CC BY
254
Археология
Вестник ДВО РАН. 2014. № 6
УДК 930.26(571.63) О.В. ДЬЯКОВА
Кроуновский курганный анклав в системе бохайских погребальных памятников Дальнего Востока
Анализируются курганы Абрикосовского некрополя из раскопок Э.В. Шавкунова 1959 г. Курганы сооружены в эпоху государства Бохай и составляют единый культурный комплекс с буддийской кумирней и поселением.
Ключевые слова: курганы бохай, Приморье, тюрки, мохэ, когурё, средневековье.
Krounovsky barrow enclave in the system of Bohai funeral monuments of the Far East. O.V. DIAKOVA (Institute of History, Archaeology and Ethnography of the Peoples of the Far East, FEB RAS, Vladivostok).
The article analyzes the burial mounds of Abrikosovsky necropolis that were excavated by E.V. Shavkunov since 1959. The mounds were constructed in the epoch of the State Bohai and form a common cultural complex with Buddhist mandir and settlement.
Key words: the mounds of the Bohai, Primorye, Turks, Mohe, Goguryeo, middle ages.
Археологические памятники государства Бохай (698-926 гг.), сосредоточенные на территории российского Дальнего Востока, КНДР и северо-востока Китая, с середины ХХ в. и до настоящего времени находятся в особой сфере внимания исследователей этих трех стран, поскольку прямо связаны с их этнической и политической историей. Особенно заметные успехи в области изучения бохайских археологических объектов - у китайских ученых, сумевших за достаточно короткий срок создать обширную источниковедческую базу путем многочисленных масштабных раскопок, щедро спонсируемых государством. Следуя идеям чучхе, бохаеведческое направление тщательно разрабатывают северо-корейские ученые: исследуют археологические памятники, изучают письменные источники и делают однозначное заключение, что Бохай - это часть истории Кореи, тесно связанной с государством Когурё. Под пристальным вниманием и контролем бохайская проблема находится у японских специалистов. С древних времен население Японских островов контактировало с различными этносами Приморья, Приамурья, Маньчжурии, а с образованием Бохая - первого тунгусо-маньчжурского государства - традиционные культурно-хозяйственные связи трансформировались в государственные, в том числе дипломатические. Происходил обмен посольствами, да и путь в Китай японских юношей, отправлявшихся в эту страну на обучение, пролегал через Бохай. В Японии накоплено значительное количество письменных материалов, касающихся разных сторон жизнедеятельности Бохая, которые активно анализируются и вводятся в научный оборот. К тому же во время оккупации северо-востока Китая Япония стала обладательницей и бохайских археологических артефактов, информация о которых до сих пор опубликована лишь частично, и доступ к ним весьма затруднен.
ДЬЯКОВА Ольга Васильевна - доктор исторических наук, заведующая лабораторией (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток). E-mail: emelcanova@mail.ru
Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РГНФ № 12-01-00113.
Интерес к Бохаю со стороны южнокорейских специалистов закономерен и понятен. Он прямо связан с современной политической доктриной Южной Кореи: государство Бо-хай - это часть истории Кореи. Однако серьезным препятствием в изучении Бохая для южнокорейских исследователей является отсутствие археологических источников. На территории Южной Кореи нет бохайских памятников, а Китай, где сосредоточена основная часть археологических и письменных объектов, не спешит допускать к своим материалам посторонних заинтересованных лиц. Но с 90-х годов прошлого века эта проблема достаточно эффективно решается южнокорейскими исследователями с помощью российских специалистов, почти ежегодно проводящих совместные раскопки в российском Приморье и активно публикующих полученные материалы. Однако в целом на данном направлении исследований в России до сих пор не завершен источниковедческий этап. Особенно это касается погребальных памятников. Если в Китае и Северной Корее бохайские некрополи изучены достаточно полно, для них разработано несколько, хотя и не унифицированных, классификационных схем и сделаны попытки вписать их в социальную верификацию, то в Приморье изучение таких объектов находится на начальной стадии. Ситуацию усугубляет то, что при проведении совместных раскопок и следующих за этим публикациях материала наблюдается активная аналитическая позиция корейских исследователей и определенная «соподчиненность» приморских. В период от конца XIX в. до 80-х годов XX в. благодаря трудам Ф.Ф. Буссе, Л.А. Кропоткина, А.В. Гребенщикова, В.К. Арсеньева, П. Кафарова, А.З. Федорова, З.Н. Матвеева, А.П. Окладникова и Э.В. Шавкунова получены серьезные научные результаты в области бохаеведения - от публикации корпуса восточных письменных источников, открытия, фиксации и раскопок археологических памятников до анализа проблем этнической истории, этногенеза и культурогенеза, однако далеко не все эти материалы оказались в полной мере введены в научный оборот. В данном случае речь идет о полевых исследованиях Э.В. Шавкунова, связанных с курганами долины р. Кроуновка (прежнее название Чапигоу). Необходимость вернуться к этим археологическим объектам возникла вследствие того, что они оказались не только не опубликованы, но суммарно описаны без предъявления чертежей и анализа конкретных погребальных материалов. К тому же в литературу курганы вошли под названиями «абрикосовские» и «копытин-ские» со сплошной нумерацией (№ 1-5), что предопределяет восприятие их как единого памятника. Проверка материалов по первоисточнику - полевому отчету Э.В. Шавку-нова - выявила принципиально иную картину и потребовала внесения уточнений. Во-первых, курганные захоронения раскопаны не на двух, как значится в публикациях, а на четырех разных сопках - Абрикосовской, Копыто, Амфитеатр, Мечта, сосредоточенных в средней части долины р. Кроуновка и отстоящих друг от друга на 800, 700, 500, 300 м. Концентрация курганов четырех памятников в одной долине допускает возможность обозначать их как кроуновский курганный комплекс, но с обязательным указанием конкретного места раскопок по названиям сопок; во избежание разночтений следует дублировать их опубликованной автором нумерацией. Получается следующее: Копытинский курган (№ 5) кроуновского комплекса, Абрикосовские курганы (№ 2, 3) кроуновского комплекса, курган сопки Мечта (№ 4) кроуновского комплекса, курган сопки Амфитеатр (№ 1) кроуновского комплекса. Во-вторых, помещенные в полевом отчете чертежи, рисунки, фотографии позволяют в определенной степени восстановить облик и содержание конкретных погребений, что дает возможность переосмыслить указанные курганные объекты и вписать их в современные концептуальные реалии, начиная от ревизии культурной принадлежности и заканчивая интерпретационными построениями.
Кроуновский курганный комплекс (рис. 1)
Впервые обнаружен в 1956 г. Дальневосточной археологической экспедицией, руководимой академиком А.П. Окладниковым. Повторно разведочно обследован в 1957 г.
Рис. 1. Карта курганов кроуновского анклава. 1 - Кроуновский курганный некрополь, 2 - Абрикосовский курганный некрополь
В 1958 и 1959 гг. Э.В. Шавкуновым проведены стационарные исследования двух буддийских храмов и пяти курганов, обнаруженных на четырех сопках: Копыто - 1 курган, Абри-косовская - 2, Амфитеатр - 1, Мечта - 1. Местонахождение археологических объектов в долине р. Кроуновка исследователь описывает следующим образом: «...приблизительно в 3-4 км вверх по течению реки Чапигоу к югу от с. Кроуновки Славянского района (ныне Уссурийский район. - О.Д.) Приморского края имеется неширокая, но в то же время довольно-таки вытянутая по направлению реки, т.е. с юго-юго-запада на северо-северо-восток, долина протяженностью около 2-3 км, которую со всех сторон окружает сплошная гряда сопок, лишь изредка прорезанная небольшими долинками мелких речушек. Посреди этой долины на правом берегу Чапигоу (Кроуновка) почти напротив устья реки Янцзыгоу
(ныне Павлиновка. - ОД.), левого притока Чапигоу, одиноко возвышается сложенная из базальта сопка, известная среди местного населения под названием Копыто» (Архив ИА РАН. Р-1. № 1877). Почти напротив нее, но уже на левом берегу р. Чапигоу, в 600-700 м, расположена одиночная сопка Абрикосовая. Относительно расположения остальных сопок автор отчета ограничился замечанием, что «.. .наряду с раскопками на сопке Копыто были исследованы параллельно ряд древних захоронений, которые расположены на склонах соседних с Копыто сопках. Всего было вскрыто 5 захоронений, оказавшихся, к большому сожалению, граблеными» (Архив ИА РАН. Р-1. №2 1877). Положение спасла помещенная в отчете панорамная фотография, на которой автор раскопок собственноручно отметил места расположения самих сопок и места раскопок курганов, сопроводив отметки рукописными комментариями, что и позволило в конечном счете установить следующее: сопка Амфитеатр располагалась приблизительно в 500 м к северо-западу, а сопка Мечта -приблизительно в 300 м к юго-востоку от Абрикосовской. Общее впечатление от курганов исследователь определил так: «.Все захоронения имеют вид небольших, порой почти едва заметных всхолмлений в виде каменных насыпей. Размеры их значительно варьируют между собой, что находится в прямой зависимости, по-видимому, не только от типа захоронений, но и от действий грабителей, которые при разборке насыпей разбрасывали камни вокруг них» (Архив ИА РАН. Р-1. № 1877].
По мнению Э.В. Шавкунова, курганы являлись частью единого поселенческого комплекса бохайской культуры, куда кроме погребальных памятников входили поселения и храмовые сооружения. Надо сказать, что Э.В. Шавкунову первому удалось открыть все типы археологических памятников тунгусо-маньчжурского государства Бохай (698-926), сосредоточенных в одном месте и системно взаимосвязанных. Более того, на основании храмовых и поселенческих материалов, полученных при раскопках, исследователь сумел верно определить не только культурную, но и временную привязку этих курганов, датировав их VIII в. Однако в полевом отчете о раскопках он опустил некоторые обязательные этапы проведенных работ - например, детальную характеристику каждого вскрытого курганного комплекса, а ограничился суммарными описаниями курганов и обобщающими интерпретациями. Поэтому потребовалось повторное введение в научный оборот материалов раскопанных курганов с внесением соответствующих корректировок и уточнений, извлеченных из архивных документов (чертежей, фотографий, рисунков, описаний), и устранением разночтений и противоречий между источниками и публикациями.
Сопка Амфитеатр (курган № 1, рис. 2)
Располагалась приблизительно в 500 м к северо-западу от Абрикосовской сопки и была отделена от последней широкой ложбиной. На ее восточном склоне обнаружен и раскопан курган, вошедший в литературу под № 1. Являлся ли курган одиночным или это была курганная группа - информация об этом отсутствует. Судя по фотографии, внешне курган на сопке Амфитеатр, вероятно, представлял собой подпрямоугольный в плане холм, покрытый дерном и поросший мелким кустарником и отдельными деревьями. С севера на юг размеры курганного холма могли достигать 17 м, а с запада на восток -20 м. Первоначально каменная насыпь (от уровня материкового горизонта), видимо, превышала высоту 1 м. Причем, судя по продольному и поперечному разрезам, такая высота была по всей площади кургана. Курган разрушен грабителями, о чем свидетельствует западина в его центре, крошки человеческих костей, встречавшихся в дерне и сразу под дерном, а также каменные выбросы на насыпи. Насыпь сооружена из рваного базальтового камня-плитняка без какой-либо цементирующей связки, но, видимо, по специальной технологии, поскольку до момента раскопок сохраняла форму и не была разрушена даже после вторжения грабителей. На отдельных камнях отмечена подтеска. Внутри кургана на уровне материковой поверхности прослежены врытые торцом по периметру захоронения
-* С
(I ________
О 5 м ---- — -
Рис. 2. Курган сопки Амфитеатр, погребение № 1
базальтовые плиты, определенные Э.В. Шавкуновым как оградка. Высоту последней в настоящее время установить невозможно, но количество торцовых камней (18) по чертежу вполне возможно определить. Форма оградки скорее подпрямоугольная, но могла быть и овальной. Камни крепились не вплотную друг к другу, а на различном расстоянии. Хотя нельзя исключить, что такая разреженность камней в оградке могла быть связана с тем, что часть из них оказалась повалена.
Исследователь привел размеры оградки: «.. .длина насыпи захоронения №2 1, заключенной между стенками оградки, равна 7 м, а ширина - 5 м» (Архив ИА РАН. Р-1. № 1877). Могильная яма или какое-либо другое погребальное сооружение не зафиксированы, но при этом отмечено, что на горизонте под каменной насыпью и в самой насыпи встречались мелкие костные фрагменты, полностью поместившиеся в спичечную коробку. В отчете не сказано, что на костях были следы огня, но в монографии исследователь отметил данный факт: «.костяная крошка носит на себе следы пребывания костяка в огне, что, по-видимому, должно указывать на наличие здесь трупосожжения» [18, с. 93]. Нет в отчете и описания подкурганного материка, хотя в публикации отмечено, что «.под каменной насыпью после незначительной прослойки гумуса прослеживался либо скальный выход сопки, либо же не потревоженный материковый слой из красновато-бурой глины» [18, с. 93]. Все эти факты позволяют полагать, что, вероятнее всего, исследователь столкнулся с обрядом кремации умершего на стороне с последующим захоронением кремированных останков (костей со следами огня) под курганной насыпью. Такой прием практиковался средневековыми тунгусо-маньчжурами и прослежен как в мохэской культуре (подхоро-нения в курган некрополя Монастырка-3), так и в культуре амурских чжурчжэней [3, с. 145; 14, с. 125]. Более поздние подхоронения в кургане сопки Амфитеатр исследователем не установлены. Вероятнее всего, с курганом связано только это захоронение. Из погребального инвентаря в кургане № 1 обнаружен лишь «.небольшой железный нож». Точные размеры ножа установить невозможно из-за отсутствия самого предмета, описи и линейного масштаба на фотографии, но, вероятнее всего, его длина не превышала 11 см, длина насада - 3 см, лезвия - 8 см, ширина 2,5 см. Нож однолезвийный, с клиновидным сечением пера, выделенным прямоугольным насадом, тупоугольной линией соединения насада и спинки ножа. Такой тип ножей в средневековых тунгусо-маньчжурских культу-
рах встречается не часто. Следует отметить, что инвентарь, приведенный для данного кургана в отчете, и инвентарь, опубликованный автором в монографии, сильно различаются. В монографии среди находок данного захоронения автор поместил фотографии железной пряжки, наконечника стрелы, каменного выпрямителя стрел, обломок тесла, что, вероятнее всего, является ошибкой, так как в отчете перечисленный инвентарь отнесен к кургану на сопке Копыто (№ 5).
Итак, курган на Сопке Амфитеатр (№ 1) располагался на склоне и был сложен из базальтовых камней, иногда имевших специальную подработку для более плотного скрепления. Форма кургана подпрямоугольная. Внешние размеры кургана 17 х 20 м. Под каменной насыпью на уровне материковой поверхности зафиксирована подпрямоугольная оградка из воткнутых торцом базальтовых плит. Размеры оградки 7 х 5 м. Внутри оградки отмечено захоронение без могильной ямы, осуществленное способом кремации на стороне с последующим захоронением останков под курганом. Погребальный инвентарь - железный нож - однозначной культурной диагностике не поддается, но и не противоречит присутствию таких вещей в культурах средневековых тунгусо-маньчжуров, в том числе бохайской. Курган сопки Амфитеатр, видимо, был как-то связан с абрикосовским или ко-пытинским храмовыми сооружениями (кумирнями), поскольку находился на достаточно близком расстоянии от них. В первую очередь это относится к Абрикосовскому храму, отдаленному от кургана всего на 500 м. Более того, эта связь однозначно могла быть подтверждением для причисления кургана Амфитеатр к бохайской культуре, но из-за отсутствия необходимых доказательств это можно сделать только условно. То же можно сказать и о датировке памятника. Однозначных доказательств существования его в VIII в. н.э. нет, как нет и противоречий. Косвенным подтверждением правильности предложенной Э.В. Шавкуновым датировки этим временем кургана опять же является Абрикосовский храм.
Сопка Абрикосовая (курганы № 2, 3, рис. 3-5)
Расположена на левом берегу р. Кроуновка в 3-4 км к югу от одноименного села почти напротив сопки Копыто. Курганы обнаружены Э.В. Шавкуновым на гребне западного склона сопки (Архив ИА РАН. 1959. № 1877). Общее количество курганов неизвестно, но поскольку вскрыто два грабленых захоронения, получивших номера 2 и 3, то, видимо, такое количество их здесь и было. На северном пологом склоне этой же сопки на искусственной террасе раскопан буддийский храм с 22 колоннами, обнесенный невысокой каменной четырехугольной оградой с деревянным частоколом и черепичным навесом. Кроме буддийских культовых предметов (фрагменты статуи будды, бодисатва) в храме обнаружена таблетка с изображением несторианского креста, фрагмент докшита, шуби, а также обломки круговой посуды (пиала, чаша, горшок) и штукатурки с цветной росписью. Материал храмовой постройки вполне справедливо позволил исследователю отнести его к бохайской культуре и датировать VIII в. Основанием для этого явились аналогии с археологическими артефактами из Верхней столицы Бохая - Дунцзинчэна [18].
Курган № 2 (рис. 3). Представлял собой каменную (базальтовую) насыпь подпрямо-угольной формы длиной 5,8 м, шириной 5,5 м, высотой около 1 м, покрытую дерном и мелким кустарником. В центральной части прослежена небольшая западина и вокруг нее каменные выбросы - следы грабителей. При расчистке дернового слоя обнаружены мелкие кусочки костей, разбросанные по всей площади кургана. Судя по фотографии, камни насыпи имели различные размеры - от мелких до крупных. Следы подтески на них не отмечены исследователем, но, вероятнее всего, подработка камня для более плотного скрепления имела место, так как даже после внедрений грабителей курган сохранил форму. Как можно судить по чертежу, на уровне материковой поверхности зафиксированы шесть врытых торцом базальтовых плит - остатки оградки после нарушений, сделанных
Рис. 3. Курган сопки Абрикосовая, погребение № 2
Рис. 4. Курган сопки Абрикосовая, погребение № 3
грабителями. Могильной ямы или какого-либо другого погребального сооружения под курганной насыпью не обнаружено. Не обнаружены и следы погребального костра. Среди находок в отчете значатся: «... несколько фрагментов лепной керамики, в том числе два венчика и шестнадцать бусин из песчаника (1 шт.), пасты (6 шт.), халцедона (7 шт.), сердолика (1 шт.), яшмы (1 шт.). Бусы цилиндрической и сечкообразной формы различных размеров» (Архив ИА РАН. 1959. № 1877) (рис. 5). Лепная керамика, как можно судить по рисунку в отчете, представлена типично мохэскими сосудами - венчиками с налепным валиком и ромбовидными насечками по нему, что, собственно и является диагностирующим признаком для культурной атрибуции памятника, поскольку лепные сосуды мохэского типа характерны для мохэской, бохай-ской и чжурчжэньской (амурской) культур. Кроме того, в кургане находились фрагменты венчиков сосудов, доработанных на круге, когуреского происхождения и фрагменты серой круговой посуды Рис. 5. Находки из погребения № 2, курган танского происхождения, что позволяет считать сопки Абришсовая: бусы и пряслице данный курган принадлежащим бохайской культуре [5, с. 289]. Датировку памятника VIII в. помимо мохэской керамики подтверждает наличие в комплексе белой бусины из пасты.
Курган № 3 (рис. 4). Его местонахождение относительно кургана № 2 нам не известно, но, вероятнее всего, оба кургана находились рядом, так как на фотографии на сопке Абрикосовая отмечено только одно место раскопок курганов. Курган № 3 представлял собой остатки каменной насыпи, значительно поврежденной с восточной стороны военной траншеей. Точные размеры, форма и высота кургана неизвестны, но произведенная по чертежу реконструкция позволяет полагать, что его диаметр не превышал 14 м, а высота составляла приблизительно 1 м. Вероятнее всего, курган имел подпрямоугольную форму. Насыпь состояла из базальтовых камней разных размеров. Следы подтески или другой обработки камней исследователем не отмечены. От материкового скального выхода каменную насыпь отделяла небольшая прослойка грунта, в которой Э.В. Шавкунов отметил два сохранившихся от оградки камня, врытых торцом в почву. Могильных ям, пятен или следов костра не отмечено, но при этом костяная крошка, хоть и в малом количестве (3 кусочка), в кургане присутствовала. Сопровождающий погребение материал не обнаружен.
Таким образом, данный курган имеет ту же характеристику, что и предыдущий, но из-за отсутствия (вследствие разграбления) погребального инвентаря не поддается культурной и временной диагностике. Однако, будучи «в связке» с предыдущим курганом, он может быть диагностирован по нему и отнесен к бохайской культуре. Достаточно очевидна связь абрикосовских курганов с храмовым комплексом, расположенным на этой же сопке. По предположению Э.В. Шавкунова, курганы являлись захоронениями знатных людей.
Сопка Мечта (курган № 4, рис. 6)
Расположена в 300 м к юго-востоку от сопки Абрикосовая. На ее восточном склоне обнаружен и вскрыт каменный курган (№ 4). Сколько курганов находилось в данном месте, исследователем не указано, но поскольку вскрыт был только один, оказавшийся грабленым, курган, - видимо, он был единственным (или грабители смогли обнаружить
Рис. 6. Курган сопки Мечта, погребение № 4
только один). Согласно чертежу, представленному в отчете, курган имел круглую или квадратную форму. Как и курганы № 1-3, он отсыпан из разнокалиберного базальтового камня. Диаметр кургана 15 м, высота - 0,8-1 м. В северной и северо-западной его частях обнаружены два врытых торцом камня, т.е. остатки оградки. Костных и материальных артефактов не зафиксировано. Исследователь предположил, что погребение было «основательно разграблено». Культурная и временная диагностика кургана невозможна из-за отсутствия материала. Связь с культовыми и поселенческими объектами не установлена.
Сопка Копыто (курган № 5, рис. 7)
Расположена посреди долины на правом берегу р. Кроуновка почти напротив устья ее левого притока р. Янцзыгоу (ныне Павлиновка). Северо-восточный склон сопки пологий, плавно сливается с долиной. Восточный, южный и западный склоны довольно крутые. Вершина сопки плоская, вблизи ее южного и западного краев раскопано храмовое здание (позднее определенное Э.В. Шавкуновым как буддийская кумирня) (Архив ИА РАН. 1958. Р-1. № 1877). Курган сооружен, в отличие от абрикосовских и кургана сопки Амфитеатр, не на гребне и не на склоне сопки, а у восточного подножия сопки.
Курган представлял собой холм, покрытый дерном и поросший мелким кустарником с отдельно стоящими деревьями. В плане имел круглую форму и был насыпан из рваного базальтового камня разного размера без какой-либо цементной связки. Высота кургана 1,4 м, диаметр - 12 м. Курган поврежден грабителями, о чем свидетельствуют выброшенные из него камни, продолговатая яма 1 м в ширину и 3,7 м в длину, заполненная гумусом, ориентированная с юга на север и расположенная почти в центре насыпи. Каменная насыпь покоилась на материковой красно-бурой глине, что позволило автору раскопок предположить, что «.. .покойника клали непосредственно на поверхность земли, после чего над ним сооружалась каменная насыпь...» [17, с. 37]. Как и в случае с предыдущими курганами, в отчете исследователь не указал, что костные остатки имеют следы температурного воздействия, но в вышедшей в 1968 г. монографии на этот факт обращено специальное внимание
Рис. 7. План кургана сопки Копыто. Погребение № 5
читателей: «.. .наличие здесь трупосожжения» [17, с. 37]. С данным заключением исследователя можно согласиться, но, как и в случае с захоронением на сопке Амфитеатр, только с корректировкой, имеющей принципиальный характер. Поскольку следов кремации под курганом (костер, прокал) на месте захоронения не зафиксировано, то, вероятнее всего, имел место обряд кремации на стороне с последующим захоронением сожженных останков под курганом. При этом, как правило, вместе со сжигаемым в огонь должен попадать и сопровождавший его погребальный инвентарь, но о следах температурного воздействия на артефакты нам тоже ничего не известно. Из инвентаря во время зачистки и разбора каменной насыпи в различных ее частях обнаружено несколько фрагментов лепной керамики, в том числе горловина сосуда с отогнутым наружу простым венчиком со скругленной кромкой, половинка прямоугольного втульчатого железного тесла, плоский железный наконечник стрелы с выделенным насадом треугольным пером, железная пряжка трапециевидной формы с язычком, песчаниковый выпрямитель стрел с желобком и большое количество костяной крошки (рис. 8). Расположение кургана у подножия сопки Копыто, а храмового буддийского комплекса - на самой сопке дало возможность Э.В. Шавкунову заключить, что «.как размеры могильной насыпи, так и ее непосредственная близость от храма на сопке Копыто и позволяет предполагать, что здесь был погребен какой-то представитель бохайской знати» [17, с. 38]. Однако что касается определения культурной принадлежности кургана, следует отметить, что диагностирующий материал отсутствует, хотя временные рамки бытования артефактов вполне соответствуют бохайскому периоду,
Рис. 8. Курган сопки Копыто, погребение № 1. Находки: 1 - фрагмент железного изделия, 2 - железная пряжка, 3 - наконечник стрелы, 4 - выпрямитель стрел, 5 - обломок железного втульчатого тесла (Э.В. Шавкунов, Архив ИА РАН. Р-1. № 1877)
а аналогии с материалами копытинского храма, где однозначно присутствует бохайский материал, позволяют отнести курган к бохайской культуре и согласиться с предложенной Э.В. Шавкуновым датировкой - VII в.
Обсуждение
Анализ материалов памятников кроуновского курганного анклава дает возможность переосмыслить результаты исследований 50-х годов прошлого века и коррелировать их с современными концептуальными реалиями, начиная от ревизии культурной принадлежности и заканчивая интерпретационными построениями.
1. Позволяют ли археологические артефакты из курганов сопок Мечта, Амфитеатр, Абрикосовая и Копыто относить указанные памятники к бохайской культуре периода функционирования государства Бохай (698-926 гг.), и если позволяют, то по каким конкретно признакам? Напомним, что в конце 50-х-60-х годах прошлого века, когда Э.В. Шавкунов исследовал и публиковал археологические материалы этих памятников,
диагностические признаки бохайской культуры еще не были разработаны. Формулирование диагностической атрибуции культуры приморского Бохая происходило поэтапно. Только в 1970-1990-е годы удалось разработать стандартный набор глиняной посуды, включавший три технологически разные категории керамики: лепные сосуды мохэского типа (аборигенные признаки), доработанные на круге бохайские горшки когуреского происхождения (государственные признаки), круговая сероглиняная танская керамика (эпохальные признаки); стандартный набор изделий из цветного металла, представленный амурскими и тюркскими типами поясной гарнитуры и комбинированными серьгами, был выделен в 1990-2000-е годы [2, с. 133; 3, с. 45-155; 4, с. 221-233; 5, с. 179-289]. Градостроительную атрибутику Бохая, формировавшуюся с конца XIX в., активно прорабатывали Э.В. Шавкунов и его ученики в 60-80 годы прошлого века, но сформулирована она только в 2000-е годы. Эта атрибутика включает каменные крепости когуреских традиций, квадратные городища танских традиций и бохайские геометрические укрепления с ка-менно-земляной облицовкой валов [2, 6, 18]. Погребальная атрибутика в связи с малым количеством памятников не выделена и до сих пор находится на стадии накопления источников.
Из всей диагностирующей бохайскую культуру атрибуции в данном курганном анклаве содержится только одна: керамическая посуда мохэского и бохайского типов, обнаруженная в кургане № 2 сопки Абрикосовая. Остальные объекты либо содержат эпохальный материал, позволяющий датировать памятник и устанавливать военно-экономические связи, либо совсем лишены артефактов (в том числе по причине разграблений). Принадлежность перечисленных курганов к бохайской культуре Э.В. Шавкунову пришлось доказывать косвенным путем - через материалы храмов (кумирен), в которых обнаружен комплекс бо-хайских диагностирующих артефактов, или, при отсутствии материала, как в курганах сопок Амфитеатр, Абрикосовая (курган № 3) и Мечта, опираться только на внутреннее типовое сходство курганных насыпей долины р. Кроуновка. Следует отметить, что вывод исследователя о принадлежности курганов бохайской культуре выдержал проверку временем, хотя доказательная база содержит много изъянов и умозрительных допусков.
2. Как показал анализ исходных источников, на курганных памятниках сопок Амфитеатр, Абрикосовая, Мечта, Копыто однозначно можно признать следующее: наличие каменной подпрямоугольной насыпи, крупные базальтовые камни которой иногда имели подтеску; проведение обряда кремации на стороне с последующим захоронением сожженных останков под курганом на горизонте, т.е. без могильной ямы; возведение подкурганной подпрямоугольной каменной оградки из торцом поставленных базальтовых плит; наличие сопровождающего немногочисленного (разграблен?) погребального инвентаря (должен иметь следы огня, но это остается неизвестным). Перечисленные выше детали курганов сопок Амфитеатр, Абрикосовая, Мечта, Копыто долины р. Кроуновка имеют ближайшие аналоги среди поминальных сооружений древних тюрок, берущих свои истоки, как доказано в настоящее время, в индоевропейских культурах эпохи бронзы - афанасьевской, андроновской, карасукской, тагарской, скифской [7, 16]. В доскифских культурах оградки являются ограждением могилы, в скифское время они приобретают самостоятельное значение и сооружаются для проведения обряда поминания (шумракский этап). У тюрок-тюгу оградка имеет законченные черты поминального объекта с четко разработанным каноном, по которому сооружения такого типа строятся на протяжении нескольких веков [1, с. 27; 9, с. 49; 15, с. 206-208].
Древнетюркские поминальные сооружения (каменные оградки) всегда связаны с каменными изваяниями (стелами, валунами, вертикально поставленными камнями-балбалами), стоящими с восточной стороны оградок. «Сами же алтайские оградки почти одинаковы по размерам и сооружены по одному принципу. Это подквадратные или прямоугольные в плане площадки, образованные поставленными на ребро плитами. Внутри оградок, как правило, каменная заброска из крупных валунов или мелкой гальки» [8, с. 45]. По характеристике приморские оградки курганов долины р. Кроуновка наиболее близки юстыдскому
типу оградок. Они также одиночные, но отличаются от юстыдских по внутреннему содержанию. Выявить традиционный культовый набор из сопровождающего погребального инвентаря в нашем случае сложно. Нож, обнаруженный в кургане сопки Амфитеатр, вполне может ассоциироваться с мясом как культовой едой, железная пряжка - с лошадиным снаряжением, наконечник стрелы, выпрямитель для стрел из кургана сопки Копыто - с воинскими атрибутами, керамические сосуды - с жертвенной посудой, набор бус - с высоким социальным статусом погребенного. Но в целом такая расшифровка - дело будущего, поскольку требует проверки на массовых источниках. В настоящее время можно только констатировать, что курганы долины р. Кроуновка сопровождались каменными оградками, традиция возведения которых заимствована бохайцами из древнетюрских поминальных памятников, несущих, в свою очередь, индоевропейский след.
3. Наконец, необходимо выяснить, как курганные объекты долины р. Кроуновка коррелируют с современными классификационными системами бохайских некрополей других территорий, в частности северо-восточного Китая. Э.В. Шавкунов предположил наличие, кроме каменных оградок, в раскопанных бохайских курганах внутрикурганной погребальной камеры: «.. .С помощью специально обработанных плит для покойного, или во всяком случае его останков, сооружалась, как это можно предполагать на основании внешнего вида ямы от выбора насыпи в первом захоронении, специальная камера наподобие продолговатого ящика, а возможно, даже и в виде небольшого склепа, как это имеет место в некоторых захоронениях бохайского времени в долине р. Муданьцзян» [17, с. 89].
Действительно, известно, что в Бохае возводили каменные склепы. Китайскими археологами разработана типология бохайских погребальных комплексов, куда входят: 1) земляные могилы, соотносимые с традиционными мохэскими добохайскими или раннебо-хайскими захоронениями, редко встречающимися в средний и поздний периоды; 2) деревянные и каменные саркофаги, характерные для раннего и среднего периодов Бохая, где деревянные саркофаги сопоставляются с мохэскими, а каменные («камни навалом») -с когурескими традициями [10, 11, 13]; 3) склепы (каменные и кирпичные), часто встречающиеся в поздний период. Как видим, предложенная Э.В. Шавкуновым реконструкция, если она имела место, наиболее сопоставима с каменными саркофагами когуреского происхождения, что вполне соответствует среднему периоду Бохая.
4. И наконец, кто захоронен в бохайских курганах долины р. Кроуновка? По предположению Э.В. Шавкунова, в кургане на сопке Копыто погребен представитель бохайской знати. В «Полном маньчжурско-русском словаре» И.И. Захаров отмечает, что Бохай при танской династии постоянно отправлял своих учеников в Китай для изучения языка и литературы, приобретения книг. Только в 831 г. в Бохай из Китая вернулось после обучения 150 человек. «История свидетельствует, что учение это не осталось бесследно: они заводили во всякой деревне училище, называя его храмом, и не позволяли вступать в брак, прежде чем молодой человек не научится грамоте и стрельбе из лука. В книжном учении они доходили до высокой степени совершенства, умели не только читать, но и сочинять книги изящно и красноречиво и писать стихи по-китайски» [12, с. 11]. Кто знает, может быть, именно эти сподвижники просвещения здесь упокоены.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племен. М.; Л.: Наука, 1965. 178 с.
2. Дьякова О.В. Военное зодчество Центрального Сихотэ-Алиня. М.: Восточная литература, 2009. 245 с.
3. Дьякова О.В. Мохэские памятники Приморья. Владивосток: Дальнаука 1998. 198 с.
4. Дьякова О.В. О корреляции раннесредневековых культур Приамурья // Материальная культура Востока. Ч. 2. М.: Наука, 1988. 157 с.
5. Дьякова О.В. Происхождение, формирование и развитие средневековых культур Дальнего Востока. Ч. 2. Владивосток: Дальнаука, 1993. 435 с.
6. Завердюк Л. В. Градостроительная культура государства Бохай Восточной Азии: 698-926 гг.: дис. ... канд. архит. Новосибирск: Наука, 2007. 185 с.
7. Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири. М.: Изд-во АН СССР, 1951. 642 с.
8. Кубарев В.Д. Новые сведения о древнетюркских оградках Восточного Алтая // Новое в археологии Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск: Наука, 1979. С. 218.
9. Кызласов Л.Р. История Тувы в средние века. М.: Изд-во МГУ, 1969. 198 с.
10. Ли Дяньфу. Сборник исследований по могилам Когуре (гао гоу цзюйли) // Археол. вестн. 1987. № 3. С. 10-23. Кит. яз.
11. Лю Сяодун. Исследование культуры Бохая: с точки зрения археологических открытий (Бохай вэньхуа яньцзю: и каогу фасянь вэй шицзяо). Харбин: Хэйлунцзян жэминь чубаньшэ, 2006. 348 с.
12. Матвеев З.А. Бохай // Тр. ДВГУ. 1929. Сер. 6, № 8. С. 29.
13. Медведев В.Е. Культура амурских чжурчжэней. Конец Х-Х1 в. Новосибирск: Наука, 1977. 232 с.
14. Медведев В.Е. Курганы Приамурья. Новосибирск: ИАЭ СО РАН, 1998. 222 с.
15. Овчинникова Б.Б. Оградки в традиции народов Саяно-Алтая // Северная Евразия от древности до средневековья: к 90-летию со дня рождения М.П. Грязнова. СПб., 1992. С. 206-208.
16. Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960. 339 с.
17. Савинов Д.Г. Древнетюркские курганы Узунтала // Археология Северной Азии. Новосибирск, 1982. 257 с.
18. Шавкунов Э.В. Государство Бохай и памятники его культуры в Приморье. Л.: Наука, 1968. 129 с.
