CC BY
105
Михайлов В.С.
аспирант
ФГБОУВПО «Уфимский государственный университет экономики и сервиса», Россия, г. Уфа
УДК 542.97:542.91.821.4
КУЛЬТУРА КАК НЕФОРМАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ В СИСТЕМЕ СТИМУЛОВ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
Актуальность исследования культуры как неформального института в системе стимулов экономического развития состоит в необходимости исследования культурных особенностей разных народов, могущих ускорить экономическое развитие общества, в частности, скорректировать модель поведения человека в сторону большей рациональности, склонности к построению динамичного общества.
Методологическую основу исследования составляют работы по исследованию развития экономики различных стран или регионов исходя из влияния культурных особенностей народов, их населяющих, в частности, таких авторов, как Дэвид Ландес и Майкл Портер.
Также к методологической основе исследования относятся работы многих других авторов, освещающие различные аспекты влияния культурных ценностей на общественный прогресс, работы которых помогли исследованию культуры как неформального института в системе стимулов экономического развития, общественного прогресса.
На завершающем этапе работы сделаны выводы относительно влияния культуры и соответствующих моделей поведения на развитие разных стран и регионов, темпов роста экономики, особенностей промышленного комплекса, уровня благосостояния населения.
Статья является основой для дальнейшей работы по формированию предложений по созданию эффективных бюджетных и институциональных стимулов экономического роста в России.
Ключевые слова: институты, культура, развитие, традиции, человеческий капитал, стратегия, стимулы экономического развития.
CULTURE AS AN INFORMAL INSTITUTION IN THE SYSTEM OF INCENTIVES FOR ECONOMIC DEVELOPMENT
Research of culture as informal institute in system of incentives of economic development consists is very topical due to cultural features of the different peoples able to accelerate economic development of society. In particular, it is possible to correct a behavior model of the person towards increasing rationality, tendency to creation of dynamic society.
Methodology of this research is based on David Landes' and Michael Porter's works in the field of affecting culture on economic development of various countries or regions, cultural features, such as rules of economic behavior.
Also in part of methodological basis we used the works of many other authors covering various aspects of influence of cultural values on public progress. They helped to research culture as informal institute with system of incentives of economic development, public progress.
At the final stage of work we developed a net of conclusions concerning influence of culture and the corresponding behavior models on development of the different countries and regions, growth rates of economy, features of an industrial complex, welfare of the population.
This article is a base for further research of questions what institutions should be introduced in Russia to create institutional and fiscal incentives for economic development.
Key words: institutions, culture, human capital, collision, strategy, programming, transformation, incentives for economic development.
Проблематика влияния культуры на экономическое развитие народов и стран впервые была поднята в работах Макса Вебера. Так, в своей самой известной работе «Протестантская этика и дух капитализма» [1] ученый обосновал мысль, что протестантизм как течение христианства и привнесенная им в широкие массы населения Германии, Англии и Нидерландов в ходе Реформации протестантская этика явились необходимыми и во многом достаточными условиями возникновения капиталистических отношений в обществе. Макс Вебер обратился также к изучению религий Китая и Индии, пытаясь объяснить ими различия в организации хозяйственной жизни этих стран от стран Европы.
Однако методологическая сложность изучения культуры и особенно того, как она влияет на экономику, а также чувствительность обсуждения этой темы для национального самосознания народов не способствовали широкому вовлечению экономистов в исследование этой проблематики.
Эти факторы, а также другие определили доминирование концепции «экономического человека» (homo economicus) в классической, а затем в неоклассической экономической теории - концепции, возникшей раньше исследований Макса Вебера.
Однако в последние десятилетия получило развитие направление теории ограниченной рациональности, заложенное исследованиями Саймона [2]. Суть ее в том, что поведение реального человека в той или иной степени отличается от поведения «экономического человека. В частности, человек не в полной мере рационален в своих решениях. Так, он принимает не лучшие из возможных решений, а приемлемые в рамках своих физиологических ограничений и культурного контекста [3, 4, 5].
Эта статья посвящена обсуждению того, как культурный контекст деятельности человека определяет его личное поведение, а поведение масс, придерживающихся общих верований, определяет экономическое развитие народов.
По понятным причинам обсуждение этого круга вопросов в литературе ведется на стыке экономики и социологии, а также культуры, причем более вовлечены в это социологи, среди которых выделяется Самюэль Хантингтон. Так, он рассматривал Сингапур как уникальный пример защиты экономики и культуры от воздействия фактора политической нестабильности, в данном процессе важнейшую роль в защите от коррупции сыграла политическая воля и дальновидность главы государства, открывшего культуру прогрессивным веяниям [6].
Древние греки выделили специальный термин - метеки - для мастеров-иностранцев, ускоряющих медленное развитие обществ, в которых презирается стяжательство и производство материаль-
ных благ, эта сфера деятельности становилась уделом пришлых, не обремененных связями с местной властью [6].
Культурные установки могут корректироваться, в том числе такими пришлыми меньшинствами: в старом таиландском обществе было принято пять лет проводить в монастыре, получать духовное образование, в современном обществе на это расходуется всего две недели, инициаторами стали китайцы из числа предпринимателей.
Культурный вопрос встает в полный рост в бывших социалистических странах, где после падения режимов обострилась проблема социального неравенства, усугубляемая боязнью частной инициативы, которая в период расцвета режима рассматривалась как угроза для общества и даже личности.
В рамках социалистической идеологии большое влияние имели теории зависимости, развитые страны в основном рассматривались как империалисты и хищники, эксплуатировавшие зависимые страны, на первый план выставлялась теория первоначального накопления капитала, изобличавшая капиталистов.
Например, в качестве зависимых стран рассматривались латиноамериканские страны, можно рассмотреть Аргентину, в развитие которой в конце девятнадцатого века инвестировались значительные средства со стороны Великобритании, Испании и Германии на развитие сети железных дорог.
В социалистических странах строительство в Аргентине железных дорог рассматривалось в последующие периоды как создание эксплуататором собственной транспортной сети, но при этом намерено внимание не уделяли на инвестиции в развитие внутреннего рынка и потребительского сектора.
Второй важной проблемой Аргентины, ныне во многом уже ушедшей, и иных стран того времени было неуважение к чужим религиям и культурам, которое приводило к вытеснению из страны активных деятелей, особенно североамериканцев, европейцев и японцев, вело к замкнутости и застою.
В некоторых социалистических странах закрепилось мнение о зависимости их от внешнего управления, в Югославии это выражалось в пропаганде идеи иностранного вредительства, в КНДР эта идея использовалась для оправдания потрясений в экономике, на Кубе - для привлечения средств из СССР.
В данном случае культурный выбор изоляции путем установления жесткого социалистического режима является продолжением времен инквизиции, когда от иностранного влияния отгораживались путем разделения общества на своих и чужих, правоверных и еретиков, а в новую эпоху - буржуазии и пролетариата.
Лоуренс Харрисон рассматривал проблему возникновения теорий зависимости как фактора сдерживания
развития многих государств, среди трактовок зависимости преобладают колониализм, расизм и собственно зависимость от другого государства по различным производственным причинам, особенно в марксистско-ленинской теории [7].
До сих пор Аргентина, испытавшая дополнительные финансовые трудности, испытывает проблемы с привлечением кредитов, что было вызвано обострением отношений с кредиторами в прошлом, изоляционистскими мерами, это вытеснило английских инвесторов и вакуум заняли отчасти КНР и США.
Во всем есть положительные стороны, экономика аргентинского кокона защитила страну от последствий финансовых кризисов, особенно великой депрессии, но она изолировала ее же от конкуренции, иностранных инвестиций и инноваций, отодвинула от экономического многообразия к монокультуре.
Латиноамериканские страны могут приспосабливаться к развитию в условиях свободной конкуренции: так, Мексика вступила в НАФТА, что позволило ей по уровню экономического развития превзойти многие латиноамериканские страны, несмотря на сохранение ряда серьезных проблем.
Видным представителем теории зависимости был Фернандо Энрике Кордозо, рассматривавший развитие и зависимость как конкурирующие экономические стихии, в 1993 году Кордозо стал министром финансов Бразилии, страдающей от гиперинфляции, теория была переосмыслена как прагматическая [7].
Бразилия интегрировалась в мировое экономическое пространство потому, что существовала объективная экономическая необходимость сохранения конкурентоспособности, стабильности национальной валюты, требовалось развивать экономические отношения с западноевропейскими странами.
Развитие теории зависимости можно проследить на примере исторического сравнения Японии и Китая, которые отличны друг от друга тем, что китайских императорских династий сменилось множество, а японская императорская семья была одна, кроме периода изоляции в 250 лет, когда власть перешла к роду военачальников.
В японском обществе реставрация императорской власти происходила с меньшими потрясениями, чем во время европейских революций, так как в японском обществе имелся готовый сценарий выстраивания отношений в рамках империи, привлечение европейского опыта опиралось на авторитет императора [7].
Дэвид Ландес рассмотрел процесс того, как в некоторых странах почти вековая антикапиталистическая пропаганда, в том числе на основе теорий зависимости, породила стойкий страх в обществе перед проявлениями частной инициативы, предприни-
мательство как бы превращало хорошего человека в кулака мироеда, и это мнение приводило к замедлению экономического роста [8].
Есть другая точка зрения, согласно которой экономика, помимо всего прочего, изучает проблему распределения ограниченного объема ресурсов между множеством конкурирующих целей, но эта проблема может рассматриваться либо в нормативном, либо в позитивном плане.
В обоих этих случаях как основополагающий рассматривается тезис о возможности приспособления средства к целям, действовать в соответствии с задачами и обстоятельствами, и экономическая теория является наукой о рациональном распределении ограниченных ресурсов.
В данном случае рациональностью выступает не сама рациональность в широком смысле, а рациональность человека, доводящего до максимального значения полезность и преуспевающего в этом, независимо от обстоятельств, к которым нужно приспосабливаться.
Экономическая теория долгое время занималась изучением результата рационального выбора, а не его процессом, но последние двадцать лет актуальность изучения этого процесса возросла в свете открытий в области искусственного интеллекта и когнитивной психологии.
Японское общество не боялось кратковременной зависимости от иностранных традиций, так как у них сохранились свои собственные устои, и они могли безболезненно для самих себя признавать достоинства иностранцев и перенимать их эффективные производственные схемы, создавать свои новации.
Можно рассмотреть процесс реформирования различных общественных институтов в японском государстве, например, в ранний период реформирования различных институтов в качестве образца рассматривались французские структуры, но после франко-прусской войны приоритеты изменились.
Японские чиновники заимствовали английский закон о мореплавании для развития товарообмена и укрепления финансовой базы предприятий, но японские чиновники не могли надеяться на такое же развитие экономической конъюнктуры и торгового баланса, как в Великобритании в семнадцатом веке.
Немецкие руководители стали образцом для подражания в глазах японцев, они считали, что в условиях девятнадцатого века необходимо создать мощный промышленный комплекс по английскому образцу, который еще не был создан в других государствах, но в Германии и Франции стремительно развивался.
Японское правительство для избавления от зависимости прибегло к созданию базовых общественных институтов, таких как почтовая, банковская и нало-
говая службы, полиция, но японское правительство подошло к большим проблемам, к низкой производительности труда, к необходимости модернизации.
Японцы начали развитие пищевой отрасли, например, с тех отраслей, которым на тот момент еще не угрожала конкуренция. Так, производство соевого соуса оставалось таким нерастраченным резервом, и его развитие помогало накопить капитал для проникновения на другие рынки, дальнейшее развитие.
Майкл Портер ввел понятие парадигмы производительности, которая подразумевала эффективность работы как собственных, так и заграничных компаний на территории страны, именно состояние тех сфер экономики, которые работают на внутренний рынок, определяет уровень жизни в стране и развитие внутреннего рынка [9].
Сами предприниматели еще не справлялись с растущими запросами внешней среды, поэтому для обеспечения успешного строительства железных дорог, например, правительство финансировало зарубежные стажировки и покупки патентов, приглашение специалистов, организацию обучения.
Догоняющая модель развития служила в перспективе защитой от иностранной зависимости, помогала привлечь инициативных специалистов, но издержками этой модели были некоторые устаревшие технологии, применяемые в производстве, существовал некоторый перекос к стимулированию кадров.
Японский национализм порождал немало явлений, вызывающих противоречивую реакцию в обществе: японцы всеми путями возвращали своих студентов из-за границы, что вызывало осуждение иностранцев. Также японцы были патриотичны в вопросе приобретения оборудования собственного производства.
Трудовая этика как средство защиты от зависимости во многом была созвучна с теорией Макса Ве-бера, где главными достоинствами считалась самоорганизация и взаимовыручка, выгодное инвестирование, доверительное управление и бережное отношение к таким ресурсам, как время и деньги.
Помимо японской модели развития экономики, как защиту конкурентоспособности можно рассмотреть философскую концепцию Макса Вебера, которая получала развитие в то же время, когда наблюдался довольно быстрый рост японской экономики, подорванный вскоре войной 1905 года [10].
В качестве объекта изучения у Макса Вебера выступали традиции кальвинистов, у которых собственно обогащение не выступало главной целью, а основной задачей, предлагаемой религиозным учением, был праведный труд с большой отдачей для подтверждения собственной божественной избранности.
Твердая вера в предопределение быстро усваивалась светской моралью, это позволяло избегать
потери капитала вследствие недобросовестной работы наемного персонала и отказа от выгодного инвестирования. Предрасположенность к добру рассматривалась как подтверждение избранности и праведности устремлений.
С точки зрения Джеффри Сакса, неоклассическая теория нередко неспособна разрешить проблему, называемую загадкой роста, так как не принимает во внимание такие факторы, как география, совокупность социальных институтов и позитивная обратная связь, механизмы распространения инноваций исследовались недостаточно [11].
Согласно теории Макса Вебера, целеустремленный человек работает для того, чтобы достигать высшей цели, жить для того, чтобы работать, а в счастье находить побочный продукт, это привносит смысл в жизнь человека, включает его в элиту общества, которая открыта для пополнения своих рядов.
Макс Вебер провел параллель между урбанизацией и способностью людей ценить время. Так, при сравнении количества часов различного устройства, в протестантской Англии времен Реформации и католической Испании, первая страна значительно обгоняла вторую по этому ненавязчивому показателю.
Даже в таких католических странах, как Бавария и Франция, часовых дел мастерами всегда были протестанты, католики очень редко занимались этим ремеслом, что говорило о способности протестантов ценить время и программировать свой рабочий день, этот тип личности формировал капитализм.
Анализ влияния культуры на экономические достижения цивилизации фокусируется на определенных культурных атрибутах, влияющих на поведение человека: трудолюбие, инициативность, ценностный подход к образованию, склонности к сбережению и научно обоснованному инвестированию.
Все эти качества должны дополнять друг друга с учетом особенностей развития региона, при изучении этих факторов необходимо связать источники и типы убеждений, подобное описание вплотную подведет к тому, в чем могут скрываться причины падения объемов производства в некоторых странах.
Карлос Альберто Монтанер исследовал процессы замедления экономического роста в латиноамериканских странах вследствие падения объемов производства и инновационного развития как результата частых военных переворотов и политической нестабильности как характерной особенности многочисленных каудильо и вождей [12].
Технологические прорывы позволяют добиться успеха в таких далеких друг от друга областях, как производство полупроводников, сельское хозяйство или доставка товара к торговой сети, также и стратегии развития могут быть применены в изучении рынков и специализации обслуживания, и не только.
Концепция целевой промышленной поддержки, стратегия покровительства в отношении перспективных производств, обнаруживает свои слабые места потому, что на данный момент фирма, независимо от рода деятельности, должна быть способна привлекать лучшие технологии, кадры, кредитные ресурсы.
Главным является твердое осознание страной, что рост производительности повышает уровень жизни общества, повышение производительности и уровня жизни выступают как отражение того, чем на ее территории занимаются различные компании, ориентированные на заполнение внутреннего рынка.
Ускорение торговых, денежных и информационных потоков делает бессмысленной привязку к конкретному месту, локализацию, так, если фирма одной страны покупает машины в Германии, конкурирующая фирма может поступать так же, например, сырье из Беларуси также доступно многим.
В условиях глобализации и свободного рынка все больше зависимость от условий, задаваемых на местном рынке, от специфических форм работы с поставщиками и потребителями, применение местных технологий и знаний, понимание местных условий, возможностей повышения конкурентоспособности.
Далее следует рассмотреть макроэкономические основы процветания в современных условиях, так как сейчас макроэкономика все менее зависит от воли отдельных государств и если страна не добивается внутренней стабильности, она несет большие финансовые потери на международном финансовом рынке.
Рональд Инглхард считает, что развитие влечет за собой возможность обеспечения предсказуемого отхода от абсолютных социальных норм в пользу все более рациональных, гибких, пользующихся доверием ценностей, при этом многие культуры имеют свои особенности для обеспечения формирования культурных ареалов [13].
Экономический прогресс ведет человечество от ценности самостоятельного выживания к стремлению к самовыражению, границы культурной вариативности начинают все более явственно проявляться в демократическом обществе, оформляются культурные ареалы, и экономическое развитие связано с гибкостью ценностей.
Гибкость человеческих ценностей и одновременно их устойчивость позволяют обществу созидать и поддерживать демократические институты при сохранении собственной идентичности, мнения жителей бедных и богатых стран стабильно отличаются по вопросам политических, религиозных, социальных норм и представлений.
Микроэкономические основы конкуренции могут состоять в сложности оперативной деятельности компаний и в качественных характеристиках предпринимательской среды. Пока компании, работающие в
стране, не добьются повышения производительности труда, не может быть экономического роста.
Конкурентоспособность государств можно рассмотреть, как функцию, зависимую от четырех основных независимых переменных, таких как материальная база, особенности спроса на конкретном рынке, особенности местного стратегического планирования, состояние поддерживающих отраслей.
Состояние материальной базы оценивается в системе качественных показателей, количественные выступают характеристиками второго порядка, и основным параметром становится нацеленность на конкретную отрасль. При этом большое значение имеет наличие квалифицированных кадров в этой отрасли.
Культурные различия связаны с рядом таких феноменов, как формирование демократических институтов в некоторых странах, находящихся на примерно равном уровне развития, что позволяет выявить сотни когерентных отличий в развитии общественных отношений в этих странах с точки зрения развития общества.
Развитие общества в направлении выживания предполагает господство секуляризации и рационализации в развитии общественных взаимоотношений, а направление в сторону выражения общественной или церковной идеологии направляет общество по традиционному пути выстраивания общественных отношений.
В традиционных обществах поддерживается соглашательство с диктаторской властью, разорительная для современного государства высокая рождаемость, большое влияние имеют религия и абсолютные стандарты, национальная гордость, а государства, прошедшие период рациональной секуляризации, следуют противоположным ценностям.
Разновидность доминант отображает стремление к самовыражению, которое приходит со сменой поколений и переориентацией человека от стремления к выживанию к культурной идентичности в результате повышения уровня жизни и движения общества к более высоким жизненным стандартам согласно пирамиде ценностей и потребностей.
Отношение к ценностям самовыражения или выживания общества можно расположить на координатной плоскости, вертикальная ось которой отражает поляризацию двух трактовок власти, с точки зрения рационализма и традиционализма, что позволяет выделить границы стран по идеологическим группам.
Так, английское общество относится как к протестантскому, так и к англоязычному, так как Британская империя повлияла на возникновение в мире нескольких англоязычных государств, это привело к формированию в мире многих государств с плюралистическими традициями, смешанной экономикой, ценностью частной инициативы и индивидуализма.
Доля ВНП на душу населения является одним из основных индикаторов развития общества, но можно выделить и другие, связанные с промышленным развитием, ведь появление промышленного рабочего класса стало одним из величайших событий современной истории, и промышленный уклад существенным образом меняет культуру.
Уровень межличностного доверия находится в прямо пропорциональной зависимости от уровня ВНП на душу населения, и на этот показатель также воздействует менталитет населения: из 19 стран с уровнем межличностного доверия в 35 % 14 являются протестантскими, три - конфуцианскими и по одной индуисткой и католической.
Таким образом, можно сделать вывод, что наличию межличностного доверия способствует быстрое развитие горизонтальных, снизу контролируемых организаций, а развитие иерархических, патриархальных и централизованных организаций сдерживает рост межличностного доверия, именно по этой причине в Европе наступила Реформация.
Контраст между контролем сверху и горизонтально-ориентированной структурой оказывает глубокое влияние на межличностное доверие, что отразилось на реформировании католической церкви и приспособлении ее структуры к взаимодействию с обществом, восприятию демократических традиций и установок.
Политико-культурный подход поставил актуальный эмпирический вопрос: способна ли культура повысить восприимчивость общества к демократии, ведь попытки составить теоретические рекомендации к действию, вписывающиеся в определенную идеологию, увенчиваются появлением теории, в основном нежизнеспособной.
Экономическое развитие способствует демократизации, трансформируя общественную структуру, поддерживает урбанизацию, внедряет массовое образование, профессиональную специализацию, ее усложнение и углубление, вовлечение масс в политику, и в результате высококвалифицированная рабочая сила становится силой политической.
К концу двадцатого века наблюдатели из латиноамериканских и азиатских стран пришли к выводу о взаимодействии традиционализма и демократии, так как там, где замедляются процессы урбанизации, на первый план выходят старые патриархальные традиции с их централизацией власти и однообразностью мышления и суждения.
При демократичном правительстве большое внимание уделяется выборности власти и самовыражению, благосостояние укрепляет легитимность власти, развитость демократических институтов помогает выстоять в трудные времена, позитивные результаты демократической системы получают поддержку.
Хорошо заметно, что экономические успехи общества влекут за собой перемены в политической жизни и в самой культуре, появляется стремление формировать демократические институты и поддерживать уже имеющиеся, но подобная трансформация не происходит по умолчанию, элиты могут оказать сопротивление.
Сопротивление элит изменениям может оказаться слишком вредным для гражданского спокойствия страны. Так, в Ливии накануне свержения режима Муамара Каддафи был достигнут высокий уровень жизни, но система управления государством оставалась авторитарной.
В конце концов это привело к кровопролитию с насильственным изменением власти.
Особенно хорошо заметно, какую большую роль играет культура на примере дихотомии выживания и самовыражения: демократизация протекает по пути, прокладываемому ценностями и установками простых граждан, и повышение уровня благосостояния приводит к формированию стремления к самовыражению.
Фрэнсис Фукуяма считал наиболее простым определением социального капитала совокупность неофициальных правил или норм, воспринимаемых членами общества и позволяющих им взаимодействовать друг с другом, сама по себе общность традиций не является социальным капиталом, можно рассмотреть пример Южной Италии [14].
Нормы, формирующие социальный капитал, должны содержать такие понятия, как правдивость, доверительное управление, обязательность, поэтому одним из обязательных источников социального капитала повсюду в мире неизменно выступает семья, протестантская реформация помогла семейным ценностям распространиться.
Вопреки мнению некоторых специалистов, социальный капитал не передается в процессе развития будущим поколениям, а создается людьми постоянно и спонтанно, в зависимости от уровня развития общества, и чем более развитыми рынками обладает государство, тем более стабильно и бесперебойно оно обеспечивает свое развитие.
Проблема изучения социального капитала состоит в том, что при исследовании проблемы полностью игнорируется проблема распределения, индикаторы социального доверия помогут определить, каким образом в обществе распределяется социальный капитал.
Проведенный обзор литературы позволяет сделать общий вывод о значительном влиянии культуры на экономическое развитие. Неформальные институты экономического поведения, определяемые моральными нормами той или иной культуры в решительной степени определяют модели организации
хозяйственных отношений и в конечном счете экономическое развитие стран и народов.
Другой важный вывод, который можно сделать, заключается в том, что культура, несмотря на свою консервативность, может меняться со временем, что особенно становится заметно в последние десятилетия в связи с развитием процессов глобализации. Кроме этого, возможны революционные изменения культуры и соответственно экономических отношений, примером которых является Реформация.
Наконец, становится очевидным, что успешное решение проблем экономического развития нашей страны, России, невозможно без критического анализа традиционной культуры ее народов, тенденций ее изменения. Очевидно, особенности характерных для российского населения неформальных институтов экономического поведения определяют такие специфичные для России явления, как традиционная ориентация нашей экономики на добычу природных ресурсов, а не переработку; постоянное торможение модернизационных процессов; стремление к централизации в государственных финансах и вообще в управлении государством.
Наши дальнейшие исследования будут посвящены изучению этих вопросов применительно к современной России, задачам стимулирования модернизации ее экономики.
Исследование выполнено при поддержке гранта РФФИ № 13-06-00329.
Список литературы:
1. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. - М., 2003. - С. 8-15.
2. Саймон Г.А. Рациональность как процесс и продукт мышления // Thesis. - 1993. - Вып. 3. - С. 16-38.
3. Зулькарнай И.У. Государство и ограниченная рациональность населения: формализованные модели.
- М.: Наука, 2014. - 230 с.
4. Зулькарнай И.У. Предельная полезность и полезность единицы блага в условиях ограниченной рациональности индивидов // Известия Уфимского научного центра РАН. - 2012. - № 1. - С. 51-57.
5. Зулькарнай И.У. Ограниченная рациональность индивидов: графические модели несовершенства памяти // Журнал экономической теории. - 2009. - № 2.
- С. 249-256.
6. Хантингтон С. Культуры - это серьезно // Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу / Под редакцией Л. Харрисона и С. Хантингтона (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress. - New York: Basic Book, 2000).
- М: Московская школа политических исследований, 2002. - С. 9-14.
7. Харрисон Л. В чем значение культуры? // Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу / Под редакцией Л. Харрисона и С. Хантингтона (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress. - New York: Basic Book, 2000).
- М: Московская школа политических исследований, 2002. - С. 15-36.
8. Ландес Д. Культура объясняет почти все // Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу / Под редакцией Л. Харрисона и С. Хантингтона (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress. - New York: Basic Book, 2000).
- М: Московская школа политических исследований, 2002. - С. 38-54.
9. Портер М. Установки, ценности, убеждения и микроэкономика процветания // Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу / Под редакцией Л. Харрисона и С. Хантингтона (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress. -New York: Basic Book, 2000). - М: Московская школа политических исследований, 2002. - С. 55-74.
10. Вебер М. Работы М. Вебера по социологии, религии и культуре / АН СССР, ИНИОН, Всесоюз. меж-вед. центр наук о человеке при президиуме. - Вып. 2.
- М.: ИНИОН, 1991.
11. Сакс Д. Заметки о новой социологии экономического развития // Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу / Под редакцией Л. Харрисона и С. Хантингтона (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.) Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress.
- New York: Basic Book, 2000). - М: Московская школа политических исследований, 2002. - С. 75-93.
12. Монтанер К.А. Культура и поведение элит в Латинской Америке // Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу / Под редакцией Л. Харрисона и С. Хантингтона (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress. -New York: Basic Book, 2000). - М: Московская школа политических исследований, 2002. - С. 94-105.
13. Инглхард Р. Культура и демократия // Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу / Под редакцией Л. Харрисона и С. Хантингтона (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress. - New York: Basic Book, 2000).
- М: Московская школа политических исследований, 2002. - С. 106-128.
14. Фукуяма Ф. Социальный капитал // Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу / Под редакцией
Л. Харрисона и С. Хантингтона (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress. - New York: Basic Book, 2000). - М: Московская школа политических исследований, 2002. - С. 129-148.
List of literature:
1. WeberM. The Protestant ethic and the spirit of capitalism. - M., 2003. - P. 8-15.
2. Simon A. Rationality as process and product of thought // Thesis. - 1993. - Vol. 3. - P. 16-38.
3. ZulkarnayI.U. Gosudarstvo i ogranichennaya ratsion-alnost naseleniya: formalizovanniye modeli. - M.: Nau-ka, 2014. - 230 p.
4. Zulkarnay I. U. Predelnaya poleznost i poleznost edi-nitsi blaga v usloviyakh ogranichennoi ratsionalnosti individov // proceedings of the Ufa scientific center of RAS. - 2012. - № 1. - P. 51-57.
5. Zulkarnay I.U. Ogranichennaya ratsionalnost indivi-dov: graficheskiye modeli nesovershenstva pamyati // Journal of economic theory. - 2009. - № 2. - P. 249-256.
6. Huntington S. Culture is seriously // Culture matters. How values contribute to social progress / Edited by L. Harrison and S. Huntington (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress. - New York: Basic Book, 2000). - Moscow: Moscow school of political studies, 2002. - P. 9-14.
7. Harrison L. What is culture? // Culture matters. How values contribute to social progress. Edited by L. Harrison and S. Huntington (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress. - New York: Basic Book, 2000). - Moscow: Moscow school of political studies, 2002. - P. 15-36.
8. Landes D. Culture explains almost all of // Culture matters. How values contribute to social progress / Edited by L. Harrison and S. Huntington (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress. - New York: Basic Book, 2000). - Moscow: Moscow school of political studies, 2002. - P. 8-54.
9. Porter M. Attitudes, values, beliefs, and the microeconomics of prosperity // Culture matters. How values contribute to social progress / Edited by L. Harrison and S. Huntington (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress. - New York: Basic Book, 2000). - Moscow: Moscow school of political studies, 2002. - P. 55-74.
10. Weber M.M. Weber in sociology, religion, and culture / the USSR Academy of Sciences, INION, vsesojuz. lived. the centre of human Sciences at the Presidium. -Vol. 2. - M.: INION, 1991.
11. Sachs J. Notes on a new sociology of economic development // Culture matters. How values contribute to social progress / Edited by L. Harrison and S. Huntington (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress. - New York: Basic Book, 2000). - Moscow: Moscow school of political studies, 2002. - P. 75-93.
12. Montaner C.A. The culture and behavior of elites in Latin America // Culture matters. How values contribute to social progress / Edited by L. Harrison and S. Huntington (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress.
- New York: Basic Book, 2000). - Moscow: Moscow school of political studies, 2002. - P. 94-105.
13. Inglehart R. Culture and democracy // Culture matters. How values contribute to social progress / Edited by L. Harrison and S. Huntington (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress. - New York: Basic Book, 2000).
- Moscow: Moscow school of political studies, 2002. -P. 106-128.
14. Fukuyama F. Social capital // Culture matters. How values contribute to social progress / Edited by L. Harrison and S. Huntington (Lawrence Harrison, Samuel Huntington (eds.). Culture Matters: How Valyes Shape Human Progress. - New York: Basic Book, 2000). -Moscow: Moscow school of political studies, 2002. -P. 129-148.
