CC BY
103
УДК 130.2 (008) В.П.Перцова
соискатель кафедры мировой культуры факультет гуманитарных наук Московского государственного лингвистического университета; e-maiL: [email protected]
КУЛЬТУРА «МЕЖДУ МАГИЕЙ И ЛОГОСОМ» В ТВОРЧЕСТВЕ АБИ ВАРБУРГА
Идеи немецкого историка искусства Аби Варбурга стоят у истоков «визуального поворота» в осмыслении культуры, а предложенная им интерпретация образно-символического содержания культуры применима к анализу современных явлений визуальной культуры. Варбург фокусирует свое внимание на примитивных культах, реабилитируя их для поля современной культуры. Ученый развивает теорию символического через анализ и сопоставление античных образов, их рецепции в эпоху Ренессанса и ритуальных изображений и танцев индейцев пуэбло в Аризоне и Нью-Мексико. На примере индейских ритуалов и детских рисунков с изображением змеи Варбург выявляет простейшие символообразующие модели в различных культурах. Ритуалы, возникшие из мифов и присутствующие в любой культуре, сохраняют свою жизнеспособность в виде символических образов, обнаруживающихся в культурном визуальном пространстве.
Ключевые слова: Аби Варбург; визуальная культура; культурное пространство; символ; миф; ритуал.
V. P. Pertsova
External PhD student, Department of World Culture of Human Sciences Faculty, Moscow State Linguistic University; e-mail: [email protected]
CULTURE «BETWEEN MAGIC AND LOGOS» IN ABY WARBURG'S WORKS
The German art historian and cultural theorist Aby Warburg is regarded as a practitioner of visual studies avant la lettre, his ideas are at the origins of the «visual turn» in the analysis of culture, and Warburg's interpretation of the symbolic cultural content are appLicabLe to the anaLysis of the modern visuaL cuLture phenomena. Warburg focuses his attention on primitive cuLts, rehabiLitating them for perception of modern culture. He develops the symbolic concept through analysis and comparison of ancient images, their reception in the Renaissance, ritual images and dances of Pueblo Indians in Arizona and New Mexico. Warburg reveals the simplest symbol forming models in various cultures, based on the example of Indian rituals and children's drawings depicting a snake.
RituaLs arisen from myths are present in any cuLture and retain their viabiLity in the form of symbolic images that appear in the space of visual culture.
Key words: Aby Warburg; visual culture; cultural space; symbol; myth; ritual.
Что Гарц, что Греция, -меня везде преследует родня Гёте. Фауст
Доклад о змеином ритуале немецкого историка искусства Аби Варбурга (1866-1926) посвящен рассказу о его путешествии в США в 1895-1896 гг. Рассуждения Варбурга в докладе «Образы из страны индейцев поэбло в Северной Америке» («Bilder aus dem Gebiet der Publo-Indianer in Nord-Amerika») подводят к взаимосвязи мифа, ритуала, символа и культуры, ученый фокусирует свое внимание на примитивных культах, реабилитируя их для поля современной культуры. В отличие от традиционных философов мифологии, Варбург говорит о них как об истоке культуры, оазисе подлинной жизни, опыте сакрального, незашлакованным до неузнаваемости многочисленными наслоениями и нарастающей рациональностью. Варбург обращается к антрополого-религиозной перспективе, когда проявление «дикого» и «первобытного», в частности, выстраивание причинно-следственной связи между отправлением культа и ожидаемым ответом природных сил, открывается в качестве факторов культуры. К первобытным культам на несколько десятков лет позже обратится М. Элиаде, чей опыт осмысления мифа глубоко связан с проблемой символического и культуры в целом: такого рода примитивные культы являются свойственными людям, фактами «культуры и духовного творчества, но ни в коей мере не патологического высвобождения звериных инстинктов или инфантилизма» [Элиаде 2014, с. 17]. На примере ритуалов индейцев и, в частности, образа змеи в культуре иных эпох и континентов Варбург описывает формирование визуального символического образа, ища его истоки в примитивных культурах и отказываясь от бесплодного формального рассмотрения образа в рамках «эстетизированной» истории искусства.
Сам Варбург определил тему исследования следующим образом: «Что интересует меня как историка искусства, так это то, что внутри страны, превратившей техногенную культуру в удивительное оружие в руках человека разумного, смог сохраниться анклав примитивного язычества, эти люди чрезвычайно рассудительно борются за ежедневное существование, с непоколебимой твердостью прибегая для сельскохозяйственных и охотничьих нужд к магическим практикам,
которые мы привыкли обесценивать как симптом совершенно отсталого язычества»1 [Warburg 2011, c. 12].
В религиозной практике пуэбло существует несколько важнейших символов, первое место среди которых занимает змея - мистическое существо, обитающее на земле и под землей [там же, с. 21]. Таким образом, она видима и невидима для человеческого глаза, смертельно ядовита и обладает способностью перерождаться, сбрасывая кожу. Она соединяет в себе несколько ипостасей: проводника смерти и фаллический символ, а сворачиваясь, змея, кусающая себя за хвост символизирует цикличность времени, распрямленная же представляет собой стрелу или молнию - основной элемент в космологических представлениях индейцев. В засушливой местности штатов Нью-Мексико и Аризоны змея почитается как амбивалентный символ - угроза, выраженная молнией, и спасение - провозвестник дождя.
Так как описан знаменитый змеиный танец - ритуал, практикуемый в индейской деревне: «В Вальпи мы обнаруживаем наиболее архаичный магический танец. Здесь танцор и животное соединяются в магическом единстве. Удивительно, что индейцы знают способ приручения крайне опасных рептилий - гремучих змей - избегая насилия; змеи могут по несколько дней принимать участие в церемонии с полной покорностью или, по крайней мере, скрывая свои обычные наклонности, если их специально не провоцировать. Такой трюк, проделай его европеец, неминуемо закончился бы трагически» [там же, с. 53].
После мистического соединения со змеей-тотемом в танце предполагается, что змея в пустыне обратится в молнию и вновь спустится на землю с небес в виде дождя - при этом Варбург подчеркивает, что змея не приносится в жертву, но в обрядах подражательной магии трансформируется в посланника. Ученый обращается в глубь веков, на две тысячи лет назад, когда в эпицентре современной европейской цивилизации - Древней Греции - были в ходу культурные особенности, не уступавшие индейским по своей интенсивности и даже жестокости, поэтому индейские ритуалы не должны рассматриваться легковерно и поверхностно, как пережиток самобытной дикости. В частности, образ змеи представляется одним из универсальных культурных символов, «бессмертным явлением» европейской цивилизации, очень сложным и насыщенным смыслами символом
1 Зд. и далее перевод наш. - В. П.
с ярко выраженной амбивалентностью, т. е. представляющей взаимоисключающие значения.
Визуальная образность в рамках конвенциональной художественной практики не преследует эстетические цели, напротив, его художественная, эстетическая ценность даже не вторична, а вообще второстепенна, символический образ реализует мифотворческий потенциал, соединяет разум и магию. Змея понимается не просто как символ, но и как абстрактная динамограмма энергии, передаваемая различными носителями: предметами, человеческими фигурами, силами природы [Papapetros 2007, с. 238]. Варбург не случайно обнаруживает интуиции своей теории символа, питаемого мифологическими корнями и выраженного в визуальной - как наиболее древней - форме передачи информации. Символ обнаруживается в недрах культуры, сохранившей во многом первобытные черты и еще лишенной глянца европейской рациональности.
Мотив змеи существует в разных эпохах и религиозных системах. Так, древние греки рассматривали проявление змеиных качеств амбивалентно: в греческой мифологии змея встречается в легенде о жреце Лаокооне, чьи дети были задушены змеями по велению Аполлона, так отомстившего за неповиновение его божественной воле. Лишенной «справедливости и надежды на искупление» находит Варбург эту трагическую историю [Warburg 2011, с. 59], косвенно проводя аналогию самой атмосфере индейской прафилософии, ее настроениям, направленности на борьбу, суровое выживание и тяжелый физический труд, сопровождаемый, однако, ритуальными танцами и музыкой. Не случайно в качестве эпиграфа Варбург выбирает парафраз слов Мефистофеля из трагедии Иоганна Гете «Фауст»: «Что Гарц, что Греция, - меня везде преследует родня». Для Варбурга «что в Афинах, что в Ораиби - везде родня». - «Es ist ein altes Buch zu blättern, Athen-Oraibi, alles Vettern [там же, с. 9].
Необходимо отметить, что к материалу Варбург относится осторожно, считая его «наслоенным» из-за влияния католической миссии и современной американской культуры на традиционную индейскую [там же, с. 13]. Однако из-за новых вливаний автохтонная культура представляет собой особый интерес из-за сочетания разума и магии, которые соприкасаются в бытовой жизни и образуют симбиоз: «Синкретическая культура ... представляет собой процесс, в котором нам не следует искать ни друзей, ни врагов, а только симптомы
колебания духа между предельно далекими полюсами. Однако этот процесс сохранил в самом себе единство: от культовых практик до математического созерцания» [Warburg 1998, т. I, 2, с. 565]. Такой симбиоз выражается в рациональном земледельчестве, с одной стороны, с другой - в обращении к магическим практикам, к ритуальным танцам, в том числе к образному языку, который смог сохранить отчасти свою аутентичность и часть архаических элементов.
Варбург обращается к культурологическим сравнениям, привлекая не только греческие античные артефакты, но и фотографии современной ему Америки. Так, фотографии змеиного ритуала индейцев сопоставлялись с изображениями Лаокоона, с рисунками XVI в., фотографиями из Сан-Франциско начала XX в. [Warburg 2011, с. 74]. Создается интересная параллель между змеей из индейского ритуалов, ритуальным поклонением ей в Античности и «змеями» электропроводов в Америке. На визуальных примерах Варбург показывает, как изменяется отношение к таящим угрозу природным феноменам через такие способы выстраивания дистанции и пространства рефлексии, как создание образа и последующее включение его в повседневную жизнь.
Обращает на себя влияние философской ницшеанской парадигмы и концепции дионисийского и аполлонического начал на культур-философские воззрения Аби Варбурга, в частности, его центральной категории «пространства рефлексии» - способности реципиента создавать между собой и окружающим миром ментальную дистанцию, которая становится механизмом освобождения от первобытных страхов [Перцова 2016].
Змеиный ритуал Варбург рассматривал как образ, запечатленный в движении, динамическое изображение, направленное на собирание космических сил с помощью змей, становящихся символом Вселенной. Варбург называл змеиный ритуал «исполненной в танце причинной связью» c благоговейной отдачей и самозабвением, в этой связи он усматривал зачаточные предпосылки формирования беззаветного исследования природы научным способом [Warburg 2011, с. 69]. Ритуальное Andachtsraum - пространство благоговения, подпитываемое мифами, выступало для Варбурга предтечей Denkraum - пространства рефлексии [там же, с. 75], или, иначе, - «мыслительного пространства благоразумия» [Warburg. Zit. nach Wuttke 1980, с. 267], поскольку в благоговении и поклонении само по себе уже таится
размышление. Таким образом, пространство благоговения есть состояние культуры с еще незрелыми экстатическими праформами.
Однако без него невозможно дальнейшее развитие: Варбург последовательно выявляет преемственность пространства рефлексии из пространства благоговения, поклонения, приходя к выводу, что возникновение пространства рефлексии не может миновать предшествующую ступень, но только родиться в ритуальном пространстве [Turcke 2011, с. 73].
Таким образом, Варбург исходит из двух глобальных позиций по отношению к культуре: первая есть выстраивание и сохранение дистанции, вторая - захватывание и обладание. Обращаясь к ритуалам индейцев пуэбло, Варбург обнаруживает, что их уровень сознания и культуры уже не вписывается в парадигму «примитивного» человека, но еще и не шагнул на ступень людей логически мыслящих, «успокоенных технологией европейцев». Они существуют «между магией и логосом» [Warburg 2011, с. 31-32] на уровне символических связей, соединяющих два полюса. Варбург уточняет, что индейцы пуэбло достигли символической стадии мышления и поведения, которая связывает две других: рационально-математическую (или логическую) и магическую. Этот этап в развитии символических форм являет собой «символическую взаимосвязь», когда религиозные ритуалы и культы наделяют властью над окружающим миром их адептов и дают возможность, если не управлять им, то по меньшей мере отчасти достигать ощущения контроля и, самое главное, создавать минимальную дистанцию, отделяя себя от окружающей реальности. Утрата символической составляющей культуры, возвращение к восприятию «примитивных» эпох, что демонстрировали современники Варбурга - это стало предметом его серьезного беспокойства.
Так, последние слова доклада выражают тревогу за современную ему американскую действительность: для Варбурга просвещение и цивилизация не ограничиваются лишь техническим прогрессом, но также заключаются в раскрытии и развитии у себя способности к символообразованию, в создании пространства рефлексии. Использование образов и символов показывает умение человека дистанцироваться и преодолевать страхи, рожденные природой, демонстрируют «развитие от инстинктивно-магического сближения к одухотворяющему дистанцированию». Но современная цивилизация с ее растущими темпами и различными средствами связи не оставляет пространства
для осмысления бытия, буквально «убивает» посредством телефона и телеграфа «пространство рефлексии».
Отдельного упоминания заслуживает другая методика обращения с образами, к который обращался Варбург в индейской среде, когда он фотографирует или делает зарисовки и наброски не самостоятельно, но просит других нарисовать, в частности, обращается к индейским детям с просьбой изобразить грозу как иллюстрацию к детской сказке, чтобы узнать натуралистически ли дети нарисуют молнию или представят ее в символической форме змеи с головой, заостренной как наконечник стрелы, каковых можно было увидеть на индейских ритуальных изображениях на песке. Из четырнадцати рисунков двенадцать детей вполне реалистически показали сцену непогоды, но два рисунка оказались с символическим изображением молнии-змеи, выражающей символическую энергию [Warburg 2011, с. 72]. Эта энергия продвигает человека от культового почитания «к одухотворяющему дистанцированию, которое называет ядовитую рептилию символом тех природных демонических сил, которые человек вынужден внешне и внутренне преодолевать» [там же, с. 73]. На примере детских рисунков Варбург выявляет простейшие символообразующие модели в различных культурах в рамках своей теории о выразительных движениях, для которой образы являлись неотъемлемой частью и документами.
Приобретенный живой опыт контакта с «примитивной» культурой и искусством индейцев привнес важный вклад в изучение Варбургом форм визуальной образности.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Перцова В. П. (Фокеева). Генезис идей Аби Варбурга в ницшеанской концепции: перспективы дионисийского // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики : в 2 ч. Ч. I. 201б. № 11 (73). С. 182-185. Элиаде М. Аспекты мифа. М. : Академический проект, 2014. 235 с. Papapetros S. „Ohne Füße und Hände". Historiographische Bemerkungen über die unorganische Bewegung der Schlangen von Philo von Byblos bis Aby Warburg // Schlangenritual: der Transfer der Wissensformen vom Tsu'ti'kive der Hopi bis zu Aby Warburgs Kreuzlinger Vortrag / hrsg. von Cora Bender. Berlin : Akad.-Verl. 2007. S. 217-2бб. Türcke C. Philosophie des Traums. München : Beck, 2011. 252 S.
B. n. nep^Ba
Warburg A. Gesammelte Schriften. Bd.I, 2. Die Erneuerung der heidnischen Antike. Beiträge zur Geschichte der europäischen Renaissance. Berlin : Akademie Verlag, 1998. S. 443-725. Warburg A. Schlangenritual: ein Reisebericht. Mit einem Nachw / von Ulrich Raulff und einem Nachw. zur Neuausg. von Claudia Wedepohl. Berlin : Wagenbach, 2011. 141 S. Wuttke D., Aby M. Warburg. Ausgewählte Schriften und Würdigungen. BadenBaden : Koerner, 1980. 648 S.
