CC BY
13CONVENTÜS ACADEMIC
Круглый стол
«Римский статут Международного уголовного суда: десять лет спустя» (г. Москва, 13 апреля 2012 года)
13 апреля 2012 года в Москве (РУДН) состоялся экспертный семинар, посвященный десятилетию вступления в силу Статута Международного уголовного суда. В качестве проблемных вопросов в формате научной дискуссии были обсуждены следующие: источники применимого и внутреннего права МУС; итоги Обзорной конференции в Кампале в 2010 году; роль Совета Безопасности ООН; превентивный мандат Суда и проблема исполнимости ордеров на арест; анализ отдельных решений и первого обвинительного приговора МУС.
^ Международный уголовный суд; международное правосудие; Совет Безопасности ООН; международные преступления; международные уголовные трибуналы ad hoc; предупреждение преступлений; ордер на арест
On 13 April 2012, a round table "Rome Statute of the International Criminal Court: ten years later" was held at Moscow (RUNF). It marked some problem questions in a format of scientific discussion: sources of the applicable and internal law of the ICC; results of the Review Conference on the Rome Statute in Kampala, 2010; UN Security Council role; the ICC preventive mandate and a problem of feasibility of warrants on arrest; summaries of some decisions and first judgment of the ICC.
^ International Criminal Court; international justice; UN Security Council; international crimes; international criminal tribunals ad hoc; prevention of crimes; the warrant on arrest
В рамках Всероссийской научно-практической конференции «Блищенковские чтения» при информационной поддержке журнала «Международное правосудие» состоялся круглый стол, приуроченный к 10-летию со дня вступления в силу Статута Международного уголовного суда (далее — МУС; Суд).
Одним из первых выступил член Комитета ООН по экономическим, социальным и культурным правам, заведующий кафедрой международного права РУДН, профессор А.Х. Абашидзе. Он обратился к участникам с сообщением «Новые аспекты в решениях международных судебных органов по преступлению геноцида». Он кратко напомнил суть решения по межгосударственной жалобе Боснии и Герцеговины против Сербии и Черно-
гории, в котором Международный Суд ООН высказал своё мнение об определении численности охраняемой группы, против которой осуществляются акты насилия, в целях квалификации их в качестве преступления геноцида, а также по поводу того, в каких случаях акты «этнических чисток» могут подпадать под преступление геноцида. Было упомянуто также решение Международного уголовного трибунала по Руанде по делу «Прокурор против Жана-Поля Акайесу », в котором уточнялся состав преступления геноцида и само его конвенционное определение, распространённое на любые «стабильные группы», включая и не названные в определении прямо.
Судья Верховного Суда Российской Федерации, профессор О. Н. Ведерникова в
своём выступлении «Место МУС в системе моделей международного уголовного правосудия» разделила существующие институты международной юстиции по уголовным делам на обособленные группы: в зависимости от порядка их учреждения, уставных основ, формирования судейского состава и юрис-дикционной сферы. Наряду с тремя другими институциональными моделями (международные уголовные трибуналы ad hoc, создаваемые СБ ООН; смешанные (гибридные) трибуналы и суды; национальные суды с участием международных судей), в обособленную категорию был выделен МУС как модель «универсальная». О. Н. Ведерникова, давний критик этого международного суда, отметила, что он должен быть «карательным органом», а сегодня лишён должной эффективности, в том числе из-за низкого уровня сотрудничества с ним со стороны государств и ряда международных организаций. По итогам выступления завязался полемический диалог с участниками и, в частности с членом Консультативного комитета ООН, профессором В. А.Карташкиным, который подчеркнул, что сегодня уже никто не может отрицать важной роли МУС в коллективной системе обеспечения международного мира и безопасности человечества и не признавать в качестве его ведущей задачи (уставной цели) защиту прав и свобод человека.
Соорганизатор мероприятия, главный редактор журнала «Международное правосудие», доцент кафедры уголовного права и криминологии юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова Г.И.Богуш в своём сообщении «МУС после первого приговора: надежды и разочарования» заметил, что ожидавшееся в течение почти шести лет разрешение дела «Прокурор против Томы Любанги» завершилось 14 марта 2012 года весьма скупым с содержательной точки зрения обвинительным судебным актом, в то же время необоснованно объёмным (текст содержит 630 страниц)1. В этом решении были проанализированы пять главных вопросов: статус жертв преступления и их право на уча-
стие в процессе (п. 3 ст. 68 Статута МУС); представление и оценка доказательства; природа вооружённого конфликта; военное преступление в форме вербовки и использования детей, не достигших 15 лет (п. (2)(е)(та) ст. 8 Статута); и совместное совершение преступления как форма ответственности, в том числе субъективный элемент (ст. 25 и 30 Статута). Выступавший также дал критическую оценку деятельности Л. Морено-Ока-мпо на посту Прокурора МУС, в частности недоумение вызвало более чем двухлетнее молчание относительно декларации Палестинской автономии о признании юрисдикции Суда, завершившееся всего лишь двухстраничным заявлением Прокурора, который, по сути, уклонился от ответа на поставленный вопрос2.
В скептическом выступлении заведующего кафедрой международного права Института управления «ТИСБИ» (г. Казань), доцента А.Б.Мезяева на тему «Юридический активизм МУС: его причины и основные прогнозируемые последствия» были указаны потенциальные негативные эффекты от некоторых решений МУС, МТБЮ и других органов международного правосудия. Это касается «судейского активизма» в отношении «третьих государств», отказывающихся от сотрудничества с МУС, а также активизации СБ ООН в вопросе запуска юрисдикции МУС по ситуациям в государствах, которые не являются государствами-участниками Статута. Одно из таких недавних решений МУС касалось двух африканских государств — Малави и Чада, принявших у себя с визитом действующего президента Судана Омара аль-Башира, которого Суд подозревает в совершении геноцида и преступлений против человечности. В этом своём показательном решении судьи не преминули подчеркнуть, что «обычное международное право создало исключение в отношении иммунитета глав государств в случае, если международный суд издал ордер на их арест за совершение международных преступлений». В обоснование этой позиции они процитировали также па-
1 ICC. Prosecutor v. Thomas Lubanga Dyilo. Judgment pursuant to Article 74 of the Statute, ICC-01/04-01/06-2842, T.Ch. I. 14 March 2012. См., в частности: AmbosK. The First Judgment of the International Criminal Court (Prosecutor v. Lubanga): A Comprehensive Analysis of the Legal Issues // International Criminal Law Review. 2012. Vol. 12. No. 2. Р 115—153. Более подробно первый приговор МУС будет рассмотрен на страницах следующего номера журнала «Международное правосудие».
2 См. детали в настоящем номере журнала: Копьлова Е. Международный уголовный суд и Палестинская автономия: отказ в правосудии.
раграф 61 знаменитого решения Международного Суда ООН по делу «Ордер на арест (Демократическая Республика Конго)»3, при этом опустив в дискреционном порядке важное продолжение данного фрагмента — ограничительную ссылку на наличие соответствующей юрисдикции у международного уголовного суда/трибунала. По мнению А. Б. Ме-зяева, в отношении аль-Башира МУС как раз и не имеет юрисдикции, так как Судан не является участником Римского статута. Передача же в МУС ситуации в Судане на основе резолюции СБ ООН также не создаёт правовых последствий для Судана, так как данное право закреплено не в Уставе ООН, а в самом Статуте МУС, участником которого, подчеркнул ещё раз докладчик, Судан не является.
Ответственный секретарь журнала «Международное правосудие», доцент кафедры теории и истории государства и права РУДН Е. Н. Трикоз обратилась в своём сообщении к «Проблеме превентивного мандата Международного уголовного суда». Прогрессивное движение от доктрины гуманитарной интервенции и ex post facto судебных учреждений к концепции «Ответственности по защите» ("R2P") и превентивному (профилактическому) эффекту МУС делает актуальной такую задачу, как поиск новых практических способов и юридических средств достижения долгосрочной превентивной задачи МУС и максимизации эффекта предотвращения преступлений. В этом ключе следует в особом порядке выделить такие формы превентивного мандата МУС, как: общее и специальное (адресное) удержание потенциальных преступников; своевременное вмешательство и быстрое реагирование в рамках предварительного исследования ситуаций; постконфликтная стабилизация с целью достижения долгосрочного мира и реабилитации жертв преступлений; нормативное урегулирование потенциальных ситуаций, в том числе упреждающая национально-правовая имплемен-тация и криминализация деяний4. Одним из
перспективных инструментов упреждающей политики МУС является стратегия позитивной (или превентивной) комплементарности (proactive complementarity). В рамках её реализации Суд поощряет и активно стимулирует национальные органы в реализации ими внутригосударственных обязательств по уголовному преследованию международных преступлений. Один из таких примеров — активно поддерживаемая МУС, в том числе в ресурсном плане, деятельность Подразделения по международным преступлениям в структуре Высокого суда Уганды.
Профессор кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики МГИМО (У) МИД России, главный редактор журнала «Библиотека криминалиста» А. Г. Волеводз предложил на обсуждение презентацию «Об опасностях псевдомеждународной уголовной юстиции». Выделив глобальные последствия международной уголовной юстиции, наряду с такими позитивными, как расширение деятельности (универсальности) МУС и круга участников его Статута, формирование новых органов международного правосудия, он указал также на негативные последствия. В частности, речь идёт о стремлении сопроводить ратификацию Статута в различными условиями, а также вывести правовое регулирование и практику международного уголовного правосудия из сферы ведения международного сообщества, объединённого под эгидой ООН, на более низкий уровень. Это в свою очередь приводит к формированию органов псевдомеждународной уголовной юстиции. В числе таких примеров был назван, наряду с Иракским специальным трибуналом, недавно созданный Международный уголовный трибунал Банг-ладеш5. Он наделён широкой предметной юрисдикцией: преступления геноцида, против человечности и военные преступления, хотя их формулировки далеко не всегда соответствуют конвенционным нормам, как, например, в случае с уничтожением политических групп в качестве разновидности состава
3 Комментарии к данному решению см.: БогушГ.И. Прокурор против Аль-Башира: ордер на арест и иммунитет действующего главы государства // Альманах международного права. Одесса. 2009. № 1; Мезяев А. Б. Дело об ордере на арест (ДРК против Бельгии) // Российский ежегодник международного права. 2003. СПб., 2003. С. 84—99.
4 Именно этой проблеме был посвящен недавний доклад президента МУС: Sang-Hyun Song. From Punishment to Prevention: Reflections on the Future of International Criminal Justice / University of New South Wales, Sydney, Australia. 14 February 2012.
5 См. его учредительные документы: The International Crimes Tribunal (Amendment) Bill, 2009; The International Crimes Tribunal's Rules of Procedure, 2010.
геноцида. И в то же время этот орган не связан процессуальными правилами доказывания и, более того, вправе использовать скорую и нетехническую процедуру, в рамках которой допускаются любые доказательства. В его деятельности, по мнению докладчика, не учитываются общепризнанные международные принципы и стандарты в области прав человека, в частности: лишение обвиняемого права на защиту, исключение презумпции невиновности, отказ в допуске к судебному разбирательству потерпевших и свидетелей или в возмещении им ущерба, применение смертной казни и др.
Доцент кафедры иностранного государственного и международного права УрГЮА (г. Екатеринбург) О.И. Рабцевич выступила с сообщением на тему «Взаимодействие национальных правоохранительных органов с МУС». Был поставлен вопрос не столько о сотрудничестве государств с МУС, сколько об их взаимодействии, так как нередки ситуации, когда и Суд оказывает существенную помощь государствам в организации расследования международных преступлений (например, в ситуациях с Конго и Угандой), что в полной мере подтверждает комплементарность его юрисдикции. На государствах, согласно Статуту, лежит обязанность сотрудничать с Судом. Есть примеры удачного взаимодействия, что в практике МУС получило наименование: проявление принципа «позитивной комплементарности». Однако немало и противоположных примеров. Далеко не всегда государства выполняют свои обязательства по сотрудничеству. Свидетельством тому является неисполнение почти половины арестных ордеров, выданных Судом, а также отсутствие реакции со стороны государств на 30 % его запросов ежегодно6. Поскольку деятельность данного международного учреждения целиком зависит от успешного взаимодействия с государствами, а нагрузка на Суд постепенно увеличивается, настоящая ситуация с неисполнением ордеров и запросов не даёт возможности прогнозировать эффективную работу МУС в ближайшем будущем. В свою очередь, по мнению О. И. Рабцевич, отсутствие позитивных результатов деятельности первого постоянного международного
уголовного суда неизбежно скомпрометирует саму идею международной уголовной юстиции.
Следующий выступавший, доцент кафедры прав человека и международного права Московского университета МВД России С. А.Грицаев в ходе освещения «Вопросов сотрудничества МУС с Интерполом и другими международными организациями» обратил внимание на проблему выдачи Интерполом по запросу Прокурора МУС так называемых «красных уведомлений» и соответствия такой практики Уставу Международной организации уголовной полиции от 13 июня 1956 года.
Завершающим стало выступление главного специалиста-эксперта отдела рассмотрения жалоб по уголовно-правовым вопросам Аппарата Уполномоченного РФ при Европейском Суде по правам человека, аспиранта Российской академии правосудия Д. В. Гури-на на тему «Некоторые проблемы взаимодействия МУС и Европейского Суда по правам человека». По его мнению, всё более активная деятельность МУС предполагает не только интенсификацию его отношений с национальными юрисдикциями, но также более тесную интеграцию Суда в сегодняшнюю международную политико-правовую систему и, в частности, создание перспективы «контактов» Суда с другими международными инстанциями. В связи с тем, что ЕСПЧ является одним из наиболее деятельных международных судов, а предметом его рассмотрения уже не раз становились вопросы материального международного уголовного права и юрисдикции трибуналов ad hoc, возникновение взаимоотношений МУС и ЕСПЧ в рамках осуществляемых ими компетенций весьма вероятно. Данные отношения могут сложиться в целом ряде аспектов, носить различный характер и оказать, в конечном счёте, комплексное воздействие на практику обеих организаций. Однако в любом случае такие отношения будут способствовать дальнейшему развитию деятельности МУС.
По итогам заседания участники круглого стола пришли к следующему общему заключению. Независимо от того, насколько критически воспринимаются сегодня достигнутые МУС рубежи и как велики упущенные им возможности, остаётся бесспорным сле-
6 Данная статистика отражена в ежегодных Докладах МУС. В частности, такая цифра названа в пункте 103 Доклада Международного уголовного суда Генеральной Ассамблее ООН от 19 августа 2011 года (DOC. А/66/309).
дующее. Чрезвычайно важно лишить лиц, причастных к наиболее тяжким преступлениям против фундаментальных прав человека, уверенности в том, что они смогут избежать ответственности, и что в таком случае никто, даже глава государства, не сможет закрыться, как «национальным щитом», иммунитетом от уголовного преследования за совершение таких преступлений. Как провидчески заметил в далеком 1764 году Чезаре Бек-
кариа, важна в первую очередь не суровость наказаний, а осознание их неотвратимости. И сегодня самим фактом своего существования Международный уголовный суд способен обеспечить атмосферу нетерпимости по отношению к практике безнаказанности.
Обзор подготовлен Еленой Трикоз, ответственным секретарём журнала «Международное правосудие»
