство не даёт средств на их сохранение»4.
На втором месте — причины, связанные с общим социально-экономическим климатом в стране, среди которых снижение качества образования, потеря массового потребителя качественных культурных продуктов, общее подорожание культуры, которая становится всё менее доступной массовому зрителю, превращаясь в элитарную, не только по содержанию, но, что печально, и по стоимости.
Обращали внимание эксперты и на коммерциализацию культуры, затронувшую в том числе и российские регионы, что привело к ухудшению качества массовой культуры: «массовая культура плоха не тем, что она массовая, а тем, что она коммерческая»5.
Кроме того, интервьюируемые говорили об исключённости России и, особенно, российской провинции из глобального культурного пространства: «Культурные процессы, которые происходят, нельзя отрывать от процессов, происходящих в мире» (эксперт № 22), «мало международных культурных проектов» (эксперт № 1)6.
Практически все эксперты указали на отсутствие государственной политики в области культуры. Остаточный принцип финансирования, отсутствие стратегических планов, отсутствие в регионах качественного образования в области культуры и искусства, сокращение образовательных учреждений и многие другие проблемы вызывают озабоченность и непонимание.
Примерами «болевых точек» в области регулирования культурных процессов могут служить:
• правила налогового режима;
• баланс прямого и косвенного финансирования культуры;
• механизмы наполнения бюджета культуры и иерархия бюджетов;
4 Культурная политика в стратегическом развитии малых и средних городов: авторское исследование. 2014. г. Нерчинск. Интервью № 4. Архив авторов.
5 Культурная политика в стратегическом развитии малых и средних городов: авторское исследование. 2014. г. Саратов. Интервью № 8. Архив авторов.
6 Культурная революция в Перми: авторское исследование. 2010 г. Интервью № 10. Архив авторов.
• правила и процедуры финансирования проектов и программ;
• механизмы формирования экспертных инстанций, советов и прочих органов;
• стимулирование хозяйственной активности учреждений культуры;
• сокращение образовательных учреждений в сфере культуры (закрытие многих филиалов вузов; курс на слияние учреждений);
• формирование культурно-девелоперских комплексов на принципах самофинансирования.
Почти все эксперты говорили и о несовершенстве законодательной базы в этой области. Многие утверждают, что культура скорее выживает вопреки законодательству, которое зачастую ещё и мешает. Обращается внимание на налогообложение, на отсутствие законов о творческих союзах и о статусе художников, на незащищённость интеллектуальной собственности в этой сфере: «прежде всего, нет авторского права, статус художника принижен». Если проанализировать нынешнее состояние законодательной базы, то все эти задачи в той или иной степени нашли отражение в законодательной базе Российской Федерации, регулирующей культурную сферу. Однако реальность во многом далека от декларируемых положений законодательных актов [3, с. 95—101]. Более того, развитие культурных процессов пошло в весьма неожиданном направлении. Если в 2010 году эксперты, помимо отсутствия собственно эффективной законодательной базы, отмечали ещё и отсутствие идеологии культурной политики, то сегодня они сокрушаются, что идеологизация культуры приняла консервативно-охранительное направление, когда не столько охраняется и сохраняется культурно-исторический потенциал и наследие, сколько душится всё новое и смелое. Попытки контролировать и ограничивать творческий процесс воспринимаются как посягательство на профессиональную и творческую свободу. Вмешательство государства в репертуарную политику, принятие кадровых решений на основании идеологиче-
ских разногласий не вполне отвечают уровню развития отечественной культуры, особенностям культурного процесса и в целом целям развития творческой активности сообществ.
КРЕАТИВНЫЕ ИНДУСТРИИ В КУЛЬТУРНОЙ ПОЛИТИКЕ
Творческая самодеятельность населения традиционно поощряется в любом социально ориентированном обществе. В настоящее время, в связи с переходом от индустриальной модели развития общества к постиндустриальной, в крупных российских городах на смену декоративно-прикладным формам творчества приходят новые форматы предпринимательской активности в сфере культуры. Сложился целый сектор в экономике, получивший название «культурное производство».
Большинство современных исследователей разделяет «широкий» подход к определению конкретных отраслей предпринимательской деятельности, имеющих непосредственное отношение к творчеству. Креативными инду-стриями называют деятельность в таких сегментах экономики, как реклама, архитектура, художественный и антикварный рынок, ремёсла, дизайн, мода, производство кино- и видеопродукции, программирование, в том числе создание развлекательных интерактивных программ и компьютерных игр, музыка, исполнительские искусства, издательское дело, теле-, радио- и интернет-вещание.
Иными словами, креативные индустрии — это отрасль экономики, которая занята производством творческого продукта, обладающего капиталом, выраженным в денежном эквиваленте.
Пионерами продвижения креативных индустрий в России стали Центр развития творческих индустрий (Санкт-Петербург) и Институт культурной политики (Москва), которые с 2003 года в рамках соглашения Министерства культуры Российской Федерации и Совета Европы развивали проект, направленный на внедрение технологий креативных индустрий в «пилотных» регионах (Архангельск, Петрозаводск, Тольятти,
Сургут и т.д.). На российском опыте стало очевидно, что без федеральной поддержки креативные индустрии, как инновационный сектор в культуре и экономике, могут надолго остаться маргинальными [5].
На этом фоне существенным прорывом в России в области развития культурного и социального потенциала региона и его использования для «брендирования» территории стали проекты, инициированные группой Гельмана-Гордеева. Полагаем, что формализация этого опыта поможет трансформировать точечные успехи в отдельных регионах в стабильно растущий потенциал формирования новых отношений между государством, бизнесом, творческой интеллигенцией и гражданским обществом.
В рамках «Пермского проекта» культура была заявлена как доминантное поле развития региона, а реализация проектов показала, что на основе взаимодействия инициативной группы и органов исполнительной власти можно добиться эффективного использования готовой городской инфраструктуры и освоения всего городского пространства. Проект существенным образом опирался на низовую культурную активность граждан. Заметим, что группа Гельмана-Гордеева пришла не на пустое место. Актуальное искусство в Перми активно развивалось с 1980-х годов. Это находило выражение в выставочных проектах, художественных акциях, авангардных театральных постановках конца 1980-х — 2000-х годов.
«Пермский проект», который журналисты назвали «культурной революцией имени Марата Гельмана» и который был поддержан сенатором от Пермского края, предпринимателем Сергеем Гордеевым и действующим тогда губернатором Пермского края Олегом Чиркуновым, начался осенью 2008 года с открытия выставки современного искусства «Русское бедное», которая объединила главных российских современных художников — от Юрия Альберта и Дмитрия Гутова до арт-группы "Recycle". Большую часть выставки составили работы из личного
собрания Марата Гельмана, её куратора и идеолога.
С этой выставки в здании Речного вокзала, который был отремонтирован на личные средства Гордеева, начал свою работу Музей современного искусства PERMM, получивший в 2009 году статус государственного краевого учреждения. Директором этого музея был назначен Марат Гельман. Он же вместе с Эдуардом Бояковым (режиссёр, один из основателей «Золотой маски») и Борисом Мильграмом (в то время областной министр культуры), заявив о намерении превратить Пермь в культурную столицу сначала России, а затем и Европы, разработал концепцию нового развития региона. У города впервые появился собственный логотип в виде большой буквы П, разработанный «Студией Артемия Лебедева».
В настоящее время в здании Речного вокзала выставки не проводятся из-за постоянного подтопления подвалов и высокого уровня влажности в помещении.
В период активной реализации проектов «пермской культурной революции» авангардные арт-практики и неформальные сообщества вышли на новый виток институализации: возникли Театр-сцена «Молот», Пермская арт-резиденция, Музей современного искусства PERMM, школа дизайна «Точка» и т.д.
За три года в Перми прошло более 12 событий культурной жизни, вызвавших широкий общественный резонанс: выставки, фестивали, форумы, в том числе фестиваль «Живая Пермь». Музей современного искусства PERMM в здании бывшего Речного вокзала, помимо выставки «Русское бедное», провёл «евангельский проект», фестиваль «Территория», акцию «Ночь в музее» и др.
В то же время выставки Музея современного искусства PERMM сопровождались бесконечными скандалами и громкими протестами со стороны пермской культурной общественности. Объектами насмешек пермяков и не только, в том числе в публичном пространстве, стали и содержание проектов, и характер их реализации, и даже знаменитая
буква «П», символ проекта и Перми.
Несколько лет активной культурной интервенции продемонстрировали, с одной стороны, возможность успешной реализации проектов в культурной сфере и перспективность использования культуры как потенциала для развития территорий, а с другой — выявили барьеры, сложности при использовании новых подходов к культурной политике.
Плюсы и УСПЕХИ «ПЕРМСКОГО ПРОЕКТА»
По мнению экспертов, позитивный опыт
реализации культурных проектов в Перми имеет несколько составляющих:
• продемонстрирована возможность осуществления масштабных проектов в области современной культуры в регионах;
• произошло качественное изменение культурного досуга в Перми;
• повысилась информационная и медийная известность Пермского края;
• активизировалось пермское культурное поле, создана активная арт-среда в регионе;
• наблюдалось оживление туристической отрасли в Перми;
• изменилась и расширилась структура потребления «культурного» продукта;
• доказано, что культура может стать реальным ресурсом развития территорий.
Очевидно, что экспертное сообщество поддержало в целом культуртрегерскую деятельность группы Гельмана в регионах. Половина экспертов уверена, что жители города и края также положительно относятся к проектам в области актуального искусства. Закономерно, что эксперты довольно высоко оценили результативность культурной интервенции в Перми, которая, кстати, вызвала существенный отклик в пермских СМИ и в информационном пространстве России в целом. Заметим, что и сегодня Гельман в СМИ часто фигурирует не как ньюсмейкер, но как автор именно «Пермского проекта», к опыту которого искусствоведы, эксперты, журналисты обращаются достаточно регулярно.
Как отметил Иосиф Бакштейн, директор
Института проблем современного искусства, комиссар Московской биеннале современного искусства: «Пермский культурный проект, безусловно, состоялся, именно поэтому даже после ухода Гельмана он будет развиваться. Марат создал так много нового и интересного для культурной среды Перми, что появился целый круг его коллег и единомышленников, которые обязательно продолжат начатые изменения. Другое дело, что им нужна будет поддержка, потому что уход Марата — безусловно, серьёзное испытание. Он очень много сделал для того, чтобы превратить Пермь в культурную столицу России, и действительно на какое-то время она ею стала: там появлялись важные художественные инициативы, туда переезжали талантливые художники и привозили свежие идеи» [2].
Культурные проекты 2000—2010 годов в известной мере повлияли на формирование эстетических вкусов жителей региона. Языки авангардного искусства стали интересны и понятны жителям Перми. Например, выставку современных пермских художников «Хроника движения. Ольга Субботина и Михаил Павлюкевич» (Музей современного искусства PERMM, 2014) только за первый месяц работы посетило более семи тысяч человек. Сегодня в городе успешно функционируют художественные институции, ориентированные как на любителей традиционного искусства, так и на зрителей, интересующихся актуальным искусством. По мнению экспертов, «нишу, связанную с актуальным искусством, заполняют арт-проекты, постановки и выставки, реализуемые Музеем современного искусства, Пермской арт-рези-денцией, Театром-сценой "Молот" и другими. С современными языками искусства связаны и многие постановки Пермского театра оперы и балета, пермского Театра-Театра, Пермской художественной галереи и других художественных институций»1.
В этом смысле экспертная точка зрения состояла в том, что «горизонтальная ком-
муникация» стала фактором продвижения культурных инноваций в регионе во многом благодаря проектам Гельмана: «Действующие общественные инициативы формируют локальные "точки роста" культурного процесса в Перми. Так, например, возникший в 2012 году проект частного Музея советского наива, стал зоной притяжения для студентов гуманитарных вузов, учёных, художников и т.д.»2.
Активизация одного сегмента культурного пространства, видимо, вызвала и некоторое оживление в других его сегментах. Так, в городе повысился интерес к культурным событиям (театральным постановкам, выставочным проектам), в которых используются идеи и языки классического искусства (Дом художника, Центральный выставочный зал, Пермский театр оперы и балета, Пермская художественная галерея и другие).
НЕДОСТАТКИ «ПЕРМСКОГО ПРОЕКТА»
В целом позитивная оценка реализованных в Перми культурных проектов не исключает и пристального внимания экспертов к их недостаткам. Четвёртая часть экспертов отмечают равнодушие и неуважение к местной культурной среде, неумение и нежелание выстроить диалог с местной творческой интеллигенцией: «игнорирование реалий региона. Путь, который кажется мёртвым. Ты не с неба нам сюда свалился», «культура собственно края не учитывалась совершенно», «жёсткость по отношению к местным художникам», «подавление местной творческой среды»3.
В числе других недостатков эксперты называли:
• близость к власти и непрозрачность принимаемых решений:
«Для власти культурная политика превратилась в одну из затратных сфер распределения бюджетных денег, где затраты не оправдывают ничего. Для общества образы культурной политики меморизируются
2 Культурная революция в Перми: авторское исследование. 2014. Интервью № 5. Архив авторов.
3 Культурная революция в Перми: авторское исследование. 2010. Интервью № 5, 7. Архив авторов.
в качестве "неудач власти" и "отбитого наступления варягов"»;
• скандальный характер мероприятий:
«Если это связано с провокацией — это мешает», «Столичный снобизм, желание эпатировать»;
• жёсткий менеджмент:
«Очень грубо зашёл в Пермь», «Первоначальная ошибка М. Гельмана — в отношении пермской культурной среды. М. Гельман и сотоварищи решили провести культурную революцию сверху. Волевая модернизация культурной среды сверху»;
• непомерные для провинции бюджеты мероприятий:
«Огромное финансирование. Должно быть равное финансирование для тех, кто занимается одним и тем же»; «Приход Гельмана закрыл, перечеркнул работу других учреждений и оттянул денежные потоки в ущерб институций, которые находились в городе изначально»4.
Как видим, общественное недовольство вызывает в первую очередь использование финансовых и символических капиталов, своего рода «культурная коррупция». Речь идёт, прежде всего, о странном расходовании средств регионального бюджета: «Даже если все обвинения чиновников от культуры в нецелевом расходовании средств не имеют под собой оснований, остаётся вопрос о целевом расходовании: почему горожане не могут влиять на решения администрации? Почему нужно поддержать не библиотеки и маленькие театры, а Музей современного искусства PERMM и Эдуарда Боякова с его "новой драмой", мягко говоря, не слишком любимой широкой театральной публикой? Почему огромные средства тратятся на неоднозначные арт-объекты и оплату фестивальных тусовок?»5.
Культурные интервенции, подобные «Пермскому проекту», действительно могут порождать серьёзные конфликты в среде
4 Культурная революция в Перми: авторское исследование. 2010. Интервью № 12,15. Архив авторов.
5 Культурная революция в Перми: авторское исследование.
2010. Интервью № 17. Архив авторов.
творческих сообществ и вызывать далеко не однозначные реакции у жителей.
В случае с «Пермским проектом» мы видим превращение культурного пространства в приватизированную зону пиара самого Марата Гельмана, его сподвижников и кли-ентелы губернатора. Пермская культурная революция не выдвинула новых имён, созданный ею информационный шум замкнулся на Олеге Чиркунове, Марате Гельмане и крупных губернских чиновниках. При этом картонные, кирпичные, пластиковые и бревенчатые арт-объекты, которыми губернатор Чиркунов запомнился пермякам, пробивали существенную брешь в бюджете края. «На создаваемых площадках доминирует весьма специфическая (преимущественно столичная) публика, в то время как для популяризации региональных культурных достижений не делается почти ничего», — сетовали пермские художники и эксперты.
Проведённый нами в 2014 году повторный опрос экспертов продемонстрировал, что начинание Гельмана породило столкновение антагонистичных подходов к культурной политике в регионе, которое продолжается до сих пор. «Борьба концепций очевидна, — говорит один из ведущих специалистов в области развития культуры в регионе. — Но сейчас она имеет совершенно другую форму. Сегодня конфликт между крайне консервативной и закрытой политикой Минкульта и существующими независимыми инициативами и художниками»6.
Среди причин настороженного отношения к масштабным новаторским арт-экспе-риментам в российской провинции следует отметить закрытый характер местных сообществ, которые испытывают страх перед разрушительными последствиями любых культурных интервенций в их систему классических, проверенных временем ценностей и эстетических вкусов. В то же время заметим, что эксперты, не разделяющие эстетических воззрений Гельмана и его группы, позитивно
оценивали сам факт актуализации в публичном пространстве региона проблем искусства и культуры.
Реализация «Пермского проекта» выявила значительное количество «болевых точек» в развитии культуры, помимо очевидных, связанных с недостаточным финансированием, неравномерностью культурной инфраструктуры и непроработанностью законодательной базы.
В частности, назовём острую проблему нехватки специалистов — менеджеров в области культуры, которую упоминали 2/3 экспертов из разных регионов. Наряду с дефицитом высококвалифицированных кадров, особенно управленцев, способных работать в современных условиях, эксперты говорили о засилье массовой культуры, которая становится единственным доступным объектом культурного потребления, особенно в провинции.
Наконец, практически все эксперты обращали внимание на отсутствие цивилизованного арт-рынка и институциональных условий для эффективной организации частно-государственных партнёрств в сфере культуры, в частности — на отсутствие какого-нибудь аналога закона о меценатстве и на необходимость введения налоговых льгот для предприятий, работающих в сфере культурной индустрии.
Заметим, что и принятие закона N 327-ФЗ «О меценатской деятельности» от 4 ноября 2014 года не решило проблему, в том числе и потому, что пункты, касающиеся налоговых льгот, были исключены из текста документа.
Четвёртая часть экспертов отметила негативную роль бесконтрольного чиновничества и «чудовищный уровень бюрократизации», которая душит большинство культурных инициатив на корню.
Опыт экспертов позволяет сделать однозначный вывод о том, что культурные проекты могут дать импульс развитию территории, могут и должны работать на городское и региональное сообщество. Перечень возможных альтернативных форм развития
культуры в какой-либо местности выглядит значительным: «ярмарки культурных инициатив», «совместные выставки, фестивали (живопись + эстрада)», «совместное оформление городского пространства», «фестивали (выход за рамки региона, творческие кластеры на основе образовательных программ по дизайну, малому бизнесу, создание продуктов для семейного потребителя)», «детский музей», «создание условий для выявления и представления местных социокультурных инициатив», «гран-товые проекты "Уроки Леонардо" (дети получают знания по химии, физике и т.д.)», «Молодёжное кино» и т.д.1.
Дальнейший вектор развития эксперты связывают:
• с усилением инновационных возможностей культурного сектора в России;
• с продвижением культуры в направлении новых экономических и социальных моделей;
• с поиском новых форм поддержки и развития культуры и искусства;
• с подготовкой новых кадров в сфере менеджмента культуры;
• с расширением сферы культуртрегерской активности в зависимости от особенностей и потребностей регионов (историко-культурные проекты, детские, молодёжные, народные и традиционные искусства и ремёсла, art-crafs, театральные, музыкальные и т.д.).
Решить эти проблемы только путём прямого государственного финансирования культурных институтов затруднительно.
выводы
Анализируя плюсы и минусы реализованного в Перми культурного проекта, заметим, что всё-таки основной аргумент в пользу креативных индустрий лежит в рамках преодоления дихотомии «столица — провинция», «центр — периферия».
Марат Гельман, создавая площадку для развития и презентации современного искусства, много сделал для популяризации Перми.
Как отметил в одном из своих последних интервью директор пермского «Театра-Театра», председатель пермского отделения Союза театральных деятелей, доверенное лицо Президента Российской Федерации Анатолий Пичкалев: «Раньше Пермь путали с Пензой, с Пярно, с чем угодно. А теперь все говорят: Пермь — культурная столица. Кто-то над нами смеялся, кто-то издевался, кто-то гордился, но Пермь ни с кем не путали. Теперь же мы спускаемся на уровень бытия провинциального города. И, честно говоря, мне, как человеку творческому, это не совсем комфортно» [1].
Да и другие эксперты, опрошенные в 2014 году, с сожалением констатировали, что «... культурная политика не соответствует потребностям жителей. В настоящий момент региональное министерство культуры полностью "закрылось" для общественности и полностью сконцентрировалось на работе с учреждениями и отраслью и искусством, не понимая, что культура в современном понимании — образ жизни»2.
Впрочем, в каком-то смысле проект Гельмана не был окончательно отвергнут местными сообществами: в Твери работает музей современного искусства «ТверЦА», в Ульяновске стоят скандальные фигуры «красных человечков», сторонники культурной интервенции в Кудымкаре готовят новые фестивали с одобрения новой краевой администрации. Всё больше горожан в разных регионах (прежде всего из числа молодёжи) начинает проявлять интерес к современным визуальным формам арт-коммуникаций, запускаются новые, пусть и не столь масштабные культурные инициативы.
Основным актором социально-экономических изменений, происходящих в результате распространения творческих индустрий в регионе, по логике, должен быть креативный класс: активное, образованное и мобильное культурное сообщество. Именно эстетические вкусы, художественные пристра-
стия и потребности представителей данного сообщества являются модельными образцами для формирования региональной культурной политики.
Однако, как показывает практика, активность креативного класса и распространение творческих индустрий не всегда могут рассматриваться в качестве безусловного фактора, способствующего культурному и социально-экономическому развитию региона. Причина — в специфике восприятия представителями креативных индустрий целей производства культурного продукта.
В действительности идея творческой самореализации конкретного мастера превалирует над всеми прочими соображениями, в том числе и над интересами развития самого бизнеса. Таким образом, экономическая стратегия, ориентированная на экспансию и прибыльность производимого продукта, приносится в жертву во имя художественного самовыражения.
Неудивительно, что креативная экономика превращается в удовлетворение потребностей узких групп производителей творческого продукта и не затрагивает интересы большинства населения региона.
Следствием такой ситуации становится геттоизация отдельных направлений культурных индустрий и сокращение аудитории потенциальных потребителей данной продукции, что, собственно, и произошло с «проектом Марата Гельмана», когда «позитивные образы культурных инициатив формируются в виде частных, индивидуальных проектов, осуществляемых по "зову души"»3.
Некоторая изолированность креативного класса от остальной части населения способствовала формированию в этой среде установок на осуществление «культурной революции» в качестве метода «народного просвещения». Жёсткое следование принципу революционной целесообразности в реализации проектов в культурной сфере породило конфликты в творческих сообществах региона,
как и случилось с инновационными начинаниями актуальных художников в Перми.
По сути, культурная революция в Перми была лишь экспериментом, который пытались реализовать энтузиасты при финансовой поддержке административных региональных институций. Но на содержание и долгосрочные цели самой культурной политики данная инициатива никаким образом не повлияла.
И дело даже не в том, что сроки реализации проекта оказались значительно короче, чем предполагалось изначально. Институциональная среда культуры складывается из множества неформализуемых условий, а взаимодействие различных агентов на поле культуры определяется так называемым отношен-ческим контрактом. По сути, многие сторонники культурных интервенций более заинтересованы в поддержании неформальных контактов с представителями региональных властей, чем в бескорыстном служении российской культуре. Бюрократизация и субъективность в принятии управленческих решений в сфере культуры — типичные примеры «побочных эффектов» таких взаимоотношений.
К сожалению, надо констатировать, и здесь мы солидарны с другими исследователями, реализация «Пермского проекта» не привела к достижению ни одной из заявленных его разработчиками целей [см. подробнее: 7]. Речь идёт о таких целях, как «финансово-экономические показатели, уровень развития человеческого потенциала и трансформация среды. Влияние культуры на экономику, привлечение/удержание образованных людей и изменение среды/качества жизни — основные направления, в которых Пермский край должен занять лидирующие позиции» [см.: 8].
С другой стороны, безусловным достижением «Пермского проекта» является последовательная атрибуция неформальных норм, которые обретают статус официальных правил и действий в многоуровневой культурной деятельности.
Как отмечают эксперты, строго говоря, «концепция, противоположная предложен-
ной М. Гельманом (со ставкой на современное искусство как основной двигатель развития), так никогда никем и не была отчётливо сформулирована»1.
Постепенно (пусть и точечно) происходит формирование взгляда на культуру как ресурс общественного развития, что предполагает развитие предпринимательства в этой сфере, поиск путей сотрудничества творческих объединений, бизнеса, власти и местных сообществ. Последние, как показывают исследования, выступают двигателем культурного процесса в российских малых и средних городах.
Происходившие в стране политические и экономические трансформации затронули и сферу культуры. Сокращение государственного финансирования, снятие «культурной цензуры», размывание культурных границ, глобализация мирового культурного пространства — всё это напрямую затронуло и менеджмент в этой сфере: культурные институты стали более самостоятельными, более открытыми, в том числе к сотрудничеству, и более активными в силу формирования новой конкурентной среды.
Произошло существенное расширение функций культурных институтов. Помимо традиционных функций, связанных с совершенствованием деятельности различных организаций в сфере культуры и искусства, появились и новые ориентиры, предполагающие широкое использование социального контекста и достижение устойчивого развития территорий, в том числе решение острых социальных проблем и создание позитивного социального климата в городе, регионе; развитие социальной коммуникации и укрепление взаимодействия профессиональных и любительских творческих сообществ; стимулирование креативности и творческой активности; привлечение инвестиций и повышение конкурентоспособности территории; формирование городского пространства и городской среды.
К сожалению, в России творческие индустрии существуют сегодня изолированно и не складываются в единый сектор творческой экономики. Комплексное восприятие ареала творческих индустрий отсутствует как на федеральном, так и на муниципальном уровне. Решение проблемы лежит в плоскости большей децентрализации культурной политики и делегирования полномочий неформальным организациям и сообществам.
Во многих малых и средних городах России, как показало наше исследование, местные сообщества играют далеко не последнюю роль в формировании самобытной локальной идентичности. Как правило, вокруг активного энтузиаста образуется группа последователей, которая и становится ядром местного культурного сообщества.
К сожалению, не всегда деятельность локальных сообществ находит место в культурной политике, которую планируют и организуют местные власти. Как отмечали наши эксперты, сегодня «... есть два явных лагеря
— новые горожане (со своими творческими проектами, с интересом к культурному разнообразию) и агрессивные консерваторы»2. Но в целом, конечно, жители очень далеки от этих проблем. Пугающе далеки и мало включены в аудитории, на которые должна быть направлена культурная политика.
Такая ситуация объясняется как некоторой закрытостью неформальных сообществ, которые объединяются в узкий круг единомышленников и не стремятся выдвигать масштабные культурные инициативы, так и недостаточным вниманием к ним со стороны региональных чиновников. Между тем потенциал неформальных культурных сообществ
— это эффективный управленческий ресурс для развития творческих индустрий в регионах Российской Федерации.
Не решены по-прежнему довольно серьёзные проблемы, связанные в первую очередь с консервативными, антирыночными установками многих работников культурных
учреждений в регионах, с одной стороны, и с поспешностью вывода на рынок культурного продукта — с другой.
Последнее обстоятельство объясняется понятным желанием предпринимателей извлечь прибыль из коммерческой деятельности. И в результате они создают продукт более низкого качества, ориентируясь на менее взыскательные, но более массовые категории потенциальных приобретателей культурной продукции.
Безусловно, необходима комплексная государственная поддержка не столько отдельных инициатив, сколько малого и среднего предпринимательства, способного производить качественный и конкурентоспособный творческий продукт.
Тем не менее развитие креативных инду-стрий в качестве важнейшего элемента культурной региональной политики будет ещё долгое время оставаться актуальной темой культурной повестки в Российской Федерации. Поэтому важно учитывать все плюсы и минусы этих инноваций.
К критериям успешности проектов в культурной сфере эксперты относят:
• сетевой принцип, межкультурные коммуникации;
• ориентация на массового зрителя и посещаемость;
• востребованность, привлекательность для инвесторов, различные источники финансирования;
• повышение уровня креативности социальных групп;
• скорость воплощения идеи; мобильность;
• высокий уровень профессионализма участников проектов;
• изменение культурной среды в регионе, городе.
Опыт внедрения инновационных моделей культурной политики на примере Пермского края показывает, что разработка стратегии, ориентированной на идеологическое обоснование уже осуществляемых мероприятий, без учёта вероятных реакций местных сообществ и общественного мнения, несёт в себе значи-
тельный конфликтный потенциал. онно-административные эксперименты, осо-
В этом случае издержки от внедрения та- бенно в такой потенциально конфликтной
кой модели многократно превышают резуль- сфере, какой является ребрендинг культур-
тативность самой стратегии. Подобные оцен- ного имиджа региона.
ки высказывают многие эксперты и предста- Если эффективно использовать инноваци-
вители культурных институций. онные технологии при планировании куль-
Большинство из них сходится во мнении, турной политики в регионах, то удастся
что опора на общественный диалог и публич- существенно расширить влияние культуры на
ность при подготовке документов по плани- социальные установки горожан и одновре-
рованию культурных инноваций — гораздо менно превратить культуру в рентабельную
более эффективный метод, чем революци- отрасль региональной экономики.
Примечания
1. Анатолий Пичкалев: О проблемах культуры в регионах : [on-line интервью] [Электронный ресурс] // Доверенные лица В. Путина : [веб-сайт]. Электрон. дан. 21 апреля 2015 года. URL: http://doverennielitsa.ru/ liveinterview/anatoliy-pichkalev-o-problemah-kultury-v-regionah/9437?page=1 (дата обращения: 10.05.2015).
2. Бакштейн И. Пермский проект закончен? [Электронный ресурс] // Артхроника : [веб-сайт]. Электрон. дан. 25.06.13. URL: http://artchronika.ru/themes/permm-opinions/ (дата обращения: 10.05.2015)
3. Великая Н. М. Законодательное и бюджетное обеспечение культурной политики: оценка экспертного сообщества // Культурный ландшафт современной российской провинции : социологические очерки / Ин-т «Справедливый мир» ; [редкол.: Н. И. Белова, Н. М. Великая]. Москва : Ключ-С, 2014. C. 93—127.
4. Востряков Л. Е. Культурная политика: основные концепции и модели // Экология культуры : Информационный бюллетень. Архангельск, 2004. № 1. С. 79—108. URL: http://culture29.ru/upload/mediali-brary/0bf/0bfb4cb9753cded37c6339eae422bbc7.pdf
5. Зеленцова Е. В. Креативные индустрии. Зарубежный опыт прикладных исследований // Культурология: фундаментальные основания прикладных исследований : [монография] / Российский институт культурологии, Научно-образовательный центр Российского института культурологии, Институт системных исследований и координации социальных процессов ; [Г. А. Аванесова, М. В. Аверина, К. З. Акопян и др. ; под ред. И. М. Быховской]. Москва : Смысл, 2010. С. 202—216.
6. Культурный ландшафт современной российской провинции : социологические очерки / Ин-т «Справедливый мир»; [редкол.: Н. И. Белова, Н. М. Великая]. Москва : Ключ-С, 2014. 209 с.
7. Лейбович О., Шушкова Н. Чужие игры...: социальный анализ пермского культурного проекта // Вестник Пермского государственного института искусства и культуры. 2011. № 12. С. 80—90.
8. «Пермский проект». Концепция культурной политики Пермского края [Электронный ресурс] // KulturaPerm.ru — Информационный портал о культуре Пермского края : [веб-сайт]. Электрон. дан. URL: http://kulturaperm.ru/files/Konsept%20polnyi.pdf
9. Хоркхаймер М, Адорно Т. В. Диалектика Просвещения : Философские фрагменты / пер. с нем. М. Кузнецова. Москва : Медиум ; Санкт-Петербург : Ювента, 1997. 312 с.
10. Adorno T. W. The cultural industry: Selected Essays on Mass Culture. London: Routledge, 1991.
11. Cunningham S. From cultural to creative industries: theory, industry, and policy implications. Media international Australia. 2002. No 102. Pp. 54—65.
12. Cunningham S. The Creative Industries after Cultural Policy A Genealogy and Some Possible Preferred Futures. International Journal of Cultural Studies. 2004. No 7 (1). P. 105—115. DOI: 10.1177/1367877904040924
13. Howkins J. The Creative Economy: How People make money from ideas. New York: Allen Lane, 2001.
References
1. Anatoly Pichkalev: O problemakh kul'tury v regionakh [Anatoly Pichkalev: About problems of culture in regions]. Available at: http://doverennielitsa.ru/liveinterview/anatoliy-pichkalev-o-problemah-kultury-v-regionah/9437?page=1 (accessed: 10.05.2015)
2. Bakshtein I. Permsky proekt zakonchen? [The Perm project is finished?]. Available at: http://artchronika.ru/ themes/permm-opinions/ (accessed: 10.05.2015)
3. Velikaya N. M. Zakonodatel'noe i byudzhetnoe obespechenie kul'turnoi politiki: otsenka ekspertnogo soobshchestva [Legislative and budgetary providing cultural policy: assessment of expert community]. Kul'turnyi
landshaft sovremennoi rossiiskoi provintsii: sotsiologicheskie ocherki [Cultural landscape of the modern Russian province: sociological studies]. Moscow, Publishing House "Kluch-S", 2014. Pp.93—127.
4. Vostryakov L. E. Kul'turnaya politika: osnovnye kontseptsii i modeli [Cultural policy: main concepts and models]. Available at: http://culture29.ru/upload/medialibrary/0bf/0bfb4cb9753cded37c6339eae422bbc7.pdf
5. Zelentsova E. V. Kreativnye industrii. Zarubezhnyi opyt prikladnykh issledovanii [Creative industries. Foreign experience of applied studies]. Kul'turologiya: fundamental'nye osnovaniya prikladnykh issledovanii [Cultural science: fundamental basises of applied studies]. Moscow, Publishing House "Smysl", 2010. Pp. 202—216.
6. Belova N. I., Velikaya N. M., ed. Kul'turnyi landshaft sovremennoi rossiiskoi provintsii: sotsiologicheskie ocherki [Cultural landscape of the modern Russian province: sociological studies]. Moscow, Publishing House "Kluch-S", 2014. 209 p.
7. Leibovich O., Shushkova N. Chuzhie igry...: sotsial'nyi analiz permskogo kul'turnogo proekta [Others games ...: social analysis of the Perm cultural project]. Vestnik Permskogo gosudarstvennogo instituta iskusstva i kul'tury [Bulletin of Perm State Institute of Arts and Culture]. 2011, No. 12, pp. 80—90.
8. "Permsky proekt". Kontseptsiya kul'turnoi politiki Permskogo kraya ["The Perm project". Concept of cultural policy of Perm region]. Available at: http://kulturaperm.ru/files/Konsept%20polnyi.pdf
9. Horkheimer Max, Adorno Teodor W. Dialektik der Aufkläerung: Philosophische Fragmente. Frankfurt am main, S. Fisher Verlag GmbH, 1969. (In Rus. ed.: Khorkkhaimer M., Adorno T. V. Dialektika Prosveshcheniya: Filosofskie fragmenty [Dialectics of Enlightenment: Philosophical fragments]. Moscow, St. Petersburg, Medium Publ., Uventa Publ., 1997. 312 p.)
10. Adorno T. W. The cultural industry: Selected Essays on Mass Culture. London: Routledge, 1991.
11. Cunningham S. From cultural to creative industries: theory, industry, and policy implications. Media international Australia. 2002. No 102. Pp. 54—65.
12. Cunningham S. The Creative Industries after Cultural Policy A Genealogy and Some Possible Preferred Futures. International Journal of Cultural Studies. 2004. No 7 (1). P. 105—115. DOI: 10.1177/1367877904040924
13. Howkins J. The Creative Economy: How People make money from ideas. New York: Allen Lane, 2001.
УДК 351.85
В. А Тихонова, Ф. О. Аксенов
Московский государственный институт культуры
Автор анализирует основные положения Постановления Правительства РФ «О государственной программе "Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2016—2020 годы"» (от 30 декабря 2015 года), подчёркивает, что в контексте этой программы особая роль отводится обеспечению результативности модернизационных процессов в социально-экономической и политических сферах, стабильности общества как гаранта его консолидации. Это усиливает внимание к формированию гражданственности личности, её активного включения в процесс созидания и творчества. Отмечается, что гражданственность личности про-
'ТИХОНОВА ВАЛЕРИЯ АЛЕКСАНДРОВА — доктор философских наук, профессор, заведующая кафедрой социально-философских наук Московского государственного института культуры, Почётный работник высшего профессионального образования Российской Федерации
TIKHONOVA VALERIIA ALEKSANDROVA — Full Doctor of Philosophy, Professor, Head of Department of social and philosophical Sciences, Moscow state Institute of culture, Honored worker of higher professional education of the Russian Federation
2АКСЕНОВ ФЕДОР ОЛЕГОВИЧ — преподаватель Всероссийского государственного института кинематографии имени С. А. Герасимова, соискатель кафедры истории, истории культуры и музееведения социально-гуманитарного факультета Московского государственного института культуры
AKSENOV FEDOR OLEGOVICH — the teacher of the Russian State University of Cinematography named after 29
S. A. Gerasimov (VGIK), doctoral student of Department of history, cultural history and museology, Faculty of Social Sciences and Humanities, Moscow State Institute of Culture
ОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА
В СИСТЕМЕ ПАТРИОТИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ
e-mail: tikhonova@mail.ru1, aksenov_diss@mail.ru2 © Тихонова В. А, Аксенов Ф. О., 2016
