CC BY
106
УДК 008+323.1+141.319.8+141.111
СОЛОВЬЁВА Анна Николаевна, кандидат философских наук, доцент кафедры культурологии и религиоведения, старший научный сотрудник Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова, докторант сектора социокультурных процессов и систем Российского института культурологии (г. Москва). Автор 33 научных публикаций
КУЛЬТУРА «СВОЯ» И «ЧУЖАЯ»: ПРОБЛЕМЫ ОБЪЕКТИВАЦИИ
В НАУЧНОМ И ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСАХ*
В статье на примере концепций мультикультурализма, диаспоры и гибридности рассматриваются особенности диалога представителей различных научных дисциплин в области обсуждения этнокультурных проблем современных обществ.
Этничность, культура, мультикультурализм, плюрализм, гибридность, диаспора, социокультурная антропология, школа «культурные исследования»
Критические тенденции в культурной теории 80-90-х годов XX века стимулировали процессы деконструкции исходных постулатов социокультурной антропологии, сформулированных в классических текстах 20-30-х годов, и выявили значительную степень ретроспективности главных методологических претензий к употреблению термина «культура». В действительности оказалось, что концептуальные ограничения культуры как предмета исследования являются не столько результатом недостатка научной рефлексии или регулярного пересмотра оснований достоверности тех или иных теорий
в процессе становления социокультурной антропологии, сколько попыткой спроецировать в прошлое ситуации «политизации культуры», характерные для эпохи, наступившей после Второй мировой войны, и достигшие своего апогея в 80-е годы XX века. Именно в это время стало совершенно ясно, что так называемые «старые концепции культуры» (никогда не формулировавшиеся так однозначно и однолинейно, как в интерпретациях их многочисленных современных критиков) давно «ускользнули» из границ академического дискурса и стали частью широкого контекста публичной сферы. Именно
* Издание осуществлено при финансовой поддержке аналитической ведомственной целевой программы Федерального агентства по образованию Министерства образования и науки Российской Федерации «Развитие научного потенциала высшей школы» (проект РНП.2.1.3.4611 «Сакральная география и традиционные этнокультурные ландшафты народов Европейского Севера»), Норвежского Баренц-Секретариата (проект № 732006 «Поддержка сети центров изучения и развития этнокультурных ландшафтов Европейского Севера») и Российского фонда фундаментальных исследований (проект № 08-06-98800-р-север-а «Исследование взаимодействия глобальных и локальных факторов в динамике развития этнокультурных ландшафтов Русского Севера»).
в обыденном представлении различных социокультурных групп, включенных сегодня в процессы формирования этнической, национальной и других форм идентичности, концепт «культура» демонстрирует ряд «устаревших» с позиции ученых признаков, а именно: характеризует ограниченное (замкнутое) и небольшое сообщество, сводится к набору определенных черт (список которых может легко быть составлен), является исторически неизменной, сбалансированной и самовоспроизводящейся, основана на наборе разделяемых всеми ее представителями ценностей - то есть демонстрирует аутентичность, формирует сходных по своим качествам индивидов.1
Предметом современных наук о культуре становится не только содержание культур и вариативность их форм, но и процедуры их «объективации» - формирования их моделей как «набора объектов, которыми можно владеть, которые можно потерять или найти, к оценке которых применяется категория “аутентичности” и “неаутентичности”2. В контексте полемики вокруг «культа культуры» в современных гражданских обществах процедура «объективации» оказывается трансформированной как академическими, так и повседневными (неэкспертными) практиками выявления культурных аспектов плюрализма. Исследовательский акцент при этом смещается на необходимость включения культуры в концептуальные рамки описания процессов господства/подчинения.
Главный «вызов» социокультурной антропологии в этой области был сформулирован сравнительно молодой научной дисциплиной «культурные исследования» (cultural studies). Антропология восприняла всерьез главную идею «культурных исследований»: культура служит власти, и ей либо сопротивляются, либо должны это делать. Даже если не ставить знак равенства между культурой и идеологией, все равно следует критически осмыслять действие ее механизмов. Если «культурные исследования» действительно представляют собой угрозу научному статусу и академической «монополии на изучение культуры» социкультурных антропологов, то вполне реальной возможнос-
тью «взять реванш» становится изучение муль-тикультурализма.
Но что означает мультикультурализм? Наличие плюрализма, понимаемого как взаимопроникновение национальных, этнических и религиозных культур в результате групповой миграции, создает то, что может быть обозначено как «условия мультикультурализма»: то есть контекст, в котором возникают проблемы групповых различий, волнующие теоретиков мультикультурализма. Мультикультурализм означает «существование обществ с более чем одной культурой в публичной сфере». Стремления этих культур могут вступать в конфликт и представители одной могут рассматривать себя подчиненными другой культуре, но суть явления в том, что их много. Большинство активистов политики мультикультурализма действуют в ответ на проявления общей дискриминации меньшинств в тех обществах, для которых характерны «условия мультикультурализма».3 Проблема мультикультурализма возникает тогда, когда условия мультикультурализма делают невозможным для традиционных идеологических форм или политических теорий включение в себя новых социокультурных ситуаций4.
Несмотря на существующие между направлениями мультикультурализма различия, все они разделяют ряд общих черт. Основной исконной их задачей является замена идеологии плавильного котла тем, что в перспективе становится идеологией антиассимиляции. Сложность не в том, что культурные различия существуют, но в том, что они интерпретируются с пренебрежением (ими пренебрегают), как отклонения от нормы. Протагонистом мультикультуралистской борьбы является не рабочий (как в случае классовых столкновений), не гражданин, но культурный актор. Политика диктуется с позиции культурной идентичности и находится под культурным контролем. Чего бы ни добивались сообщества эмигрантов, этнические меньшинства или новые социальные движения, теоретики мульти-культурализма защищают равноправие культур.
При всех безусловных преимуществах применения концепции равенства в сфере культурной политики мультикультуралистский акцент на
культуре зачастую расценивается (особенно представителями критических направлений в его теории) как форма отвлечения внимания от реальных источников неравенства и несправедливости. Придание культуре значимости происходит на фоне неприятия факта, что меньшинства на самом деле хотят получить права и ресурсы, которыми располагают те, кто имеет власть и главенство, а вовсе не защиты культурных иерархий, которые служат на пользу тем, кто осуществляет культурные интерпрета-ции5. Например, в мультикультуралисткой полемике право меньшинства на равную долю представленности в национальной культуре означает право на создание своей «высокой» культуры. Высокий статус культуры внешне выражен принципом шедевриальности, а внутренне обусловлен классовым, этническим и другим неравенством, отражением которой является сама идея «престижности» тех или иных культурных форм. Практики плюрализации не работают при принятии популярной (или фольклорной, народной) культуры6.
Не является ли более перспективной тенденция рассматривать культуру как процесс реконструирования смыслов и значений поведения людей в дискурсивном поле (предполагающем интерактивность)? Не стоит ли перенести акцент на гетерогенность и подвижность культурных феноменов, обретающих стабильность в поле властных отношений (конструирующих различия)? Поиск ответа на эти вопросы занимает теоретиков «гибридизации культуры» -процесса, во многом противоположного мульти-культурализму.
Термин «гибридность» используется для обозначения «пограничных» или контактных точек диаспор, а также для описания широкого диапазона социальных и культурных феноменов, включающих в себя смешение двух и более культур7. На рубеже XXI века «гибридность» являлась основным концептом культурной критики и постколониальной теории»8.
Для С. Холла гибридность связана с идеей «новых этничностей»9, выражающей стремление создать нестатичные и неэссенциализиро-ванные подходы к этнической культуре. Он ут-
верждает, что идентичность, благодаря гибрид-ности, реализуется совместно и посредством различий, а не в противовес им10. Поиск корней и истоков, необходимый для «новых этничнос-тей», не сводится, однако, к ограниченности идентичности, сформированной на основе происхождения. Этничность видоизменяется в диаспорическом пространстве, во взаимодействии как с исторической родиной, так и с обществом, в которое интегрирована группа.
Дискурс диаспоры артикулирует и синтезирует как истоки (корни), так и передвижение (пути) для создания того, что П. Гилрой обозначает как альтернативные публичные сфе-ры11: формы самосознания и солидарности сообществ, которые формируют идентичность вне национального времени/пространства, необходимую для существования внутри его, но демонстрирующего различие12. Культура черной диаспоры, недавно артикулированная в постко-лониальной Великобритании, направлена на завоевание возможностей быть британцем «по-разному»: британцем и кем-то еще, находящимся в контакте с Африкой и Америками, разделяющим историю порабощения, расистской субординации, культурного выживания, гибридизации, сопротивления и политических восстаний. Таким образом, диаспора - это обозначение не только транснациональности и перемещения, но и политической борьбы за определение локальности как особенности сообщества, находящегося в историческом контексте изгнания (утраты локальности)13.
Концепция «гибридности» также акцентирует формирование новых идентичностей, обладающих более трансэтническими и транснациональными чертами. Например, новая идентичность британских мусульман не ограничивается этничностью, но является смешанной, она ни исключительно религиозная, ни специфически этническая, но может оказаться реализацией культуры сопротивления. Быть черным или частью африканской диаспоры означает скорее опыт, чем происхождение, и формирует транснациональную идентичность14.
Гибридные формы (как и традиционные эт-ничности) основаны на признании значимости
роли культуры в формировании этнической при-надлежности15. Аргументы в пользу реализации гибридности неизбежно акцентируют сохранение какой-либо части культурного наследия (а это предполагает наличие преемственности и связности), которая дает возможность осуществить культурную идентификацию, а затем объединяется с другими формами для создания нового органически целого16. Своеобразной лакмусовой бумажкой для определения гибрид-ности является реакция культурно доминантных групп, состоящая не только в интеграции культурных продуктов групп маргинальных или подчиненных, но и в способности к трансформации или отказу от некоторых своих центральных культурных символов и практик гегемонии. Если гибридность - это продукт смешения и диалога, то при каких условиях он возможен и каковы те единицы культуры, что более всего способны на «перемещение» и зачем? Некоторые аспекты культуры могут оказаться несоизмеримыми: перевод возможен не всегда. Г. Спи-вак17 высказывает сходную идею, когда акцентирует невозможность перевода между доминантной и субальтернкультурами: ведь субаль-терны не могут говорить.
Ф. Анфиас выделяет две центральные проблемы дискуссий о культурной гибридности. Во-первых, в их основе оказывается предпочтение, оказываемое сфере культуры, противопоставляемой материальному и политическому (ограниченных до интерпретации как «продуктов культуры»), то есть - процесс деполитизации культуры. Так утрачивается представление
о культурном доминировании, и власть, воплощаемая культурой, исчезает из поля зрения
исследователя. Однако гибридность невозможна в колониальной ситуации. Во-вторых, излишнее акцентирование трансгрессивных элементов приводит к недооценке отчуждения, отрицания, насилия и фундаментализма как части взаимодействия культур, особенно в ситуациях социальной асимметрии, например при колониа-
лизме18 .
Таким образом, использование классического этнологического понятия «культура» в академическом дискурсе современных исследований плюрализма и мультикультурализма должно начинаться с осознания различий в его целях и процедурах. Обсуждение проблем интерпретации концепта культуры как «практики» и как «дискурса» не следует путать с дискуссиями по поводу значимости политических или культурных перспектив социальных движений (политической мобилизации, мультикультурализма и т.д.). Противоборство «эссенциалистов» и «конструктивистов» вполне может рассматриваться как динамический синтез теорий, сконцентрированных вокруг поиска ответа на вопрос о том, что конкретно может становиться объектом эссенциализации или деконструкции. Возможность диалога представителей различных научных дисциплин, а также политиков и управленцев в области обсуждения современных этнокультурных проблем определяется знанием о двойственности употребления концепта «культура»: как деятельности человека в мире, репрезентирующейся в комбинации материальных и символических единиц, или как объекта, используемого в контексте иерархических структур господства/подчинения, выражения «символических репрезентаций» статуса.
Примечания
1 Wright S. The Politicization of “Culture” // Anthropology Today. V 14, №2 1 (Feb., 1998). P 7-15 (8).
2 Wade P. Working Culture: Making Cultural Identities in Cali, Colombia // Current Anthropology. V. 40, №2 4 (Aug. - Oct., 1999). P. 447-471.
3 Kelly P. Introduction: Between Culture and Equality // Kelly P. (ed.) Multiculturalism Reconsidered. Oxford, 2002. P. 3.
4 Эта проблема в интерпретациях представителей «критического мультикультурализма» получила название «дилемма мультикультурализма». Ключевым понятием здесь является «нация-государство», которое сегодня рассматривается как переживающее давление как изнутри, так и снаружи. Изнутри это давление меньшинств, борющихся за большую долю прав (представленных также правами на долю культурного капитала), т.е. требующих обществен-
ного признания ценности их этнических, религиозных и культурных идентичностей. В этом процессе структурируется дискурс национальной идентичности, его параметров и стабилизирующих элементов. В условиях мультикуль-турализма национальное государство вынуждено воспроизвести процесс «национального воображения», исходя из более плюралистических позиций. Противоречивость позиции плюрализма в том, что «корпоративные» или групповые интересы приводят к игнорированию интересов государства, а универсальные и индивидуальные «гражданские свободы» мобилизуются как протестные по отношению к коллективным и партикулярным этническим правам. Социальное конструирование гражданских институтов - процесс, позволяющий (в идеале) сохранить культуры и традиции, не разрывая связности гражданского общества - разделяемых всеми идей, политических институтов, языка и т.д.
5 Kelly P Introduction: Between Culture and Equality // Kelly P. (ed.) Multiculturalism Reconsidered. Oxford, 2002. P. 12.
6 Turner T Anthropology and Multiculturalism: What is Anthropology That Multiculturalists Should Be Mindful of It // Cultural Anthropology. V 8, N° 4 (Nov., 1993). P. 411-429.
7 Hutnyk J. Hybridity // Ethnic and Racial Studies. V. 28, № 1. January 2005. PP. 79-102.
8 Brail A., Coombs A. Hyhridity and its Discontents. London, 2000.
9 Hall S. New Ethnicities // Merser K. (ed) Black Film / British Cinema, ICA Document 7. London, 1988.
10 Hall S. Cultural Identity and Diaspora // Rutherford J. (ed.) Identity: Community, Culture, Difference. London, 1990.
11 Gilroy P. There Ain’t No Black in the Union Jack: The Cultural Politics of Race and Nation. London, 1987.
12 Clifford J. Diasporas // Cultural Anthropology. V. 9, № 3. Further Inflections: Toward Ethnographies of the Future (Aug., 1994). P. 307.
13 Clifford J. Diasporas // Cultural Anthropology. V. 9, № 3. Further Inflections: Toward Ethnographies of the Future (Aug., 1994). P. 302-338.
14 Gilroy P. The Black Atlantic. London, 1993.
15 См.: GlazerN., MoynihanP.D. Beyond the Melting Pot. Cambridge, 1963. Shibutani T., Khan T. M. Ethnic Stratification. N.Y, 1965.
16Anthias F. New Hybridities, Old Concepts and the Limits of “Culture” // Ethnic and Racial Studies. V. 24, № 4. July 2001. P. 619-641.
17 Spivak G. Can the Subaltern Speak? // Williams P., Chrisman L. (ed.) Colonial Discourse and Postcolonial Theory: A Reader. Hemel Hempstead: Harvester Wheatsheaf, 1993.
18Anthias F. New Hybridities, Old Concepts and the Limits of “Culture” // Ethnic and Racial Studies. V. 24, № 4. July 2001. P. 631.
Solovyova Anna
“MY” AND “THE OTHER” CULTURE: OBJECTIVATION PROBLEMS IN SCIENTIFIC AND POLITICAL DISCOURSES
By the example of such conceptions as multiculturalism, diaspore, and hybridity the paper presents peculiarities of the interaction between the representatives of different science disciplines in the sphere of discussing ethnocultural issues of contemporary societies.
Рецензент - ТеребихинН.М., доктор философских наук, профессор кафедры культурологии и религиоведения Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
