CC BY
29УДК 342.1
ДЗЫБОВА С.Г., ШАДЖЕ А.М., ШАОВ И.К. КРЫМ И СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ В МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОМ ПОЛЕ XVIII ВЕКА
Ключевые слова: международное право, Российская империя, Османская империя, Северный Кавказ, Крым, суверенитет, инкорпорация, вассалитет, Кючук-Кайнарджийский договор.
В статье осуществлен юридический анализ процесса инкорпорации в состав Российской империи территорий, обладавших частичным суверенитетом и пребывавших в различной политико-правовой связи с Османской и Российской империями. В качестве базовой концепции, позволяющей определить специфику присоединения северо-причерноморских и северокавказских территорий к Российской империи, использована концепция неполной инкорпорации на особых условиях (И.Б. Розенфельд). В государственно-правовой политике Российской империи важное значение придавалось принципу исторического легитимизма, в значительной степени определявшему отношение имперского центра к этносам и соседним государствоподобным образованиям. Показаны причины пересмотра планов Екатерины II, поначалу рассматривавшей идею превращения Крымского ханства в независимое татарское государство, как достаточное условие будущего прочного мира, как с этим государством, так и с Османской империей. Отмечается, что реализацию прав на присоединение Кабарды (Кючук-Кайнарджийский трактат 1774 г.) российское правительство также не форсировало и некоторое время не включило де-юре российскую Кабарду в состав Кавказской губернии (1785 г.). В итоге, Кабарда в составе Российской империи поэтапно прошла путь от фактической автономии к полной инкорпорации к 1822 году.
DZIBOVA, S.G., SHADZE, A.M., SHAOV, I.K CRIMEA AND NORTH CAUCASUS IN THE INTERNATIONAL-LEGAL FIELD OF THE XVIII CENTURY
Keywords: international law, Russian Empire, Ottoman Empire, North Caucasus, Crimea, sovereignty, incorporation, vassalage, Kyuchuk-Kaynardzhiysky treaty.
In the article provides a legal analysis of the process of incorporation into the Russian Empire of territories that had partial sovereignty and were in various political-legal relations with the Ottoman and Russian empires. The concept of incomplete incorporation under special conditions (I.B. Rosenfeld) was used as a basic concept, allowing to determine the specifics of the accession of the North-Black Sea and North Caucasus territories to the Russian Empire. In the state-legal policy of the Russian Empire, great importance was attached to the principle of historical legitimism, which largely determined the attitude of the imperial center to ethnic groups and neighboring states-like entities. The reasons for revising the plans of Catherine II, who initially considered the idea of turning the Crimean Khanate into an independent Tatar state, as a sufficient condition for a future durable peace, both with this state and with the Ottoman Empire, are shown. It is noted that the Russian government also did not force the realization of the rights to annex Kabarda (Kuchuk-Kaynardzhi treatise in 1774) and for some time did not include the de jure Russian Kabarda into the Caucasus province (1785). As a result, the Kabarda as part of the Russian Empire gradually went from the actual autonomy to the full incorporation by 1822.
Вопрос о формах юридической инкорпорации различных территорий в состав Российской империи относится к числу сложных, нередко вызывающих противоречивые оценки. В исторической литературе он почти не обсуждается, поскольку в сфере внимания находятся военно-политические условия процесса присоединения (добровольного присоединения, завоевания, пр.) того или иного государства, государствоподобного образования [1], этноса. При анализе спектра проблем присоединения Кавказа на первый план выходит совокупность разнохарактерных процессов присоединения на фоне так называемой Кавказской войны. Исторический дискурс и военно-политическая проблематика при этом явно доминируют над соображениями юридической науки и в ряде юридических диссертаций по проблемам государственно-правового строительства в различных регионах Северного Кавказа. Только как воспроизведение историографического шаблона выглядит, в частности, утверждение о том, что для Чечни и Ингушетии основополагающим, рубежным историческим и правовым актом стало присоединение Грузии к империи в 1801 г. (манифесты Павла I и Александра I). Очевидно, что для этих территорий имели значение те акты, которые регулировали политический статус и подданство Кабарды (Кючук-Кайнарджийский мирный договор 1774 г.) и учреждали в непосредственной близости от этнической границы вайнахов Кавказскую губернию (рескрипт от 9 мая 1785 г.) [2].
Как в историческом, так и историко-правовом плане перспективным выглядит метод сопоставительного анализа с привлечением материалов не только Северного Кавказа, но и Крымского ханства. Для прояснения правовых условий актов присоединения Северо-Западного Кавказа необходимо учитывать договоры Российской империи с Крымским ханством и Османской империей. Историко-этнографические связи С.-З. Кавказа с Дагестаном приобретают в рамках такого подхода второстепенное значение. В данной статье предпринята попытка
провести юридический анализ процесса инкорпорации в состав Российской империи территорий и образований, но территорий, обладавших частичным суверенитетом и пребывавших в различной политико-правовой связи с Османской империей. В качестве примеров основательно изученных процессов инкорпорации при этом учитывается опыт инкорпорации Малороссии и Финляндии.
Период формирования Российской империи, положивший начало длительной эпохе соперничества с Османской империей, ознаменован, в частности, рядом основополагающих правовых актов (двусторонних договоров: трактатов, конвенций), которые регулировали статус территорий, представлявших собой дальнюю периферию Османской империи, ставшую объектом колонизационного освоения со стороны империи Российской. Это, прежде всего, территории Крымского ханства, территории с прямой османской юрисдикцией в самом Крыму, в Приазовье и Молдавии, а также Малороссия (Гетманщина) и вассальные и от Бахчисарая, и от Стамбула черкесские княжества. Исключая вассальное от Российской империи Калмыцкое ханство, во второй половине XVIII в. Крымское ханство и соседние с ним государственные образования находились в переходном состоянии различной стадии инкорпорации в состав Российской империи. Причем она сопровождалась рядом военных конфликтов, как это было в случае с Гетманщиной или Кабардинским феодальным образованием.
Поскольку само Крымское ханство было государством, вассальным от Османской империи, то практически все земли Северного Причерноморья и большая часть вассальных от Крыма земель Северного Кавказа находились, как полагали османы, в их юрисдикции. Здесь надо вспомнить, что при этом даже османо-крымского вассального договора, как правового акта, не существовало. Характер этих отношений определялся вассальной присягой (не сохранившейся) хана Менгли I Герая и самим фактом его возведения в 1478 г. в ханское достоинство султаном Мехмедом II. В Х'^-Х'УШ вв. данный характер отношений между Гераями и Османами закреплялся фактическим положением вещей. Таким образом, легитимность крымского хана, в значительной степени, была обеспечена признанием со стороны султана.
Вошедшие в прямое соприкосновение Российская и Османская империи в течение XVIII века пытались урегулировать свои отношения в серии двусторонних договоров, в частности, являвшихся основой для актов (манифестов и рескриптов) российского самодержавия. В их ряду выделяются Константинопольский трактат (3 июня 1700 г.); договор, заключенный при р. Прут (12 июля 1711 г.); Адрианопольский мирный договор 13 июня 1713 г. [3], сроком на 25 лет, завершивший русско-турецкие конфликты 1711-1713 гг. и повторявший, в основном, условия Прутского договора; Константинопольский «Вечный Мир» 5 ноября 1720 г. [4]; Белградский мирный договор 1739 г.; Кючук-Кайнарджийский мирный договор 1774 г.; Айналы-Кавакская конвенция 1779 г.; Константинопольский акт от 28 декабря 1783 г.; Ясский мирный договор (29 декабря 1791 г.).
Рубежное значение в данном плане имел Кючук-Кайнарджийский договор 1774 г.[5, с. 2441], после которого (и предшествовавшего ему сепаратного мира с Крымским ханством 1772 г. [6]), последовал манифест 8 (19) апреля 1783 г. «О принятии полуострова Крымского, острова Тамана и всей Кубанской стороны, под Российскую Державу» [7, с. 897-898 (№ 15708)]. Этим документом, как верно отметил В.Д. Смирнов, «заканчивается история Крымского ханства, носившего еще тень самобытного политического существования» [8, с.199].
Основой для манифеста Екатерины II послужили акты согласия между державами. Более того, уже изданный манифест получил дополнительную легитимацию в очередном двустороннем договоре - Константинопольском акте от 28 декабря 1783 года. Хотя речь и не идет о том, что двусторонние договоры были источником внутригосударственного права Российской империи, тем не менее, акты самодержавия находились в точном соответствии с актами согласия держав и сопоставлялись с ними. При этом Российская империя неоднократно шла на добровольное ограничение своей юрисдикции на части приграничных территорий, имевших статус барьерных земель [5, с. 4-5, 17]. Барьерной землей в данном случае могла быть признана не только малонаселенная территория в Приазовье или на Нижнем Днепре, но и целое государство, как это было в случае с Крымским ханством после 1772 г., или с государствоподобным образованием
Кабарда (после 1739 г.): «быть тем Кабардам вольным, и не быть под владением ни одного ни другого империя, но токмо за барьеру между обеими империями служить имеют» [5, с. 19]).
Выход из такого режима (ограниченного суверенитета), в конечном счете, требовал договоренности с соседней державой и мог быть решен только в рамках нового двухстороннего договора. Соответственно, на части приграничной территории Российская империя не имела возможности распоряжаться в полной мере, например, строить города [9]. Соответственно, лишь после очередной войны и заключавшихся по ее итогам новых договоров, правовой режим пользования данными территориями изменялся и они полностью попадали в сферу суверенного российского права [10].
Возвращаясь к манифесту Екатерины II, отметим, что в первом же его абзаце она объясняет причину появления этого акта. Этот раздел законодательного акта можно определить как своего рода преамбулу, в которой излагалась история вопроса: «В прошедшую с Портой Оттоманской войну, когда силы и победы оружия Нашего давали Нам полное право оставить в пользу Нашу Крым, в руках Наших бывший, Мы сим и другими пространными завоеваниями жертвовали тогда возобновлению доброго согласия и дружбы с Портой Оттоманской, преобразив на тот конец народы татарские в область вольную и независимую, чтоб удалить навсегда случаи и способы к распрям и остуде, происходившим часто между Россией и Портой в прежнем татар состоянии. Не достигли Мы однако ж в пределах той части империи Нашей тишины и безопасности, кои долженствовали быть плодами сего постановления. Татары, преклоняясь на чужие внушения, тотчас стали действовать вопреки собственному благу, от Нас дарованному».
Здесь следует обратить внимание на такие политико-правовые определения как «народы татарские», «область вольная и независимая», «Татарская область». Они отражают вполне ясное первоначальное намерение создать татарское государство под протекторатом Российской империи или, вполне вероятно, автономное татарское образование в ее составе.
Далее по тексту Екатерина II детально останавливалась на причинах ввода войск в Крым и на «Кубанскую сторону» (т.е. в кубанские владения ханства), обусловленных вмешательством Порты и категорическим нежеланием большей части татарской элиты признать подчиненный статус. После ряда столкновений был сделан принципиальный вывод о невозможности преобразования ханства в «вольную область» и неспособности татар «ко вкушению плодов таковой свободы». Убийство на Тамани представителя хана Шагин Герая, занявшего трон при российской поддержке, объявляется в манифесте достаточным условием к пересмотру политики в отношении Крымского ханства: «поступок сей уничтожает прежние Наши взаимные обязательства о вольности и независимости татарских народов», и «поставляет Нас во все те права, кои победами Нашими в последнюю войну приобретены были и существовали в полной мере до заключения мира». В постановляющей части манифест объявляет волю российского самодержца, как верховного источника власти и права: «полагая средством навсегда отдаляющим неприятные причины, возмущающие вечный мир между Империями Всероссийской и Оттоманской заключенный, который Мы навсегда сократить искренно желаем, не меньше же и в замену и удовлетворение убытков Наших решилися Мы взять под державу Нашу полуостров Крымский, остров Таман и всю Кубанскую сторону» [7, с. 897-898].
Следует признать, что правительство Екатерины II рассматривало идею превращения Крымского ханства в независимое татарское государство задолго до его завоевания, что считалось достаточным условием будущего мирного соседства [10, с.67]. Так, в докладе канцлера М.И. Воронцова «О Малой Татарии» (представлен Екатерине II 6 июля 1762 г., вскоре после ее вступления на престол) говорилось о двух способах достижения мира: «Полуостров Крым местоположением своим столько важен, что действительно может почитаться ключом российских и турецких владений; доколе он останется в турецком подданстве, то всегда страшен будет для России, а напротиву того, когда бы находился под российской державой, или бы ни от кого зависим не был (курсив наш. — И.Ш.), то не токмо безопасность России надежно и прочно утверждена была, но тогда находилось бы Азовское и Черное море под ее властью» [11].
Екатерина II избрала второй вариант: создание независимого татарского государства в качестве барьера между империями. Этого курса она придерживалась достаточно долго. Об этом свидетельствует история с переселением христианского населения (греков и армян) из
Крымского полуострова в пределы Российской империи (1778 г.), а также подписание Айналы-Кавакской конвенции 1779 г., предусматривавшей вывод русских и османских войск с территории ханства и османское согласие на ханство Шагин Герая, взошедшего на трон при русской поддержке. В целом, следует согласиться с А.В. Мальгиным в том, что: «"Империализм" екатерининского правления можно назвать "империализмом контроля" в противовес "империализму расширения", восторжествовавшему впоследствии» [12].
В свою очередь, Османская империя была вынуждена согласиться с аннексией Крымского ханства. В.А. Кошман отмечает значение акта от 28 декабря 1783 г.: «Именно данный акт стал фундаментом для последующих взаимоотношений и договоров с Турцией, поскольку Оттоманская Порта не раз пыталась вернуть Крым» [13]. В 1783 г. Османская империя довольствовалась тем, что Россия не стала претендовать на закубанские (черкесские) земли. Напомним, что крымский хан Шагин Герай, не удовлетворившись сдержанной позицией Екатерины II в отношении бывших ханских владений на Северо-Западном Кавказе, в 1779-1780 гг. настойчиво добивался признания своих прав над кавказским побережьем вплоть до османской крепости Суджук [8, с. 183-185, 195]. Дело дошло до того, что граф Панин направил хану специальное письмо, в котором советовал прекратить требовать себе эти земли [14].
Согласно статьям 2 и 3 Константинопольского акта от 28 декабря 1783 г., Российская империя официально и торжественно отказалась от любых форм территориальных притязаний на все бывшие крымские (ханские) владения в Закубанье, а сама река Кубань была признана границей между двумя империями [15]. В.В. Дегоев отмечает «дипломатическую изощренность» Российской империи, которая «в период первой войны с турками не стала (хотя и могла бы) форсировать включение Крыма в состав империи по праву завоевания, дабы не наносить чрезмерного удара по самолюбию султана» [16].
На наш взгляд, дело вовсе не в желании ценой затраты огромных ресурсов (людских и материальных) уберечь самолюбие противника, и даже не в дипломатической изощренности. В государственно-правовой политике Российской империи, как и других европейских держав (как и Османской империи), большое значение придавалось принципу исторического легитимизма: правовой статус территории, которым она была наделена в силу своей государственно-правовой эволюции, непосредственно влиял на отношения акторов международной политики. Этот принцип существенно влиял и на позицию империи в отношении этносов и государствоподобных образований Северного Кавказа [17]. В «Рассуждении Коллегии иностранных дел» за 1776 г., признавалось исторически обусловленное властное и владельческое право кабардинских князей: «Будучи право и присвоение по месту - право действительное во многих и просвященных государствах» [18].
В 1785 г. на присоединенных северокавказских землях бывшего Крымского ханства правительство Екатерины II учредила Кавказскую губернию с административным центром в Екатеринограде (станица Екатерининская, основанная в 1777 г.) [19]. Екатериноград находился в самой непосредственной близости от территории расселения кабардинцев, на левом берегу р. Малка, немногим выше по течению от места ее впадения в Терек. В границах «белградского» периода (1739-1774 гг.) данный населенный пункт находился в пределах Кабарды (Большой Кабарды) [20]. Важно отметить, что, утвердив присоединение Кабарды в договоре с Османами, российское правительство не форсировало практическую реализацию приобретенного права и не включило де-факто автономную Кабарду в состав Кавказской губернии. Но само расположение административного центра новой губернии рядом с Кабардой отражало уверенность в том, что в перспективе кабардинская территория также войдет в Кавказскую губернию.
Первая судебно-административная реформа, нацеленная на включение кабардинской территории в правовое поле Российской империи, была предпринята только в 1793 г. В Большой Кабарде, с согласия местной элиты, учредили два родовых суда и две родовых расправы; в Малой Кабарде - один родовой суд и одну родовую расправу. Над ними стоял Верхний пограничный суд в Моздоке, работой которого руководил местный комендант, но абсолютное большинство выборных судей было от кабардинской знати (6 от князей и 6 от дворян). В ведении данной инстанции находились наиболее важные (уголовные и административные) дела [21; 22]. Столкнувшись с категорическим нежеланием кабардинцев отказаться от уже утвердившейся у них мусульманской правовой системы, в 1807 г. имперские власти согласились на реставрацию
шариатского суда [23; 24], включив тем самым северокавказскую правовую систему в формирующееся региональное полиюридическое поле [25].
В данном контексте, определенная в отношении статуса Малороссии в составе Русского государства в период с 1654 по 1782 гг. И.Б. Розенфельдом неполная инкорпорация на особых условиях представляется тем юридическим соответствием, формой, которая была применена и в отношении целого ряда территорий Кавказа [26]. Концепция И.Б. Розенфельда поддержана в недавней диссертационной работе О.В. Барановой, отметившей, что российско-украинский договор 1654 г. закрепил «широчайшую автономию земель "гетманского регимента"», конституировал «права и вольности их населения» [27].
В этом просматривается очевидная параллель с тем статусом, которым обладали во второй половине XVI - первой половине XVII в. старшие князья Кабарды, избиравшиеся на хасэ (феодальном парламенте) без вмешательства русского правительства, но затем подкреплявшие свой статус жалованной грамотой со стороны русского царя. То есть старший князь Кабарды, как и малороссийский гетман после 1654 г., являлся «лицом, осуществляющим свою высшую власть в силу исторически ему присущего, а не делегированного права» [28]. Но далее мы видим, что в случае с Кабардой, на протяжении 50 лет, с 1774 по 1822 гг., имперское правительство поэтапно отошло от неполной инкорпорации к полному государственному поглощению, т.е. стороны прошли «путь постепенного поглощения наиболее важных отраслей управления инкорпорированного государства инкорпорирующим». Состояние неполной инкорпорации может быть также определено как автономное [29]. Инкорпорация Кабарды сопровождалась изъятием под военные поселения и крепости значительной части земельного фонда, что вынуждало кабардинское и абазинское население, локализованное на плоскости, поднимать мятежи. В то же время, следует отметить, что имперское правительство осознавало масштаб проблемы и предполагало организацию земельных компенсаций через раздачу части земель под хозяйственные нужды «горцев». В этом отношении следует выделить проект сенатора Н.С. Мордвинова, получивший одобрение Александра I [30].
Инкорпорация в состав Российской империи без цессии, но как прямой итог оккупации, имела место крайне редко. В отношениях с Османской империей таких примеров не существует, несмотря на то, что и Россия, и другие европейские государства не считали Османскую империю вполне полноценным субъектом международно-правовых отношений [31]. Такое признание произошло много позднее - по итогам Парижского мирного договора 1856 года [32]. Но, как это ни парадоксально, при соперничестве с западноевропейским государством, а значит с одним из признанных акторов международного права того времени, Россия позволила себе произвести акт мгновенного поглощения (полной инкорпорации) территорий Шведского королевства, населенных преимущественно финским этносом. Сначала последовал рескрипт Александра I о том, что данные территории навсегда становятся частью Российской империи и только потом был подписан двусторонний мирный договор со Швецией. Несмотря на присвоение по праву войны (как писал император Александр I шведскому королю Густаву IV, «по праву завоевания и по жребию битв»), новые земли получили высокий государственно-правовой статус в составе империи. Великое княжество Финляндское имело парламент (сейм) и некое подобие конституционного уложения [33]. Таким образом, Российская империя создала автономное Финское государство, закономерно обретшее полный суверенитет в 1917 году.
Подводя итоги, отметим, что процесс инкорпорации северо-причерноморских и северокавказских территорий в состав Российской империи на протяжении XVIII века отражал уровень международно-правовых норм и полностью регулировался двусторонними договорами (русско-турецкими и в меньшей степени русско-крымскими). Юридическая политика Российской империи в отношении приобретаемых территорий может быть охарактеризована как весьма сдержанная и щепетильная. Каждое действие и, тем более, юридический акт проходили многоэтапное обсуждение. Таким образом, восприятие процесса территориального роста империи в XVIII в. только через устоявшуюся в исторической литературе концепцию неизбежности территориальной экспансии империи, не выдерживает критики. Задуманный и осуществленный в реальности проект независимого Крымского ханства (1772-1783 гг.); полувековой, а вместе с «белградским» периодом, 73-летний этап неполной инкорпорации на
особых условиях Кабарды, свидетельствуют о высокой роли юридических аргументов в формировании российской политики в обширном «барьерном» регионе.
Литература и источники
1. Куркин Б.А. Международное право: Учебное пособие. М.: МГИУ, 2QQ8. С. 28.
2. Арсанукаева М.А. Государственно-правовая политика Российской империи в Чечне и Ингушетии (XIX - начало XX вв.). Дисс. ... докт. юрид. наук. М., 2Q1Q. 456 с.
3. Адрианопольские договоры 1713, 1829 // Советская историческая энциклопедия. В 16 т. / Под ред. Е.М. Жукова. М.: Советская энциклопедия, 1961. Т. 1: Аалтонен - аяны. Стб. 219.
4. Трактат вечного между Российским и Турецким двором мира, заключенный в Константинополе российским полномочным послом Алексеем Дашковым и турецким верховным визирем Ибрагим-пашой // ПСЗРИ. Т. VI. СПб., 1830. С. 253-260 (3671).
5. Договоры России с Востоком. Политические и торговые. Собрал и издал Т.Юзефович. СПб.: Типография О.И.Бакста, 1869.
6. Карасубазарский трактат 1 ноября 1772 г., по которому Крым объявлялся независимым от Османской империи государством// Мирный и союзный трактат между Российской Империей и Ханством Крымским // ПСЗРИ. Т. XIX (17701774). СПб., 1830. С. 7Q8-712 (13943).
7. О принятии полуострова Крымского, острова Тамана и всей Кубанской стороны, под Российскую Державу. Манифест от 8 апреля 1783 г. // ПСЗРИ. Т. XXI (1781-1783). СПб., 1830.
8. Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты. М.: Издательский дом «Рубежи XXI», 2QQ5. Т.2.
9. Инструкция по делу строящейся на Дону крепости Св. Димитрия // Сборник РИО. Т. 48. СПб., 1885. С. 383.
10. Карта территориальных изменений по Кючук-Кайнарджийскому миру // Дружинина Е.И. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 года. (Его подготовка и заключение). М.: Издательство Академии наук СССР, 1955. Приложение.
11. О Малой Татарии. Доклад императрице Екатерине II по вступлении ее на престол, изображающий систему крымских татар, их опасность для России и претензию на них // Известия Таврической ученой архивной комиссии. Вып. 53. Симферополь: Типография Таврического губернского земства, 1916. С. 191.
12. Мальгин А.В. Присоединение Крыма к России в конце XVIII в. в свете мотивов имперской экспансии // История и современность. 2Q13 (март). №1. С. 55.
13. Кошман В.А. Образование Таврической области как субъекта административно-территориального устройства Российской империи 1784-1796 гг. // Научный журнал КубГАУ. 2Q16. № 115 (Q1).
14. Дубровин Н.Ф. Присоединение Крыма к России. СПб.: тип. Имп. Акад. наук, 1887. Т. 3. 1779-178Q гг. С. 375-383.
15. Акт, заключенный в Константинополе между Ее Императорским Величеством и Портой Оттоманской. — О мире, торговле и границах обеих государств. 28 декабря 1783 г. // ПСЗРИ. Т. XXI. С. 1Q82-1Q83 (№ 159Q1).
16. Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе: история и современность. М.: «Русская панорама», 2QQ3. С. 23.
17. Тлепцок Р.А. Северный Кавказ в системе управления Российской империей // Клио. 2Q11. № 3(54). С. 8Q.
18. Мнение российского правительства о политике России в Кабарде. 1776 год, без числа // Российско-северокавказские отношения в XVIII веке: Сб. док-тов / Составитель, автор предисловия, комментариев и именного указателя И.И. Якубова. Нальчик: Издательский отдел КБИГИ, 2Q11. С. 153.
19. О устройстве Кавказской губернии и Астраханской области. 9 мая 1785 г. Именный, данный правящему должность генерал-губернатора Саратовского и Кавказского Потемкину // ПСЗРИ. Т. XXII. С. 388-392 (16194).
20. Генеральная карта стран, заключенных между Черным, Азовским и Каспийским морями, с частями империй России, Турции и Персии; Большой и Малой Кабардами, с течениями рек Терек, Сунжа и Кубань. Составлена бригадиром и комендантом в крепости Кизляр в 1755 г. URL.: http://gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b59627930/f1.item
21. Грабовский Н.Ф. Присоединение к России Кабарды и борьба ее за независимость // Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. IX. Тифлис: В типографии Главного управления наместника кавказского, 1876. Отд. I. С.176.
22. Абазов А.Х. Административно--судебные реформы 1793 г. в Кабарде и их последствия // Исторический вестник Института гуманитарных исследований правительства КБР и КБНЦ РАН. Вып. IX. 2Q1Q. С. 46-47.
23. Кажаров В.Х. Кабарда в период «духовного правления» (18Q7-1822) // Исторический вестник Института гуманитарных исследований правительства КБР и КБНЦ РАН. Вып. IV. 2QQ6. С. 26Q.
24. Отношение гр. Гудовича к кн. Куракину, от 16 мая 18Q8 г. // АКАК. Т. III. С. 659.
25. Мисроков 3.X. Проблема официального и неформального полиюридизма на Северном Кавказе: истоки и природа (XIX -начало XXI вв.) // История государства и права. 2QQ2. № 4. С. 15-18.
26. Розенфельд И. Присоединение Малороссии к России. 1654-1793. Пг., 1915. С. 45-57, 71.
27. Баранова О.В. Российско-украинские договоры в XVII-XVIII вв. Дисс. ... канд. ист. наук. Брянск, 2QQ2.
28. Варга Б.К. Спорные вопросы юридического положения Украины в составе России с 1654 г. URL.: https://ojs.bibl.u-szeged.hu/index.php/chronica/article/download/10621/10512/
29. Нольде Б.Э. Очерки русского государственного права. СПб.: Типография «Правда», 1911. С. 269, 289.
3Q. [Мордвинов Н.С.] Покорение кавказских жителей. 19 июня 1816 г. // Архив графов Мордвиновых. Т. 5 / Предисл. и примеч. В.А. Бильбасова. СПб.: тип. И.Н. Скороходова, 19Q2. С. 148-155.
31. Турицын И.В. Парадоксы российского колониального опыта первой половины XIX века (на материалах Закавказья) // Современная научная мысль. 2Q13. №4. С.43-57.
32/ Вылегжанин А.Н. Международное право: учебник. М.: Изд-во Юрайт, 2Q1Q. С. 68.
33. Вернадский Г.В. Очерк истории права Русского государства XVIII-XIX вв.: (Период империи). Прага: Тип. Легиография, 1924. С. 151.
References and Sources
1. Kurkin B.A. Mezhdunarodnoe pravo: Uchebnoe posobie. M.: MGIU, 2008. S. 28.
2. Arsanukaeva M.A. Gosudarstvenno-pravovaya politika Rossijskoj imperii v CHechne i Ingushetii (XIX - nachalo XX vv.). Diss. ... dokt. yurid. nauk. M., 2010. 456 s.
3. Adrianopol'skie dogovory 1713, 1829 // Sovetskaya istoricheskaya ehnciklopediya. V 16 t. / Pod red. E.M. ZHukova. M.: Sovetskaya ehnciklopediya, 1961. T. 1: Aaltonen - ayany. Stb. 219.
4. Traktat vechnogo mezhdu Rossijskim i Tureckim dvorom mira, zaklyuchennyj v Konstantinopole rossijskim polnomochnym poslom Alekseem
Dashkovym i tureckim verhovnym vizirem Ibragim-pashoj // PSZRI. T. VI. SPb., 1830. S. 253-260 (3671).
5. Dogovory Rossii s Vostokom. Politicheskie i torgovye. Sobral i izdal T. YUzefovich. SPb.: Tipografiya O.I. Baksta, 1869.
6. Karasubazarskij traktat 1 noyabrya 1772 g., po kotoromu Krym ob"yavlyalsya nezavisimym ot Osmanskoj imperii gosudarstvom// Mirnyj i soyuznyj traktat mezhdu Rossijskoj Imperiej i Hanstvom Krymskim // PSZRI. T. XIX (1770-1774). SPb., 1830. S. 708-712 (13943).
7. O prinyatii poluostrova Krymskogo, ostrova Tamana i vsej Kubanskoj storony, pod Rossijskuyu Derzhavu. Manifest ot 8 aprelya 1783 g. // PSZRI. T. XXI (1781-1783). SPb., 1830.
8. Smirnov V.D. Krymskoe hanstvo pod verhovenstvom Otomanskoj Porty. M.: Izdatel'skij dom «Rubezhi XXI», 2005. T.2.
9. Instrukciya po delu stroyashchejsya na Donu kreposti Sv. Dimitriya // Sbornik RIO. T. 48. SPb., 1885. S. 383.
10. Karta territorial'nyh izmenenij po Kyuchuk-Kajnardzhijskomu miru // Druzhinina E.I. Kyuchuk-Kajnardzhijskij mir 1774 goda. (Ego podgotovka i zaklyuchenie). M.: Izdatel'stvo Akademii nauk SSSR, 1955. Prilozhenie.
11. O Maloj Tatarii. Doklad imperatrice Ekaterine II po vstuplenii ee na prestol, izobrazhayushchij sistemu krymskih tatar, ih opasnost' dlya Rossii i pretenziyu na nih // Izvestiya Tavricheskoj uchenoj arhivnoj komissii. Vyp. 53. Simferopol': Tipografiya Tavricheskogo gubernskogo zemstva, 1916. S. 191.
12. Mal'gin A.V. Prisoedinenie Kryma k Rossii v konce XVIII v. v svete motivov imperskoj ehkspansii // Istoriya i sovremennost'. 2013 (mart). №1.
13. Koshman V.A. Obrazovanie Tavricheskoj oblasti kak sub"ekta administrativno-territorial'nogo ustrojstva Rossijskoj imperii 1784-1796 gg. // Nauchnyj zhurnal KubGAU. 2016. № 115 (01).
14. Dubrovin N.F. Prisoedinenie Kryma k Rossii. SPb.: tip. Imp. Akad. nauk, 1887. T. 3. 1779-1780 gg. S. 375-383.
15. Akt, zaklyuchennyj v Konstantinopole mezhdu Ee Imperatorskim Velichestvom i Portoj Ottomanskoj. — O mire, torgovle i granicah obeih gosudarstv. 28 dekabrya 1783 g. // PSZRI. T. XXI. S. 1082-1083 (№ 15901).
16. Degoev V.V. Bol'shaya igra na Kavkaze: istoriya i sovremennost'. M.: «Russkaya panorama», 2003. S. 23.
17. Tlepcok R.A. Severnyj Kavkaz v sisteme upravleniya Rossijskoj imperiej // Klio. 2011. № 3(54). S. 80.
18. Mnenie rossijskogo pravitel'stva o politike Rossii v Kabarde. 1776 god, bez chisla // Rossijsko-severokavkazskie otnosheniya v XVIII veke: Sb. dok-tov / Sostavitel', avtor predisloviya, kommentariev i imennogo ukazatelya I.I. YAkubova. Nal'chik: Izdatel'skij otdel KBIGI, 2011. S. 153.
19. O ustrojstve Kavkazskoj gubernii i Astrahanskoj oblasti. 9 maya 1785 g. Imennyj, dannyj pravyashchemu dolzhnost' general-gubernatora Saratovskogo i Kavkazskogo Potemkinu // PSZRI. T. XXII. S. 388-392 (16194).
20. General'naya karta stran, zaklyuchennyh mezhdu CHernym, Azovskim i Kaspijskim moryami, s chastyami imperij Rossii, Turcii i Persii; Bol'shoj i Maloj Kabardami, s techeniyami rek Terek, Sunzha i Kuban'. Sostavlena brigadirom i komendantom v kreposti Kizlyar v 1755 g. URL.: http://gallica.bnf.fr/ark:/12148/btv1b59627930/f1.item
21. Grabovskij N.F. Prisoedinenie k Rossii Kabardy i bor'ba ee za nezavisimost' // Sbornik svedenij o kavkazskih gorcah. Vyp. IX. Tiflis: V tipografii Glavnogo upravleniya namestnika kavkazskogo, 1876. Otd. I. S.176.
22. Abazov A.H. Administrativno-sudebnye reformy 1793 g. v Kabarde i ih posledstviya // Istoricheskij vestnik Instituta gumanitarnyh issledovanij pravitel'stva KBR i KBNC RAN. Vyp. IX. 2010. S. 46-47.
23. Kazharov V.H. Kabarda v period «duhovnogo pravleniya» (1807-1822) // Istoricheskij vestnik Instituta gumanitarnyh issledovanij pravitel'stva KBR i KBNC RAN. Vyp. IV. 2006. S. 260.
24. Otnoshenie gr. Gudovicha k kn. Kurakinu, ot 16 maya 1808 g. // AKAK. T. III. S. 659.
25. Misrokov 3.X. Problema oficial'nogo i neformal'nogo poliyuridizma na Severnom Kavkaze: istoki i priroda (XIX - nachalo XXI vv.) // Istoriya gosudarstva i prava. 2002. № 4. S. 15-18.
26. Rozenfel'd I. Prisoedinenie Malorossii k Rossii. 1654-1793. Pg., 1915. S. 45-57, 71.
27. Baranova O.V. Rossijsko-ukrainskie dogovory v XVII-XVIII vv. Diss. ... kand. ist. nauk. Bryansk, 2002.
28. Varga B.K. Spornye voprosy yuridicheskogo polozheniya Ukrainy v sostave Rossii s 1654 g. URL.: https://ojs.bibl.u-szeged.hu/ index. php/chronica/ article/download/10621/10512/
29. Nol'de B.EH. Ocherki russkogo gosudarstvennogo prava. SPb.: Tipografiya «Pravda», 1911. S. 269, 289.
30. [Mordvinov N.S.] Pokorenie kavkazskih zhitelej. 19 iyunya 1816 g. // Arhiv grafov Mordvinovyh. T. 5 / Predisl. i primech. V.A. Bil'basova. SPb.: tip. I.N. Skorohodova, 1902. S. 148-155.
31. Turicyn I.V. Paradoksy rossij skogo kolonial'nogo opyta pervoj poloviny XIX veka (na materialah Zakavkaz'ya) // Sovremennaya nauchnaya mysl'. 2013. №4. S.43-57.
32. Vylegzhanin A.N. Mezhdunarodnoe pravo: uchebnik. M.: Izd-vo YUrajt, 2010. S. 68.
33. Vernadskij G.V. Ocherk istorii prava Russkogo gosudarstva XVIII-XIX vv.: (Period imperii). Praga: Tip. Legiografiya, 1924. S. 151.
ДЗЫБОВА САИДА ГИССОВНА - кандидат исторических наук, доцент, заведующая кафедрой конституционного и административного права Адыгейского государственного университета.
ШАДЖЕ АЗАМАТ МУХАМЧЕРИЕВИЧ - доктор юридических наук, профессор, декан юридического факультета Адыгейского государственного университета.
ШАОВ ИБРАГИМ КАПЛАНОВИЧ - кандидат исторических наук, доцент кафедры конституционного и административного права. Адыгейского государственного университета ([email protected]).
DZIBOVA, SAIDA G. - Ph.D. in History, Associate Professor, Head of the Department of Constitutional and Administrative Law, Adyghe State University.
SHADZE, AZAMAT M. - Doctor of Law, Professor, Dean of the Law Faculty, Adyghe State University.
SHAOV, IBRAHIM K - Ph.D. in History, Associate Professor, Department of Constitutional and Administrative Law, Adyghe State University ([email protected]).
УДК 342:534.3
ЛАРИНА О.Г., НЕБРАТЕНКО Г.Г., КАРЯГИНА О.В. ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ПОДГОТОВКИ СОТРУДНИКОВ МВД РОССИИ В ИМПЕРСКОЙ РОССИИ (1862-1917 гг.)1
Ключевые слова: профессиональная подготовка, ведомственное образование, профессиональное обучение в МВД России, российская полиция, история Министерства внутренних дел, отечественные и европейские правовые традиции.
1 Исследование выполнено при поддержке гранта Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых - докторов наук: «Исключительные права в европейской и восточноазиатской правовой традиции в ХШ-Х!Х вв.» (МД-4949.2018.6).
