CC BY
2
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. Серия 22. ТЕОРИЯ ПЕРЕВОДА. 2023. Т. 16. № 2. С. 111-115 LOMONOSOV TRANSLATION STUDIES JOURNAL. 2023. Vol. 16. No. 2. P. 111-115
ХРОНИКА НАУЧНОЙ ЖИЗНИ Ш
ХРОНИКА
УДК 80
DOI: 10.55959/MSU2074-6636-22-2023-16-2-111-115
КРУГЛЫЙ СТОЛ «"НЕСКАЗАННОЕ"
КАК ПРЕДМЕТ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПЕРЕВОДА»
Мария Рахимбековна Бобохонова
МГУ имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия
Для контактов: erichmary@yandex.com
ROUND TABLE "'UNSAYABLE'
AS A PROBLEM IN LITERARY TRANSLATION"
Maria R. Bobokhonova
Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia
For contacts: erichmary@yandex.com
Всякий любящий читать согласится с тем, что в литературном тексте присутствует несказанное, или несказанное, или несказуемое. Невидимые глазу лакуны, пробелы, умолчания важны тем, что побуждают читателя к внутренней работе, делают контакт с произведением свободным, интимным, активным, творческим. Но как быть с текстом, который путешествует издалека — из другого языка, другой культуры? Учитывая, что у читателя нет к произведению прямого доступа, разве не обязан переводчик договорить за автора то, что тот оставил недоговоренным, — внести недостающую ясность, заполнить пустоты-«зияния»? Или, наоборот, этого делать нельзя? Ведь тем самым переводчик превышает свои полномочия посредника и частично лишает читателя со-творческого удоволь-
© Бобоханова М.Р., 2023
© Bobokhonova M.R., 2023
ствия от текста... Этот вопрос обсуждался за круглым столом, состоявшимся 18 марта 2023 года на кафедре общей теории словесности филологического факультета МГУ им М.В. Ломоносова, — с участием переводчиков («по совместительству» также поэтов), литературоведов и лингвистов.
В каждом из докладов обсуждалось стихотворение (или фрагмент прозы) и имеющиеся переводы, удачные, сомнительные, классические, экспериментальные, — нередко вариант предлагался и самим докладчиком. Участники круглого стола пытались осмыслить литературный перевод как своего рода «общение» — возможность возобновления разговора с автором из далёкого времени и далёкой культурной среды. Собеседниками последовательно становились Эдгар По, Поль Верлен, Эмили Дикинсон, Стефан Малларме, Гий-ом Аполлинер, Георг Тракль, Пауль Целан, Роберт Крили, Роджер Желязны. Разговор не раз возвращался к прозвучавшей в одном из докладов цитате из поэта Роберта Крили: "I heard words / and words full / of holes", в которой слово hole (дыра) оказывается созвучным слову whole (полный). Действительно, подобные «дыры» в художественном тексте часто выступают потенциально безграничным пространством смыслообразования. Как переводчики справляются с передачей подобного рода? Чем руководствуются, когда сталкиваются, вослед поэтам и писателям, с дилеммой, которую другой американский поэт Уоллес Стивенс, а по-русски — его переводчик Григорий Кружков сформулировали так:
Не знаю, что выбрать — Красоту звучаний Или красоту умолчаний, Песенку дрозда Или паузу после.
Мероприятие началось как раз с доклада Григория Кружкова (РГГУ), который поделился с аудиторией собственным опытом прочтения и перевода стихотворений Эмили Дикинсон, Уоллеса Стивенса, Чарльза Симмика. Исследователь отметил, что поэтический перевод даёт стихотворению шанс «заново родиться» в новой языковой среде. Чуткий и внимательный переводчик, работая с присутствующими в тексте лакунами и умолчаниями, может реализовать в поэтическом переводе смысловые и образные возможности, которые в оригинальном стихотворении не замечались.
Евгения Самостиенко (ННГУ имени Н.И. Лобачевского, ИЯ РАН) привела стихотворение Роберта Крили "The Language" и его
перевод на русский, чтобы проиллюстрировать метод поэта, для которого характерно размывание границы между поэтической и обыденной речью, использование лирического потенциала молчания. Докладчица сосредоточилась на аспектах формы, которые труднее всего поддаются переводу, как-то: разговорный характер интонации, поэтика дейксиса, онтологизация грамматических категорий, отсутствующих в русском языке.
Очевидной оказывается способность переводчика так или иначе трансформировать оригинальный текст, оказывая тем самым новое, не всегда предсказуемое воздействие на читателя. Подобным эффектам в переводах — на этот раз прозаических — были посвящены исследования Анастасии Уржи (МГУ) и Ганны Филатовой (МГУ). В докладе Уржи рассматривались приёмы вовлечения читателя в текст, используемые в прозе Э.А. По — в частности, отказ от описания тревожащего рассказчика существа или явления и «заместительное» описание эмоциональной реакции на увиденное. Подобные описания, апеллируя к чувству и воображению читателя, допускают разные трактовки и... оказываются проблематичны в переводе. Выбор переводчиком тех или иных выражений влияет на впечатление, которое остается у читателя от рассказа, — излишне детерминированное сравнительно с оригиналом. Подобную проблему обозначила и Ганна Филатова, рассуждая о приемах интертекстуальности в произведениях Р. Желязны. Так, в романе "Создания света, создания тьмы" цитаты часто вводятся без каких-либо сносок или указаний на источник; свободное существование цитаты в пространстве романа, с одной стороны, усиливает ощущение недосказанности и непонятности, с другой — предоставляет читателю определённую свободу интерпретации. При переводе многие цитаты или сопровождаются сносками, или попросту не считываются; таким образом эффект, реализованный в оригинальном тексте, ослабевает или совершенно исчезает.
Проблема изменения при переводе как непосредственной структуры поэтического текста, так его эстетического эффекта волновала многих участников круглого стола. Так, материалом для доклада Марии Бобохоновой (МГУ) стали переводы Эмили Дикин-сон на немецкий язык, выполненные П. Целаном и Г. Кюблер — в частности, речь шла о стихотворении "At Half past Three", представляющем собой рефлексию творческого акта. Докладчица отметила, что коммуникативная ситуация, в которой оказывается переводчик поэтического текста, принципиально отличается от той, в которой пребывал поэт: оригинальное стихотворение рождалось в тиши-
не, предполагало поиск слов, способных заполнить пространство «несказанного», переводчик же ищет эквиваленты словам, уже написанным. Спонтанность коммуникативного порыва неизбежно укрощается, и в точности повторить эффект переводимого стихотворения оказывается невозможным. В то же время в порядке сотворчества переводчик может порождать новые смыслы и богатые на интерпретации метафоры.
О неизбежном несовершенстве любого поэтического перевода также рассуждал Егор Зайцев (МГУ) в связи со стихотворением Гийома Аполлинера "Цыганка". Исследователь указал на важность сохранения формальных микроэлементов стихотворения — таких, как рифма, размер и строфика. На первый взгляд незначительное изменение часто радикально преображает образную систему произведения, — разрушает систему связей, способную рождать долгое, живое смысловое эхо. Один из способов анализа поэзии — внимательное чтение всех существующих вариантов перевода: таким образом открывается наблюдению многозначность образной системы оригинала.
Несколько по-другому обозначила задачи и потенциальные возможности художественного перевода Александра Зиновьева (МГУ). Анализируя особенности творчества Георга Тракля (в частности, стихотворение «К умершему в юности») исследовательница трактовала паузы и умолчания в его поэтике как результат тяготения к идее абсолютной метафоры, разъясняемой только через всю совокупность произведений поэта. Работая с текстами, созданными в данной традиции, переводчик не имеет права переводить стихотворение как отдельное герметичное произведение, — стремление передать абсолютную метафору позволяет жертвовать единичными словами и/или образами в конкретном тексте. Данную мысль поддержал и переводчик Алексей Прокопьев (художественное имя — Алеша Прокопьев). Опираясь на собственный опыт перевода и комментирования подобного рода текстов, он указал, что в случаях, например, Георга Тракля и Пауля Целана переводчик имеет дело не с отдельными лирическими произведениями, а скорее с частями одного большого стихотворения, которым в итоге оказывается всё творчество поэта. Именно такая точка зрения позволяет увидеть в герметичных и загадочных на первый взгляд текстах ясные связи между заключёнными в них идеями и тем самым найти верные ходы для перевода.
С другим полным умолчаний и потому особенно сложным для перевода поэтическим текстом работал в своём докладе Пётр
Кочетков (МГУ). На примере сонета Стефана Малларме "A la nue accablante tu" оказалось интересным обозначить в целом отношение поэта к «несказанному». Осмысляя тишину как «усталость» языка от бесплодных попыток описать гармонию материального мира, поэт создаёт эффект, при котором весь текст произведения предстаёт указанием на невыразимость. Ощущение тайны и незавершённости оборачивается вызовом для переводчиков, которые стремятся превратить сонет в однозначное высказывание, таким образом лишая читателей возможности присоединиться к рефлексии автора.
Интересным оказался взгляд на наполнение поэтической лакуны с фонетико-ритмической точки зрения. Данную проблему затронула в своём докладе Екатерина Белавина (МГУ), рассмотрев ряд стихотворений Поля Верлена, где значимой оказывается игра с просодическими элементами, такими, как ритм, цезура, рифма. В этой ситуации даже немые e на конце слов, обозначающие ноль звука, оказываются потенциально значащими, — они сигнализируют об уникальном опыте переживания поэтом особенностей родного языка.
Круглый стол позволил обозначить ряд актуальных теоретических проблем в области перевода художественной литературы и одновременно обсудить опыт переводческой работы на примерах различных текстов. Встреча в пространстве общей мысли практикующих переводчиков, литературоведов и лингвистов привела к продуктивной дискуссии, которая — как высказали надежду все участники мероприятия — обязательно продолжится в будущем.
