CC BY
71
Полученные результаты свидетельствуют о необходимости дальнейшего изучения влияния географического положения субъекта Российской Федерации на показатели заболеваемости. При этом следует учесть возможное влияние плотности населения в восточных и западных территориях: жители северных регионов проживали на востоке и на западе страны примерно поровну (по 50% к востоку и западу от Урала), 77% жителей южных регионов проживали к западу от Урала. Кроме того, следует учитывать и национально-культурные особенности, влияющие на уровень заболеваемости теми или иными болезнями разных народов, проживающих компактно в национальных республиках. Среди северных территорий число национальных республик составило 7 из 13, а среди южных — 5 из 19 субъектов РФ, включенных в исследование.
ЛИТЕРАТУРА
1. Конгресс "Климат и здоровье человека". Вестник Российской военно-медицинской академии. 2008; 3 (23): 365—418.
2. Руководство по медицинской географии / Под ред. А.А. Келлера, О.П. Щепина, А.В. Чаклина. СПб.: Гиппократ; 1993.
3. Foster H.D. Health, Diseases and Environment. London; 1992.
4. Борисенков М.Ф., Анисимов В.Н. Риск развития рака у женщин: Возможная связь с географической широтой и некоторыми экономическими и социальными факторами. Вопросы онкологии. 2011; 57 (4): 343—54.
5. Андреенкова Ю.В., Ковалева К.Г., Миронова А.А., Ватлина Т.В. Современная медико-демографическая ситуация в центральном федеральном округе. Сибак. 2014; 2 (16): 26—33.
6. Анисимов В.Н., Борисенков М.Ф. Климатогеографические и экономические детерминанты ожидаемой продолжительности жизни и заболеваемости злокачественными новообразованиями у мужчин. Вопросы онкологии. 2012; 58 (2): 179—88.
7. Здоровье России / Под ред. Л.А. Бокерия. М.; 2014.
8. Малхазова С.М., Семенов В.Ю., Шартова Н.В., Гуров А.Н. Здоровье населения Московской области. Медико-географические аспекты. М.: ГЕОС; 2010.
9. Гундаров И.А., Зильберт Н.Л. Изучение региональных различий в заболеваемости и смертности населения с позиций синдрома географической широты. Вестник АМН СССР. 1991; 11: 52—6.
10. Щербачева Л.Н., Кураева Т.Л., Ширяева Т.Ю., Емельянов А.О., Петеркова В. А. Эпидемиологическая характеристика сахарного диабета 1 типа у детей в Российской Федерации (предварительные данные). Сахарный диабет. 2004; 3: 2—6.
11. Анисимов В.Н., Айламазян Э.К., Батурин Д. А. и др. Световой режим, ановуляция и риск злокачественных новообразований женской репродуктивной системы: механизмы связи и профи-
лактика. Журнал акушерства и женских болезней. 2003; 52 (2): 47—58.
12. Анисимов В.Н., Батурин Д.А., Айламазян Э.К. Эпифиз, свет и рак молочной железы. Вопросы онкологии. 2002; 48 (4): 524—35.
13. Erren T.C., Piekarski C. Does winter darkness in the Arctic protect against cancer? Med. Hypothes. 1999; 53: 1—5.
14. Рященко С.В. Географические детерминанты качества жизни в Сибири. География и природные ресурсы. 2008; 1: 5—9.
Поступила 10.07.2015
REFERENCES
1. Congress "Climate and human health". Vestnik Rossiyskoy voenno-meditsinskoy akademii. 2008; 3 (23): 365—418. (in Russian)
2. Manual on Medical Geography. [Rukovodstvo po meditsinskoy geo-grafii]/ Eds A.A. Keller, O.P. Ttchepin, A.V. Chaklin. St. Petersburg: Gippokrat; 1993. (in Russian)
3. Foster H.D. Health, Diseases and Environment. London; 1992.
4. Borisenkov M.F., Anisimov V.N. Carcinoma risk in female: possible relation to geographical latitude and some economic and social factors. Voprosy onkologii. 2011; 57 (4): 343—54. (in Russian)
5. Andreenkova Yu.V., Kovaleva K.G., Mironova A.A., Vatlina T.V. Modern medical-geographical situation in the central federal district. Sibak. 2014; 2 (16): 26—33. (in Russian)
6. Anisimov V.N., Borisenkov M.F. Climat-geograficfl and economic determinants of life expectancy and malignant morbidity in men. Voprosy onkologii. 2012; 58 (2): 179—88. (in Russian)
7. Health in Russian. [Zdorov'e Rossii] / Eds. L.A. Bokeriya. Moscow; 2014. (in Russian).
8. Malkazova S.M., Semenov V.Yu., Shartova N.V., Gurov A.N. Citizens' Health in Mosow Region. Medico-geografical Aspects. [Zdovor'e naseleniya Moskovskoy oblassti]. Moscow: GEOS; 2010. (in Russian)
9. Gundarov I.A., Zil'bert N.L. Study of the morbidity and mortality regional differentiations from the point of geographic latitude syndrome. Vestnik AMN SSSR. 1991; 11: 52—6. (in Russian)
10. Shcherbacheva L.N., Kuraeva T.L., Shiryaeva T.Yu., Emel'yanov A.O., Peterkova V.A. Epidemiological characteristics of diabetes mellitus type 1 in children in the Russian Federation (preliminary datas). Sakharnyy diabet. 2004; 3: 2—6. (in Russian)
11. Anisimov V.N., Aylamasyan E.K., Baturin D.A. et al. Light regime, anovulation and female reproductive system malignant risk: bond's mechanism and prevention. Zhurnal akusherstva i zhenskikh bo-lezney. 2003; 52 (2): 47—58. (in Russian)
12. Anisimov V.N., Baturin D.A., Aylamasyan E.K. Epiphysis, light and mastocarcinoma. Voprosy onkologii. 2002; 48 (4): 524—35. (in Russian)
13. Erren T.C., Piekarski C. Does winter darkness in the Arctic protect against cancer? Med. Hypothes. 1999; 53: 1—5.
14. Ryashchenko S.V. Geographical determinants of quality of life in Siberia. Geografiya iprirodnye resyrsy. 2008; 1: 5—9. (in Russian)
© Тишук Е.А., 2015 УДК 614.2:312.6(470+571)
Тишук Е.А. КРИЗИСНЫЕ ЯВЛЕНИЯ И ЗДОРОВЬЕ
Национальный медико-хирургический Центр имени Н.И. Пирогова Росздрава, 105203 Москва, Россия
Проведен анализ воздействия цикличности социально-экономического развития на состояние здоровья населения Российской Федерации. Сделаны выводы о необходимости определения приоритетов развития системы охраны здоровья населения страны.
Ключевые слова: здоровье населения; цикличность; социально-экономические процессы; медико-демографические показатели.
Для цитирования: Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2015; 23 (6): 9—13.
Для корреспонденции: Тишук Евгений Арсентьевич, [email protected]
Tishuk E.A.
THE CRISIS PHENOMENA AND HEALTH The N.I. Pirogov national medical surgical center of Roszdrav, 105203 Moscow, Russia The analysis was carried out concerning impact of cyclicity of social economic development on population health of the Russian Federation. The conclusions are made related to necessity of determining priorities of development of national system of population health care.
Keywords: population health; cyclicity; social economic processes; medical demographic indicators
Citation: Problemi socialnoi gigieni, zdravookhranenia i istorii meditsini. 2015; 23 (6): 9—13.
For correspondence: Tishuk E.A., [email protected]
Received 28.02.2015
Мировая рыночная экономика развивается циклично с последовательным повторением периодов оживления, подъема, кризиса, стагнации. Негативные периоды в народном хозяйстве неизбежно отражаются на состоянии здоровья населения. В связи с этим актуальным становится поиск закономерностей влияния финансово-экономического кризиса на состояние и динамику общественного здоровья.
Этап развертывания кризиса 1987—1993 гг. Перестройка как таковая началась в соответствии с решениями апрельского 1985 г. Пленума ЦК КПСС, но понадобилось время для того, чтобы начали проявляться негативные изменения в социально-экономической и общественно-политической жизни страны. Это было абсолютно новое, беспрецедентное явление в новейшей истории страны, с которым жившее тогда поколение еще не сталкивалось.
В течение короткого, несвойственного для обладающих высокой степенью инертности популяционных процессов периода рождаемость снизилась двукратно по сравнению с достигнутым приемлемым для страны уровнем в 17,2 на 1000 населения в 1987 г. до 9,4 в 1993 г. В дальнейшем, до 1999 г. включительно, ее показатели оставались на том же уровне, не демонстрирующем никаких обнадеживающих тенденций. Более того, рождаемость в течение 1990-х годов продолжала снижаться.
Смертность населения возросла в 1,5 раза (с 10,5 в 1987 г. до 14,5 на 1000 населения в 1993 г.) и ее уровни точно так же продолжали сохранять негативное выражение. Более того, с 1999 г. имел место последовательный рост и ее показатели в 2002—2005 гг. достигли 16—16,5 на 1000 населения, что является беспрецедентным за весь послевоенный период.
В результате, естественный прирост населения с приемлемой величины в 6,7 на 1000 населения в 1987 г. уже на стыке III и IV кварталов 1991 г. стал естественной убылью. В 1993 г. ее значения составляли — 5,1 на 1000 населения.
Начался процесс депопуляции, которая растянулась на 21 год (по 2012 г. включительно). В результате страна потеряла 13 305 600 тыс. человек.
Действие кризиса проявлялось на фоне долговременных закономерностей, к которым принадлежат отдаленные последствия огромных невосполнимых людских потерь, понесенных страной в ходе Второй мировой войны.
Фоном и предпосылкой для первого этапа кризиса стало то обстоятельство, что смертность в 1970—1980-е годы была искусственно заниженной, поскольку в это время своей смертью должны были умирать десятки миллионов советских солдат и офицеров, преждевременно погибших в ходе Второй мировой войны.
В начале 1990-х годов в полосу интенсивной выми-раемости вступило многочисленное поколение наших соотечественников, родившихся после 1927 г. как последнего года военного призыва.
Всплеск ухода конкретного поколения относительно совпадает с ожидаемой продолжительностью предстоящей жизни, для нашей страны того времени — это примерно 65 лет. Следовательно, показатели общей смертности для упомянутого многочисленного поколения
должны были совпасть с годами, близкими к 1992 г., что и произошло.
Влияние на смертность населения России социально-экономических последствий кризиса выразилось в том, что его тяжесть обрушилась именно на трудоспособное население страны, показатели смертности ко -торого возросли в кратном выражении. Так, в возрасте 25—29 лет смертность возросла с 1987 г. по 1994 г. с 1,7 до 3,4 на 1000 населения соответственно, в возрастной группе 30—34 лет —с 2,1 до 4,7, 35—39 лет —с 2,9 до 6,6, 40—44 лет —с 4,2 до 9,6, в группе 45—49 лет с 6,5 до 13,2 соответственно.
При этом обращает на себя внимание отсутствие динамики в смертности в пожилых группах населения, которые, вопреки установившемуся в общественном сознании мнению, оказались социально защищенными перед лицом кризиса.
Поскольку численность поколения родившихся после 1927 г. была кратно большей по сравнению с остававшимися к тому времени в живых участниками войны, при неизменных показателях повозрастной смертности пенсионеров возросло абсолютное количество умерших, а вместе с ним и значения общего показателя смертности.
Обращает на себя внимание динамика по классу травм и внешних причин, которые в значительной степени выходят по своей этиологии за пределы ответственности здравоохранения и являются полем деятельности социальных служб и правоохранительных органов (убийства, самоубийства, дорожно-транспортные происшествия, случайные отравления алкоголем и т. п.). Смертность по классу в целом возросла со 126,3 на 100 тыс. населения в предкризисном переписном 1989 г. до 250,7 в 1994 г., ставшем апогеем кризиса в отношении смертности. По причине случайных отравлений алкоголем рост составил четырехкратную величину (с 8,8 до 37,8 на 100 тыс. населения), смертность по причине убийств возросла в 2,5 раза (с 12,6 до 32,6), по причине самоубийств — в 1,5 раза (с 25,8 до 42,1).
В отношении трудоспособного населения, рассматриваемого отдельно, динамика показателей смертности по причинам данного класса была еще более стремительной. Интенсивность смертности в результате случайных отравлений алкоголем возросла с 11,3 на 100 тыс. соответствующего населения в 1987 г. до 53 в 1994 г., убийств — с 10,6 до 46,8, самоубийств — с 28 до 56,4, по всем причинам класса — со 119,8 до 328,7.
Важно иметь в виду то обстоятельство, что не имеющий аналогов для сравнимости рост смертности трудоспособного населения стал следствием необходимости в предельно сжатые сроки, порой превышающие адаптивные способности человеческого организма, приспосабливаться к существованию и деятельности в иных координатах социально-этических ценностей.
Последнее выразилось в существенном увеличении показателей смертности по причинам класса болезней системы кровообращения (с 600,9 на 100 тыс. населения в 1989 г. до 837,3 в 1994 г.) за счет бесспорно стрессогенной патологии, к числу которой принадлежат острые расстройства гемодинамики коронарного или церебрального русла, протекающие остро и без обычной клинической картины последовательного нараста-
ния клинических проявлений и быстро заканчивающиеся смертью. У лиц трудоспособного возраста смертность в результате причин класса возросла со 131,8 в 1989 г. до 245,2 в 1994 г.
Стрессогенное ухудшение резистентности организма, усиления санитарно-эпидемической напряженности в сочетании с неупорядоченной миграцией обусловило трехкратный рост заболеваемости и смертности по причине туберкулеза в основном за счет трудоспособного населения, в среде которого смертность возросла с 9,5 в 1989 г. до 27,2 в 1999 г. на 100 тыс. соответствующего населения. Рост смертности произошел по другим ведущим классам патологии: болезней органов дыхания (от 58,5 на 100 тыс. населения в 1989 г. до 80,8 в 1994 г. и с 20,1 до 41 у трудоспособного населения соответственно) и патологии органов пищеварения (от 27,6 до 45,9, в том числе трудоспособного населения с 15,7 до 34,5 за соответствующие годы).
Стремительность изменений показателей смертности по ряду классов и отдельных причин в сторону ухудшения привела к возникновению феномена "замещения" патологии, выразившегося в снижении смертности (прежде всего в трудоспособных возрастных группах) от злокачественных новообразований вследствие того что преждевременно погибшие несколькими годами раньше от насильственных и других различных внешних причин не доживали до "своего" рака.
Кризис обострил постоянно существовавшую в стране проблему преждевременной смертности трудоспособного населения, особенно мужчин. Это контрастно предстает на фоне того обстоятельства, что показатели смертности в трудоспособном возрасте в 5—7 раз превышают аналогичные коэффициенты в других экономически развитых странах. Последнее означает, что из каждых 7 случаев смерти трудоспособного населения в нашей стране заведомо предотвратимыми являются 6, а абсолютные значения предотвратимых потерь данного контингента составляют примерно 450 тыс. мужчин и 60 тыс. женщин ежегодно.
Особое значение приобретает проблема сверхсмертности мужчин. Разница в продолжительности жизни мужчин и женщин в целом по стране стабильно составляет 13—14 лет. Такого разрыва в смертности полов нет ни в одной другой стране мира, как в развитых, так и в развивающихся регионах планеты. В преимущественном перечне субъектов Российской Федерации продолжительность жизни мужчин вообще не превышает 54—55 лет, а во многих случаях не достигает и 50 лет. Речь здесь идет в основном о русскоязычных регионах Европейской части страны, Сибири и Дальнего Востока, представляющих собой этнический стержень нации.
В отношении рождаемости следует заметить, что, помимо не зависящего от кризисных событий 1990-х годов снижения численности родившихся в результате отдаленных последствий Второй мировой войны в виде уменьшения количества находящегося в репродуктивном возрасте населения страны в результате обусловленного социально-экономическим кризисом ухудшения условий жизни широких социальных слоев произошло снижение интенсивности рождаемости, т. е. уменьшение значений ее суммарного коэффициента.
При его значении не ниже 2,15, что необходимо лишь для простого воспроизводства населения, в 1999 г. он уменьшился до 1,17, что в 2 раза ниже минимального уровня простого замещения поколений. Снижение рождаемости произошло за счет практически всех репродуктивных возрастных групп женщин.
Так, в возрасте 20—24 лет рождаемость в течение 1987—1993 гг. — этапа наиболее стремительного на-
растания кризисных явлений в стране — снизилась на 30,2% (со 170,6 до 119,1 на 1000 женщин соответствующего возраста), у 25—29-летних — на 45,1% (со 122,6 до 67,3), 30—34-летних — на 57,5% (с 67,8 до 28,8), 35—39-летних — на 60,5% (с 27,8 до 11) и 40—44-летних — на 59,0% (с 6,1 до 2,5).
В 1987—1993 гг. значения коэффициентов такой важной предпосылки рождаемости, как брачность, снизились с 9,9 на 1000 населения до 7,5. Разводимость же в течение того же времени возросла с 4 до 4,5 на 1000 населения
В условиях возникновения и распространения реальной безработицы состояние здоровья стало фактором профотбора и профпригодности. Последнее привело к тому, что экономически активное население в целях поддержания перед работодателем определенного профессионального имиджа ограничило обращаемость за медицинской помощью.
В результате остающаяся вне поля зрения медицинских работников значительная часть патологии, объем которой среди трудоспособного населения доходит до половины от ее общего количества, продолжала развиваться по своим естественным закономерностям, что выразилось в хронизации и сочетанности патологии, первичной инвалидизации и преждевременной смертности. Свидетельством является то обстоятельство, что показатель больничной летальности на этапе развертывания кризиса стремительно возрос в 1,5 раза: с 1,1% умерших в числе выбывших из стационаров в 1985 г., 1,6% в 1993 г., что было обусловлено не снижающимся качеством медицинской помощи, а утяжелением состояния поступавших больных.
Первичная инвалидизация населения возросла с 50 в 1985 г. до 91,1 в 1995 г. (на 10 тыс. населения). В обществе быстро стало накапливаться количество лиц со стойкой утратой трудоспособности. За 1990-е годы их численность возросла троекратно и достигла на начало 1999 г. 10 млн 112 тыс. человек, что явилось значительным экономическим отягощением для народного хозяйства страны.
Полиавитаминоз, недостаток микронутриентов, психическое перенапряжение и многие другие факторы привели в 1990-е годы к снижению показателей здоровья и физического развития детского населения страны. Так, из числа российских женщин, закончивших беременность, анемию в предкризисном 1985 г. имели 5,4%, в 1990 г. показатель вырос до 12,8 % и таким же образом нарастал и в дальнейшем: в 1995 г. удельный вес распространенности анемии беременных составлял 34,4%, а в 1999 г. — 41,4%. Такие величины пораженности беременных анемией являются абсолютно несвойственными мирному времени.
Кроме того, у беременных нарастала заболеваемость поздними токсикозами (8,9% в 1985 г., 11,2% в 1990 г., 15,7% в 1995 г. и 20,2% в 1999 г.), болезнями мочеполовой системы (3,5% в 1985 г., 5,9% в 1990 г., 12,9% в 1995 г. и 16,8% в 1999 г.) и системы кровообращения (4,3% в 1985 г. и 9% в 1999 г.) и т. д.
Как следствие накопившихся проблем отмечался рост первичной инвалидизации детского населения, темпы которого выразились в том, что по сравнению с 50 тыс. в 1987 г. к 2000 г. количество детей-инвалидов превысило 600 тыс.
Дефолт августа 1998 г. отличался тем обстоятельством, что стал совершенно неожиданным для населения страны и привел к сильному стрессогенному проявлению.
Массовый стресс выразился в резком нарастании смертности населения от 13,6 на 1000 населения в
1998 г. до 14,7 в 1999 г. и 15,3 в 2000 г., которое только усилилось в дальнейшем.
Рождаемость в очередной раз снизилась по сравнению с 8,8 на 1000 населения в 1998 г. до 8,4 в 1999 г. и
8.7 в 2000 г. Стремительно, с (-4,8) на 1000 населения в 1998 г. стали нарастать масштабы естественной убыли населения с достижением значений в (-6,3) в 1999 г. и (-6,6) в 2000 г.
В абсолютном выражении, вследствие естественной депопуляции, страна потеряла по сравнению с 705,5 тыс. человек в 1998 г. уже 924,5 тыс. человек в 1999 г., а в 2000 г. 957,7 тыс.
Рост смертности поразил все основные классы патологии. Так, смертность в результате травм и отравлений к 2000 г. возросла до 214,3 на 100 тыс. населения по сравнению со 185,3 в 1998 г., в том числе за счет случайных отравлений алкоголем с 16,4 на 100 тыс. населения в 1998 г. до 23,5 в 2000 г. т. е. почти в полтора раза; в результате убийств с 23 до 28; в результате самоубийств с 35,4 до 39 на 100 тыс. населения.
Сопровождающее обострение кризиса снижение уровня жизни привело к значительному росту смертности от туберкулеза, выразившемуся в изменении показателей от 15,4 на 100 тыс. населения в 1998 г. до 20,4 в 2000 г. Это отбросило страну на 70 лет назад, и Россия вошла в число 22 стран мира, возглавляющих список по заболеваемости туберкулезом. Количество впервые заболевших возросло со 110 935 человек в 1998 г. до 130 685 человек в 2000 г.
Стрессогенность, сопровождающая кризис, не замедлила отразиться на росте смертности населения вследствие патологии системы кровообращения с 748,5 на 100 тыс. населения в 1998 г. до 844 в 2000 г. (на 13%), прежде всего за счет гипертонической болезни, инфаркта миокарда и инсульта. Имел место рост смертности вследствие болезней органов пищеварения с 38,2 на 100 тыс. населения в 1998 г. до 44,3 в 2000 г. и органов дыхания с 57 до 69,7 соответственно.
Как и на этапе нарастания кризисных явлений начала 1990-х годов, основной удар очередного обострения 1998 г. пришелся на трудоспособное население, смертность которого возросла в возрастной группе 20—24 лет с 2,5 на 1000 соответствующего населения в 1998 г. до
2.8 в 1999 г. (на 12%), в группе 25—29 лет — с 3 до 3,3 (10%), 30—34 лет — с 3,7 до 4,1 ( 10,8%), 35—39 лет — с 4,7 до 5,3 (12,8%), 40—44 лет — с 6,4 до 7,2 (12,5%), 45—49 лет — с 9,2 до 10,2 (10,9%), 50—54 лет — с 12,5 до 14,1 (12,8%), 55—59 лет — с 18 до 19,7 (9,4%).
Темпы изменения смертности групп пенсионного возраста оказались ниже по сравнению с трудоспособным населением. В возрасте 85 лет и старше показатели изменились в течение того же периода со 198,6 на 100 тыс. соответствующего населения до 207,2 (на 4,3%), 80—84 лет — со 117 до 122,9 (5,04%), 75—79 лет — с 73,5 до 75 (на 2%).
Снова стали нарастать показатели разводимости населения с 3,4 на 1000 населения в 1998 г. до 3,7 в 1999 г. и 4,3 в 2000 г.
Снизилась интенсивность рождаемости в выражении значений показателей суммарного коэффициента рождаемости с 1,24 родившихся на одну женщину в возрасте 15—49 лет в течение всей жизни в 1998 г. до 1,17 в 1999 г. и в 1,2 в 2000 г.
Обострение общемирового кризиса 2008 г. В отношении рождаемости фоном для очередного этапа, обусловленного социально-экономическими изменениями глобального масштаба стало то, что рождаемость росла как следствие вступления в репродуктивный возраст многочисленного поколения родившихся до 1987 г.
Убедительным свидетельством влияния обострения кризиса является то обстоятельство, что суммарный ко -эффициент рождаемости, отражающий интенсивность рождаемости или истинную рождаемость, заметно отстает по темпам роста от общего показателя рождаемости. Начиная с самой низкой точки отсчета по состоянию на 1999 г., по предшествующий очередной волне кризиса 2008 г. общий показатель рождаемости вырос с 8,4 на 1000 населения до 12,1 (на 44,1%). В то же время значения суммарного показателя рождаемости за тот же период возросли только на 19,6% (с 1,17 на 1000 женщин в репродуктивном возрасте 15—49 лет до 1,4 соответственно).
В период 1999—2008 гг. динамика факторов, определяющих рождаемость, претерпевала неоднозначные изменения. Если в течение 1999—2006 гг. темпы роста общего показателя рождаемости (8,4 и 10,4 на 1000 населения соответственно, или на 23,8%) и суммарного коэффициента (1,17 и 1,3 на 1000 женщин в репродуктивном возрасте соответственно, или на 8,3%) повторяли приведенные выше особенности динамики, то в 2007 г. по сравнению с предыдущим 2006 г. имел место рост интенсивности рождаемости в виде изменения значений суммарного коэффициента с 1,3 до 1,41 на 1000 женщин репродуктивного возраста, соответственно (на 8,4%).
Рост общих показателей рождаемости в 2007— 2008 гг. продолжался (11,3 и 12,1 на 1000 населения соответственно), что было обусловлено влиянием упомянутого выше фактора вступления в репродуктивный возраст многочисленного поколения наших соотечественников.
При этом в течение последних лет произошли качественные изменения рождаемости в различных возрастных группах женщин, которые заключаются в том, что интенсивность ее стала смещаться в сторону более старших возрастов.
С одной стороны, продолжилась тенденция падения рождаемости, начавшаяся с конца 1980-х годов, в возрастной группе 20—24 лет (170,6 на 1000 женщин соответствующего возраста в 1987 г., 119,1 в 1993 г., 91,8 в 1999 г. и 85,8 в 2006 г.) и в группе моложе 20 лет (48,5 в 1987 г., 47,3 в 1993 г., 28,9 в 1999 г. и 28 в 2006 г.).
ОС другой стороны, после снижения рождаемости в период 1987—1999 гг. вновь начался рост показателей в более старших возрастных группах женщин: 25—29 лет (122,6 на 1000 женщин соответствующего возраста в 1987 г., 67,3 в 1993 г., 63,7 в 1999 г. и 78,2 в 2006 г.), 30—34 лет (67,8 на 1000 женщин соответствующего возраста в 1987 г., 28,8 в 1993 г., 32,2 в 1999 г. и 46,8 в 2006 г.), 35—39 лет (27,8 на 1000 женщин соответствующего возраста в 1987 г., 11 в 1993 г., 11,1 в 1999 г. и 18,7 в 2006 г.).
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что темпы роста показателей рождаемости после 1999 г. прямо коррелируют с возрастом. Чем старше возрастная группа женщин, тем быстрее растет рождаемость (по сравнению с 1999 г. в 2006 г. на 68,5% в возрасте 35—39 лет, на 45,6% в возрасте 30—34 лет, на 22,8% в возрасте 25—29 лет).
Объяснением этому явлению служит феномен реализации так называемой отложенной рождаемости тех поколений 20—29-летних женщин, которые не смогли в полной мере реализовать свой репродуктивный потенциал в 1990-е годы.
Важно отметить такое обстоятельство, как рост брачности и снижение разводимости. В частности, в 1999 г. брачность возросла до 8,5 на 1000 населения по сравнению с 8,3 в 2008 г., а разводимость снизилась с 5 до 4,9 соответственно.
Выше отмечалось, что для первой фазы кризиса начала 1990-х годов была свойственна парадоксальная реакция общества, заключавшаяся в буквально обвальном снижении брачности и росте разводимости и социальной дезинтеграции со всеми ее тяжелыми последствиями для рождаемости. Рост брачности и снижение разводимости на нынешнем этапе кризиса следует рассматривать как свидетельство нормализации реакции общества на обострение социально-экономической ситуации, заключающееся в ощущении ценности социальных связей.
В свете вышеизложенного следует отметить, что влияние кризиса на рождаемость на данном этапе не оказалось способным переломить сформированные вступлением в репродуктивный возраст многочисленного поколения положительные тенденции как по состоянию за 2009 г. в целом, так и в помесячном масштабе.
Проявление долговременных закономерностей в отношении смертности на данном этапе кризиса выразилось в том, что в полосу интенсивной вымираемости вступило малочисленное поколение наших соотечественников, родившихся в годы Второй мировой войны.
Выше пояснялось, что пик количества умирающих в реальном поколении наблюдается в возрасте, приблизительно равном ожидаемой продолжительности предстоящей жизни, составляющей в настоящее время около 66 лет. Минимальная рождаемость имела место в 1942—44 гг., следовательно, меньше всего потенциально умирающих ожидалось в годы, близкие к 2008— 2010 гг. Действительно, общие показатели смертности в стране в течение указанных лет снижались, составляя 16,1 на 1000 населения в 2005 г., 15,2 в 2006 г., 14,7 в 2007 г., 14,7 в 2008 г. и, невзирая на кризис, 14,2 в 2009 г.
Впоследствии неизбежно обозначится новый рост общих показателей смертности, который будет достаточно высоким и продолжительным, так как в полосу интенсивного вымирания вступит многочисленное поколение наших соотечественников, родившихся в послевоенные 1940-е и 1950-е годы, а также в первой половине 1960-х годов.
Устойчиво высокие общие показатели смертности будут иметь место в течение ближайших двух десятилетий, возможности влияния на которые являются ограниченными. Влияние обострения кризиса на динамику причин смерти выразилось в том, что имел место относительный рост показателей смертности по некоторым видам патологии, в частности самоубийствам, гипертонической болезни, новообразованиям.
Упомянутая относительность динамики заключается в сохранении прежних значений коэффициентов смертности по данным причинам на фоне последовательного относительно пропорционального снижения показателей по большинству массива причин смертности.
Высокий уровень смертности вследствие суицидов имел место в период января—июля 2009 г., времени
адаптации населения к развертывающемуся кризису, и, начиная с августа того же года, показатели смертности по данной причине начали снижаться
Относительный рост смертности населения по причинам класса новообразований представляется выражением угасания развившегося в начале 1990-х годов феномена замещения патологии, сопутствующего, как отмечалось выше, предшествующему резкому росту смертности от иных причин.
Заключение
Переход народного хозяйства страны на функционирование на основе рыночных механизмов вызвал к жизни цикличность оживления экономики и кризисных явлений.
Отличительной чертой влияния на состояние здоровья населения кризисных явлений стала ступенчатость динамики негативных показателей, выражающаяся в последовательном возрастании их значений до новых уровней с каждым очередным обострением социально-экономической и общественно-политической обстановки. При этом негативные тенденции не исчезали после очередной фазы кризиса, а сохранялись на том же уровне, и каждый последующий этап накладывался на предыдущий.
Наиболее тяжелые последствия для здоровья населения страны возникли на первичном этапе кризиса в 1987—1993 гг., что стало результатом его внезапности и неожиданности для населения, которое не имело опыта подобного рода тектонических сдвигов мирного времени, а также стремительностью развертывающихся событий, превышающих адаптивные свойства человеческого организма. Кризис стал беспрецедентно мощным для послевоенного времени фактором, повлиявшим на эволюционное протекание популяционных процессов, охватившим все без исключения составляющие общественного здоровья.
Второй этап (дефолт 1998 г.) стал продолжением и углублением негативных последствий кризисных изменений.
На третьем этапе (всемирный кризис 2008 г.) населением были продемонстрированы признаки эволюционирования общества от патологической стрессовой реакции на ломающие привычный уклад жизни сдвиги к адаптивности, проявляющейся в виде упорядоченного реагирования устойчивого социума, присущего цивилизованному, экономически развитому миру. Признаков влияния санкций 2014—2015 гг. на здоровье населения Российской Федерации на настоящий момент не наблюдается.
Важно иметь в виду, что цикличные процессы в экономике, затрагивающие и социальную сторону жизни страны, протекают не изолированно, а на фоне долговременных тенденций, не управляемых по своей сути, которые следует учитывать при построении прогнозов и конструировании на их основе плановых расчетов.
Поступила 28.05.2015
