CC BY
6
УДК 930
КРЫМСКИЕ «ГАСТРОЛИ» ТЕРРОРИСТА САВИНКОВА В 1906 г. ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ПОБЕГ
CRIMEAN "TOUR" OF THE TERRORIST SAVINKOV IN 1906. PART TWO: RUNAWAY
© Варфоломеев Юрий Владимирович
Yuriy V. Varfolomeev доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент Академии военных наук, член-корреспондент Российской академии естествознания, профессор кафедры истории России и археологии, Саратовский национальный исследовательский государственный университет им. Н. Г. Чернышевского (г. Саратов).
DSc(Historical), Professor, member-correspondent of the Academy of military Sciences, member-correspondent of the Russian Academy of natural Sciences, Professor of the Department of Russian history and archaeology, Saratov National Research University named after N.G. Chernyshevsky (Saratov).
И ybartho@mail.ru
8
Аннотация. Во второй части исследования, посвящённого крымскому эпизоду в жизни и деятельности знаменитого революционного террориста Бориса Савинкова рассматриваются детали подготовки и осуществления его дерзкого побега с гауптвахты Севастопольского гарнизона. На основании новых данных и сопоставления их с имеющимися источниками по данному вопросу автор вносит уточнения в изложении истории побега Савинкова из Севастополя в Румынию.
Ключевые слова: Б. В. Савинков, эсеры, гауптвахта, побег, полупалубный бот, Севастополь.
Abstract The second part of the study devoted to the Crimean episode in the life and work of the famous revolutionary terrorist Boris Savinkov examines the details of the preparation and implementation of his daring escape from the guardhouse of the Sevastopol garrison. Based on new data and comparing them with available sources on this issue, the author makes clarifications in the presentation of the story of Savinkov's escape from Sevastopol to Romania.
Key words: B. V. Savinkov, guardhouse, escape, half-deck boat, Sevastopol.
П
'осле того как в ходе судебного .следствия дела Б. В. Савинкова, И. В. Двойникова, Ф. А. Назарова и А. В. Калашникова были выделены в отдельное производство трём соратникам «спортсмена революции» уже не грозила смертная казнь, а вот над головой Савинкова, фигурально выражаясь, петля продолжала висеть, так как даже в случае прекращения по отношению к нему дела о покушении на генерала В. С. Неплюева и взрыве на соборной площади, ему предстояло нести уголовную ответственность за целый ряд серьёзных террористических актов, совершённых ранее, к которым он был непосредственно причастен. В частности - убийства министра внутренних дел В. К. Плеве, Великого князя Сергея Александровича и другие громкие преступления.
В связи с этими обстоятельствами перед эсеровским подпольем встала актуальная задача по вызволению авто-
ритетного террориста из-под стражи. Вместе с тем и сам арестованный выстраивал планы и готовил почву для своего побега. Судя по всему, Савинков в своей голове поначалу вынашивал план вооружённого нападения эсеровских боевиков на гауптвахту с целью его освобождения. В то же время, член местной организации эсеров С. А. Никонов, утверждал, что он не мог даже «припомнить, чтобы подобный план рассматривался у нас в комитете. Очевидно, никакой реальной почвы под этим планом не было», и резонно отмечал, что такой ««важный преступник», как Савинков, был бы просто убит прежде, чем нападающие успели бы прорваться через наружные посты до гауптвахты» [1, с. 157]. Никонов считал, что отказаться от этого силового варианта побега Савинкова вынудили два обстоятельства. Во-первых, недостаток боевых сил у местного комитета и поэтому высокий риск большого количества жертв во время атаки на гауптвахту. Во-вторых, несмотря на то, что местный комитет мог выставить на это дело несколько десятков, приблизительно 30-40 боевиков, вооружённых
%
SIS4Ü'
винтовками и с достаточным количеством бомб, но этого, конечно, было недостаточно для нападения на гауптвахту, притом с высокой долей вероятности потерять при этой акции всю дружину. «Такая игра не стоила свеч, - резюмировал С. А. Никонов, - и, конечно, наш комитет никогда не дал бы на неё своей санкции» [1, с. 158].
Между тем, задержанный террорист не оставлял попыток вырваться из заключения. По воспоминаниям Г. С. Берлина, «Савинков вошёл в соглашение с одним из так называемых «разводящих», то есть с ближайшим помощником командующего караулом офицера, унтер-офицером Белостокского полка, который обещал за 15000 рублей просто вывести Савинкова из гауптвахты» [1, с. 158]. Эта сумма была передана родными при свидании Савинкову, а тот вручил её, как и было условлено, унтер-офицеру. Но последний, получив деньги, так и не подумал исполнить данного обещания. В этой ситуации заговорщиков успокаивало лишь то обстоятельство, что начальник караула не доложил начальству о готовящемся побеге и тем самым, оставил возможность продолжать подготовку этого дела. Об этом неприятном и опасном эпизоде знали местные эсеры, однако Б. В. Савинков в своих воспоминаниях об этом почему-то не упоминает.
Итак, несколько попыток вызволить известного террориста из заключения не увенчались успехом. Наконец, удачное стечение обстоятельств помогло заговорщикам устроить ему побег. Каждое лето в Севастополь прибывали для лагерного сбора все четыре полка 13-й пехотной дивизии, в их числе и тот Литовский полк из Симферополя, солдаты которого несли караульную службу на гауптвахте.
Вскоре Б. В. Савинкову через Израиля Кона и Льва Зильберберга удалось установить контакты с несколькими из солдат ежедневно сменявшегося караула. Однажды в конце июня 1906 г. Савинков заметил, что часовым в коридоре гауптвахты был поставлен солдат, который, как выяснилось, являлся членом еврейской социалистической партии БУНД. После того как этот караульный согласился помочь Борису Савинкову, с ним, при посредничестве жены террориста, встретился ответственный за организацию побега Л. И. Зильберберг. После первой встречи состоялась ещё одна, на которой присутствовали солдаты, согласившиеся принять участие в организации побега Савинкова, среди которых был и вольноопределяющийся 6-й роты 57 Литовского полка, член симферопольской организации социалистов-революционеров В. М. Сулятицкий, сыгравший в дальнейшем одну из ключевых ролей в этой преступной авантюре. Савинков, познакомившись с этим солдатом, с большим удовлетворением отметил революционный фанатизм и одержимость своего будущего «освободителя»: «Сулятицкий категорически заявил, что лично берётся за мой побег и никому этого дела не уступит» [2, с. 261].
Правда, С. А. Никонов вносит некоторые существенные уточнения в изложение событий, представленное Савинковым в его воспоминаниях. Во-первых, Никонов высказал сомнения в том, чтобы такое строго конспиративное дело, как освобождение заключённого, которому грозит смертная казнь, могло подвергаться обсуждению на «совещании солдат». Во-вторых, он утверждал, что, также как и Г. С. Берлин, достоверно знает о том, что именно севастопольский комитет предложил В. М. Сулятицкому взяться за это дело и тот с полной охотой дал обещание сделать всё возможное для успеха предприятия. Сулятицкого, как очень дельного и вполне надёжного человека, порекомендовал Савинкову эсер, старший врач симферопольской городской больницы Н. А. Архангельский. Местные однопартийцы настойчиво советовали Савинкову связаться с Сулятицким и «дать ему какую-нибудь подходящую работу» [1, с. 158]. Как оказалось, самой «подходящей работой» для молодого эсера на тот момент была, конечно, подготовка побега своего знаменитого старшего товарища. Между тем, чтобы попасть разводящим в караул на гауптвахту Сулятицкому необходимо было приложить особые усилия. «Каждый раз, чтобы быть назначенным на гауптвахту, ему приходилось в лагере поить фельдфебеля водкой и придумывать всевозможные предлоги, - уточнял Б.В. Савинков, - Было непонятно, почему он предпочитает тяжёлую и ответственную службу в тюрьме более лёгким занятиям, на которые он, как вольноопределяющийся, имел право» [2, с. 269[.
Теперь, казалось, дело наладилось. Сулятицкий в качестве разводящего должен был перед рассветом или на рассвете вывести Савинкова, переодетого солдатом, из гауптвахты. Савинков подробно описывает несколько таких попыток его вызволить. Среди них, например, изготовление ключа от камеры, который, однако, не подошёл к замку и открыть дверь не удалось. Ещё более серьёзные надежды возлагались организаторами побега на то, чтобы усыпить караульных солдат конфетами с морфием. Но конфеты, оказавшиеся очень горькими на вкус, не возымели никакого снотворного эффекта.
Все нервничали, ожидая результата предприятия и волнуясь за его исход. Часть севастопольской эсеровской боевой дружины в те дни, когда в карауле находилась смена Сулятицкого, дежурила всю ночь в полном вооружении в окрестностях гауптвахты, чтобы в случае необходимости оказать вооружённую поддержку беглецам.
Однако, в какой-то момент В. М. Сулятицкий без видимых причин и объяснений был смещён начальником караула подпоручиком В. Д. Коротковым с должности разводящего. Это было большим ударом для затеянного предприятия, так как для простого караульного солдата шансы на удачное освобождение Савинкова
8
были ничтожны. Между тем, Сулятицкий провернул хитроумную комбинацию с тем, чтобы вернутся к исполнению обязанностей разводящего караула гауптвахты. С этой целью он обратился к командиру полка полковнику Д. Г. Черепахину-Иващенко, в разговоре с которым изобразил себя чрезвычайно обиженным тем незаслуженным недоверием и понижением по службе, которые он испытал от своего ближайшего начальника- ротного командира Короткова. Полковник Черепахин-Иващенко поверил в оскорблённые чувства Сулятицкого, утешил его и приказал восстановить в должности разводящего.
Возвращение Сулятицкого на службу на гауптвахту в должности разводящего караула позволило заговорщикам в ближайший день - 15 июля 1906 г. осуществить побег Б. В. Савинкова. В тот день, когда в караул в очередной раз заступила рота литовского полка, Сулятицкий на рассвете 16 июля без особого труда вывел Савинкова из камеры. Часовой у двери гауптвахты не обратил на них внимания, так как Савинков был переодет в солдатскую форму, но другой более бдительный караульный, который стоял у наружных ворот, забеспокоился и спросил у Сулятицкого: «Куда вы, господин разводящий»? На ответ Сулятицкого: «Ничего, пропусти, мы скоро вернёмся», -часовой пропустил их, но минуты через две поднял тревогу. Однако было уже поздно: сразу ниже гауптвахты начинались узенькие, кривые и крутые улочки, по которым беглецы вышли на рыночную площадь, где к этому времени уже собралось довольно много народа, а оттуда на квартиру одного рабочего, жившего тут же в слободке [1, с. 159].
Тем временем, жена и мать Савинкова, проживавшие в лучшей гостинице Севастополя «Кист», и осведомлённые о подготовке побега, с волнением и трепетом ожидали известий от Л. И. Зильберберга. Последние дни перед побегом прошли для них крайне напряжённо. Они понимали, что теперь каждый день нужно было ждать или освобождения Савинкова, или окончательного провала дела. И вот рано утром 16 июля 1906 г. в их гостиничный номер буквально ворвалась большая группа жандармов и полицейских, один из которых сразу бросился под кровать. Этот неожиданный и ошеломительный визит правоохранителей, а также первые их вопросы, сразу же дали понять жене и матери Савинкова, что его побег удачно совершился. Обуявшие дам террориста облегчение и радость со свойственной ей писательской патетикой передала в своих воспоминаниях его мать:
«Чувство необъятного счастья наполнило грудь, - эмоционально торжествовала она, - Спасён! Не надо дрожать за завтрашний день! Не надо ждать суда! Можно заснуть без страшной, неотвязной мысли: казнь! И после долгого, долгого времени сплошного горя в мою жизнь ворвался наконец луч счастья» [3, с. 61[. Смысла оставаться в городе у них уже не было и вскоре они уехали из Севастополя, более или менее успокоенные относительно судьбы близкого им человека.
Тем временем вся полиция и жандармерия Севастополя были брошены на поиски беглецов. Так как Савинкову и его сопровождающим оставаться в городе было опасно, они в тот же вечер отправились на хутор надёжного соратника эсеров К. И. Штальберга в урочище Кара-Коба близ деревни Чоргун. В качестве проводника у них был член севастопольской организации социалистов-революционеров студент И. И. Сеппи, превосходно знавший все окрестности города и часто бывавший на хуторе Штальберга как техник боевой дружины. Кроме Савинкова и Сеппи на хутор Штальберга отправились Зильберберг и ещё бывший матрос, а теперь яличник, Фёдор Босенко, также состоявший членом боевой дружины комитета. Пройдя до хутора 20 вёрст (Савинков ошибочно указывал в своих воспоминаниях 40 вёрст, очевидно, проделанный в состоянии нервозности и усталости путь показался ему очень долгим), беглецы, наконец, оказались почти в полной безопасности.
Побег такого важного преступника, как Б. В. Савинков, вызвал у власти чрезвычайную тревогу и повлёк за собой самые экстренные полицейские меры. Вокруг Севастополя был устроен такой плотный кордон, что у беглецов не могло быть и мыслей его преодолеть. Следующие 10 дней Савинков и его товарищи скрывались в шалаше в лесу за хутором Штальберга, причём по первому сигналу об опасности они должны были бы скрыться в лесные чащи.
Между тем, Савинкову надо было не только выбраться из этого надёжного убежища, но и покинуть Крым. Именно тогда Зильбербергу пришла удачная мысль перебраться из окрестностей Севастополя по морю в Румынию, где они оказались бы в безопасности. Реальный вклад в осуществлении этого плана внёс эсер М. М. Шишмарёв, работавший техником в боевой дружине севастопольского комитета, и приезжавший на хутор для поддержания связи с беглецами. Узнав о проекте Зильберберга, он предложил в капитаны судна, на котором беглецы должны были отправиться в путь, только что вернувшегося из Кронштадта отставного лейтенанта флота Б. Н. Никитенко [1, с. 159]. Последний, нисколько не колеблясь, дал на это согласие. Сразу после этого севастопольский комитет партии эсеров приступил к организации морского этапа побега Б. В. Савинкова.
%
sisi®'
Один из руководителей местных эсеров С. А. Никонов по просьбе Б. Н. Никитенко достал для криминальных путешественников большой полупалубный бот севастопольской биологической станции Императорской Академии наук «Александр Ковалевский». Отправляться в морское путешествие на простом беспалубном ялике, как это планировалось заговорщиками до этого было очень рискованно, так как нужно было пересечь значительный участок открытого моря. В то время как бот был сравнительно больше ялика и имел палубу, то есть частично был закрыт от заливания волнами во время морского похода, то есть имел определённую гарантию безопасности. Таким образом, научно-исследовательское судно «Александр Ковалевский» было полностью исправно и готово к выходу в море.
Директор станции, известный биолог (в советское время - академик АН СССР и общественный деятель, основатель гидробиологии и её экологического направления в нашей стране) С. А. Зернов, хотя и колебался по понятным причинам, но всё-таки уступил настояниям С. А. Никонова [1, с. 160]. Он, конечно, догадался, что бот нужен не для прогулок, а для каких-то противозаконных целей эсеров. Вместе с тем Зернов лично не принимал участия в революционном движении, но всецело ему сочувствовал. Поэтому условились о том, что в случае пропажи или порчи бота Никонов заплатит станции 3 000 рублей. Зернов предупредил его также о том, что если бот не вернётся к известному сроку (через 10 дней), то он будет вынужден заявить о пропаже и о том, кем именно был взято судно.
25 июля 1906 г. тёмным безлунным вечером на бот взошли не научные кадры, а криминальные элементы из эсеровской партии: Б. Н. Никитенко, М. М. Шишмарёв, М. Д. Рогальский по кличке «Владимир» и Г. В. Глинский, чтобы отправиться в условленное место и взять на борт сбежавшего из-под ареста Б. В. Савинкова. Так как это судно выходило в море для сбора биологического материала и днём, и ночью, и притом с самым различным составом пассажиров - студентами, например, - то его отплытие из Севастополя не вызвало ни у кого подозрений. В это время в море маневрировала эскадра Черноморского флота, но бот шёл недалеко от берега и замечен с боевых кораблей не был. Около полуночи, совершив переход, бот бросил якорь у устья реки Качи на западном берегу полуострова, в 12-ти верстах к северу от Севастополя [1, с. 160].
На боте остались Никитенко и «Владимир», а М. М. Шишмарёв и Глинский, переодевшись в костюмы пограничников, отправились на хутор Гернгросса, куда должны были прибыть беглецы. Этот хутор в качестве дачи снимала на лето семья Феодосьевых, у которых гостили в эти дни С. А. Шишмарёва (жена М. М. Шишмарёва) и Е. И. Друшель (сестра эсера И. И. Сеппи). В окне дома горел условный свет, свидетельствовавший о том, что всё обстоит благополучно, но бегле-
цов и их провожатых ещё не было. По предварительной договорённости Б. В. Савинков и В. М. Сулятицкий должны были прибыть на этот хутор вместе с К. И. Штальбергом, его 12-летним сыном Петром и матросом-яличником Ф. Басенко [1, с. 162].
Время до рассвета прошло в тревожном ожидании, но беглецов всё не было. Тогда решили сниматься с якоря и идти обратно в Севастополь, чтобы не оставаться утром у берега, а вечером вновь вернуться за беглецами. Но, вот, наконец, пришли долгожданные Савинков, Сулятицкий, Зильберберг, Штальберг и Басенко, которые должны были сесть на борт и идти в Румынию, и с ними провожающие Друшель, С. А. Шишмарёва и сын Штальберга. Начинало уже светать и было принято решение скорее сниматься с якоря. Зильберберг буквально сиял и был в приподнятом настроении, а Савинков, напротив, был настроен пессимистично, и первые его слова, произнесённые на боте, были: «Какая мерзкая у вас вода», так как во время его переправы на круге с берега на бот он изрядно наглотался солёной воды. Позднее, вспоминая о своём первом впечатлении о спасительном судне, он записал: «Бот был маленький, полупалубный, но устойчивый и крепкий. Команда состояла из Б. Н. Никитенко и двух матросов: Босенко и студента петербургского технологического института Михаила Михайловича Шишмарёва. Пассажирами были: Сулятицкий, Зильберберг, Штальберг и я» [2, с. 270].
Наконец, бот снялся с якоря, благополучно прошёл между судами эскадры и вышел в открытое море. Для большей безопасности Никитенко распорядился поднять на мачте флаг севастопольского сторожевого судна -брандвахты «Бомборы». В конце концов, бот благополучно совершил свой рейс, по пути встретив лишь один пароход, шедший из Одессы в Константинополь, и дня через четыре дня, выдержав жестокий шторм, прибыл в румынский порт Сулин. Участники путешествия впоследствии говорили С. А. Никонову, что лишь благодаря редкому хладнокровию и удивительному искусству Б. Н. Никитенко в управлении утлой ладьёй среди разбушевавшейся стихии, они добрались невредимыми до Румынии, где и сошли на берег Б. В. Савинков, В. М. Сулятицкий, Л. И. Зильберберг и К. И. Штальберг [1, с. 165].
На обратном пути бот попал в полосу штилей и встречных ветров из-за чего его возвращение в Севастополь задержалось, что вызвало беспокойство всех посвящённых в эту авантюру, и, особенно, директора научной станции С. А. Зёрнова, который уже собирался, как это было условлено, сообщить о пропаже бота, и лишь настойчивые просьбы С. А. Никонова убедили его не делать этого, так как подобное заявление в полицию грозило всем участникам преступного предприятия большими неприятностями, а команда бота была бы арестована немедленно по прибытии. Все эти дни Никонов
в сильном волнении каждое утро выходил на Приморский бульвар и с надеждой всматривался вдаль - не появится ли на горизонте долгожданный бот. И вот, наконец, это событие произошло - бот «Александр Ковалевский» благополучно прибыл в бухту Севастополя [1, с. 166].
Таким образом, криминальная экспедиция по переправке заграницу
сбежавшего из-под ареста Б. В. Савинкова благополучно завершилась. Эта операция по организации побега лидера эсеровских боевиков стала одной из самых удачных и хорошо законспирированных акций эсеров, царская охранка узнала обо всех деталях этого побега много лет спустя.
Материалы поступили в редакцию 08.10.2022 г.
Библиографический список (References)
1. Никонов, С. А. Мои воспоминания. Из революционной борьбы и культурно-общественной деятельности. В 3 т. Т. 2: 1904-1917 / С. А. Никонов. - М. : Новый хронограф, 2018. - 520 с. - ISBN 978-594881-387-5. - Текст : непосредственный.
2. Савинков, Б. В. Воспоминания террориста / Б. Савинков. - Л. : Лениздат, 1990. - 445 с. - ISBN 5-289-01128-5. -Текст : непосредственный.
3. Ропшин, В. То, чего не было : роман / В. Ропшин (Б. Савинков). - М. : Худож. лит., 1990. - 399 с. - ISBN 5-280-01326-9. - Текст : непосредственный.
1. Nikonov, S. A. (2018). Moi vospominanija. Iz revoljucionnoj bor'by i kul'turno-obshhestvennoj dejatel'nosti. V31. T. 2:1904-1917 [My memories. From the revolutionary struggle and cultural and social activities. In 3 vols. Vol. 2: 1904-1917]. Moscow. Novyj hronograf. 520 p. ISBN 978-594881-387-5.
2. Savinkov, B. V. (1990). Vospominanija terrorista [Memoirs of a terrorist]. Leningrad. Lenizdat. 445 p. ISBN 5-289-01128-5.
3. Ropshin, V. (B. Savinkov) (1990). To, chego ne bylo : roman [What was not: a novel]. Moscow. Hudozh. lit. 399 p. ISBN 5-280-01326-9.
8
